Клад

Захарий Ермаков жил уединённо в небольшой избушке в лесной глуши на берегу реки Шола, в устье Белоозера. Он был отшельником, занимаясь промыслом пушного зверя и сбором северной ягоды — клюквы и брусники.

Захарий редко выходил к людям, поскольку купцы сами приезжали к нему за товаром по Белоозеру. Они привозили ему соль, пшеницу, порох и другие товары по его заказу, а взамен получали меховые шкурки и ягоду.

Захарий часто уходил в тайгу на промысел и сбор ягод, обеспечивая себе пропитание. Однако было нечто, о чём он предпочитал не рассказывать. Это была его тайна, и не каждый мог знать о ней.

Фадей Ермаков, отец Захария, оставил после себя карту, которая была бережно сохранена. На этой карте было указано место спрятанного клада, спрятанного ещё его прадедом. Карта передавалась из поколения в поколение, но до сих пор клад не был найден. Возможно, карта была недостоверной, или же искали не в том месте.

Прадед Захария был новгородским ушкуйником, известным своими разбойничьими набегами на купеческие корабли. Ушкуйники забирали у купцов много товаров и золота, а затем делили награбленное и прятали его кто куда мог. Вот и привела судьба Захария к Белому озеру. Он бродил по окрестностям, надеясь найти место, где мог бы быть спрятан клад, но рисунок на карте не давал ему ответа. Захарий долго пытался разгадать эту загадку, ведь карта была зашифрована. Прадед, не знавший письменности, изобразил некоторые места рисунками, и со временем карта потрепалась, а рисунки стали трудноразличимы.

Захарий крутил лист с картой в разных направлениях, пытаясь разгадать головоломку. Наконец, он остановился на одном из нескольких вариантов: перевернул лист сверху вниз и начал свои поиски клада. Он подумал: «Да, с хитрецой были мои предки, особенно прадед — надо же такое накарякать, поди тут разбери, что к чему. У предков не получилось найти клад, так, может, мне повезёт».

Его везение оказалось не таким простым: на перевернутом листе просматривался рисунок, напоминающий озеро и избушку. Что-то подсказывало Захарию, что это не Бело озеро — там было что-то похожее на большой валун, а рядом был нарисован крест. Захарий предполагал, где это может быть, и отправился в путь за много верст к тому месту, где, возможно, был спрятан клад.

С устья рек Шола и Кема он отправился на лодке по реке Кема в сторону озера Дружинное. Легенда гласила так: «Жил в древние времена на берегу озера Дружинное, недалеко от деревень Пиксимово и Прокино, на хуторе Сукозеро, крестьянский сын-богатырь Андрон. По окрестным деревням шла молва о его огромной силе и сноровке, да и умом его Бог не обидел. Во время сенокоса и уборки хлебов он заменял лошадь — запрягался в телегу и ехал в поле, нагружал сено или снопы и вез домой. Дивились люди его силе».

Но вот прошёл слух о нашествии поляков на Русь и о том, что движутся они по нашему краю в нескольких направлениях. Андрон обошел близлежащие селения, призывая крестьян на защиту своего края. Быстро собрались мужики с оружием (огнестрельного тогда не было), топорами, вилами, дубинами и булавами на хутор к Андрону. Создали дружину, во главе которой стал Андрон. Стали думать, как встретить врага врасплох и дать отпор. Отправили группу в разведку, и те доложили, что через неделю поляки придут в их край. Дружина разделилась на четыре отряда.

Решили врагов заманить в ловушку — выбрали место для сражения, где дорога шла между гор, с боков сделали заломы, нарубили леса, чтобы было не пройти, а впереди перегородили дорогу деревьями. Поляки двигались с обозом на лошадях, в телегах везли продукты, награбленные у населения добро и оружие. Они не предполагали, что ждет их впереди. Когда шляхтичи попали в засаду, Андрон дал приказ валить подпиленные деревья и подрубленный лес. Дорога к отступлению врагу была перекрыта. По сигналу пастушьего рожка началось сражение. Отважно дрались мужики, крестьяне из дружины Андрона, били поляков дубинами, булавами, вилами и топорами. Отряд поляков был уничтожен».

Перед озером были ловушки, люди их называли «Дружинские ямы», которые исчезали и снова неожиданно появлялись. Кругом были непроходимые болота, поэтому Захарию и показалось то место самым подходящим для клада. На дворе стоял месяц май, солнышко пригревало слабо, да и дни были пасмурны. Захарий, собрав всё необходимое для своего похода, уселся в лодку, закутался рогожей и поплыл по Кеме к озеру. Мелкий дождик с ветром колол его лицо, словно иголкой.

«Вот чёртова погода, это ж надо, как назло, морох пошёл, что-то ныне погода не радует, но ничего, ещё, может, версты две одолею и к берегу причалю, костерок разожгу, погреюсь чуток, а то вот совсем продрог», — рассуждал про себя Захарий. Его всё время мучали мысли о кладе, не зря ли он в эту сторонку пробирается. Кое-как, напрягаясь, Захарий подгрёб к берегу, втащил лодку на берег, поднялся наверх берега, пристроившись возле развесистой ели, решил сделать здесь привал. Сходил засветло до леса за сухими сучьями, чтобы развести костёр. Запалив костёр, Захарий принялся сушить одежду да готовить себе еду. Сделал на скорую руку из лапника укрытие наподобие шалаша и, выпив чарочку самогона, закусив хлебом с салом, да отведав печёной картошки, укрылся рогожей и задремал, пригревшись от костра. Дождик прекратился, в полуночном небе начали рассеиваться дождевые облака. Небо покрыла ночная пелена, окутав землю мглой. В эту ночь Захарий обдумывал план своего дальнейшего похода, с этими думами и погрузился в сон.

Солнечный лучик прервал его сон, ослепив глаза Захария. Как-то радостно стало на душе от солнечного утра. Захарий, сбросив с себя рогожу, принялся разжигать костерок. Костерок показал язычки пламени и обдал едким дымом Захария, тот, протирая глаза, отошёл в сторонку. Сходил до речки, проверил, всё ли в порядке с лодкой — не натворил ли безобразия непрошеный зверь. С лодкой и лежащим в ней нехитрым скарбом всё было в порядке. Зачерпнув из речки водицы в котелок, Захарий отправился обратно к костру, сварганил чайку из брусничных листьев и, испивши чаю из кружки, начал собирать вещи, перетаскивая их в лодку. После того как всё было готово к дальнейшему плаванью, он стащил лодку с берега в воду, благо берег был отлогий и ему не потребовалось много сил спихнуть лодку. Захарий плыл дальше к своей заветной цели, налегая всем своим корпусом на вёсла. Солнышко уже поднялось из-за леса и своим светом и теплом согревало землю. По берегам то и дело было слышно многоголосое пение птиц. Берега покрывались кое-где зеленеющей травкой с жёлтыми цветами мать-и-мачехи, зеленела молодая листва на деревьях. От этого наслаждения Захария отвлекла встречная лодка с рыбаками — он догадался по снастям, что виднелись из лодки. В лодке были три мужика довольно так не слабого вида. Поравнявшись с Захарием, они осушили вёсла, Захарий сделал то же самое. Один из мужиков прокричал:

— Доброго здравия тебе, мил человек!
— И вам того же — не хворать, — отозвался Захарий на приветствие.
— Дозволь поинтересоваться — чей будешь? По виду ты не нашенских краёв, мимо проплываешь или к рыбке интерес имеешь?
— Да нет, мужики, к вашей рыбке интереса не имею, вот видите, у меня и снасти для этого не имеется. Я свой путь имею и вашему краю безобразных дел не учиню. С устья Шолы от Соснового бора путь держу.
— Так я ж его узнал, это ж Захарий, отшельник, охотник и ягодник, — встрепенулся один из мужиков.
Захарию и впрямь показался знакомым этот мужик, только он никак не мог припомнить, где они встречались. Его догадки развеял сам мужик:

— Захарий, ну-ка припомни меня — я ж Федька, мы у тебя ягоду брали на купеческую ладью на Белом озере. Ну что, вспомнил? Вот взгляни-ка сюда, ты мне трубку курительную подарил, — Федька вынул из кармана портков трубку, показывая её Захарию.
— Как же, вспомнил я тебя, Федька, я ещё эту трубку табаком заморским набивал, учил тебя, как курить той трубкой надобно. Долго я с тобой маялся, чтоб научить тебя, — мужики рассмеялись, подталкивая плечами Федьку.
— Ладно вам гоготать, вот гляньте сами-то — был не напрасный урок, я его усвоил и нате вам докажу.
Федька достал кисет с табаком, аккуратно набил трубку, а затем раскурил её. Глубоко затянувшись, он вдохнул ароматный дым, а затем выдохнул его.

— Ну что, убедились? А то сразу «га-га-га» — пуще на смех-то поднимать.

— Да, мужики, Федька и впрямь усвоил урок. А табачок-то всё же сохранил, это заморские корабельщики трубками такими дым пускают, вот от них я и перенял изготовление этих трубок.

— Я вот, мужики, интерес такой имею — как бы мне к озеру Дружинному подобраться, там, говорят, возле него на болотах клюквы много бывает. Может, человек есть такой, который указать то место может?

— Так чего его искать, вот Федька те места хорошо знает, он родом с тех мест — из деревни Хребтово — мужик, который первым затеял разговор с Захарием, указал на Федьку.

— Так я знаю те болота, но только вот беда — на болото Карпово люди боятся ходить, бают, что на том болоте дух разбойника Карпа обитает, что охраняет он своё спрятанное богатство. Поговаривают, что многих ягодников он закружил на том болоте, и до сих пор их души водит по тому болоту, и что ягоды там несметное количество, да вот только не взять её. Вот на Кемское народ ходит так, для себя, у нас же тем промыслом, что у тебя, не промышляют. Там тоже ягоды много бывает, особенно по краям брусничники большие. Ежели что, то с Межгорья можем и отправиться до озера. Только вот что, надо бы лошадок приобрести — путь не так близок.

— Лошадок, ежели что, приобретём. Вот ведь как судьба повернула, кто ж мог подумать, что мы с тобой, Федька, снова встретимся. Ну что, тогда будем в путь готовиться? А пока что, с вашего разрешения, я с вами на рыбалке побуду.

— Отчего не разрешить, ежели есть желание, то присоединяйся к нам. Мужики, отплыв к заводи, начали снимать сети. Рыбы в этот день в сетях было много. Часть её пришлось загрузить в лодку Захария. Расставив по-новому сети, мужики с большим уловом отправились к себе в Межгорье.

По прибытии в деревню мужики передали свой улов в руки женщин — те занимались её переработкой и сбытом. Захарий устроился на ночлег у Федьки. Жил Федька в небольшой избёнке на конце деревни. Жена его, Агата, суетилась по хозяйству, сыновья, Василий 16 лет, работал на пристани, а Бориска 9 лет помогал матери по хозяйству. Хозяйка собрала на стол, как говорится, что Бог послал. Отужинав, Федька с Захарием уселись на завалинке и вели беседу о своём походе к озеру.

— Нам бы, Федька, к завтрашнему дню позаботиться о лошадях — Захария волновал этот вопрос, по скольку он знает, как трудно ходить пешком на дальние расстояния, охотясь на зверя, ему приходилось немало верст протопать по лесным чащёбам.

— Да ты, Захарий, не переживай, у меня есть на примете человек, который хоть сейчас продаст лошадей — успокоил Федька Захария.

— Так что мы сидим? Давай пошли к тому человеку, а завтра пораньше соберёмся в дорогу.

— Так я не против, ежели так торопливо надо, то пошли.

Федька с Захарием отправились к реке на мельницу, к мельнику. Мельник гостей встретил настороженно, долго не хотел впускать на двор — всё выпытывал, кто такие и чего надобно, Федька еле объяснил ему, что к чему.

— Шастаете ночами, как разбойники, поди разбери, кто есть кто. Ночами лошадей не покупают, их в это время воруют. Открою вам, а вы мне по башке дубиной. Тебя я, Федька, знаю, а вот этот человек мне не знаком.

— Это гость мой, может, слышал о Шольском охотнике-отшельнике — пытался убедить мельника Федька.

— Да как не слышал, Захарием его кличут, я в прошлом годе муку ему возил. Выйди-ка, человек, на лунный свет, я тебя рассмотрю.

Захарий вышел на свет показаться мельнику.

— Ты, Александро Семёнович, видимо, и голос мой подзабыл, не только лицо — отозвался Захарий.

— Боже мой! — всплеснув руками, воскликнул мельник. — Точно ты, Захарий, так извиняй, не признал сразу. Времена-то какие настали, кругом разбойники шастают, а бережёного Бог бережёт. Так что мы стоим, прошу в дом, наливочки выпьем за встречу. Так что прошу-прошу, проходите в избу.

Мельник, вбежав на крылечко, распахнул перед гостями дверь в свою избу. За беседой под наливочку вспомнилось много хорошего из тех встреч мельника, Александро Семёновича, и Захария. Их разговор, в конце концов, свёлся к главному — к покупке лошадей. Мельник без обмана, немного скинув в цене, продал двух лошадок Захарию, за одно купили мешок муки. Откланявшись, Федька с Захарием отправились до Федькиной избы, ведя под уздцы лошадок. Надо было ещё собраться к утру, чтоб утром зря время попусту не тратить.

На рассвете Захарий с Федькой выехали на лошадях в сторону озера. Дорога от Межгоры проходила лесом и пашенными полями. Вскоре пашенные поля кончились и начался сплошной, дремучий, смешанный лес. Дорожка сменилась узкой тропинкой, иногда приходилось слезать с лошадей, чтоб преодолеть завалы.

— Федь, может, мы напрасно лошадей-то взяли, похоже, тут весь путь такой непролазный? — Захарий волновался не за себя, а за лошадей.

— Да нет, Захарий, это ерунда, местами будут встречаться завалы, но дальше тропа будет лучше, но тоже не надолго, после к озеру проходить будем сплошным лесом, так что за лошадей не беспокойся, пройдут они этот путь. Лишь одно хочу сказать, что на нашем пути может попадаться много загадочных и необъяснимых явлений. Когда тропа закончится — с того места люди дальше не ходят, считая то место проклятым разбойником Карпом.

— Ну ты, Федька, и страху нагнал, теперича каждый шорох будет пугать.

— Да не бойсь шороха, а вот когда к озеру подходить будем, там и начнутся ямы, которые проглатывают людей. Поговаривают, что сам дьявол людей в ад забирает. Наших трое пропало, так и с концами — ни слуху ни духу.

Захарий не стал далее вдаваться в подробности, и так как-то было не по себе. А разбойник тот, похоже, не его ли прадед, и место из рассказа деда с отцом сходятся. У того болота был стан разбойников, оттого, наверное, люди и боятся этого места. Выбравшись на лесную поляну, товарищи решили сделать привал. Устроившись поудобней, перекусив малость, они дали лошадям сена, которое прихватили с собой в мешках.

— Я вот что хочу спросить тебя, Захарий, просто интерес имею — вот ты охотник, а что-то собак с тобой нет, как-то вроде и не привычно видеть охотника без собаки? — Федька, прислонившись к стволу берёзы, ожидал ответа от Захария.

— Были у меня две узлаинки (лайки), да прошлым годом медведь их потрепал, одну сразу на смерть, а другую покалечил, и та после померла. А хорошую узлаинку трудно найти, да лучше, конечно, со щенка воспитать, так это долго ждать надо, когда-то она способна к охоте будет. Взрослая, натасканная узлаинка стоит примерно как четыре коровы, а без них охота не охота, особливо на пушного зверя.

— Да, дорогие узлаинки, но, наверное, они апосля оправдывают себя?

— В несколько раз оправдывают, с хорошей узлаинкой за сезон можно обогатиться.

На окраину поляны, поросшую мелким березняком, то тут, то там выбегали зайцы, осмотревшись, они снова убегали в лес — видимо, зверь в этих краях был не пуган человеком, оттого они и не опасались людей. Думу Захария прервал голос Федьки:

— Захарий, туточки рядом, место есть одно, то ли скит старообрядцев, то ли монастырь скитальцев-иноков. Место это не ведомо простому человеку, да и обходят то место стороной. Оно, то место, давным-давно запущенно, одна только часовня торчит из зарослей. Я издали видел, а вот подойти как-то было боязно, может, проведаем то место, вдвоём-то как-то сподручней и не так боязно? Уж дюже интерес разбирает проведать, что там деется.
- Да, Федь, я не против, мне и самому уже интересно взглянуть на это место. Если до него недалеко, то, возможно, сегодня же отправимся туда.

- Я думаю, что сегодня мы точно успеем всё осмотреть, так что не будем медлить, поехали.

Товарищи продолжили свой путь, и Федька решил поделиться с Захарием своими мыслями:

- Я тут прикинул и понял, что это место находится рядом с озером, в народе его называют Лысой горой. Это место действительно напоминает большую гору, вокруг которой растёт лес, а на самой горе нет ни деревца, ни кустика — вот почему её так называют.

- Ты, Федька, меня заинтриговал этой горой, моё сердце подсказывает, что она скрывает в себе что-то необычное. Мне не терпится поскорее попасть на эту гору.

- Думаю, осталось проехать около пяти или более верст. На лошадях мы доберёмся туда быстрее, если будем ехать по хорошей дороге. Смотри под ноги, Захарий, и не забывай, что я тебе говорил о ямах. Если увидишь что-то вроде небольшого углубления, не лезь туда, а обходи стороной. Они начнутся скоро, когда будем проезжать возле Кемского болота, да и вокруг озера их немало, так что дьявол всегда поджидает свою жертву.

Они обошли Кемское болото стороной, на его окраинах было много брусничника. По словам Федьки, люди редко посещают это болото. Захарию удалось воочию убедиться в существовании этих ям. Выйдя из леса, они шли по мшистой опушке болота, где встречались редкие хилые деревца. Перед Захарием открылось чистое место, словно кто-то специально убрал весь мох. Это место было круглым и немного втянуто в землю, и если долго смотреть, то создавалось ощущение, что оно колышется, как кисель. Федька остановился рядом с Захарием, который наблюдал за этим странным явлением:

- Вот, Захарий, это и есть те ямы, правда, я никогда не видел, как они пожирают людей и другую живность.

- А мы сейчас проверим, что это такое.

Захарий поднял с земли увесистую корягу и швырнул её в чрево ямы. Яма, словно занавесь, распахнулась и всосала в себя корягу и всё, что было на её поверхности. Земля вокруг ямы начала обваливаться и уходить в глубь появившейся воронки. Захарий с Федькой, удерживая за узду взволновавшихся лошадей, пятились назад, не понимая, что происходит. На душе было неспокойно и страшно, их тела пробрала дрожь, ноги становились ватными. Только за счёт лошадей они могли двигаться, лошади просто-напросто тащили их за собой. Из-под земли слышался какой-то гул, похожий на чей-то стон. Воронка была 10х10 метров. После того как всё утихло, Захарий с Федькой опустились на землю, крепко держа лошадей за уздечки. Первым очнулся Захарий:

- Федька, что это было? Неужто и вправду бес народ пожирает? Никогда такого чуда не видывал. Давай-ка, Федька, страх превозможем да и глянем, что там деется.

Голос Захария ещё дрожал, руки тряслись, но он старался пересилить страх и как-то передать это бесстрашие Федьке.

- Как-то боязно, оно, может, и впрямь бес или дьявол в ад всех таскает, а глянуть в эту адскую пасть ой как охота. Давай лошадок к деревцам привяжем да и заглянем в эту пасть.

- Как ты лошадей привязывать будешь, деревца дохлые, они их с корнем выдерут. Надо их вон к тому поваленному дереву привязать.

Захарий указал на поваленную берёзу возле пролеска. Так они и поступили, привязав лошадок к дереву, немного собравшись с духом, отправились к яме-воронке. Подходили медленно, с опаской, перед собой держали слёги, ощупывали ими землю, на которую вступали. Подойдя на пять шагов от края ямы, они заглянули внутрь — яма действительно была похожа на воронку, ровными краями уходила в глубь, на дне её была болотная жижа. Глубиной она была примерно саженей пятнадцать.

- Да, вот так чудеса, тоже самое у нас находится у деревни Пексимово, Дружинские ямы называются, а в народе говорят, что это от дьявола осталось, когда он людей забирал в ад. Вот теперь ещё одно проклятое место появилось. И как это нас с тобой отнесло, а то бы тоже в этой дьявольской пасти оказались.

Оседлав своих лошадей, товарищи поехали к Лысой горе. Время шло, солнышко уже перевалило за полуденную отметку и всё ближе клонилось к вечеру, а пока что дневной весенний денёк радовал своей солнечной погодкой и великолепием природы. Природа то и дело менялась, на их пути стеной вставал сплошной ельник, через который было трудно пробраться, сосновые боры отличались какой-то своей необычной красотой, и вся эта зелёная палитра с малыми речками и ручейками освобождалась от зимнего плена. Захарию всё это было не в диковинку, но каждый раз лес казался ему разным, даже пение птиц в чужом лесу звучало по-другому. Ехали быстро, стараясь засветло подъехать к Лысой горе, чтоб осмотреть её окрестности, да и на саму гору надо было залезть. Тишину прервал Федькин голос:

- Вот я снова не возьму себе в голову и никак не пойму — что ты, Захарий, ищешь в этих краях? Я так понял, что ягодники тебя не интересовали и ты упорно стремишься к озеру. Странным ещё одно мне показалось — это то, что ты идёшь проклятыми местами, всё время выведываешь тайные места. Кто ты и зачем пришёл на нашу землю? Я-то знаю тебя как охотника, но, может, в тебя ещё один дух вселился, которого я не знаю?

- Ну ты, Федька, и намолол мне нелепости...По твоим словам получается, что я тоже нечистая сила? Хорошо, я тебе открою секрет — я клад своего прадеда ищу и по карте, им начертанной, клад должен быть в этих местах, но это между нами. Теперича ты знаешь, зачем и куда едешь. Вот, на, посмотри карту, может, что знакомое найдёшь в этих рисунках и черточках.

Федька, приняв от Захария карту, внимательно стал её изучать, после чего сделал свой вывод:

- Едем мы точно по тому месту, где в карте указано, и, должно быть, клад здесь не один. По тем рисункам, что на карте, можно понять, что здесь указана Лысая гора, Карпово болото и островок Чирок. Рисунки хоть расплывчатые, но по местности схожи. Прадед твой всё верно изобразил на карте, да и ты её верно прочёл, коль так уверенно идёшь по этому пути, но, видимо, тебе не знакома эта местность и ты сомневался — идти одному или нет, оттого, наверное, и попросил меня тебя проводить до этих мест.

- Сколько нам ещё ехать осталось? — спросил Захарий Федьку.

- Да мы почти приехали, вот за тем пролеском гора будет видна - Федька указал рукой в сторону горы - и в самом деле из-за деревьев виднелась её верхушка. Дальше ехали молча, лошади то шли шагом, то начинали резво скакать. Захарий задумался:

- Вот дурень я дурень, зачем карту Федьке показал, да ещё подробно про клад растрепал? Оно как этот Федька супротив меня зло затеет, одолеет его сознание жадность, так и порешить меня может? Знал же я, что второй человек при таком деле — это зло. Дёрнул меня чёрт найти проводника, пусть бы я лучше поплутал по этим лесам, но всё равно бы нашёл это место. Посмотрю, что дальше будет, а ежели что, то кто-то должен остаться один.

С такими мыслями и рассуждениями Захарий мрачно ехал на лошадке, а рядом ехал его названный товарищ Федька, а что у него на уме — одному Богу известно. А известно ему было то, что он едет к огромному богатству. Карту он запомнил, да и места эти ему знакомы, он даже предполагал, где эти клады спрятаны, но ему теперича мешает Захарий - вроде бы и богатство его, да и лишний человек ему ни к чему. Федька с этого часа начал думать - как бы избавиться от Захария. До Лысой горы оставалось меньше версты, уже проглядывалось её очертание без единого деревца на верхушке. Свою тайну гора хранила возле себя. Неожиданно Федька остановил лошадь, как бы спохватясь чего-то или вспоминая о чём-то, обратился к Захарию:

- Захарий, покажь-ка ещё раз карту, вроде бы там был ещё какой-то рисунок.
 Захарий достал из-за пазухи карту и протянул её Федьке. Тот, приняв карту, внимательно рассмотрел её.

— Вот видишь, Захарий, от горы в лесочке изображена изба. Я знаю это место — это заброшенный скит монахов-странников. В прошлом веке монахи хотели основать здесь святую обитель, но теперь от скита остались лишь старые развалины да чудом уцелевшая часовенка. Удивительно, как она смогла сохраниться за столько веков! Я думаю, нам стоит проверить это место, пока не наступила ночь. А потом вернёмся к горе и заночуем возле неё. Это примерно с версту отсюда, на лошадях мы быстро доберёмся.

Почуяв неладное, Захарий попытался отговорить Федьку:

— Может быть, отложим поход до утра? Лошадей бы покормить надо, да и нам самим отдохнуть и поесть не мешало бы.

Однако Федька стоял на своём: надо идти сейчас. Захарию пришлось согласиться, чтобы не вызвать у него подозрений.

— Ну ладно, надо так надо, тебе видней, тогда не будем медлить, поехали, показывай путь.

Солнце уже клонилось к закату, и это не нравилось Захарию. На ночь глядя идти в лес казалось подозрительным. Примерно с полверсты они ехали лесом на лошадях, и наконец в зарослях чапыжа и кустарника показался куполок с крестом от часовни. Наконец они добрались до развалин скита. Так как густой травы в это время ещё не было, из кустов торчали остатки когда-то стоявших здесь строений. Захарий был удивлён и озадачен: прошло почти два века, а это место заросло только кустарником и мелкими деревцами. Создавалось впечатление, что не века прошли, а всего лишь несколько лет. Захарий хотел узнать об этом у Федьки.

— Слышь, Федька, что-то не похоже, что эти развалины века пролежали, место совсем почти не заросло.

Федька, оглядываясь по сторонам и косотурясь на Захария, буркнул себе под нос:

— Кто его знает, так природа решила, я-то что, провидец что ли, откуда мне знать, почему тут не заросло.

Спрыгнув с лошадей, они размяли себе косточки, делая всякие движения. Лошадям дали овса, который прихватили с собой в дорогу. Захарий прошелся по близлежащей окрестности в поисках ручейка или родника. В шагах двадцати он наткнулся на журчащий ручеёк, который больше походил на маленькую речку — был широк и глубок.

— Вода есть, и это хорошо, будет чем лошадок напоить да и самим чайку напиться, — размышлял про себя Захарий.

Его размышления прервал голос Федьки, который в это время бродил возле часовни:

— Захарий, подь-ка сюда, я, кажется, что-то интересное нашёл.

Захарий пробирался к Федьке сквозь заросли кустарника, цеплявшего его своими ветками, словно не давая ему путь к тому месту. Но Захарию удалось пробраться к часовне.

— Чего у тебя, Федька, что нашёл-то?

— А вот пошли-ка в часовню, что-то покажу.

Протиснувшись в узкие невысокие двери часовни, они оказались внутри её. Федька зажёг заранее приготовленный факел, сделанный из бересты. На чёрных от времени стенах часовни на полочках стояли святые образы. Посередине стоял высокий резной кряж, резьба больше походила на какой-то языческий образ, чем на православный. На этом языческом истукане стояла большого размера резная шкатулка.

— Что там внутри, ты смотрел? — спросил Захарий Федьку.

— Да нет, как-то вроде боязно, всё же на истукане языческом стоит, может, заклятая. Да я не её хотел показать, меня вон что заинтересовало. Видишь, вон там в углу западня, похоже, что она ведёт в подземелье, — Федька указал на западню в правом дальнем углу часовни.

— Всё же, Федь, давай-ка сначала глянем, что в этой шкатулке, может, что-то ценное, ежели ты боишься, то я сам её открою.

— Открывай, коль проклятья не страшишься, а я покамест выйду из часовни, если что, кричи, зови на помощь, — с ехидной улыбкой посоветовал Федька.

Дождавшись, когда Федька выйдет из часовни, Захарий подошёл к шкатулке, медленно положил руки на её поверхность — руки от внезапного страха вспотели, и дрожь прошла по суставам пальцев. Захарий вынул из ножен нож и дрожащей от страха рукой подковырнул им крышку шкатулки. Его глазам предстала старинная книга, отделанная золотом и драгоценными камнями. Захарий раскрыл книгу — на первой странице был изображён славянский бог Род. Надписи в той книге были на старославянском языке, который прочесть было трудно, на картинках были также изображены и другие славянские боги. Но более всего Захария заинтересовали нарисованные карты с подробным описанием мест, изображённых в этой книге. Перелистывая книгу, Захарий всё больше убеждался в том, что это бесценная находка. Как он понял, карты в этой книге хранят клады или что-то ценное для тех людей, кому принадлежала эта книга. Но почему она не была спрятана, а осталась на виду и всякий мог взять её? Захарий подумал и решил, что люди ушли отсюда внезапно, они кого-то напугались и бежали, бросая всё. По ту сторону часовни послышался голос Федьки:

— Захарий, отзовись, ты жив? Что там происходит?

Захарию надо было как-то скрыть от Федьки книгу, и он думал, куда бы её спрятать, но надо было отозваться, чтоб Федька был спокоен за его жизнь. Но как раз всё было наоборот — Федька ожидал одного, чтобы с Захарием что-нибудь случилось. Захарий отозвался:

— Федька, погодь малость, тут что-то не так, у меня свело руки и тело всё ломит, пока не могу открыть шкатулку. Ты только не входи, она и впрямь заговорённая.

Захарий, пользуясь тем, что Федька когда-то ещё придёт в себя и сообразит, что к чему, нашёл место за иконой, куда можно было спрятать книгу. Но опять же, если что-то случится с ним, иконы может забрать Федька. Взор его пал на приполок в углу, вот туда-то он и спрятал книгу, а вместо неё в шкатулку положил иконку, снятую с полочки на стене. Надо было сообщить об этом Федьке.

— Слышь, Федька, я открыл её, здесь икона, больше ничего нет. Мне выйти или сам войдёшь?

Было подозрительно тихо с Федькиной стороны, но вдруг дверь с силой распахнулась, в проёме появился Федька — он от злости скрипел зубами, глаза его были полны ярости, в руках он сжимал нож. С пеной у рта он орал на Захария:

— Ты что, сукин сын, дурить меня вздумал? Какая на хрен там икона, там карта должна лежать, либо ты меня обманом решил взять, либо тот брыдлый монах меня обманул? Та сволочь псоватая божился на пытке, что там карта сокровищ скита. Этот шаврик болтал мне о неком пришлом человеке, который сможет снять заклятие предка его. Этим пришлым оказался ты, я ещё у себя в избе вынул у тебя карту и узнал путь, про который болтал тот шаврик. Это твой прадед наложил заклятие на эту шкатулку. Много людей, притронувшись к ней, погибали в страшных муках. Ты был моим ключом, но ты тоже брыдлое ничтожество, обманываешь меня? Отдай карту, и я сохраню тебе жизнь, разойдёмся мирно. Всё равно тебе обратно без меня не выйти, я специально запутал дорогу сюда. Так что отдай по добру, по здорову.

Захарий всё это выслушал, у него был только один вопрос:

— Хорошо, я отдам тебе то, что принадлежит мне по праву завещания прадеда, только ответь мне на вопрос — когда ты убил тех людей, которых называешь монахами?

— Давно это было, лет пять назад, мы с отцом случайно набрели на их скит. Их было четверо старцев, жили они в этой землянке, а остальное было развалено и запущено. Отец сразу смекнул, что у этих старцев-отшельников может быть золото. Приняли они нас радушно, напоили чаем из кореньев, угостили диким мёдом. Глядя на пень со шкатулкой, отец поинтересовался, что там в ней хранится. Старцы поведали такую сказку: «Когда-то на этом месте один из разбойников по имени Карпий основал сей скит, и что те, приходящие к нему, исповедовали языческую веру — тут повсюду вокруг скита стоят идолы, и то, что этот Карпий положил на языческий пень Однажды, когда мой отец был ещё молод, он услышал историю о том, что его далёкий предок, Карпий, нашёл в лесу шкатулку с сокровищами, а волхв наложил на это место заклятие. Снять заклятие могли только кровные родственники Карпия, и отец не поверил этому. Он убил трёх старцев, чтобы узнать правду, а четвёртого мы начали пытать огнём и резать, и только тогда он признался, что у него есть карта, на которой указаны места кладов.

Отец хотел взять ту шкатулку, но когда он приблизился к ней, его охватил ужас, лицо исказилось в ужасной гримассе, а руки и ноги перекручивало, словно тряпку после выжимания. Из его рта текла чёрная жидкость. Это было ужасно и страшно смотреть на его страдания. Тогда я убил его, чтобы прервать эти мучения, а старцу перерезал глотку и бросил его на съедение зверям.

- Ну что, понравился тебе мой сказ? — спросил Федька.

- Да, понравился, остальное ты расскажешь чертям в аду, — ответил Захарий.

Неожиданно Федька покачнулся, из его сердца торчал нож. Глаза его округлились, и он рухнул на пол лицом вниз. Захарию удалось на бросок вонзить нож в сердце этому душегубу. Он выволок тело Федьки из часовни, затащил его в чапыжи к развалинам и там оставил.

- Был бы человеком, схоронил бы по чести, а такую мразь только воронам да зверю на съедение остаётся бросить, — так определил Захарий участь душегуба.

- Вот свела же меня судьба с этим упырём, да главное, что же жене его сказать? А надо ли мне туда возвращаться? Конечно, не надо, пусть считают нас погибшими. Надо только мало на глаза попадаться местным посадским людям, — такие мысли одолевали Захария.

Пока суть да дело, мгла покрыла землю. Захарию ещё хотелось проверить тот таинственный лаз в углу часовни. Привязав лошадей, дав им овса, он разжёг костёр. Так, поодаль от часовни, прижимая к себе старую книгу, он и заснул. Его разбудило ржание лошади, открыв глаза, он увидел головешки погасшего костра и лошадей в беспокойстве. Оглядевшись по сторонам, он не увидел ничего подозрительного, что могло бы их беспокоить. "Видимо, зверь какой-то их побеспокоил", — подумал Захарий.

Солнце ещё не собиралось всходить, с утра было зябко, и Захарий, чтоб как-то размяться, отправился к ручью за водицей — надо лошадей напоить да и самому что-то приготовить. Захватил с собой на всякий случай ружьёцо — мало ли зверь или птица попадётся. Зверь не попался, а вот уток на ручье довелось подстрелить. Теперича Захарию мясо с горячим бульончиком как раз к стати будет.

Управившись с делами, напоив и накормив лошадей, да и себя не забыв, развёл заново костёр, общипал и распотрошил уток, аккуратно положил их в котелок с водой, нанизал его на палку и поставил варить себе мясо. Солнце уже начало подниматься над лесом, освещая своим светом маленькую полянку, на которой расположился Захарий невдалеке от часовни. Отведав мясо с бульончиком, Захарий подвёл лошадей поближе к часовне, оставлять их одних опасно, рядом могут быть волки или медведь — из-под носа могут задрать и утащить.

Захарий зашёл в часовню, присутствовало ощущение страха, но, преодолев этот страх, он направился к той западне, ведущей неизвестно куда. Он отдёрнул рукой крышку лаза, изнутри его обдало сыростью. Захарий зажёг заранее приготовленный факел, сунул его в глубь подземелья. Там было большое пространство, а в низ вела лестница, да и само подземелье было глубоким. Захарий аккуратно начал спускаться в подземелье.

Спустившись вниз, освещая факелом себе путь, он заметил впереди себя длинный подземный ход. Захарий ещё раз хотел убедиться в надёжности подземелья, рассматривая его укрепления. Всё было сделано надёжно, крыша была укреплена массивными стойками с накатанными на них брёвнами, стены местами выложены булыжником. Было страшновато продвигаться в глубь подземелья, но любопытство преодолевало страх, и Захарий продолжил свой путь по подземелью.

Пройдя несколько шагов, по левую сторону в стене  Захарий заметил массивную кованную дверь. Он попытался открыть её, но она с трудом поддавалась. Внимательно рассмотрев дверь, Захарий убедился, что в ней установлен какой-то хитрый замок. Никаких особых инструментов, кроме ножа, у него не было, да тут больше нужна была смекалка и сообразительность. Наверное, час изнурительных усилий понадобились Захарию, чтоб открыть эту дверь.

Открыв дверь, он зашёл в маленькое помещение, полностью обложенное камнем. На каменном подмосте, примерно локоть (70 см) от каменного пола, стояли четыре сундука. Захарий открыл первый сундук, в нём оказалась церковная утварь из серебра и золота, там же на дне сундука лежали иконы, тщательно обработанные каким-то жирным составом. В другом оказались книги и предметы языческого культа, а вот в двух остальных находился всякий хлам — одежда, глиняная посуда. Захарию даже стало как-то не по себе — он-то думал, что это и есть то место, где прадед спрятал свой клад, но и найденная церковная утварь из серебра и золота уже обогатила его. Внутренний голос подсказывал Захарию: «Поройся в хламе, может что-то там внутри его спрятано». Пришлось зажечь другой факел, благо он ими запасся. Захарий начал разгребать руками хлам в сундуках, и предчувствие не обмануло его — действительно под этим хламом, во втором дне, были спрятаны золотые монеты, перстни и другие драгоценности. В других сундуках действительно находился хлам.

- Вот это да, неужто так просто они хранили своё добро? Что-то подозрительно, не верится, что так просто можно взять это золото. Неужто я в ловушку попал?

