Христианская вера и технологии

ХРИСТИАНСКАЯ ВЕРА И ТЕХНОЛОГИИ
Лозаннский доклад 2023

Перевод неофициальный

Введение

Технологии всегда были неотъемлемой частью человеческой жизни. На протяжении всей истории технологии позволяли людям общаться, строить, исследовать, создавать, процветать и выживать, но также эксплуатировать, доминировать, разрушать и убивать. Технологические артефакты являются частью повседневной жизни, и всё же с их помощью мы воссоздаём и перестраиваем мир. Создание и использование технологий порождает новую среду, культурные проявления и практики. В Библии технологии в основном упоминаются вскользь, как дополнение к человеческой жизни. Однако в некоторых эпизодах ковчег играет более заметную роль: он становится средством Божьего спасения (Быт. 7-8), башня - символом человеческого высокомерия и угнетения (Быт. 11:1-9), скрижали - проводником Божественного закона (Исх. 24:12), здание, построенное руками человека, - местом обитания Бога (3 Цар. 8:10-11). В образах «гончара» (Иер 18:6-7) и «мастера-ремесленника» (Прит 8:30) Сам Бог предстаёт как технолог, ярмо используется как метафора в притче (Мф 11:28-30), орудие казни лишает жизни Спасителя мира (Ин 19:18), а город становится символом будущей надежды (Откр 21:1-3). Если мы целенаправленно ищем это, то видим, что технологии упоминаются во всех Писаниях.
Тем не менее, присутствие технологий в библейских историях скорее предполагается, чем объясняется. И очень мало, если они вообще есть, осознанных размышлений о технологиях как таковых. Мы можем только предполагать, почему это было упущено. Богословские размышления часто возникают из жизненного опыта народа Божьего и потребности осмыслить нашу жизнь в свете Божьего откровения. В условиях современных темпов технологических инноваций и связанных с ними социально-политических и культурных изменений технологии стали более заметными в нашей жизни, в обществе, а также в жизни и миссии Церкви. В этой ситуации потребность в богословском осмыслении и понимании технологий становится более острой.
Существует ряд причин, по которым Церкви необходимо серьёзно относиться к таким богословским размышлениям. Во-первых, будучи проявлением наших главных надежд и страхов, технологии поднимают экзистенциальные вопросы о смысле и цели жизни. Технологии также поднимают важные вопросы о человеческой природе, о человеческом творчестве и его связи с Богом-Творцом. Технологические артефакты являются продуктами человеческой культуры, но их использование обсуждается отдельными людьми и сообществами, порождая новые культурные практики, образ жизни, формируя человеческие коммуникации и отношения. Оно преобразует время и пространство, создавая новую среду, в которой люди живут, играют, работают, общаются, богослужат и молятся. Это приглашает нас задавать вопросы, касающиеся ученичества, церковной жизни и миссии в культурах, возникающих благодаря технологиям, которые мы создаем и используем. Наконец, тот факт, что технологические инновации являются продуктом культуры, подразумевает, что технологические артефакты представляют ценность, и это имеет социально-политические последствия. Таким образом, технология требует тщательного богословского и этического рассмотрения.
Некоторые формулировки, касающиеся технологий, уже можно найти в Кенийском обязательстве (КО). Это обязательство подтверждает, что технологии массовой коммуникации могут быть мощным инструментом для миссионерской деятельности и евангелизации, и призывает Церковь «творчески», но «критически» использовать их возможности, чтобы «[доказывать] истинность Христа» (КО IIA.4). В этой работе мы стремимся выйти за рамки предварительных заявлений, сделанных в КО, несколькими способами. Во-первых, признавая, что технологии - это инструменты, которые можно использовать для достижения определённых целей, мы должны расширить представление о технологиях, чтобы понять их влияние на культуру. Во-вторых, это говорит о том, что нам нужно выйти за рамки утилитарного взгляда на технологии и обратиться к более широкому и глубокому богословскому осмыслению последствий такой культурной динамики. В-третьих, этот акцент, в свою очередь, говорит о том, что существуют важные богословские размышления, связанные с контекстуализацией, поскольку Церковь стремится к верному свидетельству в условиях, созданных технологиями.
Таким образом, основная цель статьи - предложить идеи о том, как мы можем организовать такое взаимодействие. Мы обращаемся к библейским и историческим прецедентам, а также к современным взглядам, которые могут помочь нам в решении этой задачи. Следует отметить, что, хотя в статье большое внимание уделяется цифровым технологиям, наша цель - не ограничивать обсуждение каким-либо конкретным технологическим артефактом. Таким образом, несмотря на то, что важно рассмотреть последствия использования цифровых технологий и их влияние на Церковь в наши дни, наши размышления о цифровизации в первую очередь служат иллюстрацией того, с какими вопросами церкви необходимо разбираться.[1]

Определение технологии

Уже из обсуждения во введении становится ясно, что то, как мы определяем технологию, влияет на то, как мы теологически подходим к ней. Слово «технология» происходит от греческого слова technologica, в котором techne означает «искусство», а logica - «умение». Вместе они обозначают артефакты и/или процессы, связанные с созданием продуктов или ресурсов, которые помогают нам применять наши знания.

Технология как инструмент

Существует несколько подходов к понятию «технология». Один из наиболее распространённых подходов - рассматривать технологию как инструмент. Это означает, что технология рассматривается как устройство или ресурс, предназначенный для выполнения определённой задачи. Например, компьютер можно рассматривать как технологический инструмент, который можно использовать для создания программ, помогающих людям общаться друг с другом с помощью компьютерных сетей. Этот подход основан на этимологии слова «технология», как отмечалось выше, где технология связана с представлениями о конкретных инструментах, созданных для определённого ремесла, профессии или действия. Тогда технология рассматривается как инструмент, созданный людьми, чтобы помочь им каким-то образом адаптироваться к окружающей среде. Здесь технология - это конечный продукт.