Но любопытство брало верх, ему хотелось узнать, что же там дальше по подземному ходу находится. Прошёл ещё несколько шагов - по обе стороны хода были кельи монахов. Это были земляные пещерки с деревянными топчанами, столиком и молитвенником, икон и книг в этих кельях не было. Видимо, монахи попрятали свои книги и иконы в сундуки. Лишь в одной из келий обстановка отличалась от тех других - её стены и потолок были отделаны тонким берёзовым деревом, стояла кровать, стол из тёсанного дерева. Также в келье стоял точно такой же языческий идол, что и в часовне. Далее подземный ход выходил в лес, был тщательно укрыт от посторонних глаз. Захарий вернулся назад, чтобы как-то определиться с тем найденным добром. Он опасался одного - не попасть бы в ловушку, но как-то всё обошлось. Захарий вылез из подземелья и тут же направился к тому месту, где оставил лошадей. Сейчас он молил Бога, чтобы с ними ничего не случилось, подходя ближе, у него сильно забилось сердце от переживания. Видимо, его обращение к Богу было услышано, и лошади мирно щипали молоденькую травку. Захарий разжёг костёр и со спокойной душой улёгся спать под рогожу. Уже на утре его разбудило лошадиное ржание, видимо, снова, как и тогда, их напугал зверь. Утром Захарий принялся вытаскивать добро из подземелья, благо в тех сундуках нашлись кули, которые ранее служили для перевозки зерна. Уложив всё богатство в кули, тщательно перевязал их верёвкой и загрузил их на лошадь. Ему хотелось побыстрее покинуть это место и пробраться к своей избушке. Он не вспоминал о теле убиенного Федьки, из его памяти навсегда стёрся тот нехороший случай. Тело Федьки растащили дикие звери, оставив лишь лохмотья от его одежды. В деревне так и посчитали, что Захарий и Федька погибли в болотах, поскольку все знали, что они собирались осмотреть клюквенные места. Деревенский народ походил, покричал их возле Кемского болота, да так ни с чем и вернулись в деревню. Дальше к проклятым местам люди не пошли, да и никто и не думал, что они туда забредут. Агата, жена Федькина, погоревала с сыновьями, да после и смирилась с гибелью их мужа и отца. Хоть и был он без вести пропавшим и не предан земле, но они всё равно считали его и Захария погибшим. Захарий теперича узнал эти места и решил после прийти сюда. А пока что ему надо было добраться до своей избушки. Путь предстоял не близкий, так думал Захарий, и идти надо было другим путём, а именно - лесом, стараться обходить стороной деревни. Пропитания ему лес даст, зверья много, голодной смертью не помрёт.
Может ещё какие тайны хранят развалины скита,но это придётся узнать в другой раз,ежели повезёт.Усевшись на одну  из лошадок,Захарий отправился в путь.Другую,с кулями,привязал уздечкой к седлу  лошадки,на которой сидел.Лысая гора не давала ему покоя,она как бы вставала ему на пути,но он решил обойти её стороной,чтоб не задерживаться на этом месте.Путь его пролегал по густо заросшему лесу,выбирая путь для прохода лошадей,ему приходилось идти впереди,держа лошадку за уздечку.Встречались иногда и маленькие полянки,на которых лошади щипали траву,так же на пути попадалось много ручейков и не большие болота. Захарий вышел на берег лесной речки,названия которой он не знал, так и решил идти дальше по берегу той речки.Он хорошо ориентировался на местности и  быстро определил направление куда ему идти.Речка ему давала воду и рыбу,а лес -  дикого зверя. Охотился Захарий в основном на мелкого зверя,рыбу приходилось колоть.Вечером третьего дня пути ему неожиданно встретились люди.Пять человек  шли по реке на двух лодках.Захарий во время их заметил и постарался притаиться за кустарником,уводя за собой  лошадей.Но,видимо,кто-то с лодки заметил его и начал остальным указывать рукой на него.Захарий,не дожидаясь когда причалит лодка к берегу,поспешил скрыться подальше от незнакомцев. Вскочив на лошадь,он погнал её вдоль берега,лошадки сами выбирали себе дорогу,стараясь огибать заросли берегового кустарника.Вроде ему удалось скрыться от не прошенных взглядов. Всё это время Захарий питался мясом зайца.Пробовал колоть рыбу сделанной рогатиной,но ему это занятие показалось утомительным и он отказался от этого промысла.К озеру Белому он подошёл к вечеру,ещё из далека он приметил тёмную гладь воды.Ночь Захарий провел на берегу озера в раздумьях,он понимал,что ему нужна будет лодка что бы перебраться через устье Шолы.Ему было жаль расставаться со своими лошадьми,проделавшими такой большой путь и так ему помогших в трудную минуту.Захарий обдумывал план,как бы переправить и лошадей через устье реки Шолы.
- Да,туточки ни как не обойтись без посторонней помощи,надо будет звать мужиков на подмогу.Завтра на утре и пойду вдоль берега до деревни Лунево,может мужики для лошадей плот соорудят.
Так и прошла ночь Захария в бессонном состоянии и раздумьях.По утру,оседлав лошадку,он снова отправился в путь по берегу озера к деревне Лунево.Захарий больше всего устал от нервного напряжения,которое сопровождало его весь этот не лёгкий путь.По лесам много шастает лихого люда и то,что в любой момент на него могли напасть и ограбить,вот это его и напрягало.Но пока вроде Бог миловал его и осталось совсем немного пройти пути до его охотничьего стана.Хорошо,что есть лошади,а то бы путь его длился ещё дольше.На них-то он быстро преодолевал расстояние.Под"ехав к деревне,Захарий заприметил двух мужиков,мирно сидевших на брёвнышке возле плетня.Мужики курили самосад и о чём-то беседовали,при этом размахивая руками.Подъехав к ним поближе, Захарий спешился и завёл с ними беседу:
- Доброго дня,мужики,позвольте рядышком присесть,по балакать с вами надобно.
-  И тебе доброго дня.Так  присаживайся,коли не насиделся в седле. Мужики подвинулись,уступая место Захарию.
- Что спросить-то хотел,может поможем,а может и нет?Смотря на то, о чём речь пойдёт.
- Меня вот что интересует - нет ли в вашей деревне плотников, надобно бы лошадей через устье Шолы на тот берег переправить, может плот какой изготовить?
-  Так чего  тебе плотников-то искать,туточки почитай все пахари да плотники.Оно,конечно,не хитро дело плот-то сделать,тока вот опять же лес будет  нужен  да скобы для крепежа.Как не говори,а двух лошадок надо переправить,хорошо ежели они смирные,а то как вдруг трепыхаться начнут,то беды не оберёшься.Тебя,мил человек, как величать-то?
- Захарием меня величают.А вы кто будете?
Мужики бросили  на землю окурки от самокрутки,примяли их  подошвой сапог и представились:
- Вот я буду Фома,а это Семён - Фома указал рукой в сторону Семёна,тот привстав с брёвнышка,протянул Захарию свою руку для приветствия.Пожав друг дружке руки,новые знакомые побратались друг с другом.Захарий поинтересовался у Фомы,что от него надо для работы:
- Фома,так вы с Семёном берётесь за эту работу?Спрашивайте что вам от меня,какая помощь нужна,само собой я вам заплачу сколько скажите.
- Ну,плата это понятно,надеемся в цене сойдемся.Сейчас мы тебе ни чего не скажем,нам надо будет еще с людьми поговорить,а вот ты бы время-то зря не терял,а пошёл бы к нашему старосте Юрию Петровичу и поговорил бы с ним насчёт леса.Вон видишь на берегу особняком изба в два наката, там он и проживает.Так что мы пойдём с мужиками побалакаем,а ты покаместь ступай до старосты.
 Мужики отправились в деревню, чтобы обсудить с местными жителями его просьбу.

- Ну что ж, тогда я пойду к вашему старосте, - сказал Захарий, отвязывая лошадь от ограды. Он взял её за уздечку и направился к избе старосты. Остановившись посреди дороги, Захарий потрепал гриву своей лошадке, которая столько вёрст везла на себе его драгоценные кули.

- Да, милая, устала ты от такого груза, не бойся, надсадилась твоя спинушка, потерпи немного, может, скоро дома будем - приговаривал Захарий, гладя свою лошадку. Та, словно понимая его слова, кивала головой и размахивала по сторонам своей гривой.

Подойдя к высокому забору, из-за которого виднелась покрытая железом крыша избы старосты, Захарий постучал в массивные ворота. Через некоторое время к нему вышел человек от старосты и невежливо спросил:

- Ну чего тебе? Возишься, вон весь дом всполошил. Шляетесь, людей только тревожите. Что рот-то раззявил, как представить тебя барину?

- Скажи, что я полесник Захарий, что с устья Шолы, я его беспокою и дело имею неотложное.

- Жди здесь, сейчас доложу.

Грубый человек поковылял через двор в сторону избы. На этот раз Захарий ждал недолго, человек вышел из избы, подошёл к воротам и раскрыл их. Что-то чуть слышно брюзжа себе под нос, он выдавил из себя слова:

- Заходи, да лошадей своих во двор заведи, а то тут разный люд шастает.

Захарий завёл во двор лошадей и привязал их к привязи, а сам направился следом за человеком в сторону избы. Поднявшись по красному резному крыльцу, человек открыл перед ним двери в избу. Войдя в светлые палаты, Захарий сразу бросился в глаза богатое убранство избы. По винтовой лестнице со второго этажа к нему спускался статный и дюжий староста Юрий Петрович Кондякин.

- Доброго здравия вам и Ангела Хранителя вашему дому! - поприветствовал Захарий старосту.

- И тебе здравия желаю, мил человек. Ответил на приветствия Юрий Петрович.

- Присаживайся, да расскажи, с чем пришёл.

Староста указал на мягкое кресло. Захарий присел в кресло, напротив его уселся и сам староста.

- Ну так что, я слушаю тебя, Захарий полесник. А я тебя знаю, как-то позапрошлым годом покупал у тебя шкурки и хочу отметить, что товар у тебя превосходный, так что прими от меня благодарность. Такого радушного приёма Захарий не ожидал.

- Благодарствую вам за добрые слова. Я вот что к вам пришёл, просьба у меня одна имеется - прикупил я намедни двух лошадок в ваших краях, а не подумал о том, как же я их переправлю на свой берег. Вот и пришёл просить у вас лесу для строительства плота, чтоб лошадок моих переправить. С местными мужиками я вроде бы договорился, они как бы согласились мне помочь.

- Лесу тебе не так уж и много надо, конечно, я тебе помогу, но вот какое у меня к тебе обратное предложение - ты мне за этот лес шкурками заплатишь, разумеется, мы составим грамоту и всё подсчитаем. Ежели сам не можешь заниматься этим делом, то человека назначь, но прежде познакомь меня с ним, да чтоб тот человек во всех вопросах разбирался. Я это к чему говорю, мало ли что, у тебя времени на это не будет, а грамоту я тебе могу сегодня составить и лес у меня заготовленный имеется. Так что, если ты, Захарий, согласен, то мы можем заключить ещё и договорную грамоту.

- Да я согласен, только вот шкурки не сразу могу предоставить.

- Да я и не тороплю тебя, когда будут, тогда и ладно - успокоил староста Захария. - А пока что пообедай, отдохни, а я составлю грамоты и распоряжусь, чтоб лошадок твоих покормили.

Юрий Петрович отошёл к себе наверх составлять грамоты. Захарию принесли горячего супу, мясо с картошкой да графинчик с водкой. Пока Захарий принимал пищу (за всё время своего скитания он наконец-то отведал горячего супа), староста уже составил грамоты и принёс их Захарию, чтоб заверить подписями. Беседовали они ещё часа три, обсуждая разные темы, из которых каждый для себя приобрёл какую-то выгоду.

Возвращения Захария от старосты ждали мужики, собравшись на том же месте. Фома и Семён позвали к себе ещё двух мужиков - Олега и Тимоху, замечательных столяров и плотников.

- Долгонько ты ходил, Захарий, мы уж заждались тебя. Вот ещё нашли двух плотников - Олега с Тимохой. Ну давай, поведай нам, как сходил к старосте, чем нас обрадуешь?

Захарий поздоровался с новыми мужиками, пожал им руки, начал вести с мужиками беседу:

- Сходил я к старосте, хорошо обо всём договорились, вот есть грамота с разрешением на лес - Захарий показал мужикам грамоту - Тепереча давайте с вами договоримся, сколько с меня за работу спросите? Да вот ещё что - нужен один из вас, чтоб обсуждал все вопросы со старостой, если таковы возникнут.

- Мы решили так - дашь нам восемь рублёв на всех, можешь оставить нам лошадей, мы о них позаботимся, а дня через три приедешь, и мы вместе их переправим. Как ты-то думаешь об этом?

- А что я думаю, а то, что вы, конечно, загнули цену, я же знаю, что плотник за работу получает в месяц 25 копеек, но так как мне срочно надо переправить лошадей, то я соглашусь на четыре рубля. Смотрите, мужики, на эти деньги вы себе по корове купите.

Немного посовещавшись, они согласились с предложением Захария.

- Я вот что ещё попрошу у вас - лодку да нужен человек, который бы заменил меня на время моего отсутствия.

- Что ж, Захарий, лодку мы тебе дадим, а человека мы предлагаем Тимоху, у него и язык на месте, да и грамоту он знает - предложил Фомка.

- Тогда надо сейчас нам с Тимохой сходить к старосте, чтоб я его представил Юрию Петровичу. Что ж, Тимоха, пошли к старосте, а вы пока приготовьте лодку.

Захарий с Тимохой отправились к избе старосты, Кондякин принял их и одобрил вести дела от имени Захария Тимофею. Возвратившись обратно к мужикам, Захарию было сказано, что лодка готова. Ему очень хотелось побыстрее отплыть к своему месту и схоронить там свои сокровища. Он попросил мужиков помочь загрузить кули в лодку, Олег с Семёном, тащившие кули, сделали такой вывод:

- Ты что, Захарий, туда камней напихал? Тяжесть-то какая.

- Да нет, это не камни, а капканы на зверя, да всякое другое для охоты - ответил Захарий.

Вечером того же дня Захарий поплыл на лодке к себе домой. Его лодку чуть качало на волнах, которые помогали, подталкивали его лодку вперёд. Часа через четыре Захарий был уже у себя на родной земле, благо что водный путь подходил почти прямо к его избушке, не было слишком большой надсады тащить богатство. Сделав из мелких берёзок волокушу, он без особого труда все кули перетащил к себе в избушку, только сейчас, в эту минуту, он был спокоен за себя и свой груз. Ему казалось, что он отсутствовал много лет, всё воспринималось заново. Вроде бы всё тоже самое, но как-то иначе смотришь на некоторые вещи. Захарий наконец-то выспался в своей постели. Следующее утро для него было хлопотным, надо было спрятать всё богатство, а он знал, куда его можно было спрятать, у него давно было такое тайное место. Рядом с его станом, в лесу, была обнаружена небольшая гора, окружённая болотами, лишь небольшая тайная тропа вела на этот островок, где и находилась эта горка. Гора стала тайником для драгоценностей. Перетащив всё частями на себе к горе, узким, едва заметным лазом он протиснулся во внутрь горы. Внутри была пещера, состоявшая из двух уровней. На первом уровне было просторное зало с отводным узким туннелем, ведущим куда-то на верх горы. Пройти по нему можно было только боком, потом он поднимался вверх, только в маленькое отверстие падал уличный свет, так же было много тайных выемок и расщелин. В любую погоду воздух в пещере держался сухим. На втором уровне, ниже первого на пять метров, находилось небольшое подземное озеро имело правильную форму, а его берега были ровными и каменисто-песчаными. На первом уровне Захарий спрятал свой клад, и если бы кто-то решил его найти, то это было бы невозможно, настолько тщательно он его замаскировал. Само место не давало повода думать, что здесь может быть что-то спрятано.

После того как все было сделано, Захарий ощутил полное спокойствие. Он отложил немного золотых изделий, чтобы заняться чем-то более серьезным. Хотя на Руси в это время были трудные времена, дворцовые передряги никак не сказывались на их жизни, удалённой от Москвы. Все жили так, как будто ничего не происходит, покупали и продавали товары, как и всегда.

Кто-то из монахов начал поиски загадочной библиотеки Ивана Грозного. Они рыскали по монастырям и местам, где мог когда-то появляться царь. Захария же не давала покоя книга, как будто завещанная ему от прадеда, если верить словам покойного Федьки.

Захарий начал по крупицам расшифровывать тексты и рисунки в книге, но ему это удавалось с трудом. Он не мог понять старославянское письмо, и ему были нужны старинные карты этих мест. Захарий понял, что без грамотного монаха ему не обойтись. Ему придётся искать его в Кирилло-Белозерском монастыре, так как там есть монахи, разбирающиеся в старославянской грамоте, и в монастырской библиотеке хранятся древние карты.

Три дня пролетели, словно три часа. В заботах и делах время летит незаметно. «Вот пора и за лошадьми ехать, наверное, мужики уже подготовили плот», — думал про себя Захарий. С раннего утра четвёртого дня он отправился в путь. Плыть на лодке было тяжело, на озере поднималась волна. Уставшим он прибыл на место, где на воде, привязанный к берегу, был готов плот. Плот был мастерски сделан, с заграждениями для безопасности лошадей, вёслами для гребли и рулевым веслом.

Подтащив лодку к берегу и привязав её к вбитому в землю колышку, Захарий отправился к избе Фомы. Он застал Фому во дворе, где тот кормил скотину. Фома не замечал гостя, всё внимание было сосредоточено на корове и курах. Захарий поздоровался: «Доброго утречка, хозяин, Бог в помощь!»

— Вот те на, явился, и тебе доброго утра! Мы тебя ещё вчера поджидали, вода на озере была спокойна, а ныне видел, что творится, волны как гуляют! Как ты ещё догрёб до нас? Ты там, Захарий, к берегу подходил, плот-то наш хоть на месте, не снесло его? Ты погоди малость, я щас со скотиной управлюсь, да будем решать дела наши.

— Да не спеши, Фома, я подожду. А плот ваш на месте, мастерски вы его изготовили, вот что значит настоящие мастера! Проблем со старостой не было? Захарий присел на стоящий рядом кряж.

— Да нет, проблем не было, да и обращаться к нему особо не пришлось, только когда нам приказчик по его ведомому указал, где брать лес. А так Тимоха заказал у кузнеца скобяные изделия. Ну вот, вроде я и управился. Что сидишь, пошли в избу, накормим тебя, а то в лесу-то совсем одичал.

— Как там одичаешь, Фома, ежели столько друзей в лесу живёт, — шутливо заметил Захарий.

Они незаметно очутились в избе Фомы. У печи суетились две женщины, что-то парили-жарили. Фомка предложил Захарию присесть на лавку, а сам что-то нашептывал одной из женщин — это была его жена Катерина, а рядом их дочь Маринка. Маринка искоса поглядывала на гостя, когда их глаза встречались, Маринка мило улыбалась. У Захария что-то ёкнуло в сердце, его словно какая-то сила влекла к этой милой девушке. Ему было 35 лет, и он в последнее время задумывался о создании семьи, чтобы всё своё добро досталось его наследникам. Но если он сейчас начнёт создавать семью, то всё своё время и силы отдаст семье, а у него ещё столько не завершённых дел. Он будет постоянно находиться в странствиях, оставив жену в одиночестве, вот чего он и боялся.

Соблазняющий взгляд Маринки отводил его от мыслей, ему хотелось убежать с этой девицей на берег озера, раствориться в закате весеннего солнца. Катерина собрала на стол, Фомка и Захарий сели за стол вечерить. Выпив по стаканчику самогона, закусив как следует, Катерина с Фомой начали выпытывать у подвыпившего Захария, как он живёт и что имеет за душой, не пора ли ему остепениться от холостятской жизни, мол, годы идут и пора бы завести семью. Они явно намекали на свою дочь Маринку, как бы сватали её ему.

Катерина хвалила свою дочь: «Ты вот послушай, Захарий, какая наша дочь рукодельница — она и прясть, и шить горазда, и у печи она просто мастерица всякие блюда приготовит. Ты вот, наверное, думаешь, что мы хотим поженить тебя на нашей дочери, так вот, мы с отцом этого бы желали. Ты мужик видный и крепко стоишь на ногах. Мы думаем, что она с тобой не пропадёт, да и внуков нам охото, а то так и не дождёмся, просидит наша Маринка в девках. Как ты сам-то об этом думаешь?» Такую речь сказала Катерина Захарию.

Фомка всё это время молчал и лишь нервно курил самокрутку. Маринка сидела на краешке кровати в соседней комнате, изредка выглядывая из-за косяка. Захарий сидел истуканом, он не знал, что ответить, Маринка ему понравилась, но что сказать её родителям, так и не мог подобрать нужные слова. Эту паузу прервал голос Фомы: «Ну ты, Захарий, ответь нам, хоть по нраву ли тебе наша дочь и можем ли мы надеяться на её счастье?»

Собравшись с духом, Захарий ответил Фоме и Катерине:
- Ваша дочь, без сомнения, красавица и, как я убедился, искусница на все руки. Не буду скрывать, она мне понравилась, и я сам подумывал о создании семьи. Однако я не уверен, смогу ли стать хорошим мужем и отцом.

Я часто ухожу в лес и пропадаю там весь охотничий сезон. Я не изменю свой образ жизни и никогда не переберусь из леса в деревню, к людям. Подумайте, на что вы обрекаете свою дочь, когда предлагаете ей жизнь в маленькой лесной избушке. Вокруг только лес и звери, люди будут видеть её редко. А если у них родится ребёнок, вы подумали о том, что его ждёт?

Выслушав Захария, Катерина и Фома серьёзно задумались. Может быть, он прав, и мы обрекаем свою дочь на одиночество. Но тут заговорила Маринка:

- Я согласна на такую жизнь. Если мой муж будет уходить в лес, я тоже буду с ним. Я не боюсь трудностей, и, если понадобится, рожу детей в лесу.

Она уткнулась в подушку, и её плечи задрожали от слёз.

- Вот, дочка, правильно сказала — вся в нашу породу. Ты слышал, Захарий, как Маринка на твои слова ответила? Да такая девка за тобой хоть на край света пойдёт! — воскликнул Фома, и на лице Катерины появилась улыбка.

Фома разлил по стаканам ещё самогона, и задушевная беседа полилась рекой, продлившись всю ночь. Захарий решил, что свадьба и венчание будут на Покров, и на неё соберутся только родные. А пока до свадьбы невеста поживёт у родителей. Так думал Захарий, но вышло совсем по-другому. Маринка уже через месяц оказалась у него в избушке.

На утренней зорьке Захарий и Маринка прогуливались по песчаному берегу озера, размышляя о будущем своей семьи. По примете, планов на будущее они не строили. Так они и распрощались, но ненадолго. В полдень Захарий с мужиками отплыли от деревни, переправляя его лошадей. Пришлось набирать ещё мужиков для гребли веслами. Озеро в этот день было спокойно, и плот легко скользил по глади воды. На удивление Захария, лошади вели себя спокойно, как будто они постоянно переправлялись таким способом.

Захарий разговорился с плотниками Олегом и Тихоном:

- Тихон, я хочу срубить себе хорошую избу и хочу попросить вас взяться за работу. Если вы согласитесь, скажите, чтобы я начал подготовку.

Тихон с Олегом не стали раздумывать о предложенной работе. Для них каждое такое предложение было в радость:

- Отчего же не помочь? Конечно, возьмёмся за работу. С тобой, Захарий, приятно иметь дело. У тебя всё складно получается, да и не обманываешь. Ты нам только расскажи, дай размер своей избы, а далее мы всё сами сделаем и скажем, сколько леса надо будет.

- Ну вот и хорошо, я буду надеяться на вас. Как только вы всё обсудите, я начну хлопоты по строительству. Я вас попрошу полностью мне избу поставить и всё внутри её отделать.

- Хорошо, мы меж собой всё обговорим, а после тебя известим. Да ты особо не переживай, поставим избу от фундамента до крыши.

Фомка подслушивал их разговор и размышлял про себя:

- Знать, и правда женится на их Маринке, коль собрался избу ставить — эта новость обрадовала Фому.

Он как-то взбодрился, и сил для гребли сразу прибавилось. Часам к пяти вечера они подошли к берегу, вывели лошадей на берег, и Захарий расплатился с мужиками той первой ценой, о которой они договаривались. Только нанятым вновь он дал поменьше, как и было обговорено с ними. Захарий попросил остаться Фомку, помочь ему, а на самом деле он решил показать будущему тестю свои владения. Распрощавшись с мужиками, Захарий с Фомкой взяли лошадок под узцы и пошли к избушке Захария. Шли просёлочной тропой, и Захарий рассказывал Фомке о своих владениях:

- Вот, Фома, мои лесные угодья — Захарий разводил руками, показывая тем самым своё лесное хозяйство — Двадцать вёрст в разные стороны, всё, что на этой земле находится, принадлежит мне, и я могу по-своему распоряжаться всем этим природным богатством. Только вот не желательно без моего сопровождения ходить по этой земле — здесь повсюду капканы, петли да ловушки на зверя расставлены. Вот скоро и к моей избушке подойдём.

- За что же тебе такую щедрость царь-батюшка отвалил? — поинтересовался Фома.

- Вот за то и отвалил, что ко двору его щедрые подарки приподношу — мех да ягоду северную.

- Как же ты один умудряешься столь дел-то пределать — и на охоту ходить, и ягоду собирать? — недоумённо поинтересовался Фома.

- Да мне одному не под силу столь дел делать, людей нанимаю. 
Они помогают мне собирать ягоды, а охочусь я один. Но сейчас у меня возникла проблема: медведем были задраны мои лучшие собаки, а без них найти пушного зверька очень сложно. Если ты услышишь или узнаешь, где можно найти хороших собак, то обязательно подскажи мне, — обратился Захарий к Фоме с особой гордостью.

Они привязали лошадей к заранее подготовленной привязи, положили им охапки сена, засыпали овес в колоды и налили в бочонки воды. Захарий пригласил Фому пройти с ним в его избушку. Фоме сразу не понравилась эта убогая избушка, больше похожая на хлев, что у него во дворе. В самой избушке ничего не было, кроме деревянной кровати, лавки и стола. Вся одежда Захария валялась кучей на лавке, но зато там была добротная кирпичная печь.

Фома не ожидал увидеть такое. Он думал, что перед его глазами предстанет добротная изба с двором, но ничего подобного он не обнаружил. У него сразу пропало настроение, в голову полезли нехорошие мысли: правильно ли он поступил, сватая Маринку за Захария? Захарий понял, что с Фомой что-то не так.

— Фома, что-то ты какой-то смурной, наверное, ожидал увидеть хоромы? А тут на тебе — избушка. И сразу в голове туманно стало и подозрения появились? Жених-то оказался небогат, не как ты думал. Я живу тем, чем живу, богатство не в золоте, а в душе человека и его труде. Я занимаюсь своим ремеслом, за него мне хорошо платят, но это не значит, что я должен жить в роскоши — у меня есть то, что мне надо в жизни. Вот этим я и живу, а то, что решит Марина, это её выбор — не препятствуйте ей, дозвольте ей самой решить свою судьбу.

— Ты, Захарий, неправильно всё растолковал. Я же не говорю о том, что ты гол как сокол и что жених ты не завидный, я просто взглянул на то, как ты живёшь. Я скажу тебе честно прямо в глаза: быт твой скверный, ты этого не замечаешь или свыкся с этим, а я же дочери своей желаю счастья и чтобы жизнь её была чистой и светлой. Я не буду ей препятствовать — пусть сама решает. Я вот краем уха слышал, как ты с плотниками разговор вёл, речь о строительстве избы, это, конечно, радует, но опять же избу-то ты собираешься ставить здесь, в лесу, вдали от людей.

Фома думал о том, как бы уйти с места, которое ему не по нраву стало. Его охватывал какой-то неведомый внутренний страх. Он решился, несмотря на то, что скоро стемнеет, уйти обратно к дому.

— Ты не серчай на меня, Захарий, но я, пожалуй, отправлюсь обратно к дому. Что-то мне у тебя не больно уютно и страшновато.

— Да, Фома, не с того мы с тобой начали родниться, я-то как есть всю свою душу раскрыл пред тобой, а ты вон как, с какой-то брезгливостью ко мне относишься. Ну так ладно про это, ты вот что — только дай благословение Марине, ежели она захочет уйти со мной, то отпусти её, а так думай обо мне как знаешь. Хочешь уйти домой, так я тебя провожу, иначе попадешь в ловушку, и обвинят меня, что тестя своего извёл.

Они тут же отправились обратно к тому месту, откуда пришли. Захарий проводил Фому и отправил его на лодке до дома. Вот такая нехорошая прогулка по его владениям получилась у Захария с Фомой. Захарий напоследок предупредил Фому, что на третий день он придёт за Мариной. Фома молча кивнул головой в знак согласия.

Захарий сдержал своё слово и через три дня на лодке по озеру Белому отправился к деревне Лунево за своей невестой Маринкой. Было начало июня, погода стояла жаркая, Захарий то и дело поливал себе голову из ковша, зачерпывая озёрную холодную воду. Причалив лодку к берегу, Захарий осторожно вылез и пошёл по тропке вверх по берегу в сторону деревни ко двору Фомы. Взбираясь по крутому берегу, Захарий заприметил служивых людей, их было человек пять. Они шли вдоль берега к деревне, это были царские сборщики продуктов для армии, они вербовали крестьян на войну с поляками — шёл 1655 год, самое переломное время в сражении с польским войском за Малороссию. Захарий, завидев стрельцов, пригнулся к земле — лучше не встречаться с этими людьми, мало ли с каким царским наказом они сюда пожаловали. Сзади стрельцов ехал обоз из пяти телег, три телеги были доверху набиты всякими продуктами, а две были полупусты.

— Значит, сейчас остановятся в деревне, пополнять телеги провизией. Как же это всё некстати, да еще, не дай бог, мужиков созывать будут для вербовки на войну. Просижу я тут целый день, — такие мысли лезли в голову Захарию.

Так-то по царской грамоте они не должны тревожить северных людей, так как они обязаны заниматься посошным делом для нужд воиск. Стрельцы вошли в деревню, Захарию с его места было плохо видно, чем они там занимаются, но времени прошло совсем немного, и обоз с уже догруженными телегами выехал из деревни и направился в обратный путь к пристани Троицкой. Видимо, стрельцов утомил этот поход, и им было не до того, чтобы созывать крестьян и агитировать их вступать в ряды армии. Захарий, провожая взглядом стрельцов, вздохнул облегчённо и поднялся с ещё не прогретой земли. Наконец-то он сможет пойти к избе Фомы и встретиться с Маринкой.

Захария на этот раз встретили сухо, не шибко ему были рады Катерина и, особенно, Фомка. Только Марина, с улыбкой на милом личике, выбежала ему навстречу и с ходу кинулась в его объятия. Захарий, прижимая к себе и целуя Маринку, прошептал ей:

— Я за тобой, Марина, если ты согласна идти со мной, то собирайся, а я пока что побеседую с твоими родителями.

Марина тут же взметнулась по ступенькам крылечка в избу. Пробегая мимо отца с матерью, она на ходу бросила им:

— Только посмейте отказать, так и знайте — порешу себя.

Захарий подошёл к Катерине и Фоме, снял с головы шапку, поздоровался:

— Доброго вам дня, дорогие родственники.

— Мы тебе пока что не родня, — с какой-то злобой в голосе ответил Фома.

— Так вот я и пришел просить вашего благословения отпустить со мной вашу дочь Марину. Может, даст Бог, и породнимся, — Захарий пытался услышать от них хоть какой-то ответ, но ответа так и не было, но лишь когда Маринка появилась на крылечке с узелком в руках, Катерина всплакнула, вытирая слезу рукавом, прошептала, обнимая дочку:

— Маринушка, это твой выбор, и мы с отцом благословляем тебя — живите в радости и счастливо. Ежели что, мы тебе поможем, чем сможем.

Фомка тоже подошёл и обнял дочь, так же благословил её, но больше не стал ничего говорить. Захарий, как и полагается, обнял будущих тёщу и тестя, затем, взяв из руки Маринки узелок с вещами, они пошли по тропинке к озеру. Марина всю дорогу до озера плакала, Захарий, как мог, утешал её.

— Марина, не плачь, я же понимаю, как трудно покидать родное гнёздышко. Мы с тобой своё уютное гнёздышко совьём, вот только представь себе, как в нашем гнёздышке зачирикают птенчики. Марина улыбнулась, обняла за талию Захария, прижалась головой к его плечу. Подойдя к озеру, Захарий спихнул лодку с берега в воду Усевшись поудобнее в лодке, молодые люди отправились в путь к Захарию. Марина на прощание помахала рукой родным местам, но провожающих и родителей на берегу не было.

Заметив, что Марина снова погрустнела, Захарий решил её подбодрить:

- Я, Марина, подумываю построить новую просторную избу, чтобы в ней могло разместиться много народу. Также я поставлю двор, ведь нам нужно будет завести какую-нибудь живность. А ещё я срублю новую баньку. Правда, место для избы я ещё не выбрал, подумал, что ты сама его выберешь.

С лица Марины сразу исчезла печаль:

- Ой, Захарка, как здорово! Я всегда мечтала о своей избе на высоком речном берегу, чтобы по утрам любоваться восходом солнца. Я страсть как люблю восход солнца! А ты мне разрешишь этот дом украсить и обустроить?

- Конечно разрешу, ты же будешь хозяйкой в доме.

- Ну вот, как же ты? Наверное, мужик должен быть хозяином? - Маринка как-то неуверенно посмотрела на Захария.

- Так-то оно так, я буду главой в доме, а ты хозяйкой - вывернулся Захарий. - Марина, почему твой отец меня невзлюбил и что-то начал темнить с нашей свадьбой? - задал вопрос Захарий.

- Я не хотела тебе об этом говорить, но раз всё так хорошо у нас с тобой сложилось, то я поведаю тебе о том, что тебя так волнует. Помнишь, когда ты ночевал у нас, мамка с батей меня за тебя сватали?

- Как же не помнить, конечно помню - налегая на вёсла, задрав вверх голову и делая вид, что вспоминает, ответил Захарий.

- Вот что было накануне твоего приезда. За два дня до тебя к нам наведался купец из Вологды, Рыжов Герасим Филиппович. Со слов бати, тот купец был знатен и богат, у него в Вологде имелась своя корабельная мастерская, где строят речные и морские суда. Так они, собравшись за столом под водочку, и порешили меня сосватать тому купцу, а я не дала своего согласия. Папенька хотел меня силой отдать тому купцу в жёнки. Они так и порешили, расставаясь на пороге избы - ежели я не дам согласия, то папенька силой отдаст меня за того купца. Сколько я слёз горьких пролила в подушку, даже хотела руки на себя наложить. В хлеву привязала верёвку с удавкой к стропилине и только было хотела пихнуть туда свою шею, как вдруг стоявший в хлеву бычок боднул меня под задницу, с грохотом я брякнулась на коровий подстил. Вот тогда-то я и поняла, что это какой-то знак, знать, умирать мне ещё рановато.

На следующее утро пришёл дядька Семён, вот он-то и спас меня от той женитьбы. Поведал он батьке моему, что тот купец больной и ищет себе среди голытьбы сиделку молодую, вот нас, дураков, он и отыскал. Молвил дядька Семён моим папане с маманей, дескать, мне надо замуж за охотника, то есть за тебя, и что у тебя и деньги и изба приличная, да и сам-то ты молод. А купец тот был сух, как сук ельника, и впрямь хоть живым в гроб ложи. А дальше сам ведаешь, что было.

- Да, вот так сказ ты мне поведала. Я, честно, от твоего бати такого не ожидал.

- От моего бати жди что угодно, он из-за денег да злата на всё пойдёт - вот такой он человек.

С разговорами они подошли протоками к маленькой пристани, что у крутого берега. Выбравшись из лодки, они начали подниматься по деревянной лестнице на крутой берег. Как только они взошли наверх, Маринка оглядела с берега всю близлежащую округу и заявила Захарию:

- Вот здесь будем ставить избу! - Захарий, обняв Маринку и чмокнув её в губы, согласился с ней.

- Здесь так здесь, так тому и быть.

Через перелесок они отправились к избушке Захария. Там, как и прежде, было всё в порядке, лошадей он укрыл надёжно в бревенчатом дворе, оставив им воды и овса. Лошади, увидев хозяина, дружно заржали, переступая копытами.

- Вот, Марина, мои хоромы, а это наша с тобой первая домашняя живность - Захарий похлопал лошадок по бокам.

- Ничего, Захарка, мы с тобой всё стерпим - и живность заведём и дом построим. А где у тебя узлаинки, как же охотник и без них-то? Я думала меня с лаем и радостным визгом они встретят.

Захарий как-то сразу погрустнел и коротко ответил:

- Погибли, медведь задрал.

- Не грусти, Захарка, мы себе новых заведём - утешала его Маринка.

Ночь в избушке провели так, как оно было до Маринки, а на утро Маринка выгнала Захария на какие-нибудь дела, а сама начала приборку в избушке. Захарий постоял поодаль от избушки какое-то время, затем отправился проверять ловушки - надо же было к обедне заготовить мясо. Бродя по лесу, он обдумывал, как бы поскорей начать строительство и не упустить свободного времени для похода к монаху, и, если всё сложится по той книге, идти искать клад - как-то надо это всё до холодов успеть.

В его ловушки попались три зайца да небольшой кабанчик залетел в яму - много ловушек да силков он не расставлял - не было на то надобности. С этой добычей он и отправился обратно к избушке. Подойдя к избушке, он не сразу признал то место, от которого только что отошёл - возле избушки было всё прибрано, лошади гуляли рядышком на полянке, мирно щипая травку. Поодаль горел костерок, аккуратно обложенный булыжником, что-то варилось в котелке. Захарий, положив рядышком с костром добычу, отправился к избушке, открыл дверь и обомлел от увиденного - избушка сияла чистотой - было непривычно видеть такой порядок. Пол и потолок из тёсаных брёвен сияли белезной - он от неожиданности присел на порог. Пред ним предстала Маринка с задранной юбкой, с взлохмаченными мокрыми волосами:

- Ну что, муженёк, не признал свою берлогу? А вот как я её отдраила - полюбуйся, да у тебя и дар речи-то пропал. После обедни будешь полки мне мастерить, а то некуда посуду ложить.

- Да, Марина, я такого не ожидал увидеть... Знать, не зря сказывают, что женщина в доме тепло и уют создаёт. Я вот к обеду там у костра добычу оставил, сейчас только шкуры обдеру, а после обеда займусь полками.

Захарий быстро управился с живностью, содрав с них шкурки. Маринка тут же начала готовить еду на костре. Часть мяса она посолила и уложила в долблёную кадушку, плотно её закрыла и отпустила в холодную родниковую воду - рядом с избушкой из земли бил родник. Отобедав у костра, Маринка вновь занялась обустройством избушки, а Захарий начал делать полочки. Так и пролетел первый день их совместной жизни, а ночь растворила их в чистой постели, пахнущей лесом. Так впервые в чистой постели, наслаждаясь любовью, Захарию было очень приятно лежать с любимой женкою. Они пока что не были повенчаны, но это было не за горами, на Покров они обвенчаются.

На утро Захарий поделился с Мариной своими планами - как бы им начать побыстрее строительство. Марина, внимательно его выслушав, приняла такое решение:

- А что ты, Захарка, сильно расстроился? Я всё строительное дело возьму на себя, ты не переживай, я с этим справлюсь, ты занимайся своими делами, только бригаду плотников найди.

Захарий в этот же день поехал в деревню Лунёво к Тимохе, с которым предварительно договорился. Подплывая к берегу, Захарий думал - зайти или нет к, так сказать, теще с тестем. Его совесть не позволила пройти мимо их избы, и он зашёл в гости к родне, но после он проклинал тот час, когда он зашёл к ним, лучше бы он обошёл избу стороной. Его даже не пустили на порог, за дверьми он слышал плач Катерины и бранную ругань Фомки. Так обруганный не весть за что, он и отправился к Тимохе. Тимоха словно поджидал его, принял Захария как дорогого гостя. Выпив самогонки, они начали обсуждать предстоящее строительство. Оказалось, что Тимоха и его люди уже начали подготовку к работе.

- Прости нас, Захарий, — сказал Тимоха. — Мы без твоего ведома надрали мху на болоте Шунжебойском и за большой поляной нарубили лесу. Этого хватит на избу и ещё останется.

- Как же так, Тимоха, без моего ведома? Как вы прошли туда, неужели я вас не видел и не слышал? Это странно. Я, конечно, благодарен вам за подготовку, но нельзя заходить на чужую землю без согласия.

Захарий был не просто недоволен, он был в бешенстве, но старался сдерживать себя. «Теперь их не прогнать, раз работа уже началась. Так каждый может пройти и до горы — вот те напасть ещё» — думал он.

- Захарий, не сердись, — ответил Тимоха. — Я не совсем правду тебе сказал. Мы не ходили на твоё место, а про лес нам Фома рассказал. Мху надрали, это правда. Но лес тебе выделил староста Кондякин, вот и грамота на то имеется.

Однажды мы встретились со старостой, и он поинтересовался, построили мы плот или нет. Я сказал, что построили. Тогда он спросил, не думаешь ли ты что-то строить. Я сдуру ляпнул, что ты надумал ставить избу и двор. Мы с тобой не говорили о лесе, но он сразу же начал настаивать, чтобы мы договорились. И пока есть лес, пока не поздно, надо его рубить. Вот так мы и решили рубить лес и по озеру сплавили его к твоему берегу. Староста просил тебя, как объявишься, его навестить.

- Да, замутил Юрий Петрович воду, ну так ладно, пойду к этому вымогателю. Ты, Тимоха, дождись меня — так или не так, а всё равно строить надо.

- Ну, тогда с Богом, что ли, — ответил Тимоха.

И Захарий побрёл к старосте.

- Ну надо же, так меня обвести вокруг пальца, и ссориться с ним никак нельзя, как ни крути, а царский наместник. Сново шкурки запросит, но ладно бы так, только бы не золотом. Да, кому на Руси война, а кому золото в карман.

Староста встретил Захария с радостью и сам всё рассказал.

- Захарий, я же так, по нашей дружбе, решил тебе помочь. Прослышал, что строиться ты собрался, а тут такой момент подвернулся — вот я Тимохе и дал разрешение на вырубку. Да всего-то я с тебя хочу спросить товар за товар. Слышал я, что лес тот уже к тебе по озеру сплавили.

- Ну хорошо, тогда к этому лесу и за такую неразбериху с тебя, Юрий Петрович, узлайка. Я слышал, толковые у тебя собачки, а как я зверя пушного без неё-то возьму?

- Эх, и ожидал же я от тебя такого вопроса, так просто не глядя тебе собачку не дашь, ведь смотреть да проверять её будешь? Прям по живому режешь. Есть у меня хорошие, молоденькие, натасканные собачки. Вот если б не общее дело, то ни за что бы не отдал и не продал.

- Эээ, не продать, а подарить — так, Юрий Петрович, мы с тобой договорились.

- Так, так — ну тогда пошли на псарню, выбирай, какая подойдёт для тебя.

Псарня у старосты Кондякина была знатная, от гончих до борзых, и узлаинок разводил он. Захарию с первого взгляда приглянулась одна из пяти узлов — кобель как-то радостно виляя хвостиком, подошёл к Захарию.

- Вот видишь, Захарий, он сам тебя выбрал. Удивительно, пса не проведёшь — чувствует человека. Ну что, забираешь его? Ему три года, кличут Тень — любит в тени валяться, как увидит тень, так сразу туда и бежит.

Возвратясь уже с собачкой к дому Тимохи, встретились с тем у калитки, договорились, что уже завтра Тимохина бригада прибудет на строительство.

- Я жду вас завтра, там обо всём договоримся.

- Всё же нашёл собаку, небось у старосты выкупил?

- Так подарил, за добрые дела.

Он снова проходил возле избы Фомы, другого пути не было. Привязанный на верёвку собачонок бежал впереди Захария, обнюхивая землю. Захария окликнул бабий голос, обернувшись, он увидел стоящую с узелком Катерину.

- Постой, Захарка, на, передай Маринке гостинец. Не держи на нас зла, я-то за вас, а вот Фома совсем что-то спятил. Начал меня колотить, ему денно и нощно мерещутся деньги. Меж нами — хочет кого-нибудь ограбить. Он точно скоро сойдёт с ума, а всё после того, как какой-то нищий угостил его заморским вином. Вот тогда-то и начались у него с головой нелады. Ну давай, иди.

- Ты, Катерина, ежели что, к нам приходи, что-то тревожно мне за тебя. Можно чего угодно от него ожидать, на какой грех его подтолкнёт безумие.

- Ты только Марине ничего не сказывай, скажи, что всё хорошо, что живы-здоровы. Ежели плохо совсем станет, то приду к вам.

- Как знать, у него сейчас в голове потёмки и, похоже, просвета не видно. Но мы будем ждать тебя, Катерина.

Захарий, откланявшись, пошёл далее по тропинке к пристани. Отчалив от пристани, он долго смотрел на берег, где стояла Катерина, махавшая ему платочком. Захарий, привстав на лодке, помахал ей в ответ рукой.

- Жаль бабу, пропадёт с дурнем.

Долго ещё стояла Катерина на берегу озера, пока Захарий не потерял её из виду. По пути к дому, узлайка Теня шмыгал по ветру носом, как бы вынюхивая добычу, облаивал берега, на которых то и дело кто-то из мелких зверьков скрывался в береговых зарослях ивняка. Утки с кряканьем вылетали из-под лодки, если бы не поводок, то Теня непременно бы бросился за ними в воду. Захарий трепал его за шиворот, понимая, что из этого пса получится охотник. Так незаметно они подплыли к своей пристани.

Тенька скулил, вилял хвостом, то и дело воротя мордочкой то в сторону Захария, то задирая её, смотрел на высокий берег. Захарий понимал, что к берегу подходит Маринка. Но почему пёс так приветливо её встречает, словно чуя свою хозяйку? Странно всё это, и пёс Тенька какой-то необыкновенный. На берегу и в самом деле появилась Марина, приветливо махая рукой. Захарий отвязал Теньку, тот стремительно, словно стрела, с радостным лаем бросился к Маринке. Та только успела всплеснуть руками от неожиданности, как Тенька уже облизывал её руки и лицо. Захарий поднялся на берег, любуясь на эту радостную встречу. Маринка, гладя незнакомую ей собачонку, спросила Захария:

- Откуда ты его взял такого хорошенького, он словно нас знает? Как хоть его кличут?

- Да у старосты выпросил, у него и так целая псарня, его Теня кличут.

- А пошто так его кличут? — поинтересовалась Марина.

- В тени любит валяться. Он и меня так же радостно встречал — необыкновенный пёс. Вот, Марина, тебе гостинец от матери, у них всё хорошо — живы-здоровы, встретили меня радушно. Захарий протянул Марине узелок, что передала ему Катерина.

- Я рада за них, дай-то Бог им здоровья. А ты как к плотникам сходил, о чём договорились?

У Марины было много вопросов, ей было не  терпеж заняться строительством избы. Захарий подробно поведал Марине о том, как староста с лесом ему подмог, не спрося его, да о том, что уже завтра мужики приступят к строительству. Марину одолевали сомнения и какая-то опаска по поводу старосты — что это вдруг, не спрося, выделил лес на избу. Со своим беспокойством она обратилась к мужу:

- Что-то меня беспокоит этот староста, не по доброй воле он всё это затеял.

- Да я и сам это понимаю, а цель его я знаю — он хочет, чтобы я батрачил на него и только ему отдавал мех, а мне уж что подаст с барской руки, после загнать меня в долговую кабалу, отписать на себя мои угодья, а того, дурень, не поимёт, что за мной стоят люди поважнее чином, чем он. Лес его мы брать не будем, у нас и свой есть. Тот лес спишут на него, как ворованный,Грамоты его пустышки, подписей-то нет. Хрен ему не шкурки, надо продумать всё, а пока его этим самым держать на поводке.

Так ты его что, хочешь сместить со старосты? А вдруг ещё хуже поставят?

Нам что от этого, лучше или хуже будет? Всё равно они своего добьются. Я вот думаю до Вологды дойти, до самого воеводы.

Ну ты, Захарка, и размахнулся, аж до самого воеводы.

Ладно, Марина, сейчас будем думать о постройке избы. Да у меня дело есть одно неотложное, мне бы надобно будет съездить до Кирилло-Белозерского монастыря, но это тогда, когда плотники начнут работу свою. Я думаю, деньков через пять и поеду к монастырю. Думаю и надеюсь, что ты без меня управишься, да у тебя и помощник есть. Захарий говорил про Теньку, который носился по лесу, тявкая на лесных обитателей.

Ежели надо ехать, то поезжай, за меня не беспокойся, я справлюсь.

Я тебе потом всё поведаю, а пока не хочу сглазить. Попрошу Тимоху, чтоб тебе, ежели что, помог. Ну что, готовь на стол, да и кумекать будем, завтра трудные суматошные дни начнутся. Их молодые тела растворялись в любовных ласках даже тогда, когда Захарий показывал Марине свои угодья. Всегда для них находилось удобное местечко, то под кустиком, то на цветочной полянке, да и ночка в их скромной избушке пролетела в крепких объятиях и наслаждении. Рано утром, ни свет ни заря, к их пристани причалили три лодки с плотниками. Захария разбудил лай Теньки, по его лаю было понятно, что к избушке идут чужаки. Захарий, натянув портки, по-быстрому накинув рубаху, прихватив с собой топор, так, на всякий случай, направился к берегу, откуда был слышен лай Теньки. Подойдя к склону берега, Захарий увидел взбирающихся по лестнице людей во главе с Тимохой.

Вот так гости, а я-то подумал, кого это в такую рань принесло ко мне.

Да мы подумали, чем раньше дело делать начнем, то и для тебя и для нас во благо будет.

Вы пока есть, располагайтесь, отдохните с дороги. Сейчас Марина вам что-нибудь приготовит перекусить.

Пока мужики отдыхают, мы с тобой, Захарий, обговорим всё о нашей работе.

Давай, Тимоха, всё обговорим. С бригадой будем говорить или с глазу на глаз?

Пока что с глазу на глаз.
Захарий показал Тимохе на лавочку возле березы, что росла рядом с их избушкой.

Присядь пока есть, а я Марине скажу, чтоб вас покормила.
Захарий переговорил с Мариной, та, собравшись, начала суетиться с приготовлением еды. Захарий присел рядом с Тимохой.

Слушаю тебя, Тимоха, говори, что бы вы хотели?

Мы вот как порешили с мужиками, наша цена за работу такова — пятнадцать копеек в день. Продукты у нас будут свои, и готовить тоже будем сами. Мы тебя в этом ни чем не потревожим, от тебя только материал и другие вопросы по строительству. Ещё у нас к тебе такая просьба будет, не одолжишь нам своих лошадок, когда они нам потребуются? Можешь за них с нас высчитать. Да, если всё пойдёт хорошо, то плату мы возьмём по окончании работы.

А теперь вот что я скажу тебе, Тимоха. Я вам даю двадцать копеек в день, но работы у вас прибавится, постройте ещё баню и обнесите двор частоколом, поставьте добротные крепкие ворота. Составь список, что вам нужно, я сегодня же вам всё привезу. Я, может, отлучусь на несколько дней, за всем будет присматривать Марина, её слушаться и не перечить. Ещё попрошу лично тебя, Тимоха, помогай ей, если о чем-то попросит. Так — ваша задача такова, поставить сруб, полы, потолки, если есть у вас каменных дел мастера, то поставить печи. Деньги на материалы или на что другое у Марины возьмёшь. Да, чуть не забыл, тот лес, что староста тебе выделил, не трогайте, даже близко к нему не подходите, он ворованный, нас просто староста хочет подставить. Ту грамоту, что он вам вручил, спрячь и не сказывай никому, что она у тебя была. Подпись, надеюсь, ты свою на ней не оставил? Сегодня я вам укажу, где лес рубить будете. Вот таков мой ответ тебе. Ежели всё вас устраивает, то сегодня и начинайте обустраиваться. Мне бы желательно, чтобы вы за месяц всё сделали.

Я услышал тебя, Захарий, твои слова передам бригаде, а от себя скажу так — я со всем, что ты предложил, согласен. Ты за нас не переживай, сделаем всёкак надо, за месяц мы управимся.
Пока Захарий беседовал с Тимохой, Марина приготовила пищу и накрыла на стол. Тимоха передал плотникам то, о чём они договорились с Захарием. Все были согласны такому их договору. Плотники перекусили, малость отдохнув, направились с Захарием выбирать лес. Место оказалось удобным как для вывоза, так и для рубки сруба. Захарию пока что не пришлось ехать куда либо за материалами, поскольку ничего не надо было. Мужики разбились на партии — пять человек остались рубить лес, а Тимоха с Олегом отправились выбирать место для фундамента. Маринка со рвением окунулась с головой в стройку, она ждала этой минуты каждый день, да так у ней всё грамотно получалось, как будто она и раньше строила избы. Раз так всё хорошо с первого дня началось, то можно спокойно дня через два ехать к монастырю. Дела и в самом деле шли отлично, мужики ловко, по уму и по-мастерски рубили и валили лес, Тимоха с Олегом занимались фундаментом, свозили, вернее подтягивали лошадью большие булыжники, которых в этой местности было в достатке. Вторая лошадка работала на вывозке вырубленных деревьев. Захарий хотел ехать к монастырю на лошади, а теперь его планы поменялись, и на третий день, попрощавшись с Мариной, он отплыл от пристани на лодке. Ему придется добираться до монастыря по озеру, оно, наверное, и лучше, чем непроходимыми лесами да болотами пролезать. Хотя и был путь не близок, но Захарий не спеша грёб вёслами, берёг силы. К берегу он причаливал редко и то только по нужде. Питался всухомятку, так как путь мог занять два-три дня. По озеру шли караваны купеческих кораблей, встречались суда и под иностранными флагами, они шли речным торговым путём по Белому озеру и реке Шексне. Спал Захарий прямо в лодке, любуясь ночным звёздным небом. На третий день, ближе к вечеру, он причалил свою лодку к пристани Белозерска. Вытащив лодку на берег, он отправился до монастыря. Подойдя к высоким белокаменным крепостным стенам Кирилло-Белозерского монастыря, он постучал в массивные ворота. По ту сторону ворот ему ответили, чтоб приходил он на утро. Захарий хотел было возвратиться к пристани, но, подумав, решил заночевать возле стен монастыря. Выбрав заросли кустарника, он и пристроился под их кронами. Он опасался за книгу и те ценности, что были при нём, но только в монастырях можно было обменять драгоценности на деньги, что и собирался сделать Захарий. Ночь тянулась долго, его мучала бессонница, всякие мысли лезли в голову по поводу книги. Он сомневался, надо ли доверять тайну монаху, но без него никак не раскрыть той тайны, что написана в книге. Наконец-то забрезжил первый луч солнца, пробравшись сквозь заросли кустарника, лучик звал Захария к воротам монастыря. Захарий вылез из укрытия, отряхнул с одежды прилипшую траву, подошел к воротам монастыря и вновь постучал. На этот раз его никто не окликнул, ворота распахнулись, за ними стояли два здоровенных монаха. Один из них предложил пройти к монастырю, по дороге монах расспрашивал Захария:

-Ты, божий человек, по какой надобности к нам пожаловал?
У Захария всё в голове перепуталось, он забыл, какой чин носит главный в монастыре, но после его осенило, что игуменом зовется тот монах. Захарий, на свой страх и риск, решил расспросить монаха, может ему ведом монах, что непонятную грамоту читает.

- Послушай, брат, мне так-то бы ваш игумен без надобности, я ищу монаха, что непонятную грамоту читает. Может у вас такой монах обитает?

- Вот ты о чём, это тебе надобно к брату Евфросию обратиться, он у нас чудные писания читает. Пошли, я тебя провожу к его келье. Ты только пред входом в его келью перекрестись, а беседу с ним веди как с мирским человеком. Странный он, сидит в заперти с книгами, на свет божий редко выходит.

- Благодарствую тебя, брат, за помощь.

- Брат Афоний, так меня нарекли именем Божьим. Ты, ежели что, обращайся ко мне — помогу, чем смогу.

- А меня Захарием назвали, так что будем знакомы.

- Я рад нашему знакомству.
Они прошли вдоль высокой каменной крепостной стены, по которой со внутренней стороны ходили монахи. Недалеко от башни, внутри стены, находилась келья монаха Евфросия. Они прошли через узкий проход во внутрь стены, брат Афоний взял со стены факел, поджёг его, и они, освещая себе путь, спустились по каменным ступеням вниз, по мрачному проходу прошли ещё несколько шагов и остановились у кованной двери. Брат Афоний постучал каким-то особым стуком, дверь распахнулась, и в полумрачном свете факела пред ними предстал небольшого ростика, чуть сгорбленный, Монах с редкой бородой, заросший волосами, выглядел старше своих лет.

- Брат Евфросий, к тебе просится мирской человек с непонятным писанием. Он просит тебя с Божьей помощью растолковать это писание, — произнёс брат Афоний.

Захарий лишь тогда опомнился, когда услышал слова «крестно просит». Он забыл перекреститься перед кельей и теперь, чтобы загладить свою вину перед Богом и монахом Афонием, тоже перекрестился.

- Что ж не помочь, если язык той книги непонятен. Проходи, мил человек, в мою обитель, посмотрим твоё писание, — ответил Евфросий.

- С Божьим благословением я покидаю вас, — попрощался брат Афоний.

- Ступай с Богом, брат Афоний, я провожу мирского брата.

В келье царил полумрак, горело лишь несколько свечей, и было трудно разглядеть, есть ли в этой подвальной комнате какая-либо лавка или стол.

- Иди за мной, не отставай, смотри мне в спину, — сказал Евфросий и пошёл дальше по мрачному проходу. Захарий старался не упустить из виду идущего впереди монаха. Остановившись, монах предупредил:

- Сейчас начнутся ступени, которые ведут кверху, будь осторожен, не сорвись вниз.

И действительно, ступени вели куда-то вверх. Захарий шёл осторожно, прислушиваясь к совету монаха, остерегался упасть вниз. Вскоре все эти мучения закончились. Евфросий распахнул тяжёлую дверь, и они вошли в более светлую белёную комнату. В комнате стоял массивный дубовый стол, рядом — кресло, обитое зелёным сукном, по стенам стояли стеллажи с книгами, на столе тоже лежали книги. Евфросий предложил Захарию присесть на скамеечку. Прежде чем сесть на скамейку, Захарий назвал своё имя:

- Брат Евфросий, я не назвался — меня Захарием величают.

- Я рад с тобой познакомиться, Захарий, ну а я, как ты уже знаешь, Евфросий. Так давай поведай мне — что тебя привело в сию обитель.

- Брат Евфросий, взгляни на эту книгу, писанную непонятным письмом, — Захарий вытащил из холщевого мешочка книгу и протянул её монаху. Тот аккуратно взял её в руки, внимательно рассматривая золотое, с драгоценными камнями, оформление обложки.

- Да, книга знатная, по своему виду — ценная, — произнёс Евфросий, открыв книгу и перелистнув несколько страничек. Внимательно, через лупу, он всматривался в текст книги. Отложив в сторону лупу, он на минуту задумался, а после начал вести с Захарием беседу:

- Ты знаешь, Захарий, я тебя удивлю — это письмо не похоже ни на какой мне знакомый язык. Здесь что-то зашифровано и что-то тайное — по рисункам предварительно могу сказать, что это карты и схемы того, что надо искать. Примерно по чернилам и краске — её писали в 14-15 веках, писал церковный дьяк. Мне понадобится время расшифровать это письмо. Я понимаю тебя, что ты навряд ли оставишь в монастыре эту книгу, я бы тоже так поступил. Вот и встаёт вопрос: что делать? — Евфросий, по окончании своей речи, закрыл книгу и внимательно смотрел на Захария — ждал его ответа.

- Ты прав, брат Евфросий, книгу я в монастыре не оставлю, уж больно история её непростая. А отвечу я тебе на твой вопрос так — нам надо вместе выйти из монастыря. В моём стане, в тишине, на природе, где тебе никто не будет мешать, ты и сможешь прочесть эту книгу. Я почему-то думаю, что и ты так же думаешь.

- Так-то оно так, и думаю я точно так же, как ты мне предложил. Только вот прощения нам, беглецам-монахам, нет ни от Бога, ни от игумена, но я что-нибудь придумаю и думать начну уже сегодня. А пока что я тебя выведу из монастыря тайным ходом, будешь ждать меня в устье реки Куность, может сегодня или завтра я подойду к тебе.

- Брат Евфросий, ещё у меня одна просьба к тебе — как бы вот эту церковную утварь на деньги обменять? — Захарий достал из того же мешочка три золотых креста с отделкой из драгоценных камней.

У монаха широко раскрылись глаза от увиденного — он-то понимал, какова эта ценность и какое состояние они могут принести. Он взял один из крестов в руки — крест был тяжёлым, по виду весь из чистого золота, длинной был сантиметров тридцать, и два других немного поменьше этого креста.

- Захарий, ты их кому-то ещё показывал?

- Да нет, только ты их видишь.

- Сколько ты за них просишь денег? — Евфросий понимал, что Захарий ничего не соображает в их ценности, но и обманывать его было не с руки — раз у него такие ценности при себе, значит, и ещё есть что-то ценное, и надо с ним крепко подружиться, может, за счёт его и повезёт — так размышлял про себя монах.

- Захарий, я у тебя возьму эти кресты.

- Вот и хорошо, если честно, то их цены я не знаю. Думаю, рублёв триста.

- За всё или за крест? — поинтересовался монах.

- Конечно за крест — ответил Захарий, а ещё подумал, не продешевил ли или, наоборот, загнул цену. Монах Евфросий подумал по-другому:

- Вот те на, какое там простачёк... Я-то так и подумал — тыщу рублёв ему дать, ежели заартачится, а оно вон как вышло... Но, видимо, так тому и быть.

- Что ж, Захарий, я тебе за всё даю тыщу рублёв — это очень огромные деньги, на полжизни хватит.

- Да хоть не на полжизни, но на дела большие хватит. Что ж — по рукам!

Монах ушёл в ту тёмную келью и через некоторое время вернулся с деньгами — так и состоялся их первый торг драгоценностями. Евфросий вывел Захария из монастыря по тайному ходу. Захарий, по указанной монахом тропинке, отправился к тому месту, где оставил свою лодку.

- Не заплутать бы, мне что-то местечко не знакомо, заходил-то не по этой тропе. Легче по лесу пройти, чем среди изб пробраться — размышлял про себя Захарий.

Навыки и чутьё охотника его не подвели, и он вышел на то самое место, откуда и пришел. Городские люди сновали кто куда, занятые своими повседневными делами, и никому не было дела до чужака. Времена были нелёгкие для Руси, постоянные набеги чужеземцев не давали спокойно жить русскому человеку. Захарию хотелось снова вернуться в свою глухомань — лучше жить среди зверей, чем людей. Захарию очень хотелось сделать какой-то подарок Марине, но он сдержался от соблазна лежащих в мешочке денег. Стащив с берега в воду лодку, уселся поудобней и отправился к тому месту, которое указал монах Евфросий. Захарий думал о монахе, ему показалось, что Евфросий хитёр, но в то же время умный и расчётливый, знает во всём толк. Деваться некуда — прочтя книгу и, если там сказано про клад, придётся и с ним поделиться, если жадность ему мозги не затуманит. С размышлениями он не заметно для себя приплыл к устью реки Куность.

- Как же я замучился таскать эту лодку да прятаться, как заяц по кустам. Люди хуже зверя — запуганны, прячутся по своим норам. Когда же у нас на Руси спокойствие настанет? Наверное, никогда, так веками и маяться тебе, матушка - родная Русь. Сыны твои всё делят меж собой твои земли да всякое богатство твоё — Захария потянуло на размышления. Даже сам удивлялся, к чему бы это. Втащив лодку на берег, Захарий принялся обживать новое место, в лесочке, недалеко от речки, развёл костёр и начал ожидать монаха. Монах Евфросий появился только на следующий день после полудня. Пришёл на лодке по озеру, вид его был спокоен и настроение его было приподнятым. Захарий заметил его, когда прогуливался по берегу озера в устьях реки Куность. Монах, видимо, тоже приметил Захария, помахал ему рукой, Захарий ответил тем же. Причалив к берегу лодку, монах бодро выпрыгнул из неё. Захарий помог ему вытащить лодку на берег.

- Заждался, наверное, меня, Захарий? — Евфросий по-дружески похлопал Захария по плечу.

- Да не то что бы заждался, только думы разные в голову лезли — как да что у тебя получится.

- Да, всё прошло успешно, я рассказал игумену небылицу, а поскольку он мне доверяет, то отпустил меня с Божьим благословением. Я сказал ему, что мне нужно побыть одному в отшельнической жизни, чтобы набраться чистых мыслей и помыслов для написания летописи монастырского жития. Посмотри, Захарий, я принёс тебе подарки — всякие сладости. Сейчас было бы неплохо перекусить. Я вижу, у тебя уже разгорелся костерок, но, думаю, мы не будем здесь задерживаться. Отдохнём, поедим — и в путь.

- Я тоже так думаю. Скажи мне, Евфросий, как тёмному человеку, принадлежат ли те места на реке Шоле монастырю? Своё место мне пожаловано царской грамотой, а вот дальше, за моим, дремучие леса, озёра да непроходимые болота. Люди там встречаются редко — только старообрядческие скиты да станы шальных людей.

- Я скажу тебе, Захарий, то место монастырю не принадлежит, потому что там нет пахотной земли, а болота монастырю ни к чему. То, что ты близок к царскому двору, это очень хорошо. Если ты мне доверишься, я помогу тебе всю ту округу выкупить. Деньги у тебя есть, и их нужно тратить с умом. Была бы земля, а там мы решим, что с ней делать.

- Дельные слова ты произнёс, Евфросий. Так мы и поступим. Я почему-то на тебя надеюсь, хотя мы знакомы всего один день. Значит, у нас с тобой два дела — книга и земля, а у меня ещё стройка избы. Как там моя жена справляется? Когда я уезжал, оставил её одну, но она у меня шустрая, всё должно быть хорошо.

Захарий беспокоился о Марине, всё же не привыкла она к лесной жизни. Прошло всего четыре дня, и за это время она, наверное, соскучилась по нему, а может и нет, у неё столько забот, что нет времени для скуки.

- Вот ты, Захарий, семейный человек, я одобряю это. Знать, не зря я сладостей набрал. А мне постриг не позволяет с молодушкой позабавиться.

- Так кто ж узреет, если ты втихаря приблудишься к какой-нибудь бабёнке? Может, Бог и простит твоё богохульство, — советовал Захарий.

- Э-э, нет, Захарий, кто-кто, а Бог не простит грехи мои тяжкие, и надо будет мне их перед ним искупать.

Так, с разговорами, они плыли по озеру вдоль берега. Заросший густым, непролазным лесом берег представлял из себя зелёную стену, за которой пряталась лесная жизнь её обитателей, пока ещё не потревоженная человеком. Возле самой кромки озера по его краю проходила гряда из камней, временами встречались валуны крупных размеров. По всему озеру раздавалось встревоженное кряканье уток, их спокойствие было нарушено присутствием человека.

Добирались они до стана Захария три дня, как ни как, а пришлось тянуть ещё одну лодку, загруженную малым имуществом и подарками монаха Евфросия. За всё время пути Евфросий не очень-то был откровенен о жизни и о себе, да и Захарий о себе тоже не распространялся, поскольку доверять ныне нельзя никому, а когда дело касается богатства, то друг непременно становится врагом. Что он за человек, этот монах, и о чём он думает, Захарию это было неведомо. Если бы не разгадка тайного письма в книге, то Захарию лишние друзья ни к чему бы были. А так придётся смиряться с тем, что есть, да и монах этот ещё пригодится. Захарий несколько раз на ночных привалах пытался вывести на откровенный разговор Евфросия, но тот всякий раз уходил от ответа.

На третий день они вошли в устье трёх рек Ковжи, Кемы и Шолы. Пройдя по нему ещё несколько вёрст, по левой стороне показался высокий берег с маленькой пристанью.

- Наконец-то мы и дома, — облегчённо вздыхая, произнёс Захарий.

- На высоком берегу обитаешь, Захарий. Как говорится, с высока видней. Хороши у тебя места! — Евфросий оглядывался по сторонам, восхищаясь природой местности.

Причалили к пристани, сошли на её тёсаные брёвна. Поднимаясь наверх по крутому сходнику, Захарий заприметил на верху встречающую его Марину. Она стояла в цветном сарафане, голова её была покрыта белой косыночкой, радостно махала ему рукой. Захарий ответил взаимностью, тоже приветливо махнул ей рукой.

- Вот и моя Марина меня встречает, — повернувшись к монаху, радостно произнёс Захарий.

- Радует глаз и душу такая встреча, это хорошо, что кто-то тебя встречает и кому-то ты нужен, — с горчинкой в голосе произнёс Евфросий.

- Да не грусти, брат, и тебе жизнь мирскую наладим, пора тебе вылазить из тёмных подвалов, — подбодряя монаха, сказал Захарий.

Марина и в самом деле соскучилась по Захарию. Дождавшись, когда он поднимется к ней, она с радостью бросилась ему навстречу с объятьями и поцелуями. Тут же, путаясь у них под ногами и повизгивая от радости, метался Теня.

Захарий первым делом поинтересовался о делах на стройке, забыв представить монаха Евфросия, а тот растерянно моргал глазами, ожидая, когда Захарий представит его своей супруге. Всё внимание Захария было направлено на стройку, а она шла полным ходом — фундамент под избу уже был готов. Марина гордо поведала об успехах за время его отсутствия. И впрямь, дел они сделали много. И о том, что сруб уже готов, тоже с радостью поведала Марина.

Вспомнив, наконец-то, про Евфросия, Захарий представил его Марине, та приветливо поклонилась монаху. После их знакомства все сели за стол. Марина накормила Захария и Евфросия. После трапезы Евфросий преподнёс Марине подарок — лукошко всяких сладостей. Она была рада такому подарку и поблагодарила монаха. Только её удивляло, зачем Захарий привёз к ним монаха? Её удивление было понятно, поскольку Захарий ещё ничего ей не сказал о книге.

Евфросий попросил Захария указать уединённое место, где бы он смог отдохнуть и заняться их делом. Захарий ломал голову, куда же разместить гостя? Была у него неподалёку в лесу землянка, хранил он в ней всякое охотничье имущество, и вполне была пригодна для проживания.

- Есть у меня одно местечко неподалёку в лесу. Эта землянка вполне пригодна для жилья, и там никто тебе мешать не будет.

- Это место для меня подходит, мне как раз такой скит и нужен.

Марина вмешалась в их разговор .

- Евфросий, ты останься сегодня у нас на ночлег, а завтра я соберу для тебя всё необходимое для проживания в том месте, и, если тебе в дальнейшем что-то понадобится, ты обращайся, помогу, чем смогу.

- Радушно благодарствую, Марина, за помощь. Я как-нибудь с Божьей помощью обойдусь, а если совсем плохо будет, непременно обращусь к тебе.
Евфросий отправился ночевать на берег, отказавшись от предложенного Мариной тулупа. Захарий проводил монаха до берега речного залива и, вернувшись, сел на лавочку рядом с Мариной, чтобы поделиться с ней своими мыслями.

- Марина, послушай, что я тебе скажу. Недавно я ходил в Кирилло-Белозерский монастырь, где искал монаха, который смог бы прочитать мне книгу с непонятной письменностью. Эта книга досталась мне от прадеда, выходца из Великого Новгорода, и много веков передавалась из рук в руки моих предков. Теперь она в моих руках, но я не могу разобрать, на каком языке она написана.

Судьба свела меня с этим монахом, и я надеюсь, что он сможет расшифровать письмо. Думаю, в книге хранится информация о кладах, спрятанных прадедом. И ещё одно: мы теперь богаты, у меня есть тысяча рублей. Евфросий предлагает мне обратиться к царскому двору за жалованной грамотой на землю, обещая свою помощь.

- Ты меня удивил, Захарка. Странная книга, да ещё и тысяча рублей — вот бы папенька узнал, так ему бы сразу стало нехорошо. А твой монах прав, можно попробовать, тем более что ты сам хочешь обратиться к царскому двору. Охотничий промысел можно будет расширить, наняв для этого посадских людей. Если у нас есть такие деньги, то мы можем придумать что-то ещё. Но я пока не буду отвлекаться от стройки, ты сам решай, что тебе надо, но не забывай меня известить о своих планах.

На следующее утро Захарий и Евфросий отправились к землянке, прихватив с собой книгу. Дни пролетали незаметно, и Захарию не терпелось поскорее прочесть книгу. Если в ней действительно говорится о кладе, то нужно успеть его найти и взять, а ещё решить вопрос с землёй.

Тропинка к землянке вела через сосновый бор, красота которого завораживала и манила. Поросшая мелким мхом почва с черничником и брусничником сменялась небольшими болотцами. Единственным нарушителем этой идиллии был лай Теньки, бегающего по лесу. Тенька не отходил от Захария, следуя за ним повсюду, куда бы тот ни пошёл.

Евфросию сразу приглянулось это место, и оно запало ему в душу. Землянка была добротно сделана, сруб наполовину врыт в землю, внутри было сухо, и воздух не пах гнилью и затхлостью. Они пришли налегке, взяв только продукты, так как посуда и кое-какой другой инвентарь уже были в землянке.

Евфросий решил заняться разбором записей в книге, пока было светло и день выдался замечательным. Расположившись на пенёчке, он начал читать. Захарий в это время занимался хозяйством, нужно было ещё поставить петли, может, заяц на обед или ужин попадётся. Они с Тенькою отправились на охоту.

Евфросию с трудом удавалось что-то прочесть, получалась какая-то белиберда. Буквы были не похожи ни на какое ему знакомое письмо. Одно его радовало: он мог по крупицам разобраться в рисунках. Так как у него была карта и схема всей Белозерской местности, он мог определить места расположения того, что было нарисовано в книге.

Просидев до полудня, Евфросий разобрался только с одним рисунком — это было болото Карпово, о котором упоминал Захарий. Он несколько раз сверил рисунок в книге с картой — всё совпадало, но его смущало одно: на рисунке в стороне была жирная точка, то ли так было задумано, то ли капнули случайно чернила. Но это не имело большой сути дела, на месте можно будет проверить это место. На всякий случай точку он нанёс на свою карту.

Надо было размяться, спина и ноги затекли от многочасового сидения на пне. Евфросий решил побродить по окружающей землянку местности. Где-то в глубине леса слышался лай собаки — это Захарий с Тенькой бродят по лесу. Захарию удалось поймать двух зайцев, а Тенька всё это время облаивал белок, прыгающих с дерева на дерево. «Скоро и ваша участь придёт», — глядя на них, думал Захарий.

Тем временем Евфросий подошёл к родничку, умылся чистой холодной водицей. Разногласное пение птиц придавало какое-то душевное спокойствие. Евфросию нравилось в лесу, ему не хватало этого в уединении монастырского жития. Появился Захарий, как всегда, в сопровождении верного Теньки, неся двух пойманных зайцев.

- Ну что, Евфросий, сегодня у нас будет знатный ужин. Смотри-ка, вот и мяса раздобыл, сейчас костерок разведу да у зайцев шкурки обдеру.

- Мясо — это хорошо, но я предпочитаю растительную пищу. У меня пост, да и убивать животных — это грех.

Глядя на то, как Захарий разделывает зайчиков, Евфросий перекрестился и отошёл в сторону. Захарий на слова монаха лишь только пожал плечами и продолжил разделывать тушки. Евфросий ушёл в землянку, чтобы его очи не видели то, что делает Захарий.

Захарий понемногу начал узнавать монаха — теперь он понял, что Евфросий не ест мясо, то-то он откладывал в сторону мясо, когда их кормила Марина. Захарий подумал про себя, что его присутствие как-то угнетает монаха. Сварив себе мяса, а Евфросию овсяного киселя, Захарий пригласил того к костру отведать мирской пищи. Евфросий откликнулся на его приглашение и, подойдя к костру, уселся на брёвнышко рядышком с Захарием и принялся вкушать свою пищу.

Отложив в сторону миску с недоеденным мясом, Захарий предложил монаху:

- Я вот что подумал, может, я тебя, Евфросий, отвлекаю, путаю твои мысли своим присутствием. Я, наверное, отправлюсь до своей избушки, ты мне только скажи, что тебе ещё надо, и я, ежели что, принесу.

Предложение Захария только обрадовало Евфросия — ему бы самому не сказать, что он ему только мешает собраться с мыслями, оставшись один, он сможет тщательнее заняться изучением книги.

- Благодарствую тебе, Захарий, за помощь, но ты прав, мне надо остаться одному. Это нашему общему делу будет во благо.

- Ну, тогда мы договорились, я приду через пять дней. Удачи и Ангела Хранителя тебе, а я отправляюсь до своей избушки.

Захарий накормил Теньку оставшимся варёным мясом, пока тот уплетал мясо, он за это время снял петли и убрал ловушки, чтоб зверь не протух в его ловушках. После того, как всё было снято и убрано на место, они с Тенькою отправились до избушки, оставив в землянке одного Евфросия. Тот тут же уселся за книгу, тщательно разбирая каждую букву.

Так шли день за днём, но ему удалось расшифровать только рисунки тех мест, где, возможно, и были спрятаны клады. Казалось бы, он узнал то, что им надо, но его никак не покидала надежда расшифровать и письмо книги. Он почти не ел, мало спал, не выпускал книгу из рук, но никак она ему не выдавала своей тайны.

На пятый день, задремав, он случайно выронил из рук книгу. Очнувшись от шума упавшей книги, он потянулся поднимать её, подняв книгу со сланника и всмотревшись в её письмо, он был поражён — книга была написана вверх тормашками. Евфросий, своим глазам не веря, ещё раз тщательно стал разбираться в записях — это было обычное старославянское письмо. С его опытом и знаниями вверх тормашками книга читалась легко.

Это были ценные записи, в ней была запись всей жизни предков и самого писавшего. Много было написано о тайных местах, где хранилось не только золото, но и нечто другое, автор не указал, что именно это было. Много было записей о жизни и быте тех времён. Книга писалась несколькими поколениями, на ней стояла дата — дватцатого червенья (июня) 1315 года — это было началом её написания. Последний, писавший сию летопись, назвался Карпом, он не оставил дату её написания, это тот, о ком всё время говорил Захарий, это был его прадед.

Соблазн огромного богатства подталкивал Евфросия дьявольскими помыслами завладеть сей книгой. В голове мелькнуло — уйти с этого места, все места спрятанных кладов у него отмечены на карте, и он без труда мог взять всё это себе, но одному ему было бы трудно пройти этот путь, волей-неволей, а ему придётся поделиться этой хорошей новостью с Захарием. Евфросий, как набожный человек, боялся божьей кары за его коварные помыслы, но жажда наживы его не останавливала даже пред Божьим судом.