Технология как процесс

К технологиям также можно подходить как к процессу. В этом случае технология рассматривается как набор действий или шагов, которые способствуют созданию и открытию знаний. Сюда входят такие этапы, как создание посредством изобретения, внедрение посредством адаптации и распространение посредством передачи технологии другим людям. Технология как процесс становится очевидной, когда мы рассматриваем различные технологические отрасли - от цифровых медиа до биотехнологий и систем искусственного интеллекта, - которые основаны на создании отдельных процедур и методов для производства продукта. Это обращает наше внимание на процессы проектирования, которые определяют способы использования и цели применения наших технологий.

Технология как культура

Кроме того, технологии можно рассматривать как способствующие формированию особой культуры. Стало общепринятым говорить о цифровой культуре или технокультуре как о пространствах, создаваемых людьми при взаимодействии с технологиями. Подобно тому, как человеческая культура является проявлением действий и достижений людей, так и технокультуры являются проявлением отношений, коммуникаций и потребностей, установленных их пользователями. Например, платформы социальных сетей, такие как Facebook или TikTok, можно рассматривать как культуры, сформированные их пользователями, поскольку они адаптируются к ограничениям и возможностям, предлагаемым этими платформами, и создают уникальные модели использования.

Технология как духовный артефакт

Также важно понимать, что существует давняя традиция приравнивать технологии к духовному языку, религиозным качествам и трансцендентному опыту. Эти идеи возникли в результате исторических дискуссий. Например, Мартин Хайдеггер в 1950-х годах в своей работе «Вопрос о технике» утверждал, что любая попытка человека контролировать технологии может быть приравнена к духовному акту, имитирующему отношение Творца к творению. Он также утверждал, что для многих технологии являются формой спасения, поскольку технологические инструменты могут помочь избавиться от слабостей, присущих человеческому роду. [2] Осознание этой связи между технологиями и религиозными идеалами и практиками важно, поскольку оно помогает понять, почему религиозные группы часто критикуют технологии, поскольку их можно рассматривать как конкурентов веры в Бога.

Технология как формирующая культура

Эта религиозная связь с технологиями также основана на идее о том, что технологии - это предприятие, наполненное ценностями. Здесь технологии представлены как мощная сила, формирующая человеческую культуру, поскольку предполагается, что технологии функционируют как независимая сила и управляются особой системой ценностей, которая стремится установить контроль над человечеством. Эту точку зрения иногда называют «технологическим детерминизмом», когда предполагается, что технологии всемогущи и в них заложены античеловеческие, антихристианские стремления. Хотя верно то, что технологии могут влиять на культуру или направлять её в нежелательное русло, такая точка зрения проблематична, потому что она, по сути, превращает технологии в идола, наделяя их божественным статусом. Поэтому нам важно понимать, что ценности технологий возникают не только из-за того, как они намеренно разрабатываются или внедряются, но и из-за намерений и убеждений сообщества людей, которые ими пользуются. Таким образом, технологии могут служить как инструментом контроля, так и средством освобождения, в зависимости от того, в чьих руках они находятся.