Захарий на пятый день собирался к землянке Евфросия. У Марины все эти дни было неспокойно на душе, её беспокоил монах — какой-то он странный, с мутными помыслами и не внушал ей доверия.
Не в силах держать в себе все свои сомнения,она высказала Захарию:
- Что-то мне не нравится этот монах,мутный он какой-то.Как бы он тебя,Захарка,не обманул.Разгадает загадку книги и сбежит,как уже не сбежал - предостерегала Марина Захария.
- Твои сомнения,Марина,не напрасны,я и сам в нём сомневаюсь,да и то,как он меня почти прогнал с того места,чтоб я ему не мешал думать.Я и сам виноват,что так глубоко раскрыл пред ним свою душу,сам предложил не мешать ему в его делах.Марина,а ты проверь-ка мешочек с деньгами,я так и не высыпал из него  деньги.Он протянул мне мешочек,а в другой руке была горсть денег, которые он мне показал,а после того как я их посмотрел и потрогал, он высыпал их в мешочек,а может остальные деньги в мешочке просто жестянки.
 Захарий достал из укромного местечка мешочек с деньгами и протянул его Марине.Марина высыпала содержимое мешочка на стол.Они начали перебирать деньги и опасения Захария были не напрасны,настоящих денег было сто рублёв,видимо тех,что монах держал в руках,показывая Захарию,а остальные были просто жестянки.
- Вот,сука,прибью гада!Зачем же я такой доверчивый?Дурень, доверил этому шиноре свою тайну - Захарий был в гневе и был готов порубить монаха на куски.
- Вот скажи,Марина,что же мне теперича делать? - с злобным беспокойством спросил Захарий.
- Ты остынь,Захарка,и пока делай вид,что ни чего про деньги не знаешь,а после того,как вы сюда прибудете,ты скажи ему,что договорился с местным старостой ехать к Вологодскому воеводе для похода с ним к царскому двору по поводу земли.Достань при нём деньги,как бы плата воеводе за помощь,тогда и глянем на него, как он себя поведет.
- Так и сделаю как ты советуешь.Что ж,пойду проведаю этого ирода.Может уже сбежал,прихватив книгу.
 Захарий окликнул Теньку,постоял на тропинке,дожидаясь когда к нему подбежит собачёнок.Тенька,виляя хвостом,прыгая от радости, подбежал к Захарию и они отправились к монаху Евфросию. Евфросий не находил себе места,поджидая Захария.Его мучало одно,как бы обвести вокруг пальца этого охотника,ему вспомнилась и другая его подлость с деньгами по отношению к Захарию.В тот день,когда Захарий предложил ему продать кресты,он сам купил кресты за тыщу рублёв.По началу он передал Захарию тыщу рублёв, но после того,как Захарий отбыл от монастыря ожидать его в устье реки Куность,Евфросия охватила жадность и он решил так -  приготовил точно такой же мешочек с фальшивыми монетами,он будет выжидать того момента,когда Захарий развяжет свой мешочек,что б пересчитать деньги и после того,как он убедится,что деньги подлинные и по счёту всё совпадает,тогда и подменит мешочки.Но,как на зло,Захарий как упрятал мешочек за пазуху,так его и не доставал.Только тогда,когда они прибыли к стану Захария, после трапезы,Евфросий услышал как Захарий хвалился деньгами перед Мариной.Вот тогда-то Евфросий и подумал,что пора заменить мешочки.Ночью,когда все уснули,он тайком пробрался к кровати, где спали Захарий с Мариной,заранее подглядевши,куда Захарий спрятал мешочек,подменил их,в полной уверености,что мешочек Захарий открывал.Евфросий просчитался,его коварный план провалился,Захарий не открывал мешочек.Вот и сейчас в его голове созревал новый коварный замысел как и на этот раз обдурить Захария.Но без него ему не дойти до тех мест,где спрятаны клады,лишь после того,как они их найдут,тогда и  можно будет избавиться  от Захария.С такими мыслями в голове он и поджидал Захария.Захарий не спешил к землянке,если монах  ушёл от землянки,то он всё равно пройдет этой тропой и выйдет к его пристани,что б похитить лодку,а лодки у Захария на цепях и заперты замками,а если он пойдет другим путем,то обречёт себя на смерть. Тенька бегал,шугая обитателей леса своим лаем.К землянке Захарий пришёл только часа через три,ни  каких признаков жизни - ни костра ни человека.
-  Похоже я опоздал,смылся от меня монах.Вот же гад,но ни чего,всё равно моя кара настигнет его - с ненавестью к монаху,подумал Захарий.
Но внутри землянки кто-то зашевелился и на свет Божий вылезло чудо,напоминающее больше лешего,чем человека.Грязный, обросший,с вздыбленными волосами предстал перед Захарием Евфросий.
- Ну ты,монах,и чудо,этож надо так над собой издеваться.Давай, излагай как наши дела,что удалось тебе разгадать в книге?
Евфросий как-то сразу  засуетился,он просто не знал с чего начать.После  короткой паузы он  достал книгу,положил её  на пень и,листая страницы,время от времени останавливаясь на рисунке, показывал Захарию места,где спрятаны клады.Некоторые из мест, указанных в книге,совпадали с теми местами,о которых уже знал Захарий.Значит не зря тамошние люди придумали легенду о Карповом кладе,легенда легендой,а на деле,судя по книге, оказывается и правда.Евфросий продолжал далее рассказывать о том,что ему удалось узнать из книги.
- Ты не поверишь,Захарий,как проста была разгадка,в тоже время это было тщательно скрыто от посторонних глаз.Всего-то на всего книга была написана вверх тормашками,от того я долго и не мог её прочесть,а вышло-то всё случайно,я малость задремал и выпустил книгу из рук.Слышу в полудрёме что-то брякнуло,открываю глаза,а у меня у ног книга валяется,я её было нагнулся поднимать,глядь,а пред глазами знакомые буквы и строки.Вот тут-то я и распознал всю тайну книги.В ней описана жизнь того времени и твоих предков,как я понял.Даже ты сможешь её прочесть,если грамоте обучен.Вот, взгляни как она на самом деле выглядит - Евфросий протянул Захарию книгу,заранее перевернув её.
 Захарий принял из рук Евфросия книгу,аккуратно взял её в свои руки,внимательно осматривая её,он переворачивал книгу,любуясь тому,как тщательно от постороннего глаза его предки утаили текст книги.
- Да,Евфросий,горазды были на выдумку мои предки - это ж надо до такого додуматься.Грамоте я и впрямь не селён,а вот Марина грамоте обучена,она у нашего старосты служила при его усадьбе,а к старосте с Троицка дьяк Поромон приезжал для обучение детей старосты Кондякина,вот тогда-то,по велению старосты,Марина вместе с его детьми и обучилась грамоте.А тебе,Евфросий,большое спасибо за твоё терпение,так что собирайся и поидём к моей избушке.
- Да мне в радость такими делами заниматься,сколько я в монастыре книг перевёл с чужого языка на наш родной,даже пальцев загибать не хватает.Я собран в дорогу,весь мои скарб не хитрый при мне,так что я готов идти.
Захарий окликнул Теньку,бегающего по лесу сломя голову,тот, услышав знакомый голос,примчался к Захарию.Все отправились в  путь до стана Захария.По тропинки к стану шли молча,лишь иногда перекидывались короткими фразами,каждый думал о своём.Евфросий думал о том,как бы аккуратно,не наводя на себя подозрение,выведать всё тайное,что не договорил ему Захарий,а он явно что-то ещё скрывал,еще надо продумать как от него избавиться,когла все клады наидём - так вот про себя размышлял Евфросий.У Захария была другая мысль - он пока,до поры до времени,повременит говорить о том,как Евфросий обманул его. Пусть-ка он проидёт весь путь,посмотрит в последний раз на богатства да и отправляется в преисподню к чертям.Захарию так и невезёт с людьми,всё попадаются подлые да жадные на золото. Вроде бы на первый взгляд и не скажешь что у человека на душе, становятся  почти что друзьями,а апосля выясняется,что это просто мрази,которые вошли в доверие к человеку.Не зря в народе сказывют - "Беда, что вода,нечаянно на двор придет".Вот и привёл я эту буду сам,но как сам привёл,так сам и уведу - размышлял Захарий, глядя в спину,впереди идущего,Евфросия.Так и хотелось Захарию дать  монаху по башке дубиной,но всему своё время.Евфросий и не догадывался пошто Захарий пропустил его вперёд себя.В скоре они подошли к избушке.Марина,как всегда, занималась строительством их избы,она советовалась по всем вопросом с плотниками,как бы лучше сделать то,что она задумала.Да и Тимоха с плотниками к ней относились с почтением, если она в чём-то была не права,то они её ставили на место.Так же и она,когда их в чём-то попрекала,то они её слушали,если понимали, что они были не правы.На фундамент начали ложить сруб,работали плотники на диво хорошо и за всё это время ни кто из них на дно чарки не глянул.Возле избушки Захарий встретился с Тимохой .
- Доброго здравия тебе,Захарий,и тебе,Божий человек, благочестивого дня! - поклонился им в приветствии Тимоха.Я, Захарий,к тебе по делу - разговор имею.
- Ладно,отойдём в сторонку,давай-ка вон на брёвнышко присядем.А ты,Евфросий,подожди меня,отдохни с дороги на лавочке возле избушки.
Монах пошёл к избушке,дойдя до неё,присел на лавочку в ожидании Захария.Захарий и Тимоха присели на брёвнышко.
- Что хотел спросить,Тимоха?
- Да вот мы с мужиками порешили,что нам ещё бы тёса надо на полы,да вот список,чего гадать -то будем.Надобно денег,да хотя бы ты или Марина с нами к корабельной мастерской поехали.
- Погодь,Тимоха,а что Марина сама мне об этом ни чего не сказала? У нас и речи не было про это.
- Так ты что,разе не знаешь,что у вас случилась беда?
Захарий от слов Тимохи побледнел,внутри его всё встрепенулось, голос задрожжал:
- Я же только что пришёл от землянки,давай не томи,рассказывай всё побыстрее.
- Так батя её,Фома,окончательно умом тронулся,бегал с топором по деревне,искал кто у него золото спёр.У старосты ограду порубал, нагадил возле его ворот,а после измазал себя тем дерьмом,кричал на царя Алексея Михалыча,что  тот,говнюк,его до такой обосратой жизни довёл.Приехали полицейские да служивые люди с стоцким, скрутили кое как его да повезли на Вологду.Люди поговаривают,что его могут в подземелье монастырском сгноить.
- Да,вот так новость так новость...да какое там сгноить,наверняка бошку снесут.Вот же недоумок,к старосте попёрся,теперича ещё один гад за ворота с Катерины денег будет трясти.Что-то всё одно к одному,беда за бедой.А Марина значит вам ни кому ни чего не передавала.
- Знать не передавала,а то бы мужики мне всё рассказали.Да она как-то скоро собралась,за ней десятский Ермишка Чугунов в двоём с посадским человеком на лодке приплыли.Она только и успела крикнуть Архипу что б к тебе с просьбами обращаться,да что у них дома беда .
- А тебе-то кто всё это поведал,что Фомка там творил?
Кто же тебе рассказал о том, что Фомка совершал?

- Олег заметил, что здесь что-то не так, и обратился с расспросами к посадскому человеку, пока десятский ждал Марину на берегу. Тот, не тая, всё ему и поведал.

- Тимоха, зачем вам так срочно понадобился тёс, ведь вы ещё не до конца сложили сруб?

- Видишь ли, Захарий, на той мастерской, где речные суда делают, есть пило мельница. Если заплатить им за лес и работу, они нам на всю избу досок напилят.

- Верно говоришь, ладно, всё устроим. А теперь слушай меня, Тимоха. Мы сейчас пойдём к избушке, и я как будто бы тебе денег дам. Но что дальше будет происходить, ты не удивляйся и, пока я тебе не скажу, стой и молчи. Видишь вон того монаха? - Захарий указал пальцем в сторону Евфросия. - Что по его виду о нём скажешь? Попробуй по-своему распознать, что за человек?

Тимоха внимательно вглядывался в грязного неопрятного монаха, пытаясь понять, что у него на душе. После он высказал своё мнение Захарию:

- Какой-то странный монах, сам не знает, чего ищет в жизни, да мутный какой-то, по его виду — он что-то замышляет. Глянь-ка, как он о чём-то всё думает, даже ни на что не отвлекается. Вон и Тенька что-то на него ни с того ни с сего залаял, а ему хоть бы что.

- И впрямь Тенька на него залаял, а ведь никогда не лаял, знать, что-то чует. Так давай, Тимоха, пошли к избе. Будь готов, сегодня на ночь отплываем и монаха с собой заберём.

Захарий с Тимохой поднялись с брёвнышка и направились к избушке. Подойдя, Захарий предложил Евфросию зайти вместе с ними внутрь избушки. Он никак не ожидал, что так быстро придётся выводить монаха на чистую воду, больно уж он сильно взбудоражил ту воду. Захарий предложил монаху присесть, а Тимоха, как бы невзначай, попросил у Захария денег для тёса:

- Нам бы, Захарий, денег на тёс, скоро не за глядь стропила ставить будем.

Услышав, что речь зашла о деньгах, и поняв, что Захарий сейчас полезет за ними в мешочек, Евфросий всего перекосило, он нервно заёрзал на лавке, и это его нервное состояние заметил Захарий, но виду не подавал.

- Надо так надо, я сейчас достану тебе денежку. А сколько, Тимоха, надо?

Захарий достал из-за иконы мешочек с деньгами, а Тимохе предложил постоять покамест у дверей. Тимоха тут же перешёл к дверям, оперевшись на косяк, стал наблюдать, что будет происходить дальше. Евфросий не находил себе места, ему хотелось поскорее вырваться из избушки. Захарий тем временем уже развязал тесёмки на мешочке, подойдя к столу, который стоял возле окна, высыпал часть содержимого на стол, послышался звон монет. Монах дёрнулся было со скамейки к дверям, держась за живот и как бы корчась от боли, простонал:

- Господи, что-то живот скрутило, до ветру мне надобно. Пропусти, брат, меня на двор.

Евфросий пытался протиснуться через Тимоху к дверям.

- Эко ты как засуетился, брат Евфросий, что это вдруг тебя так напугало? Ты лучше подойди-ка сюда ко мне да помоги денежку отсчитать Тимохе на потребу, я-то не шибко грамотен, считать-то не умею. Иди-иди, посчитай деньги.

- Отпусти меня, Захарий, видит Бог, как я мучаюсь, сил нет больше терпеть, в уборную хочу.

Рвался на улицу монах, только пройти ему мешал Тимоха.

- Тимоха, подведи его сюда.

Попросил Захарий Тимоху. Тот, поняв, что тут что-то неладно, ухватил монаха за шиворот и почти что поволок к Захарию. Евфросий упирался ногами в пол, пытался убрать Тимохину руку со своего шиворота, но ему ничего не удавалось, рука Тимохи вцепилась в него намертво. Подтащив монаха к столу, Тимоха ткнул его мордой в рассыпанные на столе деньги.

- Ну что, брат монах, пересчитывай денежки-то.

Захарий сдерживался, чтобы не забить его до смерти.

- Что, не получается дребедень-то пересчитать, знаков-то нет от чего-то?

Евфросий пал на колени пред Захарием.

- Прости, помилуй, Захарий, бес меня попутал, с его ведома я творил это злодеяние. Я молю тебя, не убивай меня, как раб Божий буду тебе служить, только оставь мне жизнь, заклинаю всеми святыми.

Евфросий молился, бился лбом о пол, читал молитву о прощении.

- Вот, вот, возьми те настоящие деньги, они все целы, я ни копейки не взял.

Он нервно-трясущейся рукой доставал из-под рясы мешочек с деньгами. Захарий выхватил его из рук, как только монах достал его. Захарий отодвинул подальше фальшивые монеты и высыпал содержимое другого мешочка на стол, горка монет была приличная. Тимоха, от такого невиданного количества денег, даже присвистнул. Захарий всё пересчитал, сумма оказалась той же — тысяча рублёв. Захарий обратился к Тимохе:

- Вот, Тимоха, видишь, какая монастырская крыса поселилась там, ещё Богом прикрывается. Как думаешь, что с ним надо сделать?

- Так ты что спрашиваешь, Захарий? Давай его утопим или на берёзах разорвём.

- Нет, Тимоха, так неинтересно, мы вот как поступим — денег у него наверняка много наворовано, пусть-ка он с нами поделится, а мне ещё вернёт то, что я ему отдал.

Захарий со злости пнул монаха под бок.

- Завтра пойдёшь лес рубить, а когда мы с Тимохой приедем, поведёшь нас к монастырю и не думай с нами шутить. Тимоха, волоки его к мужикам, пусть повяжут его по рукам и ногам. Сильно пока не мучайте, он нам ещё нужен будет. Кормите только хлебом с водой. А как ты придёшь, мы отправимся в деревню Лунево к Марине. Спроси у мужиков, может денег вам надо.

- Сделаем как надо. Ну что, олух небесный, пошли что ли на вечернюю исповедь.

Тимоха почти волоком тащил монаха к их избушке. Евфросий всю дорогу умолял Тимоху отпустить его, за своё спасение он обещал ему много золота и денег.

- Ты что, крыса, думаешь, все за золото продаются? То, что ты мне предлагаешь, таки не иначе, отдашь.

Доставив монаха к избушке, Тимоха бросил его возле дверей и со всей дури врезал ему по морде. Тот даже на какое-то время потерял сознание. Тимоха забеспокоился — не убил ли монаха, но тот оказался живучим, пришел в себя. Тимоха наказал мужикам то, что просил Захарий, не забыл спросить и про деньги. Мужики попросили, чтоб им по рублю дал. Захарий поджидал Тимоху возле избушки, всё было готово к их отплытию к деревне Лунево. Тимоха рассказал, что мужики присмотрят за монахом и то, что они просили им заплатить по рублю. Месяц июнь подходил к концу, и Захарий не расстраивался о том, что мужики не управятся к осени. Всё у них шло отлично, и ещё он был рад, что у них с Мариной есть теперича деньги. Захарий почему-то не боялся плыть на лодке с Тимохой, он не испытывал с его стороны никакой агрессии, и его не пугало то, что Тимохе было известно, какие деньжищи у Захария с собой. Разговор их был приятельский — о жизни, о том, что творится на Руси. Так, за разговорами, они и не заметили, как наступило утро, они причалили к берегу. Дома у Катерины стояла напряженная атмосфера, Марина встретила Захария с радостью. Обняв его, прижимаясь мокрой от слёз щекой к его бороде, она, плача, шептала ему:

- Я так и думала, что ты сразу же, как узнаешь, приедешь к нам. Тебе, Тимоха, спасибо, что помогаешь нам.

- Да не стоит, Марина, благодарить меня, это вас благодарить надо, что работу дали. Я тогда пойду до своей избы, а через часа два подойду.


Тимоха откланялся и отправился к своей семье. Катерина тоже прильнула к Захарию, и от их слёз ему стало не по себе, их всхлипы раздражали его.

- Марина, ты хоть не плачь, успокойтесь обе. Надо было от него этого ожидать. Теперь хотя бы Катерина освободилась от мучений. Новость у меня хорошая, я, Марина, вернул наши деньги, так что можно думать о новой жизни. Мама будет жить с нами.

- Захарка, а как же с добром-то нажитым быть? Избу жалко, а скотинку как озером к вам переправим? — взволновалась Катерина.

- Да всё перевезём, ничего не оставим. А избу, может, продадим. Байте, что вам староста Кондякин наговорил?

- Да что наговорил, угрожает, что отпишет нас от черносошных крестьян и продаст кому-нибудь из бояр, ежели мы ему двадцать рублёв не возместим за ущерб, что папенька устроил над его оградой и честь его опозорил своим грязным поступком.

Марина понимала, что сейчас ей нечего расстраиваться, деньги у них есть, а самое главное, что Захарий поговорит с этим старостой по-мужицки.

- Тебе, Марина, сегодня с Тимохой придётся сходить на пиломельницу, что у судостроительной мастерской, договориться с ними насчёт материалов, тебе всё Тимоха объяснит. Мы с тобой, мама, пойдём к старосте, пора его на место ставить.

От тех слов Захария Марина с мамой успокоились. Катерина собрала на стол, отведав горячих щей да молочка с ситным хлебом, Захарий с Катериной собирались к старосте. Марина поджидала Тимоху, тот, как и обещал, пришёл часа через два, и они тут же отправились к пиломельнице договариваться о материалах.

К мастерской они пришли в разгар работы. Это было похоже не на мастерскую, а на крупный завод по производству кораблей речных и морских, здесь изготовляли все суда — от лодок до больших кораблей. Владельца завода на месте не оказалось, все дела решал приказчик. Марина объяснила ему, что им нужно, Тимоха подробно указал на то, что им необходимо для строительства. Приказчик внимательно всё выслушал и высказал своё решение этого вопроса:

- У нас для вас имеются уже готовые сухие материалы, но только это будет для вас подороже. Если заплатите за перевозку, то мы доставим ваш товар на место своей баржей. Если согласны, то мы можем прямо сейчас оформить заказ. Я бы вас попросил не медлить, просто у нас имеется лишний материал. Может, вам что-то ещё посоветовать?

Тимоха передал дополнительный список того, что надо. На этом они и договорились. Деньги Марина пообещала занести немного попозднее. Тимоха ещё заглянул и на рынок, где торговали всяким строительным материалом, набрал скобяных изделий, кирпича на печи, а так как деньги были у Захария, то они отложили купленный материал до расчета с продавцом.

Захарий в это время общался со старостой. Беседа их была напряжённой, Кондякин требовал немыслимые по тем временам деньги. Захарий не выдержал его упорства:

- Ты что думаешь, Юрий Петрович, долго на своем месте отсидишь? А где у тебя ворованный лес? Я тут на днях к воеводе Вологодскому собираюсь, велено мне к царскому двору прибыть вместе с воеводой. Может, мне им напомнить, как ты их лесное богатство приворовываешь? — пригрозил Захарий старосте.

- Ты это о чём речь ведёшь, какой лес? Если ты его себе забрал, это тебе надо судную грамоту вручить, — негодовал староста Кондякин.

- А ты проверь-ка, не поленись, а если тот лес сплавлять надумаешь, то над этим десятский следить будет, ему уже мною жалобная грамота писана. Так что три рубля, и забудем про всё, может, и останемся друзьями, нам с тобой ещё жить на этой земле, а жить надо дружно.

- Пусть по-твоему будет. Ну ты, Захарий, и ушлый тип, прямо опасно с тобой связываться. Иди, договорились. А что мне с лесом-то делать?

- Это твоя забота, думай как знаешь.

На этом они и расстались. Захарий заплатил ему три рубля. Юрий Петрович подумал:

- Да чёрт с ним, с этим охотником, не надо трогать лихо. Мне осталось-то полгода сидеть на этом месте. А вдруг и в самом деле грамоту жалобную на меня отпишет, то тогда прощай моя жизнь. Нет уж, лучше слушать его, хоть и он никто.

Захарий с Катериной отправились домой, где их поджидали Марина с Тимохой. Поджидали со своими новостями и ждали денег, чтобы расплатиться за товар. Все решили так: Тимоха остается для организации доставки материалов, и ещё Захарий попросил прикупить для лошадей телеги и всё, что нужно для этого, а они втроём отправятся к своей избушке. Захарий попросил Тимоху ещё и всё хозяйство Катерины переправить к их стану. Захарий оставил Тимохе деньги, на всё про всё должно было их хватить. Они с Мариной держали совет, можно ли доверять Тимохе, и Марина сказала так:

- Я этому человеку всегда доверяла, пока тебя не было, он не подводил меня.

- Хорошо, Марина, раз ты доверяешь, то и я доверяю ему.

День решили переждать в деревне, но позднее, поразмыслив, решили так: Марина с Катериной и Тимохой останутся в деревне — скоро ли Тимоха все дела приделает, не так-то оно и просто переправить столько товару, да имущество и скотину Катерины. Захарий оставил деньги Марине и предложил по поводу имущества Катерины:

- Ты вот что, Катерина, собери с собой лишь самое необходимое, а крупные вещи можешь продать.

На такие слова Захария Катерина обиделась: «Ишь ты, раздухорился, это какие такие ненужные вещи ты у меня увидел? Вам бы всё бросить, а того не понимаете, что кровью и потом вещи те добыты. Давайте и скотину мою под нож пустим, ироды» — не на шутку разошлась Катерина. Марина начала её успокаивать:

- Мама, он говорил не про это. Марина оглядела комнату, ища взглядом ненужную вещь, но так и не найдя того, что можно было оставить, продолжила свою мысль: «Он так, к слову сказал» — окончательно запутавшись, высказала Марина. Ей тоже, как и маме, подумалось, что ничего здесь лишнего нет и надо всё брать с собой. Захарий лишь махнул рукой и начал собираться в дорогу подальше от них.

- А то ещё что-нибудь придумают, а так, не видя и не слыша их, поспокойней будет — размышлял он про себя, собирая в мешок мелкие вещи. Марина заметила — что-то её Захарка притих, ничего не возражает, как это бывало раньше, надо бы посмотреть, чем это он занят, подумала Марина, выходя из избы в сени. Там в сенях она и наткнулась на Захария.

- Вот те раз, а ты это куда намылился, неужто сбежать от нас решил? От неожиданности Захарий аж поперхнулся, еле вымолвил ей в ответ:

- Так что мне с вами лясы точить, вы тут и без меня справитесь, а мужиков на подмогу пришлю.

- Ой, как напужался, аж колени затряслись, да ты не серчай на маму, её можно понять, да мне тоже всё жалко и избу тоже жалко продавать. Ты вот, Захарка, наверное, подумал, что мама теперь тебе всю плешь переест, так не думай, это она так, с горяча, да что ни говори, отца жалко, он же не виноват, что с ним такое случилось.

Видя, как Марина расстроилась и глазки её покрылись слезинками, Захарий начал успокаивать её:

- Не переживай, Марина, я о маме твоей ничего плохого и не думаю. Я же понимаю, как вам сейчас тяжело, если бы вы его похоронили, вам бы и то легче было, а так думай, что с ним происходит. Не плачь, всё образуется. Захарий прижал к себе Марину, успокаивая, гладил её голову.

- Я нечего, Захарка, всё выдержу, а ты поезжай, там тоже нужен присмотр. Мы с тобой за всей суетой не заметили самого главного, а рядом с Захарием сидел их верный пёс Тенька, он лишь вертел головой, вслушиваясь в их беседу.

- И верно, Марина, как же мы про него забыли, он всё это время был с нами, а мы его даже и не видели.

- Не знаю, отчего ты его не видел, он поначалу всё за тобой бегал, а после, видимо, ему надоело за намииграл с соседскими ребятишками. - Ну что,друг наш Тенька,поехали что ли домой - Захарий потрепал Теньку.Тот визжал от радости,вилял  хвостиком,ожидая,когда они наконец-то отправятся к себе в лес

Попрощавшись с Мариной и Катериной, Захарий направился к озеру, где его ждала лодка. Тенька вприпрыжку бежал впереди, подбадривая хозяина.

Захарий спустил лодку на воду, и Тенька первым запрыгнул на носовую часть. Оттолкнувшись от берега, Захарий уселся на место гребца и загремел вёслами, направляясь к устью трёх рек, где находился его стан.

К вечеру Захарий уже был на месте. На берегу красовалась их изба, плотники заканчивали установку стропил под крышу. Всё было организовано: кто-то рубил сруб бани и двор для лошадей, кто-то занимался строительством избы. Однако больше всего Захария интересовал монах Евфросий.

Его встретил Олег, который рассказал ему о последних событиях:

— Монах нас достал своими просьбами отпустить его, ноет, как баба. Всё пытается кого-то подкупить, чтобы его отпустили. Врезать бы ему по морде, но ты запретил его трогать. На стройке у нас порядок, вот дождёмся Тимоху с материалами, и можно будет заняться отделкой. А под какое покрытие нам обрешетину делать? — поинтересовался Олег у Захария.

Тот ответил:

— Под белое железо делайте. Веди, что ли, к этой нечисти.

Они отправились к месту, где держали Евфросия. Подойдя ближе, Захарий увидел лежащего, привязанного к берёзе монаха. Вид его был неприглядный: запёкшаяся кровь на губах и бровях придавала ему ещё более мученический вид. Захарий подошёл поближе и носком сапога приподнял его голову. Евфросий приоткрыл слипшиеся веки.

— Ну что, Божий мученик, жив ещё, не подох? А ты как думал, что твой Бог всё время будет прощать? Нет, браток, всему приходит время расплаты за свои злодеяния. Ты просто-напросто не на того нарвался, думал, что я простачёк, что меня можно обвести вокруг пальца, но ты ошибся. Теперича, чтобы тебе выжить, ты должен с нами поделиться своим добром. Вот дождёмся Тимоху, и ты нас поведёшь к монастырю за своим добром.

Захарий попросил Олега:

— Олег, принеси ему горячей воды, пусть отмоется, переоденется в мирскую одежду, а рясу пусть постирает.

— За что ему такое благочестие? — отходя от них, спросил Олег Захария.

— В Белозерск скоро поедет, надо, чтобы выглядел прилично. Захарий отошёл от монаха, а тот в след ему крикнул:

— Помоги мне, не принуждай к таким страданиям, отвяжи, куда я от тебя денусь — слёзно умолял Евфросий Захария.

\— Да нет, брат, не отвяжем, а вот помыться и постираться позволим и с этого дня кормить хорошо будем. Ты хитёр, как лис, сладкие речи изливаешь о муке своей, жалобой берёшь, а ежели бы мы тебе в лапы попались, ты наверняка бы с нас живьём кожу содрал. Так что не обессудь, придётся тебе ещё на привязи посидеть.

Тем временем Олег принёс горячей и холодной воды, а также ненужные старые шмотки. Евфросий помылся, переоделся в мирскую одежду, а свою рясу постирал в той же воде, в которой мылся. Рясу для сушки развесил на сук берёзы. После того, как он всё сделал, Олег снова привязал его верёвкой к берёзе.

Захарий пошёл к избушке. За все эти дни он умаялся, и больше всего ему хотелось завалиться в кровать и поспать. Придя в избушку, он только и успел, что сбросить с себя сапоги и всем своим телом рухнуть на кровать. Сон его одолел тут же, проспал он до полудня следующего дня. Его разбудил голос Олега:

— Просыпайся, Захарий, к причалу струг причалил.

Захарий спросонья мало что соображал, но одно до него дошло: это может быть Тимоха с товаром. Одевшись, Захарий вышел из избушки и пошёл в сторону пристани посмотреть на струг, что причалил к берегу. Как он и думал, это был Тимоха с товаром. Тимоха стоял на палубе струги, махал рукой и кричал Захарию:

— Захарий, созывай мужиков, товар разгружать будем. Там за нами ещё две струги идут.

— Что, весь товар везёте и добро Катерины прихватили? — спросил Захарий Тимоху.

— Да, всё забрали и добро Катерины тоже погрузили. Они на последней струге плывут — ответил Тимоха.

Захарий попросил Олега созвать мужиков для разгрузки товаров и спустился по сходне вниз к струге.

— Быстро ты, однако, Тимоха, всё организовал. Слушай, как же нам с этим со всем управиться? Мужики замучаются таскать это всё наверх.

— Да ты не переживай, Захарий, лучше взгляни, что мы придумали.

Захарий повернул голову туда, куда указывал Тимоха. И действительно, на берегу стояла непонятная конструкция из брёвен. С берега над водой торчали брёвна, накрепко вкопанные в землю и тщательно укреплённые меж собой. При помощи лошади, верёвок и вращающегося деревянного блочка мужики поднимали груз наверх. Таким способом они и разгрузили за день три струги. С последней разгрузкой Катерининого добра пришлось повозиться. Вещи все подняли без труда, а вот с коровой и другой живностью пришлось посложнее, но всё же им удалось, перемотав их тряпками, связать верёвками и поднять наверх.

Захарий задумался, что пристань расположена не на месте, надо искать ровный берег. А пока что земли для этого мало, надо скупать землю, ехать на поклон к воеводе, а после и к царю. Возникли ещё проблемы — теперича нужно сено для лошадей и для другой живности. Трава есть, это заливные луга, на которых всегда сочная трава, только вот кому заниматься покосом, надо опять же нанимать людей. Обсудив с Мариной эту и другие жизненные вопросы, они пришли к тому, что можно семьи мужиков пригласить, хотя бы на время сенокоса, а после, если дадут им землю, то можно заниматься каким-то ещё делом — рыболовством, охотой, земледелием, ягодами, лесом. Вот только пахотной земли в этих местах маловато, поскольку здесь озёра да болота, почему здесь всё и пустует, никто не хочет приобретать эту брошенную землю.

Марина переговорила с мужиками по поводу покоса, те с радостью согласились на её предложение, у некоторых сыновья и дочери были годны для работы. С этим вопросом они разобрались, также всё было запасено для стройки. Захарию было полегче, потому что рядом с Мариной находилась её мать. Теперича хотя бы было кому приготовить еду да похозяйничать по дому. Захарию с Тимохой можно было, взяв монаха, отправляться с ним до монастыря. Передав Марине деньги, Захарий рассказал ей о том, что они задумали с Тимохой. Марина одобрила их задумку, хотя и был риск — неизвестно, куда этот монах может завести. Захарию осталось спрятать понадёжней книгу в его тайнике, что находится в горе. Собираясь, как будто бы для того, чтобы расставить ловушки, он привязал Теньку на цепь и наказал Марине, пока он не вернётся, Теньку с цепи не спускать. Марина интересовалась, почему он его не берёт, Захарий объяснял это тем, что тот может случайно угодить в ловушку или капкан.

Захарий тайно пробрался к своему тайнику, к тому месту даже зверь не хаживал, всё было заросшим, да и пройти болотом было невозможно, если не знать тропы. В тайнике всё было на месте. Захарий аккуратно завернул книгу и укрыл её в самом сухом месте. Из тайника он ничего не взял, надеясь на то, что они с Тимохой всё возьмут у монаха. Пришло время забирать монаха Евфросия с собой и отправляться в путь к монастырю. Монах выглядел более-менее нормально. Они отправились на лодке рано утром, когда ещё не взошло солнце. На этот раз озеро было неспокойно, на волнах бросало лодку из стороны в сторону, пришлось им плыть целый день. На следующее утро озеро успокоилось, и плыть дальше было легче. Евфросий всю дорогу молчал, к нему никто и не приставал. Захарий с Тимохой иногда переговаривались на разные пустые темы. Решили плыть без остановки, меняя на вёслах друг дружку. На второй день к вечеру показался Белозерск. Сами вылезли из лодки и монаха за собой выволокли, лодку вытащили на берег, спрятали её в кустарнике.

— Ну что, монах, теперь твоя очередь настала, веди нас в свои закорма. И не вздумай шутить с нами, а то мы враз нож под рёбра загоним.

Евфросий повёл Захария и Тимоху к крепостным стенам Кирилло-Белозерского монастыря, к тому самому тайному подземному ходу, по которому он уже водил Захария. Монах старался как можно громче подойти к воротам, чтобы создать много шума и вызвать охрану. Однако его план был быстро разоблачён друзьями. Захарий ударил монаха в лицо и предупредил:

— Слушай сюда, если ты ещё хоть раз уклонишься с пути, я тебя как порося прирежу. Так что с нами лучше не шали, а веди куда надо.

— Я вас и веду куда надо, просто тут путь короче.

— Короче куда, на тот свет или в темницу монастырскую? Ты давай точно нас веди к месту, в подземелье.

Они пробрались кустарниками вдоль стены. До этого трудностью и препятствием был вал, но и через него Евфросий провёл их. Осталось пройти вдоль стены и выйти к тайному входу.

— Тимоха! — окликнул шёпотом Захарий товарища.

— Что, Захарий? — отозвался Тимоха.

— Ты факела да свечи не забыл с собой прихватить и верёвки тоже?

— Всё взял, ничего не забыл.

— Ну и ладненько. А ты давай, чёрт, ищи место, — Захарий ткнул рукой в бок монаха. Через несколько метров Евфросий нащупал тщательно замаскированный ход.

— Вот теперь я вспомнил то место, откуда вылез из подземелья, — оглядывая место, прошептал Захарий. Монах потихонечку сдвинул в сторону крышку, и на них изнутри повеяло сыростью и затхлостью подземелья.

— Постой, монах, не спеши спуститься вниз, мы тебя сейчас верёвками обовьём, одну на руки, а другую на шею, ежели что пойдёт не так, то ты сразу труп — удавим мы тебя.

Связав монаха, они спустились в подземелье. Тимоха закрыл за собой крышку лаза и зажег факела, один он дал Захарию, а другой оставил себе. Захарий шёл рядом с Евфросием, а Тимоха с концами от верёвок шёл сзади их. Туннель тянулся куда-то далеко, и Захарию казалось, что монах их ведёт не туда.

— Ты куда нас заводишь, что-то туннель кажется длинным? — Захарий поддавал кулаками по спине монаха.

— Захарий, не бей меня, я веду вас правильно, вы всё получите, только ты мне обещал, что не убьёшь и отпустишь меня.

— Хорошо, Евфросий, не буду я тебя больше бить, отпущу на все четыре стороны, если ты нас не обманешь.

Монах остановился, приложил к губам палец, что значило не болтать и идти как можно тише. Вся троица почти на цыпочках перебирались по земляному полу подземелья. Монах показывал пальцем вверх, а потом на себя — Захарий понял, что над ними находятся кельи монахов. Они подошли к массивной железной двери. Монах нащупал связанными руками в стенной кирпичной кладке кирпич. Уцепившись кончиками пальцев, дёрнул его на себя, в двери чуть слышно что-то щёлкнуло, и в ней появилась маленькая щелочка. Монах мотнул головой в сторону двери, поднимая связанные руки, давая понять, что ему, связанному, не открыть ту дверь.

Захарий осторожно начал открывать массивную тяжелую дверь, пришлось применить всю силу, чтоб её открыть. После того, как она открылась, они вошли в небольшую комнату, в ней пол был выложен из булыжника, на стенах виднелись кованные держаки под факела. Пройдя ещё несколько метров в глубь, снова на их пути встала железная дверь. Так же, но только с низу, монах наступил на что-то, и дверь с таким же щелчком приоткрылась. Далее в верх вела каменная лестница, которая была знакома Захарию, значит, они скоро окажутся в той келии, где находились книги. Поднявшись в верх по лестнице, они вновь уперлись в дверь. Эту дверь монах открывал ключом, вынув его из тайника, со связанными руками сумел достать ключ и открыть замок. 
Наконец, они оказались в белёной комнате с книгами. Тимоха зажег свечи, так как факелы уже догорели.

— Ты, Захарий, пойдем со мной, а ты, Тимоха, оставайся здесь. Если услышишь, что кто-то меня зовет, сразу же спеши ко мне, — сказал Евфросий.

Он отодвинул стеллаж с книгами, за которым оказалась дверь.

— Захарий, развяжи меня, мне нужны руки, чтобы достать мое богатство, — попросил монах.

— Развяжу, но смотри, не шути, — ответил Захарий, освобождая руки монаха от верёвки и снимая петлю с его шеи.

Евфросий открыл дверь, и Захарий освещал ему путь к тайнику. Они прошли узким проходом вдоль стены, пока Евфросий не остановился и начал осторожно выбирать кирпичи из стены. Перед ними открылся проход в комнату три на два метра. Внутри было изобилие: сундуки, набитые добром, и церковная утварь — иконы, книги. От такого изобилия у Захария даже дар речи пропал. Придя в себя, он тихо произнес:

— Откуда у тебя столько добра? Неужели ты смог столько наворовать?

— Всё это добро я обнаружил случайно. За много веков на монастырь не раз нападали враги, и совсем недавно, три года назад, литовцы пытались захватить нас, но не смогли одолеть монастырскую братию. Веками менялись игумены, а добро прятали, кто как мог, тайно от всех, чтобы не только врагам, но и монахам тоже не досталось. Кто спрятал этот клад, никому неизвестно. Вот я и поселился здесь, охранял свое богатство, пока не попутал меня черт обмануть тебя и твои клады присвоить. Прости, Христа ради, меня, Захарий.

— Бог простит. Но непонятно — для чего тебе все это, никакой пользы — ни себе, ни людям. Ладно, давай собирать добро, — сказал Захарий.

Они набрали добра в два холщовых мешочка, чтобы было под силу унести. Захарий вернул себе и свои золотые кресты. Также он набрал золотых перстней и еще мелочи, все из серебра и золота. Тимоха не окликал монаха, видимо, было все тихо.

Захарий с Евфросием вытащили мешечки с добром. Захарий предложил Тимохе взять столько, сколько он сможет унести. После того как все набрали добра, монах снова закрыл свой тайник. Им нужно было спешить обратно, пока на дворе стояла ночь. Груз давил на плечи своей тяжестью, пригибая к земле.

Тем же путем они вышли к выходу. Аккуратно отодвинув крышку, помогая друг другу, они вылезли из подземелья. Монах так же аккуратно закрыл все за собой, и не было заметно, что здесь что-то есть под землей.

Обратно к лодке они пробирались ползком. Им удалось пробраться незамеченными, и это благодаря монаху Евфросию, который знал каждый тайный ход и каждую веточку — он прожил в монастыре пятнадцать лет. Вытащив лодку на воду, они, не мешкая, поплыли подальше от этих мест.
Да, у тебя, монах, огромное богатство! На эти деньги можно купить всё, что угодно, даже царский трон, — с восхищением произнёс Тимоха.

— Можно, Тимоха, и трон купить, только зачем он мне? Богатство портит человека, а золото застилает глаза пеленой. Вот и мне всё было мало, даже тех денег, что я дал Захарию, — ответил монах.

Он подумал, что рано или поздно они его убьют, но без него им не пройти к тайнику в монастыре. Пройти путь они смогут, а вот открыть двери — никогда. Там есть ловушки. Захарий не заметил, как монах шарил по стенам, когда они лезли в подземелье. А это он ловушки закрывал, и когда открываешь крышку, они тоже открываются.

— Так ты хочешь нас этим разжалобить? Ну ты, брат, и хитёр, — сказал Захарий, выслушав монаха.

— Вот приедем к дому, там и решим, что с тобой делать. Молись Богу за себя.

Захарий и Тимоха не чувствовали усталости, им поскорее хотелось приплыть домой. Особенно радовался Тимоха, чувства переполняли его душу и сердце. Всё же им пришлось немного отдохнуть, и к вечеру следующего дня они добрались до своего места. Пройдя на лодке вдоль высокого берега, они причалили к пристани.

Как всегда, первым навстречу им с радостным лаем спускался по ступенькам Тенька, а вслед за ним на бережке показались Марина с Катериной. Захарий, Тимоха и монах вылезли из лодки, волоча за собой тяжёлые мешки с драгоценностями. Поднявшись наверх, они немного перевели дух от тяжёлого груза. После небольшой передышки пошли к избушке Захария. Марина подхватила холщёвый мешочек, помогая Захарию тащить его. Ничего не знавшая Катерина спросила Тимоху:

— Зерна что ли прикупили, вон ведь как тяжело несёте?

— Да, Катерина, зерна прикупили, теперь бы его смолоть да в закрома отправить, — ответил Тимоха.

Ввалившись в избушку, они втроём от усталости уселись на лавочку, холщёвые мешочки с добром запихнули под лавку. Захарий попросил Марину выйти на улицу.

— Выйдем на улочку, разговор к тебе имею, — сказал он.

Марина кивнула головой в знак понимания. Выйдя из избушки, Захарий начал разговор с Мариной:

— Я вот о чём хочу с тобой посоветоваться. Нам с Тимохой сейчас надо разделить третий мешочек поровну. От тебя я ничего не скрываю, а вот за твою маму опасаюсь — можно ли при ней делить золото? Вот и хочу знать, что ты на это скажешь?

Марина немного помолчала, что-то обдумывая, после заявила Захарию:

— Я что-то, Захарка, в толк не возьму, это неужто столько добра вы припёрли? — глаза её расширились от удивления, а на лице засияла улыбка радости. Она ещё раз перевела дух и ответила на заданный вопрос Захарки:

— Нет, Захарка, мама не должна знать, ежели что случись, она всем разболтает. Я-то её хорошо знаю, на язык она слабовата, так что ты при ней о делах наших не болтай и старайся меньше с ней общаться. Она хитростью может вытянуть из тебя всё, что ей нужно знать. Я её сейчас под каким-нибудь предлогом от вас уведу. Мы с тобой лучше вон там возле обрывчика на лавочке беседу вести будем — Марина указала на то место, махнув рукой. — А ты, Захарка, невнимательный, неужто не заметил, что я там яблоньку посадила?

Захарий глянул в сторону лавочки, что стоит над обрывом крутого берега, и впрямь приметил небольшое деревце.

— Ты уж прости меня, Марина, забегался я со всеми своими заботами. Непременно сегодня же и побеседуем на той лавочке, пока что пошли в избу, Тимоха, наверное, нервничеет, и маму постарайся увести.

Захарий и Марина вошли в избушку, Марина сразу с порога позвала маму:

— Мама, что ж ты сидишь, нам же на двор надо идти, посмотреть хотели коровку нашу Тихоню.

Катерина встрепенулась и соскочила со скамейки как ошпаренная.

— Ой, Маринка, и то верно, совсем запамятовала, пошли поскорей.

Марина, улыбаясь, подмигнула Захарию, что всё в порядке. Дождавшись, когда за ними захлопнется дверь, Захарий защёлкнул её на засов. Они с Тимохой начали делить добро из третьего мешечка. Делили по справедливости, особо не выбирая, кому что приглянется, а просто высыпали всё на стол и разделили пополам.

Евфросий сидел, забившись в уголок, ему не хотелось видеть, как делят его добро. Он малость расслабился, надеясь на то, что без него им не пройти к тайнику в монастыре. По его соброжению они всё равно рано или поздно попрутся к тому месту, а пока что о смерти можно не думать. Только он не учёл одного: жадность на золото не у всех бывает, и то, что набрали Захарий с Тимохой, хватит им и их детям, и они не хотят второй раз испытывать судьбу. Один раз пронесло, а вот на второй может и не пронести.

Тимоха с мешечками добра пошёл своим путём, чтоб спрятать добро, а Захарий решил часть спрятать поближе, чтоб пользоваться, а остальное спрятать в своём тайнике. Марину он нашёл на стройке, она была ею одержима. Стройка каждый раз удивляла Захария — крыша уже была покрыта белым железом, окна застеклённы, навешаны двери, настланы полы. Изба почти готова, осталось малость — большая работа была уже проделана.

— Марина, как же быстро наша изба поднялась, я совсем не глядел на неё, а тепереча вооче увидел. Я хотел тебе вот что сказать — нам надо решать с землёи. Я это так, к слову, мы с тобой сегодня всё на лавочке обсудим, просто мне хотелась посмотреть на нашу избу. Она восхитетельна!

— Я знала, Захарка, что тебе понравится изба, но это только начало, вот когда я её резьбой покрою, вот тогда ты поразишься. Знаешь, Захарка, я мечтаю строить терема, рисовать их, а потом по чертежу строить. Я не знаю, как называется такой человек и обучают ли этому, ты разузнай об этом, — Марина чмокнула Захария в губы.

— Я, Марина, поеду капканы проверю да золотишко понадёжней спрячу, а то, что мы поделили с Тимохой, я оставил.

Тенька, как всегда, вертелся возле Захария.

— Ну что, друг наш Тенька, пошли-ка я тебя на цепочку привяжу.

Захарий привязал к ошейнику Теньки верёвку и повёл его к избушке. Тот упирался передними лапами в землю, ему не хотелось быть привязанным к цепи. Марина, наблюдавшая за этим мучением, попросила Захария:

— Да не мучай ты его, видишь, не хочет он на цепь. Привяжи его здесь, а я сама потом его уведу к избушке. Поезжай и не переживай за него.

— Ну ладно, уговорила, оставляю его тебе, смотри, чтоб верёвку не перегрыз. Я возьму у вас лошадь на время.

Захарий уже надевал уздечку на кобылку Ляму, она была как-то поспокойней мерина. Захарий отвёл лошадку к избушке, загрузил на неё холщёвый мешечек с добром и, так для виду, кое-какие охотничьи снасти. Он хотел было ехать к тайнику и вдруг вспомнил о монахе. Заглянув в избушку, он увидел спящего в углу монаха.

— Слава тебе Господи, хоть не убёг, и то ладно.

Захарий запер избушку и отправился к тайнику. Лошадь шла неуверенно по заросшей бурьяном и кустарником местности. Захарий старался не торопить лошадь, да и спешить ему особо некуда было. Не доезжая до горы, Захарий остановил лошадь, перегрузил мешочек с добром себе на плечо и дальше пошёл пешком. Спрятав своё добро, Захарий быстро запрыгнул в седло, ему хотелось скорее покинуть это место. Он сначала решил проверить избушку, чтоб убедиться, что там всё в порядке. Он соскочил с лошади и направился к дверям, двери по-прежнему были заперты, обошёл вокруг избушки, чтоб убедиться, что Евфросий не сбежал через окно. Убедившись в том, что всё в порядке, он отпер дверь. В углу по-прежнему сидел монах, но уже не спал.

— Что, подлый человек, ты, как я погляжу, у меня прижился, скоро, глядишь, и жрать запросишь? Давай-ка поднимайся, да на твоё прежнее место я тебя уведу.
Захарий связал руки Евфросия верёвкой и вывел его из избушки. Привязав конец верёвки к седлу лошади, он взял её под уздцы и повёл к тому месту, где раньше у берёзы сидел монах. Тот еле успевал идти за лошадью. Захарий привязал монаха к берёзе, а сам отправился на стройку.

- Марина всё время пропадает на стройке, а где же её мать? Неужели она всё время занимается скотиной? Не совсем понятно, чем она занимается, — подумал он.

Марина встретилась ему на пути к дому, она вела на верёвочке Теньку. Завидев Захария, Тенька начал вырываться из рук Марины, и она отвязала его. Тенька не сразу бросился к Захарию, успел лизнуть язычком личико Марины и рванул к своему хозяину.

- Вот же проказник, всю меня обмуслякал, а радости-то сколько - хозяина встретил, — сказала Марина с улыбкой.

Тенька с радостным лаем подпрыгивал возле Захария. Тот, дразня его, похлопывал ладонью по его морде, и Тенька, рыча без злобы, прикусывал ладонь.

- Смотри, доиграешься, откусит по локоть, как тогда на медведя-то пойдёшь? — со смехом сказала Марина.

- Он умный, не откусит, с кем тогда на охоту ходить будем? Руку ладно, а вот ежели что-то другое откусит, тогда точно беда будет, — ответил шутливо Захарий.

- Марина, а лошадь куда, на стройку увести или домой?

- Веди на стройку, там её Горяшке передай, он у нас за конюха и неплохо справляется — видишь, какие лошади ухоженные. Он просился остаться у нас конюхом, я бы оставила, мужик смышлёный, ему всё равно деваться некуда, пускай живёт. Ты как, не против?

- Я только рад этому, нам сейчас люди нужны будут. Ну, я пойду передам ему лошадь.

Захарий отошёл на несколько шагов, как вдруг его окликнула Марина:

- Захарка, я что забыла спросить тебя, а тот упырь всё ещё у нас?

- Нет, Марина, я его связал и на старое место увёл, так что иди смело.

- Зря ты с ним возишься, надо от него избавляться, а то не ровен час убежит, тогда хрен нам не земля и не богатство. Подумай, Захарка, над моим словом.

Слова Марины были приговором для монаха. Захарий отвёл лошадь к стройке и передал её Горяшке, а у самого из головы не выходили слова Марины. Он решил, что медлить нельзя, надо сейчас же от монаха избавиться, снять этот камень с сердца.

Захарий отправился к берёзе, к которой привязал монаха. Подойдя поближе, он увидел необычную картину — монах перегнулся на другую сторону берёзы. Захарий погладил Теньку и на ухо ему шепнул: «Замри», — тот тут же лёг в траву и закрыл лапами мордочку. Захарий осторожно подкрался с зади к монаху, заглянул из-за берёзы ему через плечо — тот грыз верёвку, половину её он уже сгрыз, опоздай на час или на два, то он бы сбежал.

- Хорошо, что Марина встретилась мне на пути, — подумал Захарий. Он достал из сапога нож и всадил его прямо в сердце монаха. Тот на раз отдал душу дьяволу, поскольку Бог его бы не принял. Бог на Захария и так закрыл глаза — сколько он живых существ загубил. Монах так и не узнал, от кого принял смерть.

Возле избушки мужиков Захарий нашёл лопату. Оттащив тело как можно дальше, он вырыл глубокую яму, бросил на дно лапника и скатил тело монаха в яму. Засыпав сверху всё землёй, поверх уложил аккуратно снятый дёрн, и место стало незаметным, как будто здесь ничего и не происходило.

Захарий чуть не забыл про Теньку, он же так и будет лежать не двигаясь, пока ему команду не дашь. Захарий зачистил у берёзы все следы убийства и только тогда подошёл к Теньке, тот так и лежал, прикрыв лапами морду. «Отомри» — дал команду Захарий. Тенька вскочил и начал бегать по лесу.

Возвратившись домой, Захарий рассказал Марине, что избавился от монаха. Марина облегчённо вздохнула, промолвила, глядя на Захария:

- Какой ни какой, а человек, пусть земля ему будет пухом. Прости, Господи, раба твоего Захария, не по злобе, а по нужде он это совершил. Так-то оно спокойней будет, а то ночи не спи, думай о плохом. Что-то мамы нет, — спохватилась Марина, — она когда ещё на двор ушла и всё нет её. Всё ли с ней ладно? Пойдём-ка поищем её.

Марина с Захарием пошли на временно сделанный двор, вся скотина была на месте, а Катерины там не было. Они обошли всё вокруг, её нигде не было. Марина собралась для начала покричать, а потом идти за помощью к мужикам и искать её. Не вдалеке, в мелколесьи, она услышала чьи-то голоса, только подойдя поближе, распознала голос мамы и голос Горяшки-конюха. Она дала знак Захарию, что надо потихонечку уходить. Только тогда, когда они отошли подальше, Марина сказала Захарию:

- Вот дела, мамка-то с Горяшкой шашни завела. Да... не думала я, что её на любовь потянет. Это ж надо, как её закрутило, как два голубка притаились и воркуют, — с какой-то не то обидой, не то радостью произнесла Марина.

- Радоваться надо, что хоть мужика нашла путного. Сама же говорила, что тебе Горяшка как человек нравится. Да и мамка твоя не старуха, а в самом соку, как говорится, в 45 баба ягодка опять. Мы им избу поставим, пускай живут, может, тебе братика родят. Горяшке, наверно, тоже где-то около сорока, а может, поболее, — пошутил Захарий.

- Да я не против, пусть живут, он и в самом деле мужик с руками. Ну а то, что не красавец и немного горбат, это ничего, по хозяйству сойдёт, — так охарактеризовала его Марина. - Я хотела тебе позднее сказать, но раз зашёл разговор о братике, то я тебе хочу сказать - готовься стать отцом.

Катерина, не произнеся ни слова, вышла на улицу и велела мужикам не беспокоить их сегодня. Марина и Захарий проспали целые сутки, и только на следующее утро, с первыми петухами, Захарий проснулся. Марина всё ещё спала, и он не стал её будить.

Настроение у него было прекрасное — и от мысли о том, что у него будет ребёнок, и от осознания, что теперь у них нет никаких проблем. Осталось только выкупить землю, и тогда можно будет заняться чем-то полезным.

Он всё думал о том, как же так вышло, что, когда они с Тимохой делили добро, им казалось, что здесь одно золото. Видимо, в полумраке всё кажется золотом. О Тимохе он ничего не знал — как ушёл он в тот день, так до сих пор и не появлялся.

Три дня пролетели незаметно, и пришла пора собираться в дорогу на Вологду. Недавно, в воскресенье, они с Мариной на лодке по озеру плавали на рынок в Троицкое, чтобы купить наряд для Захария. Нужно было одеть его солиднее, и Марина одела его как знатного купца. Этот наряд был куплен только для приёма у царя, а для поездки подойдёт обычная одежда.

Марина снарядила Захария в дорогу, а чтобы одному ехать в дальнюю дорогу было не опасно, Захарий взял с собой Илейку — крепкого здоровенного парня лет двадцати, на которого можно было положиться. Он, хотя и был молод, но силой и смекалкой не был обделён.

По утру на зорьке они отправились в длинное путешествие. На выходе с устья к озеру им навстречу шла лодка. Кто-то, сидящий в ней, махал рукой, но издали было не различить, кто это был. Когда лодка поравнялась с ними, всё стало понятно — это был Тимоха и мужик, который грёб веслами. Видимо, Тимоха нанял человека с лодкой. Захарий даже привстал — столько дней о Тимохе ни слуху ни духу.

— Тимоха, ты ли это, друг, где тебя черти носили, мы уж подумали, не беда ли с тобой приключилась? — Захарий присел, боясь перевернуть лодку.

— Да где только не носило меня, я тебе после об этом поведаю. Вы-то куда направились, может, и я пригожусь?

— Вот ты-то и пригодишься, это и тебя касается. Вот как теперь быть, как нам поменяться?

— Да очень просто, ты пересядешь к нам в лодку, с Николкой мы договоримся, а Илейку к стану отправим, пусть до дому плывёт.

— Что ж, Илейка, плыви к дому, Марине передай, что я встретил Тимоху и что мы вместе с ним на его лодке отправились до Вологды. Захарий со своими вещами перелез в лодку к Тимохе. Илейка отправился назад к стану Захария.

— Ну что, бродяга, здорова что ли? — Захарий с Тимохой обнялись по-братски.

— Как тебя величают, человек? — обратился Захарий к Николке.

— Николка, так родители меня нарекли. До самой Вологды не пойду, а вот до Белозерска дойду. Мою цену Тимоха знает.

— Да нам бы пока до Белозерска добраться, а там мы трактом доберёмся. Захарий одобрительно похлопал Тимоху по плечу.

— Ну что, Тимоха, после что ли поболтаем о твоих приключениях?

— После, Захарий, я тебе всё расскажу. Как там без меня мужики-то работают? — поинтересовался Тимоха.

— Мужики, наверное, через месяц меня в избу пустят жить. Баню начали ставить, двор для лошадей уже срублен — так что всё отлично. Налоги и подати я заплатил, недавно сборщик наведывался, а так как война, они немного, временно, налог подняли. Такие вот у нас дела.

— Рад за вас, что всё хорошо. Чтоб тебя не томить, Захарий, у меня тоже всё хорошо.

Николка, чтобы не сидеть пнём, встрял в их разговор.

— На днях и к нам этот сборщик наведывался, видимо, по всей округе шастал. Служивые всё ходят, на войну вербуют — много мужиков ушло с ними. Я\то за Русь горой, да вот только кто семью кормить будет, у меня десять ртов? Гнём спины на монастырь Кирилло-Белозерский, дерут, как липку, с нас подать — всё им мало.

— Это точно, Николка, монастыри обдирают, много им уступок дали. Ты\то где проживаешь? — поинтересовался Захарий.

— С Волкова я, это рядом с Троицким, все тамошние земли монастырские. Была бы у меня вольная, стал бы я, разве, на попов горбатить. Вот ты, Захарий, на кого горбатишь?

— Я, Николка, на царский двор горбачу, промыслом охотничьим занимаюсь, клюкву да бруснику собираю — этим и живу.

— Вы, мужики, хоть как-то свободны, а мы зависим от монастыря. Тебе, Захарий, как-то повезло на царский двор работать.

Николка тяжело вздохнул и молча грёб вёслами. Тимоха заметил, что мужик-то совсем загрустил от такого разговора, и предложил Николке сменить его на вёслах. Николка уселся рядом с Захарием, так он просидел молча весь их путь. Захарий с Тимохой менялись друг с другом на вёслах, они старались не тревожить Николку. Вдалеке показался знакомый берег. Лодку они причалили к тому же месту, что и тогда, когда приезжали с монахом. Захарий предложил Николке вытащить лодку на берег и дождаться утра, но Николка наотрез отказался оставаться до утра. Получив с Захария и Тимохи деньги за свою услугу, он тут же отплыл обратно к своему дому.

— Странный человек — вдруг невзначай поник духом, о чём-то своём думал, сразу же отбыл обратно, как\то это мне не нравится. Ты, Тимоха, ему что-то напоминал про деньги, может, при разговоре невзначай упомянул, что у тебя есть деньги?

Захария насторожил этот незнакомый человек по имени Николка. Тимоха тоже забеспокоился, вспоминая их разговор до того времени, пока они не встретили Захария и Илейку.

— Я тоже стал его опасаться, когда он повёл себя так. Давай-ка проверим, всё ли у нас на месте.

Тимоха с Захарием обшарили себя. У Захария было всё на месте, да и как можно было сомневаться, если сама Марина всё прятала, значит, ни один вор не найдёт. Тимоха сразу же хватился, мешочек с полутора тысячами рублей был срезан. Негодованию Тимохи не было предела, он был в бешенстве. Таская себя за волосы, бегая туда-сюда, он высказал Захарию своё решение:

— Ты, Захарий, иди своим путём, а я догоню этого гада, никуда он от меня не денется. Давай, Захарий, думай — ты охотник, как бы ты пошёл и что бы стал делать?

Захарий задумался, перебирая в голове все варианты, но неугомонный Тимоха торопил его:
- Давай, думай, Захарка, нельзя терять ни минуты, пока он не ушёл слишком далеко! — произнес Тимоха, и Захарий сразу уловил его слова.

- Верно, Тимоха, ты сказал — пока он не ушёл. Он не поплывёт по озеру, ведь тогда за ним начнётся погоня, а на воде его будет легко заметить и поймать. Остаётся только одно — идти берегом, там он может спрятаться, но ночью по незнакомой местности идти опасно, он будет ждать утра. Он где-то рядом, надо идти по берегу и искать его в прибрежных зарослях.

- Так-так, понял я тебя, Захарий, я пойду, а ты меня не жди, иди один, — произнес Тимоха, принимая решение.

- Я бы тебе помог, Тимоха, но извини, не могу, у меня очень важное дело. Будь осторожен с этим Николкой. Нож-то хоть есть у тебя?

- Нож у меня с собой. Я понимаю, что у тебя дела, ну ладно, прощай, я пошёл.

Тимоха удалялся от Захария, уходя по берегу в темноту. Захарий лишь успел пожелать ему удачи.

Тимоха шёл не спеша, внимательно разглядывая каждый прибрежный кустарник в надежде увидеть что-то подозрительное. Но он видел лишь тёмные силуэты стволов деревьев и веток, вслушивался в тишину ночи, но ничего, кроме стрекотания сверчков и шума волн с озера, не слышал. Мерцающие огоньки светлячков дополняли красоту ночи.

Бредя по каменистому берегу, он не терял надежды найти вора и по-своему наказать его. Но никаких признаков прятавшегося человека не было видно. Тимоха присел на бревно, которое волны озера прибили к берегу, и стал внимательно рассматривать прибрежные деревья. Так он просидел, как ему показалось, долго. Время от времени дремота одолевала его, но он старался бороться с ней, то и дело вставая и делая несколько шагов в разные стороны.

Где-то на горизонте забрезжило начало нового дня, ярко-красная полоска предвещала восход солнца. Тимоха озяб от утренней прохлады и дующего ветерка с озера. Поднявшись с бревна, он побрёл дальше, теперь уже осторожно раздвигая ветви кустарника и заглядывая под них в надежде отыскать Николку.

Вдруг до него дошёл запах самосада. Он нюхал воздух, стараясь уловить дымок от закуренной самокрутки. И вот, наконец, Тимоха нашёл его — в кустах мерцал огонёк от самокрутки.

- Наконец-то ты мне попался, гад, теперь ты от меня не уйдёшь, — подумал Тимоха, осторожно подкрадываясь к лежбищу Николки. Тот ушёл от них недалеко, метров на двести, у него была надежда и уверенность в том, что на берегу его искать не будут. Он даже лодку не стал затаскивать на берег — пусть думают, что он в ней, даже снял с себя верхнюю одежду и сделал чучело человека, усадил его в лодку и отправил в свободное плаванье по озеру.

Подкравшись к Николке, Тимоха выбрал момент для нападения. Тот, наклонившись над мешком, рылся в своих вещах, что-то доставая. В этот самый момент Тимоха напал на него. Повалив Николку на землю, Тимоха подмял его под себя, приставил к горлу нож и со злобой в голосе прокричал:

- Ну что, брыдла грабастная, попался? Деньги, сволочь, верни, а потом посмотрим, что с тобой делать!

Тимоха надавливал лезвием ножа на горло, из бороздки выступила кровь. Николка не на шутку перепугался, дрожащей рукой достал мешочек с деньгами, который был спрятан за пазухой.

- На, забери, я из него ничего не брал. Нож убери, а то не ровён час, как порося прирежешь!

Николка пытался перехватить руку Тимохи. Тимоха, взяв мешочек, убрал нож от горла, но тут же рукояткой врезал Николке в челюсть. Последовали ещё удар за ударом. Николка повалился на землю, прикрывая руками голову. Тимоха продолжал его избивать руками и ногами, тот корчился от боли, всё лицо его было в крови. Тимоха, ударяя, приговаривал:

- Знать будешь, божедурье, как воровать. Зря я тебе, падла, глотку не отсёк, сдохнешь — и чёрт с тобой, а выживешь — помни, не встречайся мне больше на пути, второй раз точно прирежу!

Тимоха пересчитал деньги, не хватало только тех, что он отложил отдельно для себя, остальные все были на месте. Тимоха перевернул лежащее вниз лицом и не подающее признаков жизни тело Николки.

- Похоже на то, что он представился. Ну, туда ему и дорога — на тот свет!

Тимоха презрительно плюнул на тело и пошёл своим путём. Николка так и не оправился от удара, он упал виском на камень, смерть наступила мгновенно. Спустя несколько дней тело найдут случайные люди, оно так и не будет опознано, да никто этим и не занимался — мало ли пьяных бродяг шастает в этих местах. Тело отвезли на кладбище и там закопали.

Тимоха пришёл к деревне Макса, там у местных рыбаков купил лодку и отправился к стану Захарки. Захарий в это время вышел в Белозерск, где у местных мужиков расспросил, где можно нанять извозчика до Вологды. Мужики посоветовали ему пройтись до постоялого двора, может, там он найдёт того, кто может отвезти его до Вологды.

Постоялый двор представлял собой избу в два этажа, во дворе были стойла для лошадей, здесь же можно было купить сено или овёс для лошадок, и для извозчиков были все удобства. Там Захарий встретил посадского мужика Карпуху.

- Доброго дня, мил человек! — поздоровался Захарий с Карпухой.
- И тебе доброго здоровья! Чем могу помочь?

- Мне нужно добраться до Вологды, и я слышал, что ты можешь мне в этом помочь. Меня зовут Захарий.

- Меня зовут Карпуха, и я с радостью помогу тебе. Мужики сказали тебе правильно — через два дня я отправлюсь в Вологду, раньше никак не получится. Мне нужно забрать товар, а он будет готов только через два дня. Если хочешь, можешь подождать меня здесь, но в ближайшие дни до Вологды подвод не будет.

- Я подожду, но есть ли здесь трактир? У меня подсасывает в животе, а со вчерашнего дня я не ел горячих щей.

- Я тоже очень голоден, так что составлю тебе компанию. У нас на дворе есть отличный трактир, где кормят просто замечательно. Пойдём, Захарий, пойдём, утолим голод.

Захарий с Карпухой уселись за столик в трактире. К ним тут же подбежал официант и с улыбкой спросил:

- Что угодно — пить, кушать? Всё к вашим услугам!

Захарий заказал щи с мясом, тушёное мясо с капустой, пирог, чай и ржаной хлеб. Карпуха же сделал более скромный заказ — юшку, салат и бутылку водки. Официант быстро исчез и через пару минут уже расставлял заказанные блюда на стол. Получив деньги и чаевые, он откланялся и перешёл к другим посетителям.

Карпуха открыл бутылку и начал разливать водку по стаканам, но Захарий прикрыл свой ладонью. Карпуха с удивлением посмотрел на него:

- Ты что, Захарий, не пьёшь этот напиток?

- Не серчай, Карпуха, но мне здоровье не позволяет водку пить. Рад бы, да не могу, — соврал Захарий, ему нужно было иметь трезвый ум и вид. Ведь он не на гулянку собрался, а на благое дело едет в Вологду.

- Ну, это другое дело, здоровье надо беречь, жизнь одна и непредсказуема, а надо ещё детей на ноги поднять. У тебя-то, Захарий, детки имеются? — поинтересовался Карпуха.

- Только ещё зачали, я недавно женился, а так всё холостым гулял.

- Но дай то Бог, чтоб жена тебе богатыря родила.

Карпуха опрокинул стакан водки, запив юшкой, после чего, разговорившись, расспрашивал Захария:

- Вот скажи мне, Захарий, чем же ты занимаешься, у кого служишь? Я просто интересуюсь — с кем меня судьба свела.

- Что ж не сказать-то, отвечу тебе так — я охотник-промысловик, у меня свои охотничьи угодья, но в подчинении я нахожусь у воеводы Вологодского. У нас с ним договорная грамота пушнину ко двору царскому поставлять, а договор закончился, вот и еду ту грамоту договорную продлить, росписью воеводской скрепить её надобно. Вот такие у меня дела.

- Непростое у тебя занятие и опасное — на дикого зверя ходить. Я так понял, ты сам по себе живёшь? Я тоже вот скопил денег, купил лошадок и решил извозом заняться, мы тоже вольные черносошенные люди. Пока не обижаюсь, деньги хорошие дают. Вот подвезло, неделю как на одного купца работаю, вожу его товар с Вологды на Бело озеро. Не обижает, платит хорошо и видно, что человек добрый. Да ты его скоро увидишь — вместе поедем до Вологды. Я его еле уговорил взять тебя, не подведи меня, Захарий, я тебя назвал своим родственником и поручился за тебя. Ну ладно, путь у нас долгий будет, ещё наболтаемся.

Карпуха предложил Захарию прогуляться по окрестностям Белозерска, посмотреть, как посадские люди живут. Захарий поначалу отнекивался, ссылаясь на усталость, но Карпуха убедил его пойти на прогулку. Город ему понравился: вокруг Белозерского кремля раскинулась Рыбацкая слобода, за высокими белокаменными стенами с башнями укрывался знакомый монастырь, в котором до сих пор хранятся сокровища монаха Евфросия. Захарий предложил Карпухе:

- У меня, Карпуха, дела появились, ты ступай к постоялому двору, а я завтра на утре подойду к тебе.

- Дела нельзя откладывать на потом, так что до завтра и удачи тебе.

Карпуха, попрощавшись с товарищем, побрёл к постоялому двору. Захарий уже в одиночестве побродил по городу, зашёл в продуктовую лавку, купил себе продуктов и побрёл к тому месту, где когда-то они с Тимохой укрывались. Там он и решил заночевать, постоялый двор не внушал ему особого доверия. Расположившись на ночлег на знакомом месте, Захарий собрал дров, разжёг костёр и начал готовить себе на вечер еду. Место было тихое и безлюдное, привыкший к лесной жизни Захарий наслаждался окружающей его природой и бегущими по озеру волнами. Сидя у костра, Захария вдруг осенила внезапно пришедшая мысль:
«Зачем мне просить кого-то отвезти меня до Вологды? Я и сам могу добраться. Завтра отправлюсь в город и куплю лошадь со всеми необходимыми принадлежностями. Тогда я смогу добраться до дома без чьей-либо помощи и никому не буду обязан. Неужели я стал настолько подозрительным, что опасаюсь людей больше, чем диких зверей? Или, возможно, это и к лучшему: на тех я охочусь, а эти, кажется, сами охотятся друг на друга?» — такие мысли проносились в голове Захария.

Переночевав в своём укромном уголке, на рассвете Захарий отправился в путь к городу. Проходя вдоль берега, он заметил рыбаков, которые готовились выйти на озеро. Они спускали на воду свои лодки, закидывая в них сети. Подойдя поближе, Захарий поздоровался с рыбаками:
— Доброе утро! Ангела вам в путь!

— И тебе доброго утра, Ангел нам как раз пригодится, — ответил пожилой седой мужчина. — Ты, человек, просто проходил мимо или у тебя есть дело к нам?

— Дело есть. С кем я могу поговорить?

— Со мной можешь пообщаться. Что тебя интересует?

— Послушай, дед, мне нужно купить лошадь. Поможешь с покупкой?

— За деда не обижусь, у меня есть внучка. С лошадкой я тебе помогу. Тебе для верховой езды или для работы нужна?

— Для верховой езды, только здоровую, так как ехать придётся далеко.

— Лошадь для верховой езды с седлом и уздечкой обойдётся тебе дороговато. — Мужик задумался, видимо, прикидывая, какую цену назначить. После небольшой паузы он добавил: — Думаю, я возьму с тебя рублей шесть. Если устраивает цена, то можем договориться хоть сейчас.

Захарий задумался, словно обдумывая, сможет ли он заплатить такие деньги. Дед, видя, что покупатель замешкался, начал нахваливать своего коня:
— Как я погляжу, ты, мил человек, задумался. А знаешь ли ты, сколько нынче стоит хороший ездовой конь? Почитай рублей десять, если не больше. Да ещё и седло с сбруей в придачу, а это ещё рубля на два потянет. Да что я тебе толдычу, как говорят, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

— Да, дед, ты прав, давай посмотрим на твоего буланого.

Дед повёл Захария до своего дворика, который стоял рядом с небольшой покосившейся избушкой. Когда они подошли к двору, они услышали приветственное фырканье и ржание лошади. Дед распахнул ворота, и посредине в стойле стоял чёрный конь, среднего роста, статный. Завидев хозяина, он замотал гривой и забил копытом. Было видно, что дед хорошо ухаживает за конём и любит его, с такой же взаимностью и конь относился к хозяину.

— Ты прав, дед, конь у тебя и в самом деле отличный. За такого не жаль заплатить такие деньги. Отчего продаёшь, глянь, как он к тебе привязался? Да и тебе, кажется, жалко с ним расставаться.

— Не знаю имени твоего. — Дед со слезою на глазах отвернулся в сторону Захария, отводя свой взор от любимой лошади.

— Захарием меня зовут, — перебил его на слове «Захарка».

— Так вот, Захарий, ты спрашиваешь, зачем продаю, так я тебе отвечу, что нужда припёрла. Сын мой Гаврила утоп недавно, а мне оставил сирот — дочку малую да сноху. Я-то какой работник, а она в поле с малой спину гнёт. Без лошадки плохо, а я хоть коровку куплю да порося на эти деньги заведу. Монастырь-то совсем с нас три шкуры дерёт податей. Говорят, война, надо нашу рать кормить, а сами-то, глянь, хари да пузовья нажрали. Вот батрачим в кабале на этих божеправедников. Тебе, может, лихо, что я бога ругаю? Я старой веры, нашей Русской придерживаюсь. Так что ты решил, Захарий?

— Рассказ твой меня тронул, как же ты всё правильно поведал. Богу я тоже не шибко доверяю, крещусь иногда, а сам не знаю, кому этот крест посылаю и узреет ли мой крест тот, кому я крещусь. Я возьму у тебя лошадку за десять рублей, только вот пойдёт ли он за мной и смогу ли я оседлать его? — такие сомнения одолели Захария.

— Благодарствую тебе, Захарий, в добрый час ты мне на пути повстречался. Тут надо, чтоб для начала он к тебе присмотрелся, попривык бы малость, а потом вы с ним подружитесь, его Черныш кличут. Я с тобой побуду денёк, проедешься на нём, я, ежели что, рядом буду. Первый раз он тебя, как пить дать, сбросит, на второй тоже пытаться будет, ну а дальше, может, и повезёт тебе. Учти, он ласку любит, ежели обидишь, он все преграды разворочает и убежит от тебя.

Дед подошёл к Чернышу, обнял его, на прощание проронил горькую мужскую слезу и дал мерину прощальное напутствие:
— Ты, Чернышка, на меня обиду не держи, жизнь проклятая нас с тобой разлучает. Ты нового хозяина слушайся, не обижай его, он, вроде бы, мужик хороший и добрый.

Дед простился со своим другом, мерином Чернышом. Захарий расплатился с дедом, отсчитав ему десять серебряных рублей. Целый день он привыкал к коню, а тот к нему. Как и говорил дед, Захарию пришлось не один, а пять раз падать с седла. Черныш постоянно сбрасывал его, но уже к вечеру, благодаря деду, Черныш начал привыкать к новому хозяину. Постепенно у них началась дружба.

— Куда дальний путь держать будешь, может, я что и посоветую? — поинтересовался дед, предлагая свою помощь.

— А что мне скрывать перед дедом, скажу как есть. — Так про себя решил Захарий: — До Вологды хочу добраться, дела у меня к воеводе имеются. Думал с извозчиками добраться, да долго их ждать надо, вот и решил, что сам доберусь. Дома у меня жена на сносях одна осталась, так мне надобно побыстрее домой попасть.

— Ты сегодня отдохни, переночуй у меня, а завтра с утречка и соберёшься в дорогу. Тут тракт один — 180 вёрст надо отмахать, а остальные пути слишком длинные.

К часам девяти вечера с поля пришла дедова сноха с дочкой на руках. Дед представил ей Захария, а Захарию представил сноху с внучкой.
— Вот познакомься, Захарий, это моя внучка Оля, а это сноха Даша.

Захарий поклонился Даше и маленькой Оле. Даша была красивой девицей с пшеничными волосами, но на лице её не было улыбки, поскольку она носила траур по мужу. Дочь её, Оля, была очень красива, словно маленький ангелочек лежала в кроватке. За день, проведённый в поле с матерью, она умаялась и, как только коснулась головкой подушки, тут же заснула. Захарий представил своего будущего ребёнка, вот так же заснувшего и видевшего добрые сны. Дед по-быстрому собрал на стол, пока его сноха приводила себя в порядок, перед гостем ей хотелось выглядеть нарядной и красивой. Даша и впрямь была красавица, Захарию она очень понравилась, ему захотелось с ней провести время. Все сели за стол ужинать, дед налил всем по чарочке наливочки за знакомство и удачную сделку. Даша нет-нет да смотрела своими зелёными глазами в сторону Захария, словно заманивая его в свои любовные сети. Дед был бдительным и приметил нечистые помыслы снохи:
— Ну-ка, цыц! — стукнув пальцем по краю стола, остерег Дашу от её помыслов. — Ишь чего удумала, вижу по бесстыжим глазам, мужика соблазнить хочешь. Только мужа схоронила, а, словно кошка, хвостом завертела.

Даша, прикрывши стыдливо ладонями личико, выбежала из-за стола к себе в горницу.

— Дед, может, не надо было так-то с ней? — хотел было защитить Дашу Захарий.

— Да нет, Захарий, только так и надо, а иначе стыд потеряет, народ про неё начнёт не весть что говорить. Я-то, Захарка, понимаю — девка она молодая, ей всего-то 17 годиков, только кто её, вдовую да с дитём, возьмёт? У нас не сосватать, только разве что вдовый мужик возьмёт. 
Если бы ты не был женат, то, возможно, и сосватался бы. Взял бы ты в жёны женщину с ребёнком?

- Если бы полюбил, то, конечно, взял бы. Ведь ребёнок был бы законнорожденным от моего мужа, а не нагульным. Но я верен своей жене Марине. Хотя порой и хочется посмотреть на красивых девушек, я сдерживаю себя, чтобы не поддаться искушению.

- Ты добрый человек, Захарий, и честный в своих словах. Если тебе дорога твоя женушка, то храни её, тем более у вас скоро родится ребёнок. Ну ладно, заболтались мы с тобой, тебе завтра рано вставать, в дорогу собираться. Дашка, иди сюда! Где ты там спряталась? — в проёме дверей показалась Даша.

- Что тебе, папенька?

- Вот что, застели-ка ты гостю постель в сенях, а то ему завтра рано в путь собираться, — приказал дед.

Даша метнулась в другую комнату за бельём и постлала постель в сенях. Дед пожелал Захарию доброй ночи и пошёл спать. Захарий отправился в сени, в полумраке он не заметил стоящую в уголке Дашу. Она не показывалась, ожидая, когда Захарий разденется и ляжет в постель, и уже была готова в любой момент запрыгнуть к нему. На ней была только тонкая льняная сорочка. Дождавшись, когда Захарий разделся, она нырнула под одеяло и оказалась в его объятиях. Сам того не желая и не понимая, что происходит, Захарий впервые изменил своей Марине. Он не смог устоять перед красотой и молодостью Даши.

Уходя, Даша лишь прошептала:

- Я взяла от тебя всё, что хотела, большего мне ничего не надо. Теперь прощай, — и скрылась в темноте так же внезапно, как и появилась.

Утром Захарий проснулся с первыми петухами. Над озером стоял туман, обволакивая своей белой пеленой ближайшую местность — деревья и избы рыбаков. Выйдя во двор, он опрокинул на себя ушат с холодной водой, сел на ступеньку крыльца, завернул самокрутку табачку иностранного, закурил и задумался о вчерашней ночи. Ему было обидно на себя, что он оказался таким слабым и не смог устоять перед чарами Даши.

Дед, видимо, встал ещё раньше, поскольку Черныш уже стоял привязанным у плетня, поджидая своего седока. Захарий оделся, выпил из ковша квасу и быстро собрался в путь. Провожать его вышла и Даша. Попрощавшись с хозяином, обнявши по-братски деда, Захарий подошёл и к Даше, тоже обнял её и сунул ей в ладонь три рубля. Вскочив в седло, Захарий ещё раз откланялся:

- Прощевайте, люди добрые! — дёрнул за уздечку, и помчал его конь к Вологодским краям. Дед с Дашей помахали ему на прощание рукой. Дед крикнул ему на прощание:

- Доброго пути! Береги себя и коня!