Богословские соображения о технологии

Таким образом, технологии многогранны и включают в себя статус инструмента или вспомогательного средства, расширяющего естественные способности человека, а также определённый набор знаний и процессов для создания инструментов и преобразования окружающего мира, а также культурные ценности и отношения, которые определяют создание и использование инструментов и процессов. Благодаря сочетанию всего этого технологии становятся той средой, в которой зарождается наша духовная жизнь и в которой эта жизнь расцветает или увядает.
Самым значительным препятствием, с которым сталкивается христианская вера в эпоху, движимую технологиями, является то, что Церковь бросает вызов традиционным представлениям о связи между знанием, верой и действием. Христианское богословие и этика - это не просто набор интерпретаций и моральных принципов, вытекающих из наших доктринальных утверждений, а скорее всеобъемлющая система убеждений, которая раскрывает истинную природу Творца и творения, как это указано в наших вероучениях. В этом отношении мы можем определить технологию как неотъемлемый аспект наших человеческих усилий, связанных с Творцом, творением и другими созданиями. Это определение даёт церкви возможность решать сложные проблемы, связанные с технологиями, в нашем обществе и в наших церквях сейчас и в будущем.
Кроме того, аспект отношений и понимание технологий связаны с нашим человеческим опытом. Поэтому христианское отношение к технологиям и медиа, как правило, рассматривается в связи с христианским сообществом, например, в отношении природы веры, традиций и богослужения, или в связи с более широким обществом, в рамках таких понятий, как евангелизация, миссия, социальная этика и публичное богословие. В рамках каждой из этих ориентаций, а также в их пересечениях, технологии и медиа часто классифицируются по упрощённым категориям «хорошо», «плохо» и «нейтрально». Однако реальность такова, что технологии и христианская реакция на них зачастую гораздо сложнее с теологической и этической точек зрения.[3]
Например, возьмём идею о том, что технологии следует воспринимать как позитивную силу во всех аспектах человеческого существования, с помощью которой мы можем накормить людей, облегчить их страдания, улучшить коммуникацию и которую Бог дал нам для создания материальных благ в нашем повседневном мире. Таким образом, народ Божий призван принять это и использовать для провозглашения Евангелия во всех уголках мира и проявления любви к ближнему с помощью технологий для улучшения условий жизни отдельных людей и общества в целом. С этой точки зрения технология становится божественно «освящённой» и неподвластной критике, и мы мало задумываемся о том, как мы могли бы делать что-то по-другому или даже без неё.
Даже если мы в целом положительно относимся к технологиям, некоторые аспекты технологий или конкретные примеры и области их применения могут восприниматься нами в более негативном свете. Мы можем более положительно относиться к информационным или сельскохозяйственным технологиям, но менее положительно - к технологиям биомедицинским. Если говорить более конкретно, мы можем положительно относиться к тому, как информационные технологии улучшают повседневную жизнь, но беспокоиться о том, как некоторые их аспекты, например социальные сети или слежка, обесчеловечивают, маргинализируют людей или наносят им вред. Те, кто более негативно относится к технологиям, часто подчёркивают их дегуманизирующую силу, а также то, что они создают новые проблемы, пытаясь решить старые. Чаще всего мы колеблемся между позитивной и негативной точками зрения или придерживаемся противоположных взглядов на технологии одновременно.
Часто христиане придерживаются позиции, что технологии сами по себе не являются ни хорошими, ни плохими, но именно намерения, стоящие за их использованием, и последствия этого использования определяют моральную ценность технологий. В этом случае технологии можно рассматривать как нейтральные с точки зрения ценностей, а их использование определяется человеческим сердцем и разумом. Классическим примером может служить молоток, который можно использовать как для созидания, так и для нанесения увечий или убийства. Такой взгляд может быть полезен для того, чтобы понять, как мы можем разумно использовать конкретную технологию и какие ценности могут лежать в основе её использования, но он менее полезен для анализа ценностей, которые могут быть заложены в конкретные технологии.
Лучший способ улучшить отношения между технологиями и людьми - признать, что наши технологии несут в себе ценности. То есть они существуют и используются из-за определённых ценностей и взглядов на мир, присущих человеческому сообществу, создавшему эти технологии. Эти ценности определяют, какие технологии разрабатывать, какие знания и процессы использовать для их создания, а также моральные рамки не только их конечного использования, но и того, как они формируют сообщества, в которые встраиваются. Возьмём, к примеру, язык, который сам по себе является формой технологии и в некоторых сообществах приводит к тому, что язык кодифицируется в письменных, физически устойчивых формах, таких как книги, но в других сообществах он тесно связан с устной речью, навыками и знаниями. Ценности конкретного сообщества определяют, что считается уместным использованием языка и даже то, какой язык развивается.