Захарий отправился в своё путешествие до Вологды. День обещал быть жарким. Мерин Черныш вёл себя спокойно, Захарий сильно его не гнал, ехал тихо, не спеша. Мерину Чернышу ничто не мешало, не было ещё в эту утреннюю пору назойливых осок и слепней. Наступила пора сенокоса — как быстро летит время! Скоро и июль на закате окажется. Захарий был уверен, что дома всё в порядке, Марина справится со всеми делами. Только досада его гложет, нет ему прощения за измену.

От Рыбацкой слободы берегомон проехал до деревни Росляково. Деревню Захарий проехал мимо, ни к чему ему было въезжать в неё. Далеенаезженным трактом он отправился прямиком до Вологды. Ближе к десяти утра на его пути стали встречаться как отдельные повозки, везущие товар из Вологды, так и купеческие обозы. При встрече с ним каждый из возчиков в знак приветствия приподнимал шапку. Тоже самое делал и Захарий, отвечая им на приветствие.

В деревнях были свои постоялые дворы, так как тракт был самым главным проезжим путём от Вологды до Белозерска, потому и проезжих людей было много, что для предприимчивых посадских людей было в радость. Захарий избегал такие места, так как в них было множество разбойного люда. Захарий посещал деревни только с целью закупки продуктов, а для лошади корма было предостаточно. Останавливался он где-нибудь в лесочке, расставлял вокруг себя ловушки, он был вынужден принимать все меры предосторожности, так как сумма денег при нём была не маленькая. Так у костра он и проводил своё время.

Пришлось ему ночевать только одну ночку, он не знал, сколько времени будет добираться до Вологды. По счёту деревень и их расстоянию друг от друга ему казалось, что ехать ему ещё долго. Никто из местных точно не назвал, сколько осталось вёрст до Вологды. Только в одном из постоялых дворов, куда он заглянул купить продукты, ему ответили, что осталось всего ничего — 20 вёрст, это была деревня Труфаново, на дворе стоял день. Захарий решил, что часа за два-три он доедет до города, а пока решил отдохнуть, поесть, да Чернушке тоже требовался отдых — столько вёрст проехали! Захарий не погонял лошадь, ехали умеренно, от шага переходили на рысь.

Закупив продукты, Захарий направился к тому месту, где был привязан Черныш, уложил продукты в специально сшитые сумки для длительной езды, которые свисали по бокам лошади. К Захарию подошёл щупленький, неприглядного вида мужичёк, осмотрел лошадку и Захария, после чего начал разговор:

- Барин, дело есть, не купишь ли золотое колечко за 20 копеек?

- Ты что-то, мужик, попутал — какой я тебе барин? Я такой же, как ты, видишь, извозчиком служу.

- Ну да, теперича наши извозчики на таких вот лошадях разъезжают. — Захарий понял, что мужик хочет вывести его на драку, а ему этого не надо, и, ни слова не говоря, запрыгнул в седло. Мужик не отставал, ухватился рукою за узду, придерживая лошадь.

- Слышь, мужик, лошадь барская, а барин стоцкий — ты б от греха шёл отселе.

Мужик отпустил уздечку и отошёл в сторону.

- Ты это не серчай, просто горит всё в нутри, опохмелиться бы, затушить пламя медовухой.

- Так я-то чем тебе помогу?

- Может, от барских денег что осталось, глянь, а сам скажи, что потерял, не будет же он тебя сечь за это?

- Кто его знает, может, и будет, не очень-то хочется за кого-то страдать.

Мужик не унимался, чуть ли не на колени падал, вымаливая на опохмелку, видно, ему и в самом деле плохо. Захарий смилостивился только для того, чтоб отстал от него — всяко он один, а то, не дай бог, могут злобу затаить, выследят да пограбят.

- Ладно, мужик, чёрт с тобой, возьму грех на душу, на тебе десять копеек и ступай, туши огонь — Захарий вынул из кармана мелочь, там как раз оставалось пятнадцать копеек. Дрожащая рука мужика уже тянулась за деньгами, Захарий отдал ему всё, что было.

- Вот видишь, даже больше даю, детям хоть пожрать купи.

- Выгнала меня жена, и детей своих более не вижу. Ты это кольцо-то возьми — протягивал он кольцо.

- Да не надо мне твоего кольца, оставь себе, пригодится. Да не балуй, а то враз на войну отправят. Сейчас солдаты по городам ходят, народ шатающийся забирают. Ну, бывай.

Захарий поехал своей дорогой, оглянувшись, увидел, как к мужику подвалили ещё пятеро.

- Вот так, у трактира, его жизнь и закончится, а эти люди даже проводить его в последний путь не придут — подумал Захарий, глядя на мужика.

Отъехав от деревни, он устроил себе привал возле небольшой речки, где мог искупать и напоить коня, да и самому надо было искупаться и помыться перед встречей с воеводой. Мечтал Захарий попариться в баньке, но пришлось весь путь купаться только в речках да озёрах. Отдохнувши, Захарий отправился в город, до которого осталось рукой подать. Город встретил его суетой. Телеги, гружёные товарами, сновали туда-сюда, люди были заняты повседневными делами. Захарий слез с коня и повёл его, держа за уздечку. Навстречу ему шла девица, он поинтересовался у ней:

- Скажи-ка, молодушка, где у вас постоялый двор находится?

Девушка указала ему дорогу к постоялому двору, и Захарий, следуя её указаниям, вскоре обнаружил искомое место. Этот постоялый двор отличался от тех, где он закупал провизию: здесь царили чистота и порядок. Захария встретили с почтением и предложили отдельную комнату, если у него есть чем расплатиться. Кроме того, ему предложили услуги по уходу за лошадкой, и Захарий с радостью согласился.

Дворовый человек также предложил:
— Если желаете, добрый человек, мы можем истопить для вас баньку.
— Конечно, желаю! Я только об этом и думал всю дорогу. Как вас зовут? — Захарий был в восторге от такого предложения и стремился познакомиться с этим человеком. В этом городе он был совсем незнаком, и ему показалось, что этот пронырливый человек может ему помочь.

— Меня зовут Владимиром. А вас как? — спросил Володька Захария.
— Я — Захарий, будем знакомы. После баньки подойди ко мне, мне нужно с тобой потолковать.
— Всегда рад помочь, если что-то надо, то я всё знаю и могу рассказать.

Банька была истоплена в соответствии с желаниями Захария. Дождавшись, когда дымный дух выйдет из парилки, Захарий наконец-то вошёл внутрь, а следом за ним — Володька с берёзовыми и дубовыми вениками. Замочив веники и поддав на каменку парку, Захарий несколько минут посидел, готовясь к парению, а затем лёг на первую от пола полку.

Володька сначала прошёлся по распаренному телу Захария берёзовыми вениками, а затем тот перебрался выше, что было нелегко для Володьки. Присев на корточки, он отхаживал Захария уже дубовыми вениками, а после сполз на пол и пополз на корячках к выходу. Открыв дверь, он высунул голову, вдыхая свежий воздух, уселся на полу в предбаннике, зачерпнул из корчаги ковш холодного кваса и выпил его, чтобы остудить разгорячённое тело изнутри.

Захарий после мыльни ещё какое-то время сидел в бане, а затем выскочил на улицу и опрокинул на себя ушат холодной воды. Забежав в предбанник, он, как и Володька, выпил ковш кваса. Он словно заново родился, от его тела пахло мятой и можжевельником, которые Володька запарил перед мыльней.

Захарий надел чистую новую одежду, которую приготовила ему Марина. Деньги он припрятал в надёжном месте, чтобы потом переложить их в свою новую одежду, а старую одежду бабы постирают, как сказал Володька. После бани Захарий с Володькой сытно поужинали, выпив домашнего пива. Захарий расспросил Володьку о том, кто бы мог помочь ему в деле с землёй. Володька, не задумываясь, объяснил ему, к кому следует обратиться.

— Вот что, Захарий, во-первых, коня своего на чужих глазах не показывай — ныне всех добрых коней на войну забирают, даже с монастырей подводы и лошадей забирают. Я ещё удивлён, как это ты сюда на нём добрался, видимо, по дороге тебе разъезды не встретились. Да и людей они стали забирать на войну, так что будь осторожен. Завтра я тебя сведу с нужным человеком. Это, может, у тебя в лесу всё тихо, а тут ох как всё неладно. Подати подняли, всё на войну тянут. По слухам, наши ратники ко Львову подошли, поговаривают — скоро война закончится.

— Я благодарен тебе, Володька, если всё у меня будет хорошо, то я тебя отблагодарю.
— Благодарить пока не за что, а вот если и в самом деле тебе повезёт, то я буду благодарен, если ты меня и мою семью возьмёшь на свои земли. Опостылело мне здесь — тишины хочется.

— Хорошо, договорились, а пока что я, наверное, посплю.

— Ну давай, отдыхай. Тогда до завтра.

Володька, попрощавшись, ушёл к себе, а Захарий лёг в чистую постель, сон его свалил сразу. Утром он проснулся в хорошем и бодром расположении духа. Первым делом он спрятал деньги в карман нижнего белья, спустился вниз, так как комната его была на втором этаже. Спустившись, он встретился с Володькой, они испили чаю с бубликами и отправились на встречу с нужным человеком.

По пути Захарий зашёл проведать Черныша. Тот обрадовался, мотал чёрной гривой, фыркал от радости встречи с хозяином. Захарий погладил чисто вычищенного коня, дал ему сахару, после чего они с Володькой отправились на городскую площадь к площадному подьячему.

Захарий встретился с подьячим, который представился Никитой Федоровичем Ремешковым. Выслушав Захария, Никита Федорович предложил ему пройти с ним до восточной стены кремля к писчей избе для дальнейшей беседы. Володька пошёл до постоялого двора ожидать результата разговора Захария с подьячим.

Никита Федорович достал карту, разложил её на дубовом столе и начал рассматривать то место на карте, про которое ему поведал Захарий.

— Да, Захарий, ты прав, те места не обжиты. Я сейчас ещё раз сверюсь с грамотами, нет ли за ними хозяина.

Никита Федорович достал толстую книгу записей, предложил Захарию присесть и подождать. Полчаса он листал страницы книги, внимательно всматриваясь в её страницы, наконец-то ему удалось отыскать нужные записи, в которых было сказано, что непашенные заболоченные земли находятся на рассмотрении местной власти, то есть воеводы.

— Ну что, Захарий, места и в самом деле не обжиты и заброшены, так что я думаю, что мы можем написать прошение воеводе Ухтомскому Ивану Тимофеевичу. Земельную грамоту я тебе напишу, составлю так, как надо, а после пойдём к воеводе на подпись и печать. А там как воевода посмотрит, но будем надеяться, что у нас всё получится. Только вот, Захарий, какое дело — моя помощь тебе обойдётся в сто рублёв, но зато все грамоты на землю будут принадлежать тебе и твоим предкам по наследству, а с воеводой сам договоришься. Ещё вот я тебе совет какой дам: ты в беседе с воеводой старайся его убедить в том, что земли тебе нужны для охоты и что ты собираешься разводить пчёл и выращивать лён, да не забудь предложить пожертвование на войну. Возможно, прошение твоё направят к царскому двору, но это навряд ли, такие дела решает воевода. Ну что, Захарий, начнём составлять грамоты? Ты-то грамоте обучен, писать можешь?

— Я грамоте мало обучен, пишу плохо, так что вы сами напишите. А что, деньги надо сразу платить?

— Хорошо, мы сами всё напишем, останется только приложить твою руку к грамоте. Деньги потом, когда всё будет составлено. Так что мы пока пишем прошение и составляем грамоту, ты можешь погулять, придёшь часа через два. Да не вешай нос, Захарий, дело-то твоё не так уж и безнадёжно. Это надо же тебе забраться в такую глухомань, зачем та земля тебе понадобилась? А у вас там в Белозерске всё монастырь захватил, государству-то мало чего принадлежит.

Захарий бродил возле крепостных стен в ожидании. Думы его были только об одном — чтоб всё получилось. Он не знал, сколько времени проходил возле стен, его окликнул Никита Федорович, который до этого предупредил Захария, чтоб тот далеко от избы не отходил.

— Захарий, поди-ка сюда, — позвал Никита Федорович Захария.

— Ну что, у меня всё готово, грамоту составил, прошение от тебя тоже написано. Пошли сначала руку приложишь к бумагам, а после к воеводе пойдём.

Никита Федорович прочёл Захарию то, что написано в грамоте и его прошении. Захарий внимательно всё выслушал, потом сам посмотрел грамоту и прошение. Его всё устроило, и он приложил руку к документам. Они с Никитой Федоровичем пошли к воеводе на приём. Воевода принял их в своей канцелярии. Завидев Захария, он сразу признал его.

— Ах, вот ты про какого охотника мне говорил. Здравствуй, Захарий Ермаков, промысловый охотник. Ты меня, наверное, не признаёшь?

— Да как не признать, Иван Тимофеевич, ты как-то наведывался к моему стану за пушниной к царскому двору.
— Никита, посмотри, он помнит меня, это замечательно! — воскликнул воевода, увидев своего старого знакомого. — Я внимательно изучил твоё прошение, Захарий, и, поскольку моё решение не требует царского указа, то я подписал его и приложил грамоту с царской печатью о вечном владении землёй. Однако, согласно указу, я всё же направил твоё прошение и грамоту на эту землю в царскую канцелярию. Не волнуйся, это необходимо для того, чтобы ты был учтён как пользователь земли.

Воевода указал на нижнюю строку грамоты и прочитал: «В случае неиспользования земли в своих и государственных интересах, царским указом грамота утрачивает свою силу, как документ с царской печатью». Это было предупреждение о том, что земля должна использоваться в соответствии с указанным в прошении назначением.

Затем воевода протянул Захарию грамоту на пользование землёй и лесными угодьями, а также карту-план, где была обозначена его граница, и титульный лист на присвоение звания посадского помещика с правом торговли.

— Вот, Захарий, пользуйся своей землёй на благо как своё, так и царское! — сказал воевода. — Пошлину за документы заплати в концелярскую кассу — триста рублей, а на пожертвование — сколько сможешь.

Захарий был вне себя от радости, ему хотелось кричать от счастья. Он уплатил пошлину в размере трёхсот рублей и пожертвование в двести рублей, получив в ответ бумагу о том, что все платежи осуществлены. Отдельно он расплатился с Никитой Федоровичем, добавив к ста рублям ещё пятьдесят. Никита Федорович намекнул, что за титул посадского помещика также необходимо заплатить сто рублей. Захарию было не жаль этих денег, ему были важнее бумаги, и он без колебаний заплатил ещё сто рублей.

Никита дал ему папку под документы и велел хранить их пуще любого золота, посоветовав сделать кованный железный сундук с замками, чтобы ни огонь, ни вор не смогли их взять. Он также дал ему свой домашний адрес на случай возникновения вопросов по закону.

Радостный и не ожидавший, что бумаги будут готовы так быстро, Захарий поспешил к постоялому двору, чтобы поделиться радостной новостью с Володькой. Тот нервно ходил по двору, ему очень хотелось, чтобы у Захария всё получилось и они могли бы скорее уехать из этих мест.

Вернувшись на постоялый двор, Захарий встретился с Володькой и сказал:

— Володька, если ты ещё не передумал, то можешь собираться в дорогу. Теперь у меня есть своя земля! Я благодарен тебе за то, что ты познакомил меня с Никитой Федоровичем. Этот человек много для меня сделал. Я ещё не всё понял, но дома с Мариной мы всё разложим по полочкам.

— Я рад за тебя, Захарий, и я тут же помчусь собирать свою семью в дорогу, — сказал Володька и хотел уходить, но Захарий остановил его.

— Постой, Володька, не торопись, у меня к тебе вопрос. Воевода предупредил меня, что если я буду скрывать беглых от службы ратной, то мне грозит смертная казнь. Надеюсь, ты не из таких?

— Да нет, Захарий, я не из этих, не веришь — спроси у людей.

— Да нет, это я так, конечно, верю. Вот что ещё, у меня там голое место, надо будет всё начинать заново — ставить избу, я дам лесу на строительство. Если тебе не страшны такие испытания, то добро пожаловать на мою землю.

— Да мне, Захарий, ничего не страшно, лишь бы по быстрее отсюда уехать.

Володька умчался домой собирать свою семью в дорогу. Его жена и трое детей — два сына семнадцати и пятнадцати лет и дочь восьми лет — уже поджидали его и готовились к отъезду, как будто чувствовали, что у Захария всё получится. Загрузив в телегу самое необходимое, он усадил жену и детей на телегу, а сам пошёл рядышком, подёргивая вожжами и понукая лошадь. Семья собралась в дорогу.

Захарию уже подготовили Черныша для езды, осталось дождаться семью Володьки и отправиться в путь. Вскоре семья Володьки появилась, и они все отправились к землям Захария. Ехать одному было гораздо легче, чем с попутчиками — дети требовали к себе внимания, особенно маленькая девочка. Сыновья помогали в пути — разжигали костёр и делали прочие мелкие дела. Жена Володьки, Нюрка, готовила пищу. Захарию с Володькой оставалось только отдыхать. Надя, дочь Володьки, резвилась на цветущей поляне, собирая луговые цветы, а букет дарила маме. Захарий, глядя на девочку, представлял, как его будущие дети так же будут беззаботно резвиться на солнечной поляне.

Дни в дороге пролетели быстро, и вот они подъезжали к Белозерску. У Захария возник вопрос, нужно ли о своей земельной грамоте известить Белозерского наместника. У воеводы он об этом не спросил, и тот ничего не сказал. Захарий посоветовался с Володькой, тот только пожал плечами.

— Я даже, Захарий, не знаю, как быть и какой тебе совет дать. Так-то оно, наверное, надо, а так бы и ни к чему. Давай-ка мы площадного подьячего разыщем, должен же быть таков в городе? — предложил Володька, и Захарий согласился с ним.

Заехав в город, они оставили семью на постоялом дворе. Володька с Захарием отправились к городской площади на поиски подьячего. Им удалось отыскать такового, им оказался Герасим Худяков. Тот с радостью вызвался помочь в их вопросе. Рассмотрев все документы, он был удивлён тому, как щедро наделили Захария титулом помещика. Грамота и все документы были сделаны по закону, и он, после прочтения всех бумаг, сделал такое заключение:

— Я вот что скажу, известить наместника можно, так как и ему может потребоваться твоя, Захарий, помощь. А так ты полностью во власти Вологодского воеводы, и подать и налог с тебя будут взымать Вологодские сборщики. Вот тут сказано, что наместное собрание должно содействовать помещику Захарию Ермакову в его возращении пустоши для блага Руси и Великого князя, царя нашего Алексея Михаиловича. Ты, для приличия, посети наместника, надо себя показать и на наместника посмотреть.

Захарий так и поступил, отправился к двухэтажной избе наместника Белозерска Соколова Ильи Сергеевича. Приняли его с какой-то осторожностью, даже с неуважением. Он представился наместнику — «Помещик Захарий Ермаков» — так, как указано было в грамоте. Захарий протянул грамоту и другие бумаги Илье Сергеевичу, тот внимательно ознакомился с документами, после чего тон и настроение его поменялись — он стал радушен к Захарию и пообещал, если что, помочь ему чем сможет. Но и сам Захарий пусть не будет в стороне от городских нужд, если дела его пойдут хорошо, то пусть не откажет в благотворительности. Беседа длилась недолго, им особо и не было о чем говорить.

После посещения наместной избы он отправился к постоялому двору, где ждал его Володька с семьёй. Захарий нанял две струги для перевозки их до дома, также закупил всякого нужного товара. Деньги, как вода, утекали, и Захарий понял, что надо заняться промыслами, а именно тем, чем посоветовал воевода. Охота, само собой, знакомое занятие и прибыльное, это и надо будет сделать основным занятием. Ему хотелось попробовать выращивать лён и посмотреть, что из этого получится, для этого он закупил семена льна. Для пахоты земли он закупил весь инвентарь, но остальное надо решать на месте. Надо ещё выбрать землю для пахоты. Погрузив всё в струги, они наконец-то отправились до дому.

Дорога домой оказалась быстрой и легкой, ветер способствовал их плаванию, натягивая паруса струг своей силой. Вёсла положили на воду, только тогда, когда заходили в устье рек и проходили по заводи, пользовались ими. Захарий не был дома месяц, ему не терпелось поскорее обнять свою любимую Марину. Захарий так и не зашёл к деду, будучи в Белозерске, ему не хотелось ворошить прошлую встречу с его снохой.

Струги подходили к берегу, на котором красовалась изба с резными наличниками, крыша из белого железа отражала солнце. Ограду вокруг избы пока ещё не поставили, так как она бы мешала дальнейшему строительству. Захария никто не ждал, потому никто его и не встречал. Струги подошли к причалу. Захарий попросил Володьку подождать, пока он узнает, как там у него дома дела, и позовёт мужиков на разгрузку струг. Поднявшись по сходне наверх, Захария насторожила тишина, никого не было видно, словно люди покинули это место. Ему стало как-то не по себе. Даже любимого Теньки и того не было слышно.

— Что ж такое случилось, где народ-то весь, куда же они подевались? Неужто какая беда случилась? — с такой нехорошей мыслью Захарий присел на скамеечку возле избушки. Сидеть было не время, поднявшись, он пошёл к новой избе, и только тогда до него дошло, что за его отсутствие Марина с  Катерина и Захарий перебрались в новую избу. Катерина сидела на ступенях резного крылечка, что-то перебирая в деревянной миске. Позади избы стояла баня, а вдалеке, чуть в стороне, мужчины собирали сруб для амбара. На большой поляне стояли стога сена. Никто не замечал Захария, и ему пришлось окликнуть Катерину:

— Тёща, почему родного зятя не встречаешь, аль не рада моему приезду?

Катерина от неожиданности выронила из рук миску, и её содержимое рассыпалось по ступенькам крыльца. Вскрикнув, она запричитала:

— Господи, вот так радость! Захарий, как ты нежданно нагрянул, аж я перепугалась! — с этими словами Катерина бросилась к Захарию с объятиями.

— Как же Марина будет рада! Каждый вечер она выходила на берег к вашей лавочке, всё ждала тебя, тайком плакала. Она у нас молодец, смотри, какую избу поставили! Пошли в избу, ты ещё не видел, какая там красота. Ты заметил, Захарий, как Марина всё изменила? Теперь изба у нас, как и положено на Руси, под одной крышей. Двор у нас с избой, там же и конюшня. Вся живность там уместилась, поверх двора сеновал, мы уже его забили сеном, так что зимой не будем бегать на улицу. Знаем, что ты по-другому хотел, но где ты это видел, в какой местности, чтоб двор отдельно строили? Ты не серчай, мы по-своему избу поставили, а заместо двора Марина амбар ставит. После сам увидишь всё.

— Хорошо, посмотрим. Но для начала скажи, где Марина?

— А Марина на сенокосе. Ты только не подумай, она ничего тяжёлого не делает, только показывает, где косить можно. Скоро, наверное, подъедет. Животик-то у неё растёт, быстрей бы внуков дождаться.

— Ничего, Катерина, время подойдёт, и кто детей дождётся, а кто внуков. Сейчас мне надо к мужикам подойти, чтоб помогли струги разгрузить.

Захарий направился в сторону мужиков, но его остановила Катерина:

— Захарий, а ты куда струги причалил?

Захарий удивился вопросу, ведь он уже говорил ей про причал.

— Как куда причалили? К причалу, как обычно. А что? Что-то не так?

— Да, не так. Захарка, мужики новый причал построили, помнишь, ты же сам место для него выбирал.

Захарий обрадовался — наконец-то не придётся мучиться.

— Вот мужикам спасибо, вот так выручили. Когда же они успевают всё делать?

Захарий отправился к мужикам, подойдя, поприветствовал их:

— Почтения вам от меня, Бог в помощь!

Мужики обрадовались появлению Захария.

— И тебе доброго дня, Захарий, давненько мы тебя не видели.

— Ладно, мужики, а после потолкуем, а сейчас ваша помощь нужна — струги надобно разгрузить. Я-то по старой привычке их к нашему старому причалил, а вы, как оказалось, новый причал построили. За это вам отдельная благодарность, я в долгу не останусь. Ну что, мужики, пошли, разгрузим товар?

— Да мы завсегда, коли надо, так поможем. Айда, мужики! — окликнул мужиков Олег и повёл к причалу.

Струги перегнали к новому причалу. Володька с семьёй поздоровались с новыми знакомыми. Захарий проводил Володьку и его семью до избушки. Выгрузив с телеги нехитрый свой скарб, Захарий и Володька с сыновьями отправились на лошади к причалу помогать разгружать товар. Нюрка с дочкой Надей остались у избушки. К ним подошла Катерина — познакомились. Катерина разместила их в избушке, накормила. Наденька устала от длинного пути и прилегла поспать на кроватку. Захарий с мужиками разгружали струги, а Володька с сыновьями перевозили товар к новой избе Захария. Черныша Захарий в первую очередь отвёл ко двору и привязал его на привязи, дав ему охапку свежего сена. Всем миром они управились с разгрузкой товара. Захарий дал мужикам по двадцать копеек. К нему подошла Катерина.

— Захарий, теперича мы можем и избу посмотреть — повела его в избу.

Захарий с крыльца зашёл в сени, там у стены справа стояла широкая лавка. Из сеней вошёл в рубленый коридор, в котором стояли сундуки с хозяйственной утварью. Из коридора вела дверь в жилое помещение. Захарий открыл дверь и вошёл в освещённое солнцем помещение — «Красный угол». Остановившись на пороге, снял шапку, перекрестился и поклонился образам, произнеся — «Мир дому сему».

Помещение Красного угла сияло белизной, по стенам стояли широкие лавки для сидения, на них расстелены сотканные льняные накидки. Над лавками на стене были полочки тоже с цветными накидками, на которых стояли всякие мелкие домашние вещи. В углу стояли иконы, аккуратно обнесённые вышитыми занавесками, подвязанными так, чтобы был виден образ и лампадки. На окнах красивые цветные занавески, на подоконниках стояла герань. В правом углу, напротив окна, стояла русская печь, над которой были видны широкие полати, всё было занавешено цветными льняными занавесками. Сразу за Красным углом, отгороженная перегородкой, находилась их спальня. За печью размещалась кухня со всякой утварью. В стороне от кухни находилась ещё одна просторная комната, в которой стояли сундуки, шкаф и комод. Во всех помещениях были настланы половики. Таким Захарий увидел своё жилище. Присев на лавку, ещё раз обвёл взглядом избу и произнёс:

— Да, вот это красота! Теперича нас точно можно назвать помещиками да купцами!

К его словам подстала Катерина:

— Ты это про што сейчас сказал? Какие такие помещики?

Захарий положил на стол документы — грамоту на землю и жалованную грамоту на поместье.

— Да вот такие, Катерина, мы теперича помещики и земля у нас есть своя — вот земельная грамота. Теперича будем заниматься своим делом, работать на себя, только налоги будем платить в пользу государства.

Катерине не верилось, может Захарка шуткует, да вроде он всегда был искренен в своих словах.

— Что-то, Захарка, я никак в толк не возьму — ни с того ни с сего и сразу в помещики? Это что ж ты такого сделал, чтоб тебя так наградили? — с подозрением переспросила Катерина.

— Воевода так сказал: «За службу во имя царя и России. За пополнение казны промысловой охотой». Да я теперича и сам не помню, в то время был в смятеньи. Вот пред тобой грамота, читай, там всё сказано.

— Кабы я читать могла, то я бы тебя и не спрашивала. Чем заниматься-то будем, делать что думаешь? — не унималась Катерина.

Захарий, чтоб она отстала, сказал так:

— Все эти вопросы мы с Мариной обсудим. Когда же она с сенокоса вернётся? Так хочется её поскорее увидеть.

— Так скоро приедут, она баб да ребятишек на сенокос наняла, так что у них всё справно получается. Нынче хоть погода не подвела, дождя не было, а до этого хорошо поливал. В огороде всё хорошо растёт, голодные не останемся. Захарка, коли тебе землю дали, надо бы пшенички да ячменя посеять.

— Надо ту землю ещё найти да обработать.

— Да и то, дай Бог, чтоб всё у нас сложилось — Катерина перекрестилась перед святым образом.

— Ты бы, Катерина, чаю поставила, что-то пить захотелось.

Захарий поднялся с лавки и отправился в сени, достал из мешочка жестяную цветную коробочку и отправился к Катерине, которая суетилась, кипятила воду во дворе на костре. Захарий протянул ей коробочку, в ней был заморский чай, что был для простого крестьянина в диковинку.

— Это что за диковина? — беря в руки коробку, удивлённо спросила Катерина.

— В этой диковинке чай, такие сушёные листья, очень ароматные и вкусные. Их заваришь, тогда и скажешь, как тебе — понравился или нет.

— А давай-ка, Захарка, мы сегодня праздник устроим в честь твоего приезда. Я с Нюркой приготовлю на стол, ты, наверное, чего-нибудь вкусненького привёз?

Захарий, улыбнувшись, ответил Катерине:

— Привёз вкусненького. Вот в этих кулях посмотришь и возьмёшь что надо. Будут незнакомые продукты, так спроси Нюру, она городская, знает, что к чему. Ты правильно придумала — вот так всем собраться за одним столом.

Катерина с Нюркой принялись за приготовление праздника. Марина с бабами возвращалась с сенокоса домой.
Сердце Марины словно предчувствовало, что Захарий вернулся из Вологды. Тенька, их верный пёс, тоже был взволнован — он бежал впереди, лая то ли на зверя, то ли просто так, для порядка.

Бабы, нагрузив сено на телеги, сидели на возу и пели песни. Перед самым домом Тенька, сломя голову, помчался к избе. Марина по его поведению догадалась, что приехал Захарий, и ноги сами понесли её навстречу с любимым. Передав грабли одной из женщин, она вслед за Тенькой побежала к избе.

В это время Захарий был на дворе у своего коня Черныша. Услышав знакомое радостное повизгивание, он вышел со двора. Тенька налетел на него, облизывал его лицо и руки, вилял от радости хвостиком и, повизгивая, тёрся об ноги Захария.

— Ишь ты, шалунишка, дождался наконец-то хозяина. Теперь-то мы с тобой не расстанемся, — приговаривал Захарий, обнимая и гладя Теньку.

До него донёсся знакомый и долгожданный голос его любимой Марины. Она подбежала к Катерине и с ходу начала спрашивать:

— Мама, где Захарка?

Захарий поспешил навстречу к Марине, она вертела головой, ища глазами Захарку.

— Вот и я, люба моя! — Захарка с объятьями бросился к Марине. Он прижимал её к себе и страстно осыпал поцелуями. У Марины от радости на глазах выступили слёзы.

— Да не плачь, Марина, всё хорошо, наконец-то мы добились того, о чём мечтали. Нам дали землю, и мы с тобой теперь помещики. Мы вот с Катериной захотели праздник устроить в связи с нашим успехом, а ты дай-ка мне с нашим наследником поздороваться, — Захарий погладил животик Марины, воображая, что гладит по головке своего первенца. — Как у тебя здоровье? Ты в таком-то состоянии очень-то не трудись, — предостерёг Захарка Марину.

Но Марина быстро его успокоила:

— Да всё у меня хорошо, а двигаться мне надо — это только на пользу. Как же я рада, что ты вернулся! А то думы разные в голову лезли, время неспокойное. Будем думать, что с землёй делать — я потом ознакомлюсь с бумагами, а сейчас праздник так праздник. А видел, как я избу перестроила? Ты уж не обижайся, что не по-твоему, но я же смотрела, как у нас строится изба на Руси, так я и сделала.

Захарий с Мариной позвали всех на свой праздник и веселились до утра. Захарий объявил:

— Вы все для меня стали как родные, и я в вас уверен. Вот что я вам скажу, други мои, теперича у меня есть своя земля, и я могу на ней делать что захочу. Если вы желаете жить и работать на моей земле, то я вас запишу как своих крестьян. Вы не думайте, что будете подневольными — вместе будем приносить себе в дом достаток. Вы за свой труд будете получать хорошие деньги, а я буду продавать то, что мы будем производить. Постройте себе дома, а после можете заниматься своим делом, если на него накопите денег. Вы уж меня извините, я не силён такие речи сказывать.

Люди зашушукались, стали меж собой переглядываться. Первым заговорил Архип:

— Новость так новость! Нас это, конечно, обрадовало. Так как мы черносошенные крестьяне, то нам всё равно, на кого по найму работать. Налог нам всё равно платить в государеву казну, за это нас не попрекнут — платим мы его исправно. Вот лично я согласен с твоим предложением, да и хозяева вы справные, в этом мы все убедились, а остальной народ пусть каждый за себя решает.

После слов Архипа все дружно закричали:

— Мы тоже согласны!

Такому решению людей посадских Захарий и Марина были рады. Пока люди пили, ели и плясали, Захарий с Мариной уединились в своей новой избе, обновляли семейную кровать, лежа на пуховой перине. Они были очень счастливы, что у них всё получилось.

Утром их разбудил звонкий крик петуха, который возвещал о начале нового дня. Гости с праздника кто-то ушёл к себе на ночлег, а те, кому было в тягость это сделать, остались на месте — кто за столом, а кто и под ним. Проснувшись, они искали на столе спасительный напиток, который придаст новых сил и рассеет в голове туман. Захарий понимал, что им тягостно, хотя сам мало выпивал, но ему было понятно то, что чувствует человек с похмелья. Глядя на страдания мужиков, он выставил на стол четверть самогону.

— Поправляйте здоровье, братцы, вон вас как корёжит. Сегодня отдыхайте, а завтра покумекаем все вместе о нашей дальнейшей жизни.

Вслед за Захарием из сеней вышла и Марина.

— Балуешь их, Захарка, а вот как сопьются, а с пьяну что не нагородишь. Попортят нам всё строительство, — то ли в шутку, то ли всерьёз сказала Марина.

Мужики тут же подхватили четверть с самогоном и пошли восвояси, на последок крикнув Марине:

— Ты, барыня, на нас не серчай, мы тебя никогда не подводили. Нам барин дал день отоспаться.
Не стоит их, Марина, сильно ругать, они же знают своё дело. Вот отоспятся, и всё будет в порядке, — заступился за своих работников Захарий.

— Я просто так, для порядка. Не принимайте близко к сердцу мои слова, идите отдохните, — произнесла Марина, спускаясь по ступенькам крылечка вниз к столам, где на краю скамейки сидел Захарий. Подойдя к нему, она предложила:

— Ну что, Захарка, пошли в избу, будем грамоты смотреть да толковать, что дальше делать будем.

Встав со скамейки, Захарий последовал за Мариной в избу. Усевшись в красном углу за стол, они разложили бумаги и стали в них разбираться. Марина, знавшая грамоту, прочла все бумаги и рассмотрела карту, на которой была обозначена их земля.

— Да, Захарка, что-то щедро они тебя наградили, смотри-ка, сколько земли дали. Даже титул помещика тебе дали, не зря мужики меня барыней обозвали.

Марина несколько раз пересматривала бумаги. Ей не верилось, что судьба так благочестиво к ней повернулась.

— Я вот что решила, Захарка, а не сыграть ли нам свадебку на Ильин день — там как раз страда урожайная заканчивается. Люди шушукаться начали, мол, не замужняя, а с брюхом. Сам-то пойми, грех какой, а так я интересы твои могу представлять, ежели что.

— Я тоже об этом думал. Так и решим — на Ильин день и сыграем свадебку. Я вот тут семян льна привёз. Воевода посоветовал, коль пшеница да рожь у нас не растут, так как земли таковой под них нет, то лён будем выращивать. А ещё займёмся пчёлами, пасеку поставим, ну и, само собой, охотой. После видно будет, что ещё придумать. Люди нужны толковые, чтоб и со льном умели заниматься, и с пчёлами. Нам нужно сразу деревни ставить. Беглого народу много, но за них и казнить могут, как-то надо переселенцев искать, заманивать к себе. Надо промеж крестьян слух о нас пустить, что есть такие, которые с добротой к людям относятся и щедро за работу платят.

— Хорошо мыслишь, так и сделаем. У меня есть на примете одна знакомая, которая толк в земле знает, надо её пригласить к нам, чтоб растолковала, где какой земле и что сеять. Она здесь рядом в Ковже проживает, я завтра к ней и наведаюсь. Теперь-то я понимаю, почему нам эти земли так щедро отдали — здесь одни болота да озёра.

Марина о чём-то задумалась, но её думы развеял Захарка:

— Так в болотах и озёрах тоже своё богатство имеется. На озёрах много дичи, а как мне известно, дичь всегда подают к царскому столу. Также там рыбы много, особенно щуки и карася. С болота ягоду северную собирать будем да купцам заморским продавать. Они ой как её любят — за её лечебные свойства. Так что, Марина, не пропадём, лиха беда начало.

На следующий день Захарий с Володькой и его старшим сыном Сашкой отправились осмотреть владения. Они взяли с собой продукты и ружья и отправились в путь. До того, как выехать из своего урочища, Захарий предложил и среднего сына Володьки, Агафона, тоже взять с собой — он решил приобщить их к охотничьему делу, так как задумал создать охотничью артель. Отправлялись они не на один день, вёрст придётся много проехать, и в пути может всякое случиться, а так, вчетвером, оно как-то сподручней. Захарий хотел проложить наземный путь от его стана к Белозерску. Отведённая ему земля была 50 вёрст в глубь и так же и в ширь.

Они прошли на лошадях вёрст десять, Захарий всё время показывал Сашке и Агафону, как надо ставить капканы и силки на зверя. Как всегда, с ним был его верный пёс Тенька. Тому было в радость погонять зверьков. Возле елей он лаял на прыгающих по веткам белок, но начинать их отстрел было рано — шкурка ещё не созрела. Захарий со своей компанией довольствовался на озёрах гусями да утками, а в лесу зайцами. По пути он делал засечки. Было много чистого места, лишь слегка поросшего кустарником. Места, по которым они прошли, подходили для посева льна и даже пшеницы. Лес тоже был полон разного зверя. Никаких построек и людей в той округе не было, места были дикими и необжитыми. Углубляясь далее в лес, он понимал, как ему повезло с землёю, хотя и будет трудно, но он справится со всеми трудностями. На их пути встречались медвежьи следы, а внезапная встреча с медведем иногда может оказаться для охотника роковой. Володька поинтересовался у Захария:

— А как же зимой охотиться? Надо как-то согреваться, костёр, наверное, придётся разжигать?

Захарий улыбнулся и ответил Володьке:

— У костра, может, и придётся посидеть, а так избушки ставить будем — утварь охотничью надо где-то хранить. Вам ещё много чего придётся познать в охотничьем деле.

Захарий всё дальше уводил людей от своей избы. Углубившись вёрст на 20-30, они решили сделать привал на ночлег, а утром возвращаться домой. На ночь разожгли костёр, пожарили двух гусей. Ночной разговор вели в основном об охоте. Сыновей Володьки интересовала охота на зверя, и они засыпали распросами Захария, тот отвечал:

— На словах трудно что-то об охоте объяснить, надо в ней участвовать, тогда на деле узнаешь, что такое охота.

Тенька лежал возле ног хозяина и вслушивался в ночную тишину. Иногда эту тишину нарушали лесные шорохи и треск веток. Кто-то из непрошеных лесных гостей пытался заглянуть к ним в гости, но их отпугивал громкий лай и свирепое рычание. И снова наступала тишина. Сон всё же брал своё, и люди спали по очереди, пока кто-то один следил за костром и стерег сон, другие спали. Они менялись через определённое время. Утром все отправились назад к избе Захария. Захарий одно понял из этого похода по новым местам — на этой земле можно что-то посеять и предпринять что другое. Этот поход в лес сыновья Володьки запомнят надолго, хотя бы какие-то первые навыки к охоте Захарий им преподнёс.

В тот день, когда Захарий отправился в лес, Марина пошла на лодке к своей знакомой в Ковжу. Марина договорилась с Ниной, так звали знакомую, о том, что она поможет им распознать те места, на которых можно что-то сеять, и она привезла к себе Нину. При первой же встрече Захария и Нины она ему не понравилась. Что-то в её поведении было подозрительным, она всё время стреляла глазами по сторонам, словно потеряла что-то. Захарий высказал своё подозрение Марине:

— Марина, зачем нам эта девица, землю я и сам видел и знаю, где и что сеять. Она нам ни к чему, ты проводи-ка лучше её обратно домой. Она всё время что-то ищет, примечает места, что и где находится. Не нравится мне всё это. И как ты только с ней познакомилась?

Марина задумалась о том, что сказал Захарий. Она рассказала, как познакомилась с Ниной:

— Через два дня, как ты уехал в Вологду, к нам вернулся Тимоха. Нарядный, пахнущий заморской душистой водой, с ним рядом была Нина. Он познакомил меня с ней, представив её как знающую законы и что может нам помочь, ежели что коснётся с землёй. Она показалась мне порядочной и знающей всё о земле и о грамотах земельных. Тимоха рассказал мне, что встречался с тобой и то, что он спас тебя, когда на тебя напал разбойник. По словам Тимохи, ты послал его помогать мне, что он дал тебе денег на разрешения от Белозерского наместника о встрече с Вологодским воеводой. Я, дура, поверила ему, он же всегда нам был как свой, и мы в него верили. Что думаешь, Захарий, он против нас чего-то затеял?

— Никогда бы не подумал на Тимоху, что он на такое способен. Мы же с ним вместе столько прошли, даже если он прокутил всё своё добро и у него нет ничего за душой, он тогда мог бы обратиться ко мне, я бы помог ему. Он всё тебе наврал, это его мужик ограбил, что нас на лодке перевозил до Белозерска. Да и не надо было мне посещать наместника, ежели я сам лично встретился с воеводой. Тимоха или кто-то другой что-то против меня затеяли.

— Ты не делай вида, что чего-то подозреваешь, пусть чувствует себя как дома, а завтра я её повезу в лес, там я выпытаю из неё всё, что они задумали против меня.

Захарий с Мариной отправились на свою любимую лавочку на высоком берегу их заводи.
Они долго сидели в объятиях, беседуя о своих житейских делах, забыв на время о Нине и Тимохе.

На следующий день Захарий и Нина отправились в лес, чтобы найти место для посева пшеницы. Захарий специально завёз её подальше от своего дома. Они остановились на большой поляне якобы для проверки почвы.

— Что ты скажешь об этом месте, Нина? Пригодна ли эта земля для посева пшеницы? — спросил Захарий.

Он ножом раскопал ямку и достал из неё горсть земли, чтобы показать Нине. Нина не стала брать землю в руки, но, посмотрев на неё, вынесла своё решение:

— Эта земля не годится, она сухая, в ней мало влаги, и на ней ничего не будет расти.

Захарий комкал в ладони липкую от влаги землю. Его начала раздражать эта шарлатанка, которая непонятно для чего всё это затеяла. Видимо, она думала, что нашла наивных простаков.

— Ты бы не учила меня, что надо делать, а то вылез из грязи и считаешь себя умным. Смотри, прокляну твой род, и тогда тебе не видать ни земли, ни жены с ребёнком, — сказала она.

Не успела она договорить, как кулак Захария уложил её на землю. Он за грудки приподнял её тело от земли, лихорадочно тряся её. Нина ещё не опомнилась от удара, а Захарий уже подтащил её к дереву и привязал верёвкой. Похлопав её по щекам, он привёл её в чувство. Увидев, что она открыла глаза, он продолжил свой допрос:

— Ну что, ёнда, теперь ты мне всё расскажешь, кто тебя к нам подослал и для чего? — спросил Захарий, приставив нож к её горлу. Она мычала что-то невнятное от страха и не могла произнести ни слова. Когда лезвие ножа врезалось в кожу, она начала говорить. Захарий убрал нож от её горла.

— Ну что замолкла, сука? Говори! — сказал он.

Она поведала ему следующее:

— В дверь нашей избы в Ковже однажды постучал грязный, неопрятный молодой парень. Он был измождён. После того как мы с мамой помыли и накормили его, он рассказал нам о том, что с ним случилось. Он поведал, что всё отдал своему другу, чтобы тот выкупил для них землю, но друг его обманул и сбежал, ударив по голове, и оставил на берегу озера. Он сказал, что только я смогу помочь найти и наказать его. Он познакомил меня с твоей женой Мариной. Мы наговорили ей не весть что, а она, видимо, уважает Тимоху и поверила.

Мы дождались того момента, когда ты приехал. Мы знали, что Марина позовет меня к себе помочь с землёй. Я должна была взять её на испуг, что место это проклято и вся их семья от этого погибнет. Надо было убедить Захария, чтобы тот отдал добро ей, Марине, что от того добра и исходит проклятие, а она, Нина, сможет снять это проклятие. Вот, кажется, нелепо, но Марина ещё бы чуть-чуть и уговорила тебя на это.

— Да, историю ты мне поведала. А то, что Тимоха тебе рассказал, всё неправда. Что же он так по-дружески к нам не пришёл? Мы бы его не бросили, помогли. А так он, как вор, влез в нашу душу, и его настигнет возмездие. То, что вы задумали, полная чепуха. Я не поверил в вашу чушь. Ну что, красавица девица, с тобой делать-то? Может, тебя нагишом в муравейник посадить? Пусть мураши телом девичьим побалуются.

— Захарий, прошу тебя, не губи мою душу, говори, что надо сделать, я всё исполню, — взмолилась Нина.

— С Тимохой я и так разберусь, без тебя, а ты, ежели считаешь себя колдуньей, поживёшь в лесу. Тут колдуй сколько тебе влезет. Так что прощевай, оставайся на проклятой земле.

Захарий отвязал Нину от дерева и вскочил в седло своего коня Черныша. На последок он посоветовал Нине:

— Вот тебе спички, если ты такая ушлая, то найдёшь дорогу обратно. Коли повезёт, то выживешь, а ежели нет, то значит не судьба.

Захарий поехал обратно до своей избы. Вдогонку он услышал истошный крик и слёзное умоление о пощаде:

— Прости меня, помилуй, не бросай! — кричала Нина. Захарий как бы не слышал её и удалялся из леса. Проехав версту, Захарий призадумался:

— Может, напрасно я её бросил в лесу? Надо бы Нину использовать как приманку на Тимоху. Придётся возвращаться за ней.

Захарий развернул Черныша в обратную сторону. Тот, не спеша, переставлял копытами, за ним, привязанная к седлу, брела вторая лошаденка. Тенька, убежавший далеко вперёд, бросился за ним вдогонку. Выглядел он измученно — тяжело дышал, высунутый язык был сухим. Захарий приостановил коня и начал разговор с Тенькой:

— Ишь ты, как тебя загнали, как будто за зайцем гнался. Привыкай, Тенька, скоро для тебя много работы будет.

Захарий дёрнул за уздечку, и Черныш тронулся далее.

— Вот же говорят «безмозглое животное», а у них мозгов поболее, чем у нас, и законы жизни справедливей — Захарий оглянулся назад, за ним семенил уставший Тенька.

Проехав заросли молодых сосен, Захарий выехал на поляну. Нины не было видно. Захарий слез с коня, прошёлся по поляне и возле ельника. Поняв, что она могла пойти не в ту сторону, Захарий окликнул её:

— Эээй, чёртова баба, ты где? Отзовись! — он несколько раз окликнул её по имени.

— Нина, Нина, отзовись!

Только раз на четвёртый где-то в далеке, в стороне болота, до него донёсся слабый голос Нины:

— Я здесь, возле болота!

Захарий предупредил её:

— Стой на месте и жди меня!

Захарий прислушался. Наконец-то до него донёсся её голос:

— Я стою на месте и жду тебя. Помоги мне, Захарий.

Захарий, выругавшись бранным словом, сплюнул себе под ноги и побрёл вызволять из беды Нину. Пробираясь сквозь лесные заросли, он пуще прежнего разозлился на девку:

— Проклятая шинора(проныра), забрела не весть куда.

Наконец-то Захарию удалось пробраться к Нине сквозь заросли ельника. Нина ожидала его на полянке возле болота. Завидев Захария, она обрадовалась его появлению:

— Захарий, ты вернулся? Как я рада! А я вот забрела куда-то не туда.

— А ты погоди радоваться, я, может, не спасать тебя пришёл, а на оборот, погубить тебя хочу.

Захарий высказал это убедительно. Настроение у Нины изменилось, она стала нервничать, на глазах вновь появились слёзы.

— Да подожди ты рыдать, так и быть, помогу тебе, выведу из леса, но ты должна для меня кое - что сделать, а именно — привести Тимоху на то место, которое я тебе укажу. Если обманешь, то я тебя где хошь найду, и тогда тебе не поздоровится. Увезу тебя снова на это же место, откуда сейчас забираю.

Захарий взял её за руку и повёл за собой. Перед глазами Нины только мелькали ветки деревьев, которые больно хлестали её по лицу. Захарий почти что тащил её за собой, не давая возможности заслониться от удара веток. Он выволок её на ту же поляну, с которой она ушла не в ту сторону. Не давая ей отдышаться, он прикрикнул на неё:
— Давайте поскорее сядем на лошадь и уедем отсюда. Как же вы все мне надоели! Что вам от меня нужно? У меня нет ничего, а вы всё ищете какую-то выгоду. Я до сих пор не могу поверить, что он предал меня. Но скоро я всё узнаю благодаря вам.

Захарий злобно посмотрел на Нину, и та вздрогнула от страха. К вечеру они подъехали к избе Захария, слезли с лошадей и отвели их на конюшню. Марина встретила их уже на подходе к избе и по настроению Захария поняла, что что-то не так.

Захарий и Нина поравнялись с Мариной, и он рассказал ей о том, что произошло. Марине тоже всё это не нравилось, и она отвела Захария в сторону.

— И что ты собираешься с ней делать?

Захарий в ответ пожал плечами и добавил:

— Вот разгадаем загадку, которую она нам задала, тогда будем решать, что с ней делать. А пока что пошли, Марина, отдыхать, а её в погреб запрём.

В ту ночь Захарию и Марине спалось плохо. Захарий с нетерпением ждал утра, когда можно будет отправиться в Ковжу и разыскать Тимоху с помощью Нины. Как только пропели первые петухи, он был готов к отъезду. Выпустив Нину из погреба, он дал ей немного времени на сборы. Собравшись, они отправились к причалу, чтобы отплыть к Ковжи. Марина вышла проводить Захария и, перекрестив его, пожелала ему ангела в дорогу.

До Ковжи они плыли молча, лишь перед самым берегом Захарий рассказал Нине, что нужно делать. Сам он остался на берегу поджидать их. Нина должна была заманить Тимоху к берегу, якобы неся груз, который отдал Захарий. Нина отправилась в деревню, и уверенности в том, что она вернётся с Тимохой, было мало. Захарий надеялся, что запуганная девушка выполнит своё обещание.

Прошло уже два часа после ухода Нины, а никого не было видно. Захарий начал волноваться, и тут, неожиданно, из-за прибрежных кустов появились две фигуры. Приблизившись к тому месту, где укрывался Захарий, он узнал их — это были Нина и Тимоха. До Захария доносились лишь некоторые фразы их разговора. В основном говорил Тимоха:

— Значит, говоришь, Захарий не противился и отдал всё, что было у него? Теперь посмотрим, как он будет свою землю обрабатывать. А ты умница, что так быстро всё провернула!

Захарий вышел из своего укрытия незаметно. Он подошёл к Тимохе с зади так, что тот даже не слышал:

— Здорово что ли, Тимоха, не меня ли встречать идёшь?

Тимоха от неожиданности вздрогнул, поворачиваясь в сторону Захария:

— Вот так встреча! Ты ли это, Захарий, как же ты в наших краях оказался? А это вот моя жена, Нина, познакомься — Тимоха указал на Нину, говоря так, будто ничего ни о чём не знает. Да и не вдомёк ему, что Нина выдала его Захарию. Захарий тоже решил подыграть Тимохе, будто ни о чём не знает:

— Очень рад знакомству, да и встрече с тобой, Тимоха, я тоже рад. Что ж ты нас оставил, не показываешься? Мы с Мариной за тебя волнуемся, да и мужики всё время о тебе спрашивают. Я-то случайно узнал, что ты здесь обитаешь. Один посадский человек нашептал о тебе. Так рассказывай, как ты поживаешь, чем занимаешься?

Тимоха задёргался, не зная, что ответить Захарию:

— Чем занимаюсь… Да вот к рыбацкой артели прибился, там тружусь. А как я к вам попаду, коль у меня здесь семья?

Захарий заметил, что Тимоха старается сбежать от него — он с каждым словом отступал назад, выбирая момент для побега:

— Тимоха, ты какой-то дёрганый, вроде как от меня сбежать хочешь?

— Да ты что, Захарий, чего это мне от тебя бегать. У нас с тобой вроде всё лады.

— Я и сам не пойму — что тебе от меня бегать. Может, есть причина скрываться от меня?

Захарий, чтобы не дожидаться, когда Тимоха от него сиганет, врезал ему по морде, да так сильно врезал, что у того помутнело в глазах и он бревном рухнул на землю.

— Эко ты, брат, слабоват стал, удара не выдерживаешь. Принеси-ка, Нина, верёвку из лодки.

Нина тут же сбегала до лодки за верёвкой. Когда вернулась, Тимоха начал подниматься, но Захарий снова толкнул его, и Тимоха вновь повалился на землю. Нина протянула Захарию принесённую верёвку. Захарий взял из рук Нины верёвку, перевернул Тимоху на живот и связал ему с зади руки, потом снова положил его на спину. Тимоха пытался подняться, но у него ничего не получалось. Захарий помог ему подняться. Сидя на земле, Тимоха смотрел недобрым взглядом на Захария:

— Ну что, Тимоха, теперь ты мне всё расскажешь… Зачем открыл на меня охоту? Я тебе дорогу не переходил, даже подумать не мог, что ты на предательство способен. Давай, всё как есть, выкладывай.

— Хочешь знать, почему я на тебя открыл охоту? Да потому, что тебе всё время везёт. У тебя есть работа не на монастырь, не на царя, а всё гребёшь под себя. Новый дом, хорошая жена, теперь вот землю тебе дали. Почему тебе, а не мне всё это? Я профукал то богатство, что имел, всё до копейки. В этом я виню себя.

Я встретил человека, который предложил мне продать пиломельницу, ту самую, на которой мы брали доски, ну я и согласился. Он показал мне всё производство, предложил две струги и лес, что был на пиломельнице. Там ещё был солидный человек, назвавшийся площадным подьячим, он-то и оформил все бумаги по этой сделке. Бумаги, как я думал, были настоящие, с печатью и подписями. Я передал им две тысячи рублей, на том и разошлись. А я с радости загулял на неделю, не вылезал из кабака. Там-то меня и подловил десятский, отвёл меня в какую-то избу, назвав её приставной избой. Посадил меня в клеть до утра, а когда поутру я очнулся, то этот десятский выдвинул мне обвинение, что я со своими друзьями обманным путём и подделкой документов захватил у Кирилло-Белозерского монастыря пиломельницу, что те двое моих друзей уже пойманы и нам за это грозит смертная казнь. Он предложил мне откупиться и дал мне три дня для решения этого вопроса. Вот тогда-то мне и пришлось отдать всё, что было у меня. После я узнал — это были мошенники. Я пытался найти их, чтоб разобраться, но их и след простыл.

— А я здесь причём, почему меня выбрали жертвой для мщения? Да как-то не верится, что так легко тебя могли обмануть. Только по пьянке ты всё подписывал, и тебя могли и обмануть. Ты мне ответь, почему я встал тебе на пути? — добивался правды Захарий.

— Да потому, что я остался без всего и решил с тебя взять денег. Надеялся на то, что ты простишь меня и ничего нам с Ниной не сделаешь. Ты же, Захарий, простишь нас — ну попутал меня чёрт против тебя пойти. А как нам дальше жить, что делать?

— Что, говоришь, делать и как жить? А как ты до этого жил и что делал, забыл что ли? Работу бы я тебе дал и деньгами помог, а вот теперича не уверен, что ты мне нужен. Убить тебя легко, но я этого не сделаю. Ты и так сдохнешь, все друзья от тебя отвернутся. А лучше всего — вербуйся на войну и не вздумай ко мне близко приближаться. Где бы ты ни был, я найду тебя. Так что прощевай, дружище. Зря ты так жизнь свою сломал. А ты, Нина, подумай — хочешь ли ты с таким человеком жить, он и тебя продаст.

Захарий направился к лодке, чтоб больше не видеть этого человека, когда-то называвшимся другом. Он отчалил от берега, на сердце у него оставался горький осадок. Тимоха, уткнувшись лицом в землю, рыдал и просил у всех прощения, проклинал себя. Нина, развязав ему руки, сказала то, что должна была сказать:

— Ты, Тимоха, больше в нашу избу не ходи и со мной не встречайся. Я, наверное, попрошу прощения у Захария и уйду с мамой к ним. Так что прощай.Нина, не испытывая никаких сожалений, отправилась к своей избе. С тех пор Тимоха пропал, и о нём больше ничего не было слышно. По одним слухам, он ушёл на войну, по другим — сгинул от нищеты и голода. Судьба предоставила ему шанс начать новую жизнь, но он его упустил, не воспользовавшись им.

Захарий, вернувшись домой, рассказал Марине о встрече с Тимохой. Она была огорчена этим известием, ей было жаль Тимоху.

— Что поделать, если он выбрал для себя такую судьбу? Бог дал, Бог и забрал. Никакое зло не остаётся безнаказанным, — произнесла Марина.

Затем она предложила Захарию:

— Давай, Захарка, больше не будем никого посвящать в наши дела, а то вокруг нас только неприятности ходят. Видишь, как получилось с Тихоном: он был тебе другом, и я его уважала, доверяла все дела и деньги. Ты даже собирался назначить его управляющим, а он вот как с нами поступил, хотел ограбить. Я так поняла, что чем больше вокруг нас друзей, тем больше вероятности, что они могут причинить нам зло.

Захарий поддержал её:

— Я тоже так считаю, что не стоит доверять людям всё своё личное. Мне сейчас нужно собрать охотничью артель, скоро в лес отправляться. А ты пока поговори с людьми, надеюсь, они согласятся по осени клюкву собрать. Воевода подсказал мне, что заморские купцы стали больше спрашивать о болотной ягоде клюкве, да и брусника с морошкой у них ценятся. Мы пока с тобой займёмся охотой и сбором ягод.

Так они и решили, и дела у них пошли в гору. Захарий собрал посадских мужиков-охотников и создал охотничью артель. Все охотники были опытными и отличными. Марина же организовала артель по сбору ягод.

Захарий и Марина решили собрать народ для важного разговора. Время шло, и нужно было решить, кого можно записывать как посадских людей помещика Захария Ермакова. Люди собрались возле их избы, чтобы выслушать, о чём скажут Захарий и Марина.

Первым заговорил Захарий:

— Я собрал вас, чтобы узнать, кто готов записаться в грамоте как мои посадские люди. Я предоставляю вам землю под строительство избы и для пахоты. Вы будете работать на меня, а я вам плачу хорошие рубли. Вам всё равно приходилось бы искать работу, но здесь вы будете знать, что у вас всегда будет доход и не нужно беспокоиться об оплате налогов и податей.

Сейчас нам требуются мастеровые плотники, каменщики и печники. Тем, кто будет заниматься сезонной охотой и сбором ягод, мы будем платить отдельно за этот труд от продажи товара. А в несезонье эти люди смогут заниматься своей обычной работой.

Кроме того, как я вам уже говорил, нам нужны люди, знающие льняное производство, а также пасечники. Те, кто согласен, могут подойти к Марине, она ответит на ваши вопросы, если что-то непонятно.

Горяшка выкрикнул из толпы:

— Нам всё было понятно ещё при первой беседе, так что мы, плотники, все согласны — записывай нас.

— Ишь ты какой прыткий, их записывай тогда, Марина, и нас пиши, — перебил его женский голос.

Марина успокоила их:

— Подождите, не спешите, это всё серьёзно. Я должна буду переписать всех, кто проживает в семье. Приходите в день по одному человеку от семьи. Вы не думайте, что лишаетесь свободы, всё остаётся так же. Это нужно для того, чтобы чем больше на нашей земле будет жить народу, тем больше привилегий государственных мы получим. Если не согласны, то можете работать по найму, расценки за ваш труд будут как везде.

— Захарий, мне тут какая-то бешеная баба рот заткнула, и я не успел спросить, — продолжил Горяшка. — А как на счёт леса, ты нам прошлый раз обещал дать его на строительство. Люди интересуются — за так даёшь или за деньги?

Захарий ответил:

— Ты правильно, Горяшка, вопрос задал, как раз к делу. Да нет, не за так, сами поймите, что просто так ничего не даётся. Я буду с ваших заработанных рублей взымать, думаю, для вас это будет выгоднее, чем сразу за лес платить. Так что думайте, а после решим, что да как.

После разговора с Захарием и Мариной народ ещё долго обсуждали, как им лучше поступить. Все согласились, что надо делать, как Захарий сказал. Постепенно начали подтягиваться люди на землю Захария и Марины. Люди приходили с разных мест, среди них были и знающие работу со льном, пасечники и другой черносошенный люд. Слух разносился быстрее ветра.

На весну у Захария было много дел. Пришли к нему даже семьи из Солигаличского посада, что в Костромской губернии, они занимались выращиванием льна. На свой страх и риск Захарий не спрашивал, отчего они ушли с насиженных мест. В ту пору в Солигаличе жизнь была не очень плохой. Марину удивляло то, как далеко и быстро про них узнали, и отзывы были хорошие, хотя они ещё ничего не производят. Время летело быстро, когда занят каким-то делом.

Наступило долгожданное время Ильина дня, когда урожай почти весь собрали и пора было сыграть свадебку Захарию с Мариной. Захарий не знал о том, что венчания в церквях запрещены. Обвенчаться можно только по языческому обряду, как это делали Катерина с Фомкой в своё время. «Сейчас с венчанием лучше не рисковать, про то могут прознать церковные служки, а если это дойдёт до царя, то не снести нам всем головы», — предостерегала их Катерина.

— Катерина, а что мне никто этого раньше не говорил, я сколько раз упоминал об венчании. Думал, эта церемония произойдёт в церкви, а оно вон как оказалось.

Захарий загрустил, ему казалось, что венчание — это и есть их долговечный союз. Катерина, видя его настроение, подбодрила его:

— Просто все думали о нашем славянском венчании, а про церковное никто никогда и не слышал. Да выкинь ты эту дурь из головы. Сыграем свадьбу, как положено, и брак ваш скрепят вашими подписями. Вот нашёл о чём горевать, тоже мне зять — горемыка. Лучше иди-ка да готовься к свадьбе.

— Так а что надо-то? Я даже не представляю, с чего начать.

Катерина ответила:

— Ты вот что, купи сначала кольца золотые. После подарок ей купи — шапку, пару сапог, ларец, в который положи румяну, перстни, гребешок, мыло и зеркальце. Можешь ещё подарить принадлежности для женских работ — ножницы, нитки и иголку. Лакомства из изюма подари и ещё розги не забудь.

— Ну ты, Катерина, мне и наговорила. Куда всё это, ещё и розги, они-то для чего нужны?

— Ну тебя, бестолочь, всему вас учить надо. Розги для острастки, чтоб тебя слушала, а сладости для того, когда примерно вести себя будет. Это же церемония, так положено. Если свадьбу полностью по церемонии играть, ты точно свихнёшься. Поди-ка лучше к Маринке, сами и решайте, что делать.

Захарий пошёл советоваться с Мариной, та сидела на лавочке с девками, весело смеялись, наверное, кому-то перемывали косточки. Марина, завидев Захария, поднялась с лавочки и пошла ему навстречу.

— Ты что, Захарка, такой взъерошенный, случилось что-то?

Захарий махнул рукой:
Да, ничего особенного не произошло, но вот по поводу свадьбы я совсем запутался. Не думал, что это такое хлопотное дело, легче на медведя сходить, чем к свадьбе готовиться.

Маринку разбирал смех, его вид был похож на человека, увидевшего приведение. Волосы взлохмачены, борода торчала в разные стороны, а в глазах был какой-то ужас.

— Вот бы никогда не подумала, что свадьба может так напугать мужика. Захарка, мы с тобой уже три месяца живём, у меня уже чуть-чуть животик появляется, хотя мама и бабы говорят, что ещё рано. Жру я много, оттого и живот надуло. Надо к повитухе сходить, она точно скажет. Я так думаю, зачем нам пышная свадьба? Соберём всех и гульнём на славу без всяких там церемоний. А ты как думаешь?

— Слава тебе господи, от сердца отлегло! Мне такого наговорили, у меня аж голова кругом пошла. Нет, я не против каких-то церемоний, но не таких, как положено, — Захарий вытер рукавом со лба пот.

— А если бы как надо свадьбу справлять, ты бы на мне и не женился.

Бабы, услышав их разговор, расхохотались, словно куры на насесте раскудахтались. Захарий с Илейкой и Архипкой съездили до Новокемского за подарками. Прикупили всё, о чём говорила тёща. Костюм на свадьбу шила невеста и должна была его перед свадьбой ему преподнести. Закупив всё на свадьбу, товарищи отправились обратно домой.

— Захарий, ты как будто не рад свадьбе, смотрю на тебя и плакать хочется? Хомут на тебе и так висит, так думаешь, второй напялят? — любил Архип подшучивать, и все засмеялись.

— Вам вот смешно, бабы так же ржали, глядя на меня. А мне как-то робко становится при одном слове «свадьба». Вроде бы веселиться надо, а на меня вдруг тоска находит. Прямо не знаю, с чего бы это?

— Не обращай внимания, на меня точно так же свадьба действовала. А куда было деться? Хоть мне моя женка не люба была, нас об этом не спрашивали — порешили за нас наши родители. Сказали — так тому и быть. Вот и живём без любви уже пятнадцать годков. Четверых деток настрогали.

— Ты ж, Архип, сказал, что холостой, что и семьи у тебя нет, — удивился Захарий рассказу Архипа.

— Так я это здесь холостой. Бабёнки-молодки появились, грех их не пощупать. Женка моя там, в Лунёво осталась, скоро не за горами зима, придётся домой перебираться.

— А чего домой-то перебираться, вам самая пора лес на дома заготовлять. Чем на печи-то валяться, глядишь, и для меня нарубите. Вы что, думаете у меня без дела просидеть? Как бы не так, я работы вам найду.

— Ну, это другое дело, Захарий, вот же встретился ты нам — мало таких мужиков, которые за мужика посадского горой стоят. А свадьбу мы всё чин по чину справим. Ты не забудь перед свадьбой мальчишник собрать.

Так с разговорами они и приплыли на лодках к своему берегу. Началась подготовка к свадьбе. Девки по-своему готовились, а мужики по-своему. Захарий с Мариной, развалившись на пуховой перине, разговаривали больше о новых делах, чем о свадьбе. Свадьба для них значила узаконить их отношения и погулять на славу, чтоб люди их вспоминали добрым словом. Через два дня состоится их свадьба, а они всё о делах.

— Захарий, как думаешь, мы много сможем заработать на пушнине и ягодах? У тебя же есть опыт в этом, ты больше знаешь об этом.

— Тут как охота пойдёт, сколько пушнины наловим, столько и заработаем. Я думаю, что хорошие деньги за сезон возьмём, главное есть покупатель. А вот на ягодах точно хорошие деньги возьмём.

— Примерно сколько за пушнину и ягоды? — не унималась Марина, её теперь начали интересовать деньги.

Раньше как-то ей особо не до этого было, она была занята строительством избы, а теперь её это заинтересовало.

— Я думаю около тысячи, а может и поболее, надо будет заморских купцов растормошить. Это я тебе доверю, у тебя хорошо получается торговаться.

— Попробую с ними сторговаться, чтоб себе не в убыток.

— Я на это надеюсь. Может, малость покувыркаемся на пуховой перине? — Захарий с ласками прильнул к телу Марины.

— Ты что, мне может и нельзя.

— Ничего, малость можно, а то на девок буду заглядываться.

— Я вот тебе загляну! — Марина ласково стукнула ладонью по лбу Захария.

Утром начали собираться. Захарий собрал мужиков на мальчишник. Они ушли подальше в лес, чтоб им никто не мешал. Девки с утра затопили баньку — таков был свадебный обряд, парную украсили зелёными веточками — таким образом они провожали свою подругу-невесту в жёны. Перед походом в баню Катерина благословила Марину иконой «Парной». Напарившись, девки затянули жалобную песню. Хоть и тошно им было петь её, но обряд того требовал. Зато мужики, выпив бражки, горланили застольные песни под гармонь, а под хмельком и вовсе в пляс пустились. Захарий тоже веселился вместе с мужиками — пустился в пляс. Откуда ни возьмись девки появились, и гулянка стала ещё веселей. Нравы в то время русскому человеку были ни почём. Мужики деревенские жили своими народными нравами. Захарий поинтересовался у Архипа:

— Так что ли, Архип, девок-то привёл?

— Само собой — яА то что-то и праздник не праздник без баб.

— Оно и верно, без них никуда. Девки-то молодые... А как их родители шум поднимут и обвинят нас в разврате? Ты должен знать наши обычаи, девок-то вон «гулёнами» обзовут.

— Да ладно тебе, Захарий, срамить-то. Ежели всегда жить по законам, то на кой ляд такая промозглая жизнь? У нас как на Руси? Сначала гуляем, а после во грехах каемся. Девкам хоть в радость, глядишь и женихов себе присмотрят. Вон Володькины сыновья уже себе невест присмотрели из Солигалича.

— Понимаю, Санька загулял, а этот-то малой чего лезет? Батька их что-то разбаловал.

— Ну ты, Захарий, и брюзга. Какой на хрен маленький, парню пятнадцать годков — самое время по девкам бегать. Неужто твой батя тебя в такой строгости держал? Я и не удивляюсь, оттого ты и в лес сбежал.

— Батя держал в строгости, но не оттого я в лесу оказался. Надо было как-то жить, вот я с малых лет и бегаю по лесу. Ладно, Архип, хватит о грустном, давай веселиться. Меня ещё мучает один вопрос, откуда в Солигаличе про меня прознали? Наверное, я сегодня у девок и вызнаю про это. Ты мне покажи, кто из них из тех мест будет.

— Да вон, на ловца и зверь идёт. Это Проська, она из тех мест.

Захарий подозвал к себе Просковью:

— Девица-красавица, поди-ка сюда, разговор к тебе имею.

Просковья подошла к Захарию и Архипу.

— Ты чья такая красавица?

— Так я Просковья Максимова, из Чалова Тотемского уезда.

— Скажи-ка мне, Просковья, кто вам указал на наши места, может ты об этом знаешь? — Захарию было интересно.

— Человек пришлый в наших краях появился, по виду нищий, подаяния просил. Вот он наших мужиков и сговаривал идти в ваши края. Что жизнь у вас вольная и барин с барыней добрые. Вот так наш батя да ещё несколько семей и отправились в ваши края.
— А вас, Просковья, отец не будет ругать за то, что вы гуляете с парнями? — спросил Захарий.

— Мы же не гулящие, мы с разрешения родителей с друзьями гуляем, — ответила она.

— Ну ладно, Просковья, гуляйте, я же так спросил, без всякого осуждения. Иди веселись с парнями, они хорошие, приглядитесь к ним.

Просковья отправилась к шумной компании, а Захарий, взглянув на Архипа, спросил:

— Догадался, о каком нищем она говорила?

— Догадался. Это, наверное, наш Тимоха из небытия воскрес. Вот куда его занесло, надо бы узнать про те места. Слышать-то я слышал от купцов, что там соль варят, а так про тот Солигалич ничего не ведаю.

— Пошли, что ли, Архипка, к мужикам, а то, наверное, жениха потеряли. Наверное, ночью дождь будет, что-то хмурит, лишь бы завтра погода не подкачала. Нынче хоть лето хорошее, и дождик тёплый поливал, и солнышко хорошо грело.

Поздно ночью все разошлись по домам. А девки Солигаличские всё же получили от батек своих вожжой по попе — без спросу убежали. Захарий, возвращаясь с мужиками домой, думал, что девки с невестой давным-давно спят, а те, как оказалось, всё ещё гуляли — после заунывных песен их потянуло на веселье, и разгулялась русская душа. Завидев мужиков, у них пуще прежнего поднялось настроение, пришлось мужикам ещё и с ними продолжить праздник.

Марина, уцепившись за рукав, оттащила Захария в сторонку:

— Пусть гуляют, а нам спать пора. Не забыл, какой завтра день? Да ты, Захарка, никак сегодня с мужиками перебрал? Давай-ка давай на покой в кроватку.

Захарий с Мариной ушли к себе в избу. На улице закрапал дождик. Вслед за Захарием с Мариной и остальных дождик разогнал по разным местам. Наступил долгожданный свадебный день, он выдался теплым, пахло свежестью из-за ночного дождика.

Захарий с Мариной проснулись рано. Катерина во всю готовилась к свадьбе. Марина подарила Захарию свадебный костюм — рубаху-косоворотку, сшитую своими руками и вышитую узорами по вороту и рукавам, а также вышитый пояс, без которого никак нельзя обойтись. Захарий поблагодарил Марину за костюм.

Умывшись, позавтракав и начав собираться, они услышали, как прибежали девки наряжать невесту. Марина с ними ушла в другую комнату. К Захарию пришли Архипка, Володька и Олег. Остальные люди суетились на улице, готовили угощение на костре. Пироги в русской печи напекли заранее, так как печь была всего одна и домов поблизости не было.

Жених нарядился в вышитую рубаху-косоворотку, повязался вышитым поясом, выпустив рубаху поверх портков. На ноги он обул кожаные сапоги, на голову надел войлочную шляпу, перевязанную ленточкой. А девушки наряжали Марину в свадебный вышитый сарафан с кисейными рукавами. Поверх сарафана одели коротену (жакет), на плечи накинули шаль. На голову надели головной убор цилиндрической формы из парчи, украшенный цветными шелковыми ленточками, на ноги обули коротенькие кожаные сапожки с узором.

Бабы собирали свадебные столы — наготовили много всякой вкусной еды. Каждая хозяйка приготовила своё любимое блюдо. Из спиртного Захарий закупил водки да заморского вина для девок. На этот раз ему не пришлось залезать в тайник за деньгами, хватило и тех, что осталось от Вологды. Митка и Илейка привезли из Новокемского подьячего сделать рядную запись.

На утро Захарий отослал подарок невесте, который передал Олег одной из подруг невесты. Подарок был таков: шапка, пара сапог, ларец, в котором находились «женские штучки», а также принадлежности для работы, лакомства и розги. Смысл последнего подарка был таков: если молодая жена будет прилежно работать, то ей дадут сладости, а если начнёт баловать, то её будут сечь розгами — было всё по обряду.

Для свадьбы было готово всё, Захарий с дружкой Архипом зашёл за невестой. Подружки невесты вынесли ёлочку с бантиками и разноцветными бумажками, наряженную невестой, и потребовали от жениха выкупить ёлочку за деньги и за угощения. Захарий высыпал на поднос горсть серебренных монет и угощение — конфеты и пряники. Взяв ёлочку, они направились к гостям.

В красном углу у порога с иконкой их благословила Катерина. Гости собрались за праздничным столом. Жених поставил ёлочку на стол. Перешли к торжественной церемонии. В присутствии подьячего составили рядную запись, обменялись золотыми кольцами, приложив руку к рядной записи, так же руку приложила мать невесты, а за жениха — Архипка. Так они стали законными мужем и женой. Гости закричали: «Горько, горько, горько!» Они скрепили страстным поцелуем свои семейные узы. Дружка Архип предложил начать праздновать свадьбу.

Захарий с Мариной наблюдали за гостями и были счастливы, что у них всё хорошо и то, что они могут хоть чуточку дать добра этим людям. Хоть и свадьба у них получилась не по всем свадебным обрядам, но они теперь законно муж и жена. Гости гуляли три дня, даже дождь на третий день не смог помешать гулянью.

Пролетели свадебные дни и наступили обычные хлопотные будни. Двадцать семей уже перебрались на его землю. Пока что они строили себе землянки и обустраивали свой быт. Марина решила заняться льном, её мечта была открыть льняной заводик. Среди прибывших людей она нашла тех, кто работал на переработке льна. Это были люди из Костромского края, а именно из Солигалича. Не только соль варили в этом городе, но и в деревнях занимались. 
Выращиванием льна занимались не только Захарий и Марина, но и многие другие жители. Пришлые люди селились на противоположном берегу заводи, а рядом с Захарием и Мариной жили только проверенные люди, которые селились в версте от избы Захария.

Время шло, приближалась осень. Радовало то, что всё было собрано с полей и огорода. Сена было в достатке, и амбар был забит купленным зерном. Теперь оставалось дождаться ягодного промысла и охотничьего. В этот свободный промежуток времени Захарию не терпелось отправиться за кладом на болото Карпово и Лысую гору. Карты указывали на эти места, и Захарий поделился своими планами с Мариной.

— Я опасаюсь брать кого-то с собой, поэтому решил пойти один. Возьму своих верных друзей — коня Черныша и Теньку, они никогда не предадут и помогут, если придёт беда.

— Правильно поступаешь, Захарий, эти друзья точно не подведут. Я буду молиться за тебя. А за дом не переживай, всё будет хорошо. Нам не впервой отправлять папу в дальние края, — Марина погладила себе живот. Захарий прильнул ухом к её животу:

— Он одобрил моё решение, — улыбнувшись, произнёс Захарий.

— Тогда можно и в путь собираться, только погода мне не нравится. Очень часто стали лить дожди, землю, наверное, размыло возле болот. Пройдёшь ли ты тот путь?

— Пройду, этого я не страшусь, ко всему привыкший, знаю, как от непогоды укрыться. Вот только я с конём не подумал, как же я его через озеро переправлю? Придётся сново лошадь в деревнях покупать. Тенька хотя бы в лодку поместится, вот коня туда не поместить.

Видимо, я совсем замотался, что-то мозги стали набекрень. Надо, видимо, это поправлять. Как говорится: «За ум возьмёшься — до дела доберёшься». Ты бы, Марина, подсчитала рубли, хватит ли тебе, да и мне с собой малость надо взять, неизвестно сколько я времени промотаюсь.

— Да не беспокойся, денег мне и тебе хватит. Я же не так просто их трачу, у меня каждая копейка записана. На что и сколько мы тратим, я веду записи, потом сравниваю, где и за что можно прибавить, а где и убавить.

— Это хорошо ты придумала, как тебе на ум такое взбрело?

— Благодаря твоей книге я много чего поняла, там ещё много полезного написано. Вот не могу разобраться в некоторых рисунках, какие-то механизмы начерчены, но я всё равно разгадаю эти рисунки. Просто у меня не было времени на это. Зимой, наверное, его будет много.

— Мудрую книгу мне предки оставили, ты уж, Марина, постарайся её разгадать. А я начну собираться в путь.

— Захарка, ты помнишь про Нину? Говорил, что она хочет перед нами извиниться и придти сюда жить. Я думаю, её не надо пускать к нам, предала раз — предаст и второй. Мы-то с тобой этим горьким опытом научены.

— Так-то оно так, но встаёт другой вопрос: если мы её прогоним, не будет ли она потом нам мстить — может и избу поджечь или воду отравить, она стала для нас опасна. Если придёт, ты прими её, а я накажу Архипу, чтоб они по-тихому от неё избавились. Она может заблудиться или утонуть в болоте, то и с крутого берега упасть. От таких людей надо избавляться.