Как христиане, мы размышляем и демонстрируем, как ценности, заложенные в наших христианских сообществах, влияют на развитие и использование технологий, а также как эти ценности влияют на наше взаимодействие с обществом в целом на местном и глобальном уровнях. Для этого мы обращаемся к нашему пониманию Бога-Отца как Творца, учению, служению и примеру Иисуса Христа, а также к влиянию Святого Духа. Мы изучаем Священное Писание, размышляем о нашем личном и коллективном поклонении Богу и о нашей вере и жизни, прислушиваемся к тем, на кого больше всего влияют наши технологические достижения, и конструктивно взаимодействуем с теми, у кого есть особый опыт, которого нет у нас. Таким образом, мы смотрим не только на то, насколько экономически эффективны наши технологии, но и на то, насколько они экологичны, социально справедливы, приносят индивидуальную пользу и духовно питают.
Когда мы размышляем о том, как реагировать на человеческое творчество, технологии и как их разумно развивать и использовать, мы в первую очередь обращаемся к Триединому Богу, Творцу и Хранителю всего сущего. Мы придерживаемся христианского утверждения, что Бог, Всемогущий Отец, является Творцом неба и земли (Быт. 1:1-2:25; Ин. 1:1-4; Иов. 38-39; Кол. 1:15-23) и что вся созидательная деятельность в мире, включая технологии, в конечном счёте исходит от Него. Мы признаём, что Бог находится вне творения и что Он сотворил его из ничего (creatio ex nihilo), а также продолжает творить в этом мире и посредством этого мира в соответствии со Своими замыслами (creatio continua) до сотворения нового неба и новой земли.
Сказать это - значит утверждать, что мир и всё, что в нём есть, ценно для Бога и что люди были намеренно помещены в этот мир ради благих целей Бога. Творческая деятельность людей, проявляющаяся в создании таких вещей, как культура, язык, технологии и сообщества, тесно связана с индивидуальным и коллективным призванием человека в этом мире. Люди творят отчасти потому, что они созданы по образу и подобию Бога-Творца и призваны представлять Бога в мире (Быт. 1:26-28; Пс. 8). Технологическое развитие и использование технологий связаны с этим творческим призванием человека, которое заключено в призвании использовать это призвание, чтобы любить Бога и ближнего.
Однако человеческое творчество не следует приравнивать к творческому акту Бога. Люди - конечные, сотворённые существа, которые в нравственном и сущностном плане отличаются от бесконечного, несотворённого Триединого Бога. Согласно Библии, люди могут творить только из того, что есть в нашем мире, в то время как Бог может творить из ничего, а также использовать мир для своих целей. Мы также не должны приравнивать искупительное творческое действие Бога к технологическим представлениям о спасении, поскольку, хотя Бог может действовать искупительно через человеческую деятельность, спасение - это исключительная прерогатива Бога.
На развитие и использование технологий человеком также влияют грех и разорванные связи между людьми и Богом, между людьми, а также между людьми и окружающим миром. Нам нужно уделять пристальное внимание тому, как личные, общественные и институциональные интересы и стремление к власти влияют на развитие и использование технологий.
Христианское использование и богословие технологий должны быть христологическими по своей природе, фокусируясь на том, как Личность и дело Иисуса Христа влияют на то, как и почему мы используем технологии. Это отчасти предупреждает нас о влиянии греха на нашу технологическую деятельность, но также призывает нас использовать технологии мудро и во благо других людей и во славу Божью. Опять же, учение Иисуса о том, что мы должны поклоняться Богу всем своим существом и любить не только ближних, но и врагов, призывает нас глубоко задуматься о том, как мы и другие люди используем технологии и какое влияние они оказывают на других людей и сам мир (Мф. 5:43-48, 22:36-40, Мк. 12:30-31; Лк. 10:25-27).
Учение Иисуса даёт нам чёткое представление о том, как это может выглядеть: от провозглашения благих вестей бедным, освобождения заключённых и угнетённых и исцеления слепых (Лк. 4:18-19) до представлений о характере, который нужно воплощать в нашем технологическом действии (Матфея 5-7), и о необходимости согласовывать веру и действия в верной практике (Мтф. 25:31-46; перекликается с Иак. 2:14-26). Христологический взгляд позволяет нам увидеть, как библейский призыв творить добро, любить и смиренно ходить пред Богом (Мих. 6:8) проявляется в том, что мы воплощаем справедливость, милосердие и праведность в наших отношениях и поступках (Амос 5).
Более того, сосредоточенность на Иисусе Христе позволяет рассматривать наши технологии в контексте всего творения, созданного через Христа, для Христа и всё объединяющего во Христе (Кол. 1:15-17). Такое понимание позволяет нам взглянуть на повседневный технологический мир с эсхатологической точки зрения, которая возлагает нашу надежду на Иисуса Христа, Его возвращение и видение Царства, которое уже присутствует и грядет и формирует нашу жизнь в настоящем.
По мере того, как мы воплощаем это видение в мире с помощью наших технологий и их использования, мы также должны быть открыты и осознавать силу Святого Духа, действующую в нас самих, в наших сообществах и во всём мире. Открытость Духу, направляющему и формирующему наши технологические начинания, этику и характер, посредством библейского просвещения, понимания мира, молитвы и общения с другими людьми. Мы должны стремиться к тому, чтобы Дух формировал характер нашей технологической деятельности (Гал 5: 22-26), чтобы Дух должным образом наделял нас верными технологическими возможностями (1 Кор 12: 1-11), помогал нам работать как разнообразное единство, как тело Христово (1 Кор 12: 12-31), и оставаться сосредоточенными на призыве любить других в том, что мы делаем с технологиями и как мы это делаем (1 Кор 13), потому что, если мы не сможем использовать наши технологические возможности без веры, надежды и любви, тогда это приведет к успеху. Противоположность этим вещам уводит людей от Христа, убивает надежду в мире, который отчаянно в ней нуждается, и разрушает наши отношения с людьми, с миром и, в конечном счете, с Богом.

Технология и жизнь Церкви

Рассматривая технологии как многогранное явление и опираясь на изложенную выше христологическую ориентацию, мы обращаемся к технологиям в жизни Церкви. На протяжении всей истории Церкви различные технологии использовались для улучшения церковной жизни. По большей части они стали частью церковной утвари, растворились в незаметном фоне церковной жизни и больше не считаются «технологиями». Тем не менее, помимо непосредственного использования технологических артефактов, устройств и инструментов с их особыми возможностями, технологии - это среда, в которой Церковь поклоняется, обучает и формирует своё сообщество.

Богослужение

Одним из аспектов церковной жизни, в котором технологии исторически играли важную роль, является богослужение. В конечном счёте, богослужение «в Духе и истине» (Иоан. 4:23-24) - это духовный акт, но из-за того, что христиане почитают тело, оно никогда не бывает нематериальным или бестелесным. Из этого следует, что материальные объекты и, следовательно, технологии имеют значение, когда мы приходим на богослужение.
В качестве инструментов технологии служат практическим целям: церковные здания предоставляют места для собраний, стулья позволяют участникам комфортно сидеть во время служб, а видеопроекторы выводят на экраны отрывки из Библии и тексты песен, чтобы все могли их видеть. Однако в какой-то степени такие технологии также отражают идентичность и природу церковного сообщества. Они часто приобретают символическое значение, выходящее за рамки их практической пользы. Здание церкви - это, безусловно, пример технологии, которая служит утилитарным целям; но в то же время сама архитектура и дизайн (намеренно или нет) говорят о самобытности и экклезиологии собравшегося сообщества и о Боге, Которому оно поклоняется.
В некоторых традициях роль технологий в богослужении преуменьшается, чтобы свести её к минимуму; в других технологиях видят часть воплощённого опыта Евангелия и верующих и, следовательно, активно поощряют и намеренно используют их для усиления богослужения. Последние, как правило, в большей степени используют изобразительное искусство и эстетику (как формы медиатехнологий), чтобы литургически привлечь внимание собравшегося сообщества к Богу. Независимо от мировоззрения, наш практический опыт говорит нам о том, что технологии действительно играют определённую роль в совместном богослужении, будь то здания, музыкальные инструменты, произведения искусства, Библии или даже язык. Можно даже сказать, что всё богослужение осуществляется с помощью технологий.[4]
Кроме того, независимо от того, являются ли они намеренными или нет, такие технологии будут продолжать в той или иной степени влиять на богослужения. Подобно тому, как богослужение всегда происходит в определённом культурном контексте, который влияет на него, так и технологии создают определённую среду для богослужений. Например, обстановка в зале для собраний или святилище может способствовать пассивному потреблению или активному участию. Поэтому неудивительно, что церковь боролась и иногда спорила о правильном использовании медиатехнологий в богослужениях. Хорошим примером является конфликт, связанный с использованием иконописных технологий в Византийской империи в VIII–IX веках, поскольку он затрагивает суть вопроса. По мнению сторонников, иконы, как окна в Божественное, указывают на нечто большее, чем они сами. Эта позиция была узаконена на том основании, что благодаря воплощению образ Бога уже стал для нас материально видимым. Те, кто придерживался противоположной точки зрения, ссылались на запрет идолопоклонства (Исх. 20:4-6), опасаясь, что произведения искусства, изображающие Бога, являются идолопоклонством и могут стать объектами поклонения. Многие реформаторы относились к медиатехнологиям с такой же осторожностью, как византийские иконоборцы. В некоторых частях Европы церковные фрески покрывали белой краской, а украшения и статуи убирали или разбивали. Считалось, что они отвлекают от истинного поклонения и даже приводят к идолопоклонству.
Сегодня споры о технологиях в богослужении ведутся менее ожесточённо, но вопрос о том, какое место технологии должны занимать в богослужении, остаётся спорным. Основной вопрос, который мы должны задать себе, заключается в том, является ли технология и её использование знаковыми в том смысле, что они направляют верующего за пределы себя, к Богу, или же они являются идолопоклонством, поскольку указывают лишь на себя. Например, мы могли бы поразмышлять о широком распространении мультимедийных и передовых звуковых систем и о том, служат ли они лишь удовлетворению глобальной и повсеместной развлекательной культуры или ведут к поклонению и встрече с живым Богом. Следует признать, что это в некоторой степени связано с мотивами и желаниями поклоняющихся и руководителей богослужений и поэтому в некоторой степени субъективно.
В последнее время использование цифровых пространств для богослужений стало предметом обсуждения. Из-за богословского признания тела некоторые церковные лидеры и богословы ставят под сомнение целесообразность богослужений в онлайн-пространствах, поскольку они считаются бестелесными и искусственными. С другой точки зрения, хотя важно размышлять о телесном опыте в связи с онлайн-богослужениями, а не считать их бестелесными, более полезным подходом будет размышление о том, чем они отличаются от телесного опыта в офлайн-пространствах. В конце концов, когда мы общаемся онлайн, мы полностью полагаемся на свои чувства и тело, хотя и делаем это иначе, чем когда поклоняемся в реальной жизни.