— Ой, Захарка, сколько мы с тобой грехов на душу взяли — Марина перекрестилась перед иконами: «Прости, Господи, за грехи наши».

— Наш бы бог простил, а этот не знаю.

— Да что ты, Захарка, такое говоришь? Раз нет в тебе веры, хоть перед народом не показывай своё безбожие — сам знаешь, что за язычество бывает, сразу на плаху и голова с плеч. Заболтались мы с тобой, пошли-ка лучше спать. Утро — не вечер, другие речи.

С утра Захарий начал готовиться к своему нелёгкому пути. Готовился он основательно, брал с собой самое необходимое и ничего лишнего. Он не знал, что ожидает его в пути, оттого и были такие тщательные сборы. Путь ему был известен, он пойдёт тем путём, которым выходил от Лысой горы. Обзавестись лошадью он думал на берегу озера, может, в деревнях с кем-нибудь из зажиточных крестьян и сторгуется.

В то время, когда Захарий собирался в путь, в Ковжах, словно чувствуя свою беду, на ступенях крыльца задумчиво сидела Нина. В избе уже были собраны вещи для переезда к земле Захария, но что-то её держало и не отпускало от своей избы. Нине в голову лезли нехорошие мысли. Она размышляла так: Захарий ещё тогда в лесу хотел её погубить, спасло лишь то, что она была ему нужна, а так бы она сгинула в болотах. Да и Тимоха ей говорил, что Захарий редко прощает предательство и даже если он простит один раз, то лучше больше ему на глаза не показываться, вторая встреча с ним окажется последней. Зачем ей, Нине, такой риск, лучше забиться в уголок и сидеть тихо, как мышь, она решила остаться дома и не испытывать судьбу. Тем самым она сохранила себе жизнь. А жизнь её висела на волоске.

Захарий, перед тем как уйти в свой нелёгкий путь, встретился с Архипом. Подойдя к избушке Архипа, Захарий постучал в дверь, дверь отворилась, и в ней показался Архип.

— Доброго тебе дня, Архип! — поздоровался Захарий с Архипом.

— И тебе доброе, Захарий! Что привело тебя ко мне?

— Дело одно надо сделать. Я тут вскоре от"еду по делам на несколько дней и хочу тебя попросить об одной услуге.

И Захарий поведал то, что задумал сделать с Ниной. Архип внимательно всё выслушал и сказал своё слово:

— Её сразу надо было уничтожить, от такой ведьмы жди чего угодно. Ты правильное решение принял, Захарий, а я, если что, уберу её по-тихому, никто об этом не узнает. Поезжай и не переживай, всё будет хорошо, будь спокоен.

С тем и пошёл Захарий от Архипа. Ночь пролетела быстро, Захарий с Мариной почти не спали. Риск был большой и не в том, как дойти до места, а в том, как найти место клада и, если повезёт, как всё вынести. С утра пораньше они снесли мешечки со всеми вещами в лодку, туда же запрыгнул и Тенька. Захарий попрощался с Мариной — обнялись и поцеловались, пожелав друг другу удачи. Захарий уселся в лодку и отбыл в сторону Лунева. Погода в этот день выдалась хорошая. Солнечный ясный день добавлял настроения. Захарию хотелось по быстрее прийти к Лысой горе. Причалив к берегу, он вытащил на берег лодку, перевернул её вверх дном, что б не залило дождём, а уходит он не весть на какое время. Захарий знакомой тропинкой поднимался по берегу в сторону деревни. Тенька бежал впереди, тыча носом в землю, вынюхивая знакомые запахи, но время и погода все знакомые запахи вымыли дождями. Захарию было важно найти в этих краях лошадь, иначе ему будет трудно добраться до Лысой горы. Захарию было тяжеловато тащить на себе два мешка с имуществом. Выйдя к деревенскому тыну, Захарий убрал две жерди из прясел и пролез через них. По дороге он пошел в деревню, остановился он около знакомого тёщиного дома, сейчас уже бывшего. Положил мешки на землю и приказал Теньке сидеть и охранять, а сам постучал в оконце дома. Постояв немного в ожидании хозяев, услышал скрип дверей. Из избы на крылечко вышел мужик шестидесяти лет.

— Кого там нелёгкая принесла?

Захарий подошел поближе, чтоб мужик смог его разглядеть. Мужик не унимался и со злостью ругал непрошенного гостя:

— Чего тебе надо? Шляетесь нечестивые, иди отсель, нет у нас ничего, а то собаку натравлю.

Мужик подхватил стоявший возле крыльца кол и стал приближаться к Захарию. Тенька, заметив, что на его хозяина подняли кол, бросился, оскалившись, к мужику. Тот, опешив, встал как вкопанный, бросив рядом с собой кол.

— Ты это, пса-то убери, ишь какой он у тебя зверь. Я-то думал, нищие попрошайки ходят — надоели.

Захарий дал команду Теньке:

— Ну-ка, Тенька, фу, на место!

Тот послушно отправился к мешкам.

— Доброго дня, отец. Ты на меня не серчай, у меня разговор к тебе имеется.
-Спрашивай,чего надо?Что-то много стало у нас чужаков шастать,вот мы с осторожностью к каждому пришлому и относимся.
-Нет ли в вашей округе человека,который бы мог продать лошадь.
- Ишь ты чего захотел - лошадь.Они у нас кормильцы,что коровка что лошадка,а кто тебе кормильца продаст? - Захарий,по голосу мужика,понял,что с ним можно поторговаться.
-Да мне по зарез как надо,я любые деньги за неё могу дать.
Мужик призадумался,видимо,подсчитывал сколько можно взять с Захария денег.
-Говоришь любые деньги дашь?Это надо обмозговать и с бабкой посоветоваться.
- Времени нет у меня советов ждать,если продашь,то продавай, давай торговаться,а ежели нет,то подскажи к кому можно обратиться.
-Погодь,погодь,не кяпитись,а то сразу других найти.Я тут покумекал и решил так,давай 20 рублёв - сам сказал любые деньги,я за язык тебя не тянул.Лошадка справная,в работе не подведёт.Я тебе и збрую и седло за эти деньги отдам.Что скажешь?
- По рукам!Я согласен,вот тебе твои двадцать рублёв,ещё полтинник за овёс в дорогу.
Захарий,достав кошель,отсчитал из него двадцать серебренников.Порывшись,достал ещё полтинник.Протянул рубли мужику,от взяв деньги в руки,пересчитал их.
-Все верно,пошли что ли на двор.Ты проходи через сени.
- Да я твой дом,как свой знаю - нагибаясь возле двери,сказал Захарий.
- Во как,когда ж ты у меня в гостях-то был?Я что-то не припомню такого гостя - удивлённо ответил мужик.
- Да это просто,тёща моя,Катерина,в этой избе жила.
- Ну так бы сразу и признался,что зять Катерины,а то молчишь,не признаёшься.Вот пришли,смотри на лошадку.
Мужик отодвинул запор стойла,распахнул дверцы и зашел к лошади.Похлопав её по бокам,сказал Захарию:
- Вот,желаешь посмотреть,так посмотри,а так сам видишь,что лашадка упитанная.Вот и зубы все целы - мужик руками раздвинул пасть лошади и показал зубы - И копыта справные,не давно подковывал - приподняв заднюю ногу лошади,показал её копыто.
-Ладно мужик,ты мне снаряди её,а я подожду тебя на улице.
Захарий вышел со двора на улицу.Тенька спал возле их имущества.Захарий глядя на него,удивлённо подумал:
-Надо же...так всё и сидит на одном месте.Славный он у меня и умный пёс.
 С зади послышались лошадиное цоканье и фырканье.Мужик вывел к Захарию лошадку и ещё принёс мешок с овсом.
- Вот,получай товар.А может зайдёшь,малость перекусишь, и собачку покормим за одно.
- Да я не откажусь.Мы как-то с тобой не познакомились.Не хорошо, наверное,получилось.
- Да и не надо этого,сделали сделку оно и ладно.А имена ни к чему -  твоё имя и тебя я и так знаю,а моё знать и не стоит.Ты уидёшь и навряд ли мы с тобой ещё встретимся.Пошли,бабка уже всё приготовила.
Захарий окликнул Теньку,тот,виляя хвостом,подбежал к Захарию.Захарий погладил и произнёс:
- Ну что,Тенька,пошли отведаем на дорожку пищи от добрых людей, да и в путь.
Мужик пригласил Захария в избу к столу,а Теньке бабка вынесла миску с едой. Тот с удовольствием принялся уплетать пищу,видимо проголодался в дороге.Угостившись и попрощавшись с хозяевами, Захарий и Тенька отправились в путь.Захарий гордо восседал на лошадке.Мешки лежали на крУпе лошадки.Так начался их путь к Лысой горе,в те времена ни кем не населённое место.Склоны горы были густо заросшими,лесом лишь вершина горы была без всякой растительности,потому и её и прозвали"лысая"гора.Захарию пришлось пройти не лёгкий путь - как такового пути не было,была заросшая кустарником и лесом местность.Он с трудом узнавал места,по которым он проходил четыре месяца назад.Самым трудным делом было,провести лошадь сквозь лесные заросли,приходилось выбирать более лёгкий путь,иногда приходилось просто прорубаться через валежник.Можно было пройти и другим путём,но это был большой крюк и займет много времени.Захарий оберегал лошадку,боялся как бы она не поранилась.Он часто делал привалы,разжигал костёр,кормил своих питомцев.Тенька ел то же,что и Захарий - каши,сушеное мясо и хлеб,иногда зайчатинку.А лошадке давал овса,водил её на водопой. когда на их пути встречались ручьи и родники.Теньке было не до лесной дичи и мелкого лесного зверя,ему и так хватало пути, который он проходил.На их путь выходили и лоси и кабаны,но всё обходилось без происшествий.Они находились в пути два дня,на третий день наконец-то вышли к склонам Лысой горы.Измученные не лёгкой дорогой,расположились на поляне возле горы.Лошадка наконец-то могла свободна походить и пощипать уже пожухлой травы.Погода стала портиться,небо заволакивали серые тучи,но теперь самый трудный путь был позади и они достигли цели,добрались до горы.Захарий,не дожидаясь дождя,начал строить шалаш из срубленных мелких деревьев,они служили каркасом для их жилища,крышу покрыл еловыми ветками.Дождь затянулся на долго,мелкий,противный и настроение было ни к чёрту.У костра было тепло,Тенька прижавшись к ногам Захария, дремал.Лошадка укрылась под развесистой елью от дождя,её защищали широкие густые ветви.Захарий достал две карты,одна была срисована с книги,а другая та,что передал ему по наследству отец.Захарий задумался - которой больше доверять,книжная указывала на Лысую гору и на Карпово болото,на той,что передал ему отец,тоже указана Лысая гора,но она обозначалась как стан,а вот камень с крестом и болото больше подходили для того,чтобы там спрятать клад.Под шум дождя и от тепла костра,Захария сморил сон.Укрывшись тёплой накидкой,он заснул.Утро следущего дня выдалось солнечным,от дождя над полянкой повис туман.В костре ещё тлели головёшки,Захарий лишь добавил в него сухих еловых веток.Костёр вновь занялся огнём.Сварив в котелке каши себе да Теньке,Захарий пошёл к лошадке,отвязал её от дерева,дал не много овса.Лошадка съела овёс,а затем пошла на поляну щипать травку.Захарий вернувшись к костру,поел из котелка каши,попил смородинного чаю.На бересту положил каши для Теньки,тот мигом все съел и побежал в глубь леса.Захарий пошёл на поиски клада. Следуя подсказкам на карте,место клада должно быть в низу горы.Захарий стал обходить гору по её окружности.На южном склоне он наткнулся на полусгнившее строение,похожее то ли на врытую землянку то ли на уже подгнивший сруб.Строения было 5х5 метров,это ему напоминало тот скит,где он взял книгу и добро.Изучив это место по внимательней,он наткнулся на дверь с крестом,валявшуюся в чапыжах - тоже самое было и в том ските.Захарий понял,что нашёл не разбойничий стан,а остатки скита или старообрядцев.Но было ясно одно,здесь находилась часовня. Порывшись возле развалин,он нашел ещё вещи принадлежавшие к православной вере,это были крест серебренный и иконка, тщательно обернута берестом.Захарий проверил всю местность,но ни подземелий,ни тайных мест так и не нашёл.(В будущем на этом месте монахом Елизаром будет основан Лысогорский Прочистинский монастырь).Захарий задумался:
- А не пойти ли мне до болота?Если среди людей ходит такая легенда о разбойнике Карпе,что золото на болоте спрятал,значит есть в этом хоть какая то доля правды и карты указывают на то место - камень с крестом и Карпово болото.Захарий на следующий день отправился к болоту.До места было версты три,а может и поболее.На этот раз лес был не так густ и пройти путь было легче.Погода была солнечная и на душе стало радостней.Захарий был уверен в том,что он доберётся до того клада,который веками лежит на своём месте.Его батя,Фадей Ермаков,сколько раз пытался найти клад,но все его попытки были напрасны.Фадей искал не на том болоте,так как в картах он разбирался плохо и шёл не верным путём.Захарий пытался заполнить этот пробел,своей целью ставил найти это прадедушкино наследство и часть его оставить своим детям.Захарий под"ехал к глубокому оврагу.Словно кто-то отметил эту територию оврагом,а за оврагом просматривалось болото.Какое-то не приятное беспокойство почувствовал Захарий, глядя на это болото,страх не страх,но по телу пробежали мурашки.
- Да и в самом деле"чёртово"болото...Что ж меня так озноб-то пробирает?Не зря сюда местный народ не ходит,гиблое это место.Я на своём веку всяких болот насмотрелся и прошёл по ним,но это не похоже ни чем на те болота - даже деревца нет и птиц болотных -  рассуждал Захарий,сидя на лошадке.Подумав ещё не много, по размыслив с чего начать,слез с лошади,взяв под узцы,повёл её через овраг.Пробираясь по отвесным склонам,он старался идти аккуратно,выбирая путь,лошадь для него была дороже золота,не дай Бог она поколечится...тогда ему станет совсем тяжко без неё.Лишь одному Теньке всё было нипочём,он лихо преодолел  овраг.Всё окончилось благополучно,без всяких происшествий овраг был преодолен.Захарий ещё раз взглянул на овраг,оценивая его глубину и протяженность - глубиной он был метра два,шириной около четырёх,а протяженностью по всему периметру болота.Захарий направился к самому болоту,до которого оставалось примерно метров триста.Не доходя до болота,на маленькой заросшей бурьяном поляне,нашёл большой камень-булыжник,на котором был высечен крест.
- Об этом месте было упомянуто в книге.На этом месте стоял стан разбойников,значит и здесь они могли что-то из награбленного добра схоронить.В те времена каждый сам по себе прятал своё добро,может и здесь что -то и схоронили? - думал Захарий обходя вокруг камня.Разбойники прятали  добро под деревьями,он начал копать под близ стоящими деревьями,обкопал около десяти,но ни чего ему не попалось.Измучавшись,он уже хотел было прекратить все поиски.Прокопал он и вокруг камня,заглубляясь под него,там тоже ни чего не было.Захарий ещё раз начал рассматривать камень - чуть заметная стрелочка,высеченная возле креста,указывала в сторону болота.
- Вот же я бестолковый дурень... неужто не мог догадаться,что камень установлен как указатель.А вот какое значение имел крест, было не понятно.Может тем самым прадед намекал на то,что бы на награбленное добро поставили на этом месте храм?Если я отыщу  богатство,то клянусь тебе,прадед,возведу на этом месте,в честь тебя,часовню - с такими мыслями Захарий отправился дальше к самому болоту.Азарт поиска клада не давал ему ни минуты покоя, он даже не чувствовал усталости.Подход к болоту,поросшему белым мхом,был хоть и зыбок,но по нему можно было пройти.Захарий,выбрав сухой участок,привязал лошадку к березке,Тенька лег рядом.Надо было приготовится к ночлегу,а с утра пробираться болотом к островку,что был указан на карте.Путь к островку был не указан,идти придется  со слегой.Захарий думал о своей безопасности.
- А что если меня засосёт трясина?Кричи не кричи,всё равно ни кто на помощь не придёт.Выбраться смостоятельно будет не возможно -думы одолевали его.Что придумать для того,чтобы без риска для своей жизни пройти доостровка?Голову он ломал голову не зря.В голову ему неожиданно пришло решение.Захарий  срубил не большую ёлочку для слеги и ещё несколько тонких берёзок для своей спасательной конструкций.Привязал один конец верёвки к седлу лошади,другим обмотал себя за талию,взял с собой ещё несколько обрубленных кончиков веревки,привязал срубленные берёзки и отправился в путь.Ноги проваливались в зыбкий покров мха.Ни птиц,ни ягод на болоте не было видно,словно попал в мёртвое царство.Осторожно нащупывая слегой себе путь,аккуратно вступал на зыбучую поверхность,медленно,но уверенно пробирался к островку,то и дело разматывая спасительную верёвку.Деревца ему нужны были для того,если не хватит длинны верёвки,то свяжет их  обрывками и привяжет к длинной веревке,а что бы они не занимали руки,Захарий тащил их за собой волоком.Скоро показался и островок,поросший мелкой растительностью.Захарий размотал последний виток верёвки,связал меж собой два срубленных деревца,тем самым увеличив расстояние.До островка осталось сделать несколько шагов.Сделав шаг,нога Захария провалилась в бездну чёрной булькающей жижи,Захария начало засасывать.Он изо всех сил старался дёргать за верёвку,пытался сам выбраться из трясины,но не хватало сил справиться с болотной жижей.В последний момент верёвка натянулась и медленно начала его тянуть из трясины.
- Ну наконец-то,лошадка,сообразила...Может надо было к уздечке привязать верёвку,а не к седлу,но тоже риск,с каждым подёргиванием лошадь начала бы дёргать.Главное получилось - Захарий,вылезая из трясины,с облегчением вздохнул - Вроде беду стороной пронесло...
Добравшись до островка Захарий развёл костерок,надо было просушить одежду и отдохнуть малость.Отдохнув,он принялся за поиски клада.Облазал на четвереньках весь островок,примял и выщипал чуть ли не всю растительность,всё перекопал,а клада так и не нашёл.Отчаявшись от не удачи,он,понуро опустив голову,сидел возле костра.Надежды найти что либо у него не было.Перемешивая палочкой угольки в костре,он приметил какой-то предмет,торчащий из под золы.Захарий быстренько вскочил с места и начал разбрасывать в сторону головешки костра,лопатой раскопал то место,от куда виднелся предмет.Радости его не было предела,он  увидел большой сундук.Обкопав сундук со всех сторон,принялся открывать крышку.После долгих усилий ему всё же удалось сбить замки и открыть крышку.Сундук был набит разным добром -  серебрянная утварь,золотые и серебрянные украшения, деньги.Перед ним встал вопрос - как это всё от сюда вытаскать,а затем переправить к себе?Несколько дней Захарий вытаскивал добро из тайника,снова чуть не утонул в трясине,но его каждый раз спасала лошадка.Она понимала каждое подёргивание верёвки.Тенька,нет-нет,а притаскивал пойманных им,то утку,то зайца,тем самым подкармливал Захария.
В течение месяца Захарий занимался переправкой клада. Всё добро он хранил в избе деда, у которого купил лошадь. Ему пришлось приобрести ещё одну лошадь, но он всё же перевёз всё добро с болота. Он не сказал деду, что за товар, а тот и не спрашивал.

Теперь всё это добро они с дедом погрузили в лодку. Лодка под таким грузом заметно осела, но плыть было можно. Захарий отблагодарил деда за помощь, хорошо заплатив ему рублями. Он оставил у него своих лошадей на случай, если они понадобятся, чтобы всегда были под рукой. Дед остался доволен — ещё бы и с деньгами, и с лошадьми остался. Захарий предупредил его, чтобы никому ни слова про него и товар не говорил.

Отбыв на лодке к дому, Захарий ещё не знал, что в Вологде свирепствует моровая язва. Все пути въезды и выезды по Вологодской губернии охраняли заставы, повсюду стояли  заслоны. Эту весть по прибытии домой ему поведала Марина.

Выгрузив всё добро и перенеся его в избу, Захарий задумался о том, как же теперь быть с охотой и ягодами, но это было на втором плане его забот. Первым делом надо было всё схоронить в его тайнике, что он и сделал через два дня. На душе у Захария стало спокойно, даже о моровой язве на время позабылось. Теперь он был рядом с любимой Мариной, а хорошая банька выпарила из него всю тяжесть забот. Он отдыхал душой и телом. Марина не донимала его расспросами, но, выждав, когда Захарий пришёл в себя от своей поездки, заговорила с ним:

— Как ты думаешь, Захарка, не дойдёт до нас эта эпидемия моровой язвы?

— Я сам, Марина, этого опасаюсь, надо нам тоже заставу поставить, чтоб чужих людей не пускать, а то как хлынет народ потоком с Вологды по разным сторонам, тогда беды не оберёшься.

— А что, из того болота ты всё добро взял?

— Всё. А что, этого мало?

— Да нет, Захарка, я просто подумала — столько времени грабить и так мало себе оставить.

— Ты, Марина, учти одно: он же не один грабил, а шайкой на разбой ходили. Что останется, если поровну на всех поделить?

— Теперича вроде начинаю понимать.

— Ладно про это. Ты лучше, Марина, скажи, как наш маленький? Тихо, спокойно сидит, мамку ещё ножками не тычет?

— Хорошо себя ведёт, не безобразничает. Бывает, и подерётся слегка, — улыбнулась Марина.

— Надо после возле того болота часовенку поставить в память прадеду. Я так понял, что на том камне не спроста крест выбили, это был намёк нам, предкам.

— Наверное, правильно понял. А что за место Лысая гора? Ты о ней что-то рассказывал, там как будто бы обитель стояла. Вот бы на том месте монастырь возвести.

— Столько добра перевести и ради чего всё это? Что-то ты, Марина, расщедрилась, у нас самих дел не переделаешь.

— Да ты, Захарка, не серчай, мы же малость дадим, а там пусть сами монахи решают. Нам главное, чтоб люди о нас хорошо говорили.

— Подумаем об этом после того, как у себя разберёмся.

А разбираться было над чем. Захарий дал распоряжение мужикам, которые ничем не заняты были, подготавливать поля, надо корчевать пни и вспахивать землю для будущего урожая. Охотникам и плотникам предложил готовить избушки для зимней охоты. Бабы были сговорчивей мужиков, соглашались на любую работу, а вот их мужики ещё ортачились. Захарий понял, что некоторые решили на дармовщинку отсидеться в его местах и не очень-то охотно выполняли его распоряжения. На этом ему и Марина жаловалась. Мужики, собравшись кучкой, обсуждали свои дела. Молвил за них некий Аким, пришлый невесть откуда человек:

— Чего нам на Захарку горбатить, он сам-то под боярским кнутом ходит, а ещё указывает. Пусть нам на зиму зерна даст да денег прибавит, а то мы можем по-другому с ним поговорить.

Эти слова задели Захария. Пролетел ещё месяц октябрь, девки и бабы потрудились на славу, собирая на болотах ягоду. Урожай клюквы и брусники был в этот год отменный, да и морошки было много. Начали прибывать к его стану заморские и наши купцы. Захарий на торговле ягодой делал хорошие деньги. Он не спрашивал купцов, как им удалось пройти таможню в такое время, когда по округе ходит эпидемия, это было и неважно, где и как их корабли прошли к нему. Плотники и его охотничья артель трудились в лесу, готовя зимники, а вот с остальными мужиками у него будет суровый разговор.

В то время, когда его не было, они пришли семьями, сказавшись черносошенными крестьянами из Великого Устюга. Марина, добрая душа, поверила им и пустила их на свою землю. То, что поручил Захарий подготовить землю, они даже и не думали выполнять. Собрав в круг мужиков, Захарий для начала хотел выяснить причину их недовольства. Поднялся смуглый, здоровенный мужик, назвавшийся Акимом:

— Ты что думаешь, мы к тебе в рабы пришли, нас хочешь в грязь втоптать? Ты, во-первых, нам избы поставь да накорми, чтоб мы зимой не сдохли, а после мы подумаем — остаться у тебя или идти дальше. Как обогреешь и накормишь, денег не забудь наперёд дать, тогда мы и работать на тебя будем.

— Значит, это ты людей баламутишь, человек по имени Аким? Только ты не на того нарвался и не к месту пришёл. Ты же не пахарь и не плотник, а беглый разбойник, от суда скрываешься, и среди вас ещё такие есть. Я предлагаю вам сегодня же уйти с моей земли. И не вздумайте что-то замышлять против меня, мои люди быстро вам бошки свернут. Я ведь могу и по-другому — сдать вас стоцкому.

Народ зашушукался, начали меж собой спор вести.

— Семьи ваши жаль, ваши бабы и детки потрудились на славу, не чета вам. На сборы вам день, и озером валяйте на все четыре стороны.

Захарий больше ничего им не сказал, ждал, что они скажут в ответ на его слова.

— Значит, ты нам угрожать надумал, гонишь нас? Стоцкому хочешь сдать? А не боишься, что мы разнесём твоё гнёздышко в пух и прах? Мужиков-то нет, защитить тебя некому. Наше последнее слово — всем по полтиннику рублёв, муки да соли на дорогу, и лошадей твоих мы заберём, и пойдём мы не по озеру, а в твой лес.

Аким противно заржал. Захарий ничего больше не говорил, выхватив нож, накидок вонзил его в сердце Акима, тот рухнул на сырую землю.

— Завтра всем в поле . Если кто желает погостить с Акимом, то я это устрою — провожу в последний путь. Теперича говорите мне как на духу, кто из вас беглый? Беглыми оказались все те, кого Аким привёл с целью ограбить и убить Захария.

— Ну, тогда поле отменяется, сегодня же всем покинуть мою землю. Времени на сборы у вас нет. Уходите по озеру — как пришли, так и уйдёте, хоть вплавь добирайтесь. Завтра я вас всех выдам стоцкому, если не успеете уйти. Это я к тому, если кто прятаться надумает. А я посмотрю и проверю лично, чтоб вы сегодня ушли, и эту мразь уберите отсюда.

Захарий пошёл к берегу наблюдать, как эти люди будут покидать его землю. Через час все семьями высыпались на пристань. Недалеко от пристани были причалены плоты, на которых они сюда и прибыли. Погрузившись на плоты, они отбыли от пристани Захария.

— Надо ужесточить порядки, а то вон какая нечисть прибывает ко мне. Так и самого могут лишить жизни за укрытие беглых людей.

Зима пришла рано, в ноябре землю покрыл снег и начались морозы. Все были готовы к зиме, были сделаны продовольственные запасы, и все заготовили на зиму дров. Артель охотников вместе с Захарием ушла в тайгу на промысел зверя. Плотники отправились на заготовку леса для строительства изб. В стане остались молодые парни. Без мужиков нельзя, мало ли что, всякого люда по лесам шастает. Девки собирались в избушке Солигаличской девки Любашки, пряли пряжу, шили рубахи и вышивали, пели песни, чтоб работа быстрее спорилась, болтали о жизни. Бабы постарше собирались в избушке у Володькиной жены Нюрки. Так и коротали зимние вечера при лучине и свечах возле прялки. Эпидемия моровой язвы прошла, она захватила лишь Вологду. Умерло в тот год более 100 человек.
Не дать инфекции распространиться помогли вовремя принятые меры безопасности. Захарий с товарищами вернулись лишь в феврале, когда озеро покрылось льдом, и купцы смогли добраться до него на санях.

Охота оказалась удачной: охотники добыли много пушного зверя, и ни себе, ни купцам не пришлось остаться без мяса. Все важные дела были завершены, и прибыль оказалась значительной. Захарий был доволен: он получил хороший доход, а его люди хорошо заработали. Жизнь, словно весенний ручеёк, протекала стремительно и бурно.

В феврале у Марины родился первенец — сын Иван. Захарий был безмерно счастлив, и целую неделю все гуляли от радости. Он старался быть хорошим отцом, но не всё ему было позволено, и его не сразу допустили к ребёнку. Он стремился сделать всё возможное, чтобы его семья и будущие дети ни в чём не нуждались. Захарий был уверен, что его дети и внуки будут обеспечены на всю жизнь. Ваня подрастал и радовал родителей.

С наступлением лета у Захария появилось много забот. Марина тоже занималась делами, а Катерина нянчилась с внуком Ваней. Захарий целыми днями пропадал на поле, где были посеяны лён, ячмень, овёс, рожь и пшеница. Всего понемногу — чтобы узнать, что лучше растёт на этих землях.

Захарий начал разводить пчёл и завёл пасеку. Он решил построить пиломельницы для разделки леса. Дела у него шли в гору, но случались и ошибки. Ему хотелось найти что-то, на чём он мог бы делать деньги.

Пока что он ждал гостей из Вологды. Должны были приехать проверяющие от воеводы, чтобы посмотреть, что Захарий делает на земле, которую ему передали по земельной грамоте. Захарий не забыл и про старосту: он обещал ему за лес пушнину и сдержал обещание, передав старосте две выделанные куницы и лисью шкуру.

Проверяющие прибыли на утре, видимо, чтобы застать врасплох держателя земли. Захарий провёл гостей по всем своим объектам. Всех всё устроило, и претензий не было.

Во время уборки урожая выяснилось, что зерновые культуры не принесли прибыли. Только ячмень и овёс могли давать какую-то прибыль. Рожь и пшеницу решили сеять только для своих нужд. Зато семена льна, привезённые Захарием из Вологды, дали замечательные всходы, и льна было убрано много. Марина потихоньку осуществляла свою мечту о строительстве маленького заводика по переработке льна. Первые начинания были небольшими, не всё задуманное удалось воплотить в жизнь. Была построена мельница, от которой работали молотильные станки и мялка. Со временем Марине удалось наладить льняное производство: земля подходила для выращивания льна. Пасека тоже приносила прибыль, но главными их занятиями были охота, ягоды и теперь лён.

Неплохо Захарий с мужиками наладил разделку леса на доски и другие материалы. Пиломельницы тоже начали приносить доход. Жизнь налаживалась, места стали заселяться людьми, приходящими из других губерний. Строились избы, образуя деревни. Так же на озёрах ловили много рыбы. Люди жили вольно, всё, что они делали для Захария, было выгодно и для них. У них не было таможенной грамоты на продажу добытого или произведённого ими сырья, и приходилось работать на Захария, который всегда платил им щедро за их труд и давал землю для личного подворья.

Маленький Ваня, подрастая, влюблялся в эти края и тех людей, которые окружали его заботой и тайком баловали: то игрушку подарят, то сладость дадут. Любил он бабушку Катерину и дедушку Горяшку. Горяшка катал его на отцовской лошадке Черныше, приговаривая: «Давай, Ваня, привыкай к седлу, держи осанку», — придерживая Ваню, выпрямлял ему спинку. Ваня, вцепляясь ручонками в гриву коня, старался слушать деда и уверенно держался на коне. Всё время возле него вертелся Тенька. Он бегал за Ваней повсюду, куда бы тот с бабушкой или с родителями ни шёл.

Через два года у Ивана появился братик Федя. Заботы родителей обратились на Федю. Ваня так и проживал у бабушки с дедушкой. Катерина с Горяшкой построили рядом избу, хоть и была она скромнее избы Захария, но всегда в ней был уют, и гостей встречали пирогами. Детей было много, и Ване не было скучно. В это время у солигаличских девок Любашки и Зинки, что вышли замуж за Сашку и Агафона, сыновей Володьки, детки были ещё маленькие. Ваня бегал с плотницкими и другими посадскими детьми.

Иван с девяти лет начал познавать грамоту. Обучать Ивана Захарий нанял дьяка Нила из Новокемска, церкви Пресвятой Богородицы. Захарий брал Ваню в лес, приучая его к охоте на зверя и тому, как выжить в лесу. Ваня познавал охотницкие приёмы с удовольствием. Он учился тому, как не заблудиться в лесу, как ставить капканы, петли и ловушки на пушного зверька. Тенька уже подчинялся его командам. Сидя в лесу у костра, Ваня внимательно слушал рассказы отца, тот часто рассказывал о предках, о Ванином дедушке Фадее и его пра-пра-дедушке-разбойнике.
— Когда-нибудь, Ваня, ты обязательно найдёшь клад, который я так и не смог отыскать, — говорил Захарий своему сыну. — Как указывает карта в книге, он находится на острове Чирго, что на озере Дружинном. Запомни это место на всякий случай, нам с тобой вряд ли доведётся там побывать.

Ваня, погружённый в свои мысли, спросил:
— Папа, а зачем так много детей? Они будут драться и делить мои игрушки.

Захарий улыбнулся и ответил:
— Ты ещё маленький, Ваня, тебе этого не понять. Вот подрастешь — тогда всё станет ясно. А игрушек мы им наделаем, а тебе теперь не до игрушек — ты уже большой и должен помогать нам. Вникай во всё, что я тебе показываю и рассказываю.

И Ваня действительно вникал во всё. Он хорошо усваивал грамоту и быстро постигал всё, чему учил его дьяк Нилий. С годами он стал предприимчивым и отличным охотником. Его брат Федя, унаследовавший талант от матери, подавал большие надежды в рисовании. Марина наняла ему учителя, и Федя стал настоящим художником.

Год за годом у Ивана и Феди появлялись новые братья и сёстры. Они проводили всё своё время у бабушки с дедушкой. Федю увлекали пейзажи, и он с удовольствием писал их. Предприимчивый Ваня сразу же подумал: «А не продать ли картины, написанные Федей? Может быть, от этого можно иметь деньги?»

Первые три картины они продали заезжим купцам, которые прибыли к отцу за лесоматериалами, и получили заказ ещё на несколько картин. Их первые три рубля вскружили им голову, но они решили отдать деньги родителям, чтобы те решили, что с ними делать. Захарий с Мариной и представить себе не могли, что на картинах можно заработать.

Захарий не жалел средств на покупку лучших красок, кистей и холстов для Федьки. С малых лет он начал получать заказы, и слух о его таланте распространился по Белозерску. О нём узнали в Кирилло-Белозерском монастыре, который заказал картину на библейскую тему, чтобы оценить талант мальчика.

Федя написал картину, и игумену монастыря понравился его стиль. Он предложил Захарию отдать мальчика учиться иконописанию, чтобы тот связал свою жизнь с монастырём. Но Захарий не стал губить судьбу сына:
— Пусть лучше он станет светским художником, чем Божьим помазанником.

И это было правильное решение. Ване тогда уже исполнилось 15 лет, а Федьке было 13. Иван помогал отцу в его деле: он мог удачно и выгодно продать любой товар, в его жилах текла кровь купца. Захарий знал и был уверен, что передаёт своё дело в надёжные руки. Федя тоже приносил доход своими картинами, но так как торговаться он совсем не умел, то все его картины продавал Иван. Он подносил товар так, что отказаться от покупки у покупателя не было возможности.

Захарий с Мариной хранили заработанные детьми деньги отдельно, постепенно накапливая их. Дети знали, сколько у них заработано, и стремились ещё больше преумножить свой капитал. Так Захарий с Мариной продвигали детей по жизни. Из всех их детей только трое добились успехов: Иван стал владельцем всех земель Захария, после приобрёл ещё земли и занимался тем же, чем занимался отец. У него стало больше пахотной земли, с которой он собирал большой урожай зерновых, пшеницы и ржи. Также он строил небольшие речные и морские суда.

Фёдор занимался художеством, расписывал храмы как вольнонаёмный художник. Дочь Мария рано вышла замуж за пожилого промышленника Сокольского из Череповца, который так же рано и овдовел: он умер через два года после свадьбы, оставив вдове большое наследство. Детей у него не было, и родни никакой тоже, поэтому всё его состояние перешло к Марии — это были два завода и земли в Череповце, дома и прочее богатство. В свои 16 лет она не знала, что с этим делать, и на помощь пришёл Иван. Дело продолжалось, заводы работали так же, как и прежде. Люди на заводах остались те же, что и при Сокольском. Иван старался всему научить сестру, а та с интересом перенимала все советы и наставления брата. Со временем она сама могла распоряжаться всем своим наследством, но Иван всё равно присматривал за сестрой.

Вторая сестра, Дуня, осталась с родителями, но она не стремилась ни к чему, помогала матери по хозяйству. Брат Максим, уехав на Урал, так и пропал: о нём не было никаких известий. Захарий с Мариной дождались внуков только от Ивана. Фёдор был не женат, но невеста у него была из простых крестьян, и они готовились сыграть свадьбу. Такая судьба была у детей Захария и Марины.

Клад Захария так и хранился в его тайнике. Он брал из него только на неотложные нужды, такие как покупка завода в Череповце для дочери Марии. Захарий с Мариной прожили долгую и счастливую жизнь, временами она была сложной и тяжелой, но они выстояли и оставили детям большое наследство. Захарий сдержал своё слово, данное прадеду, несмотря на все предрассудки: он поставил часовню рядом с тем местом, где был камень с крестом. Они с Мариной вложили немало средств в строительство Лисогорского Прочитинского монастыря. Марина оставила свой след в том строительстве: она лично создала проект и чертежи центрального храма. Её имя вписано в приходскую грамоту как Мария. После, по прошествии времени, этот храм расписал Фёдор, сын Захария и Марины. Книга и драгоценности так и остались в тайнике Захария. Может быть, кто-то из детей когда-то и найдёт тот тайник. Их ждёт много тайн и другие сюрпризы. Место, основанное Захарием и Мариной, стали называть селом Захарино.

После смерти родителей Иван найдёт в их доме шкатулку с картой, на которой были рисунки с уже дополненными указателями и записями. Там будет отмечено место тайника Захария и вложена записка: «Нашедший эту шкатулку и прочитавший сию записку, поделись с братьями и сёстрами тем, что указано на карте». Иван понял, что надо исполнить волю родителей, но сначала нужно проверить тайник. По отметкам на карте он отправился на поиски той горы, где было спрятано богатство. За годы всё изменилось, и Ивану пришлось целый день бродить в поисках горы. Наконец-то ему повезло, и он нашёл то место, но проникнуть внутрь было сложно. Он уже было отчаялся попасть внутрь, но случайно наткнулся на расщелину в горе. Ему с трудом удалось проникнуть внутрь горы. Его поразило, что он увидел: было столько богатства, что хватило бы ни одному поколению. Иван решил скрыть это место от братьев и сестёр, а волю родителей исполнит: он возьмёт только то, что когда-то Захарий забрал у монаха Евфросия, и ещё он взял книгу. Об оставшихся богатствах он решил забыть, оставив их наследникам и их детям. Шкатулку с картой и запиской он перепрятал в другое место в доме. Иван поделил меж братьев и сестёр то, что он достал из тайника. Над книгой он тоже долго ломал голову, не понимая, какой письменостью она написана. Разобрался так же, как и монах: уронил её, а когда стал поднимать, тогда и раскрылась тайна. Изучив рисунки и записи, Иван понял, что ещё не всё отцом было найдено, что есть ещё спрятанные клады. Он решил продолжить дело отца в поисках кладов, отправился по его следам за богатством. Судьба семьи Ермаковых повторилась, её взял на себя Иван.

Ивану не хотелось думать о том, что больше с ним нет его родителей. Он помнил их постоянно занятыми какими-то делами. Помнил, как отец брал его на охоту, а Тенька, резвясь, бегал по лесу, разгоняя птиц с насиженных гнёзд, а после подбегал к нему и облизывал его лицо. Сидя на крылечке, он вспоминал детство, маму с папой. Всё оставалось так же, как было при их жизни. Взяв бутылочку водки, он отправился к крутому берегу над заводью, когда-то любимое место его родителей. Судьба его и его детей продолжается, а родителей жизнь угасла только наяву, а в памяти потомков останется навечно. Захарию на момент смерти было 75 лет, а Марина умерла в 77. Они ещё успели поставить на ноги своих внуков и увидеть правнука. Так что жизнь их прошла не в пустую.