Ученичество

На базовом уровне ученичество включает в себя процесс становления человеком, чьё поведение и поступки соответствуют жизни и личности Христа. Такое становление никогда не происходит в вакууме, поскольку на его конкретную форму сильно влияют контекст, культура, язык и социально-политические структуры. Сегодня технологии расширяют контекст ученичества. Возможно, в какой-то момент наше ученичество потребует от нас отказаться от определённых аспектов технологической культуры и конкретных артефактов. Однако, помимо разделения на правильное и неправильное использование, более конструктивный подход заключается в том, чтобы задуматься о том, как жить в соответствии с принципами в мирах, которые мы создаём с помощью технологий.[5]
Исследователи в области медиа предположили, что доминирующие в истории медиатехнологии коррелируют со значимыми культурными парадигмами. В качестве примера часто приводят влияние печатного станка на западную культуру, которое не только позволило распространить литературу, но и оказало значительное влияние на то, как люди мыслят (эпистемология), идентифицируют себя (на пути к индивидуализации) и меняют понимание и практику христианской веры. Что касается ученичества, то, например, со временем в протестантских церквях в возникшей литературной культуре больше внимания стали уделять индивидуальным молитвенным практикам чтения Библии.
На Западе богословские размышления о технологиях, как правило, указывают на контролирующую и эксплуататорскую природу машин, созданных в ходе промышленной революции в попытке подчинить силы природы ради человеческой выгоды. Критики предположили, что эта эксплуататорская логика проявляется не только в функционировании технологических артефактов, но и проникает в структуры современных обществ, стремящихся к эффективности, измеримости, производительности и контролю.[6] К лучшему или к худшему, но в какой-то степени мы можем найти этот дух в языке популярной сегодня литературы о наставничестве. Однако богословы, занимающиеся этическими размышлениями о технологиях, склонны проявлять осторожность и предполагают, что в эпоху машин христианская вера требует практики сопротивления.
Сегодня цифровые медиа оказывают значительное влияние на общество во всём мире. Что касается ученичества, то появилось множество цифровых инструментов, прямо или косвенно направленных на обучение последователей Иисуса. Молитвенные приложения способствуют регулярным ежедневным молитвам, подкасты служат для богословского просвещения, онлайн-форумы создают пространство для общения и изучения, а оцифровка Библии сделала её более доступной и легко переводимой на языки меньшинств. Во многих отношениях такая цифровизация знаменует собой продолжение традиций ученичества прошлого и способствует индивидуализации религиозных практик, наблюдаемой с момента изобретения печатного станка.
Однако помимо таких инструментов существуют заметные культурные сдвиги, происходящие под влиянием цифровизации, которые важно учитывать в контексте ученичества. Следует отметить, что это влияние проявляется по-разному и неравномерно в зависимости от региона, а также что у разных платформ и артефактов своя логика. Тем не менее, определяющей чертой цифровой культуры является метафора сети. Если люди прошлых поколений были привязаны к местным и довольно однородным сообществам, то в сетевом обществе люди взаимодействуют с многочисленными и разнообразными сообществами и группами, которые в меньшей степени основаны на общей географии, а в большей - на общих интересах и личной симпатии. Не будет преувеличением сказать, что Интернет значительно ускорил эту тенденцию, и трудно представить, что в ближайшие десятилетия она может существенно измениться.[7]
Важным следствием ученичества является то, что сегодня христиане, скорее всего, являются частью множества групп и сообществ, которые обеспечивают духовное питание и рост, а не только поместной церкви. С другой стороны, легко понять, как сетевой подход к сообществу и ученичеству может стать потребительским. Риск заключается в том, что это потакает эгоцентричной духовности, в которой группы и сообщества используются для удовлетворения собственных духовных потребностей человека без особой ответственности. Такое потребительское отношение, по-видимому, сильно отличается от внешнего взгляда на ученичество - на любовь к Богу и ближнему, - за которое выступал Иисус. Оно также игнорирует тот факт, что ученичество - это коллективное усилие, которое включает в себя совместное проявление и провозглашение характера Христа.
Однако есть и другой взгляд на это. Многие христиане живут либо в светском обществе, либо в обществе, где церковь является меньшинством. В обоих случаях шансы не на стороне веры. Чтобы сохранить нашу веру, нам нужны духовные сообщества, которые питают нас. В сетевом обществе у нас есть возможность обогащать нашу духовную жизнь, взаимодействуя с различными ресурсами и сообществами по всему миру с разными духовными практиками, стилями и способами поклонения. Нам также нужно признать, что наши индивидуальные особенности отличаются у разных людей и что Бог говорит с нами по-разному. Это не новая идея. Даже некоторые духовные гиганты прошлого, такие как отцы и матери пустыни, олицетворяющие антипотребительство, признают это. Это также можно увидеть в том, как Иисус по-разному общался с разными людьми, чтобы достучаться до их глубинной сущности.[8]
С этим сдвигом в сторону индивидуального выбора в цифровой культуре ученичество требует большей степени саморефлексии, осознанности и проницательности. Это включает в себя размышления о формирующем влиянии духовных контекстов, в которых мы находимся, осознанное участие в группах, где люди отличаются от нас, и активный вклад в служение нашим сообществам.
Для тех, кто руководит местными церквями, могут потребоваться некоторые изменения в условиях цифровой культуры. Помимо прочего, наставничество в цифровом сетевом обществе предполагает содействие, курирование ресурсов и обучение цифровой грамотности. В этом культурном контексте церковь должна стремиться действовать скорее как движение с открытым исходным кодом, в котором каждый может внести свой вклад в создание и совершенствование программного обеспечения, чем в соответствии с логикой капитализма слежки и экономики, основанной на данных, многих технологических гигантов. Это означает, что вместо того, чтобы рассматривать себя как отдельные самодостаточные организации, создающие собственные империи, местные церкви должны рассматривать себя как один из узлов в более широкой сети, участвующей и взаимодействующей с другими церквями и группами, чтобы вносить свой вклад в создание Царства Божьего. Это означает более гибкие структуры и менее иерархичные модели лидерства. Это смещает фокус с организаций на людей. По общему признанию, это сопряжено с трудностями, не в последнюю очередь потому, что в какой-то степени подразумевает «отпускание» и поднимает вопросы ответственности. Тем не менее, такое сетевое ученичество - это прекрасный образ Царства Божьего в действии.

Создание сообщества

Христианское богослужение и ученичество по своей сути являются коллективными и основанными на отношениях. Именно общаясь друг с другом в жертвенности, ходатайстве, гостеприимстве и исповеди, люди встречаются с живым Христом. Точно так же, как технологии являются неотъемлемой частью других аспектов жизни церкви, они формируют её братство.
Исторически технологии играли важную роль в поддержании универсальности церкви, обеспечивая взаимоотношения между географически разбросанными церквями. Очевидные примеры из истории ранней Церкви включают дорожную сеть Римской империи и написание посланий Павла, которые были необходимы для создания общей идентичности и теологии в географически разбросанных сообществах. Но технологии были важны и для поместных церквей. Здесь мы можем упомянуть, как здания на протяжении всей истории создавали безопасные пространства для собраний христианских общин.
Сегодня, когда значительная часть нашего общения происходит с помощью различных цифровых медиатехнологий, необходимо уделять внимание технологически опосредованным отношениям и сообществам. Один из основных вопросов, с которым церкви пришлось столкнуться в последние годы, заключается в том, что значит быть сообществом, собравшимся на цифровых платформах.
Цифровые технологии создают беспрецедентные возможности для общения церквей по всему миру. Это может способствовать укреплению связей, установлению новых дружеских отношений между церквями на разных континентах, позволяя церквям вместе решать глобальные проблемы и учиться друг у друга. Однако эти положительные моменты необходимо уравновешивать признанием сохраняющегося глобального дисбаланса сил. Возможно, интерактивность способствует демократизации, но, тем не менее, скорее всего, будут услышаны те, у кого есть ресурсы и финансовая поддержка.[9]
С точки зрения последствий для местных сообществ картина более неоднозначна. Можно утверждать, что медиаэкология в сетевых сообществах означает, что мы всё меньше привязаны к местным контекстам. Тем не менее, это не совсем плохая новость, поскольку цифровые медиатехнологии также предоставляют возможности для постоянного общения. Например, платформы для обмена сообщениями и социальные сети могут помочь поддерживать постоянное общение между участниками на протяжении недели для поддержания местного христианского братства. Можно было бы отмахнуться от такого цифрового взаимодействия как от чего-то поверхностного, и вполне возможно, что общение с друзьями и семьёй в социальных сетях не способствует развитию глубоких отношений. Тем не менее, оно, возможно, всё же может быть важным для поддержания более широкого сообщества. Оно может дать представление о жизни людей, которых мы обычно не видим. Оно может дать возможность общаться между поколениями и оказывать пастырскую заботу и поддержку тем, кто страдает. Таким образом, такие связи, опосредованные цифровыми технологиями, могут поддерживать отношения внутри сообществ и дополнять, а не конкурировать с общением в реальной жизни.
Это не значит, что люди не выстраивают глубокие и значимые отношения посредством цифрового общения, которое для многих стало безопасным местом для изучения вопросов веры. [10] Мы также должны признать, что во многих странах мира церковь зависит от технологий, чтобы собираться вместе. Это касается христиан в тех местах, где из-за преследований сильно ограничены возможности местных собраний или где инвалиды не могут посещать церковные здания. Мы должны быть осторожны и не отвергать их как второсортные церкви. Сосредоточившись на недостатках цифровых собраний, мы можем задуматься о том, в какой степени дизайн архитектурных технологий может способствовать или препятствовать общению и различным формам воплощения в географически объединённом сообществе.
Опыт общения в конечном счёте субъективен и зависит от личностей и обстоятельств. Для некоторых общение по видеосвязи сильно снижает ощущение от пребывания вместе, в то время как для других это более свободная среда, в которой они могут лучше участвовать. Демографические данные, теология и ресурсы также влияют на результаты.
Это приводит нас к вопросам о технологиях и инклюзивности. Точно так же, как литургическое использование технологий может стать средством или препятствием для встречи с Богом, оно может стать барьером, который исключает или включает людей в сообщество. Таким образом, внедрение новых технологических артефактов или средств в христианские сообщества необходимо рассматривать через эту призму. Кто отсутствует или находится в невыгодном положении из-за использования определённых пространств, а кто более вовлечён и присутствует? В этом отношении не всегда легко сделать выбор. Внедрение технологических артефактов создаёт новые возможности, но закрывает другие. Так, с одной стороны, христианские собрания, проводимые с помощью цифровых технологий, могут исключать тех, у кого нет доступа к устройствам, кто считает, что данные стоят дорого, и у кого нет необходимых знаний. С другой стороны, проведение службы в церковном здании требует средств, чтобы добраться до него, а здания могут быть недоступны, что исключает других людей. Такие соображения будут актуальны и в будущем. Сегодня цифровое неравенство создаёт разрыв между имущими и неимущими; завтра это может быть другая технология, которая закрепляет неравенство. Тем не менее, такие вопросы не являются второстепенными в жизни Церкви. Для ранней Церкви они занимали центральное место в обсуждениях. Павел, например, упрекал богатых в Коринфе за то, что они обильно ели во время причастия, в то время как бедные голодали (1 Кор. 11:17-22). Нам нужно усердно работать, чтобы обеспечить участие в жизни глобальной и местной церкви, в частности, тех, кто часто оказывается в изоляции. Технологии будут и дальше играть важную роль в этом деле.

Технологии, евангелизм и миссия

От дорожной сети Римской империи до печатного станка, современных средств массовой информации и, в последнее время, цифровых технологий - всё это было тесно связано с распространением Евангелия с момента зарождения Церкви. Краткий обзор истории также показывает, что Церковь часто оказывалась в авангарде внедрения новых технологий. История показывает, что миссионерский дух чаще всего был сильнее голосов скептиков, и христианские общины были «первопроходцами» в области технологий. За этой открытостью к инновациям стоит прагматичный и утилитарный подход, подпитываемый рвением в продвижении евангелизационной работы.[11]
Мы утверждаем, что, однако, разговор должен выйти за рамки простого утилитарного использования технологий для евангелизации и миссий, чтобы также глубоко и взвешенно поразмышлять о культурных и этических аспектах. В Кенийском обязательстве Лозаннского движения подчёркивается необходимость творческого и в то же время критического подхода к «взаимодействию со СМИ и технологиями в рамках отстаивания истины Христа» (CTC 3). Не все примеры исторического использования технологий в миссиях являются положительными. Например, в эпоху колониальных миссий Евангелие частично распространялось благодаря смертоносным технологиям завоевания, таким как мечи, пушки и винтовки. Первое собрание в Лозанне призвало к большему осознанию социальной ответственности при участии в евангельской деятельности (LC 5). Соответственно, в этом разделе будет предложен этический подход к применению технологий в евангелизации и миссии.
Кроме того, как также подтверждается Кейптаунским обязательством, христианам необходимо находиться в самой гуще современных медиа и технологий, чтобы оказывать позитивное христианское влияние. Помимо ответственного использования технологий, при таком участии необходимо учитывать технологии как культуру или окружающую среду. Точно так же, как миссионеры размышляли о том, как переводить Евангелие в различных местных культурных контекстах, различные медиа-среды предлагают схожие модели миссиологического осмысления.

Евангелизация, ориентированная на людей

В целом, евангелизация всегда должна учитывать отношения между евангелистами и людьми, к которым они обращаются.[12] Чаще всего евангелизация происходит в рамках уже существующих отношений между христианином и нехристианином, будь то друг, член семьи или знакомый. Но евангелизация также происходит между незнакомцами и часто с единственной целью - привлечь внимание. При рассмотрении цифровой евангелизации мы должны быть ещё более внимательными к людям, к которым обращаемся.
Во многих ранних проявлениях цифрового евангелизма технологии использовались как инструменты для создания и распространения контента и не были направлены исключительно на выстраивание отношений с ищущими веру. Отчасти это связано со статичной природой технологий Web 1.0, но с теологической точки зрения это можно рассматривать как протестантский акцент на смелом провозглашении Слова Божьего «везде, где только возможно, в церкви и в общественных залах, на радио и телевидении, а также на открытом воздухе» (MM 2). Однако проповедь евангельских истин должна идти рука об руку с «попытками соотнести их» с контекстом, в котором находятся люди (MM 2).
Возьмём, к примеру, развитие адаптивных технологий искусственного интеллекта, таких как ChatGPT. Его мгновенные ответы создают впечатление интерактивной и человечной технологии. Он обещает ответы на вопросы о смысле жизни и возможность прояснить абстрактные богословские концепции. Но в то же время он сводит людей и христианское послание к данным, статистике и вычислениям. Он лишает евангелизацию человеческого измерения. Есть место для создания цифровых ресурсов для распространения евангельского послания среди широкой аудитории. Но нам напоминают, что «Бог-евангелист даёт Своим людям привилегию быть Его «соработниками» и что «обычно Он выбирает свидетельствовать через нас» (ММ 6). В цифровой евангелизации необходимо соблюдать баланс между ясным, убедительным и последовательным изложением евангельского послания и выстраиванием искренних отношений. Кроме того, цифровая евангелизация должна учитывать динамику власти, которую обеспечивают цифровые технологии. Не существует культуры или практики, которые можно было бы считать однозначно нормальными.

Цифровая евангелизация в глобальном и местном контекстах

В прошлом христианская миссия воспринималась как однонаправленная, то есть Глобальный Север нес Евангелие на Глобальный Юг. Однако из-за меняющихся потоков миграции из мира большинства в Европу и Северную Америку миссионерство все чаще рассматривается как происходящее наоборот.[13] Наряду с миграцией мгновенный характер цифровых технологий ускорил разнонаправленный характер христианской миссии сегодня. Глобальный Север больше не может рассматриваться как основной поставщик человеческих, культурных и финансовых ресурсов для выполнения миссии.
Технологии действительно дают церквям возможность распространять Слово Божье по всему миру, но местные сообщества так же важны, как и глобальные. Манильский манифест утверждает, что вера должна проявляться в местных условиях (ММ 6). В этом отношении следует учитывать три аспекта: i) выстраивание отношений с Богом и людьми, ii) свидетельствование перед Богом и iii) контекстуализацию в местных сообществах. Те, кто с осторожностью относится к цифровым технологиям, склонны считать, что общение с помощью технологий обезличено. Чтобы решить эту проблему, технологии, которые мы используем для евангелизации, должны в первую очередь способствовать выстраиванию отношений как с Богом, так и с теми, кто ищет Его, как уже отмечалось. Это станет сменой парадигмы в том, как мы взаимодействуем с технологиями: мы будем использовать их не ради технологий, а ради людей, которым служим; не для того, чтобы показать, насколько технологичны руководители служения, а для того, чтобы приблизить людей к Богу. Помня об этом, мы можем свидетельствовать о Боге, просто иллюстрируя Евангелие, а также отражая характер, угодный Богу, во всех сферах жизни, включая мирные онлайн-разговоры и создание контента, который назидает других.  Далее, важно учитывать контекст использования технологий в местных сообществах, чтобы охваченные группы могли познавать Бога в своей повседневной жизни и расти вместе во Христе (LC 9; MM 8).
В конце концов, технология есть технология. Не всем людям нравится использовать технологии для взаимодействия с другими людьми, и не все сценарии подходят для использования технологий в евангелизации. Пастырские лидеры, миряне, а также разработчики должны учитывать, в какой степени они используют технологии в служении; например, у людей с ограниченными возможностями могут быть другие предпочтения в этом вопросе из-за барьеров, с которыми они сталкиваются в своей повседневной деятельности (CTC 4). Главное - творчески доносить Евангелие с помощью технологий до тех, кто ищет Его, и не мешать им познавать Бога.

Технологии, евангелизация и контекстуализация

Потребность в осмыслении контекстуальных подходов к технологиям в местных условиях должна дополняться контекстуальным осмыслением культур, связанных с технологиями. В этой статье мы стремились подчеркнуть необходимость выйти за рамки утилитарного применения технологий для миссий и служения и обратиться к культурной парадигме технологий. Если утилитарный взгляд на технологии приводит к вопросам о потенциале, эффективности и ограничениях, то культурная парадигма приводит к миссиологическим вопросам, связанным с верной контекстуализацией и инкультурацией. Это говорит о том, что церкви необходимо задуматься о том, как формулировать и воплощать Евангелие не только в цифровых пространствах, но и в культурных условиях, которые все больше формируются цифровыми технологиями. Это означает стремление ориентироваться в цифровых пространствах, понимать логику различных платформ, каждая из которых имеет свой микрокосм, социальные условности и языки. Более того, все чаще границы между онлайн- и офлайн-взаимодействиями стираются таким образом, что затрудняют любое четкое разграничение. Таким образом, цифровая миссия - это не просто деятельность, которая осуществляется на цифровых платформах с помощью цифровых устройств. Цифровые технологии сегодня являются частью более широкой матрицы формирования и преобразования культуры, и это необходимо учитывать в наших миссиологических размышлениях.

Миссионерский подход к технологиям

Будет полезно отметить, что надёжная телеология технологий подчёркивает ключевое развитие Лозаннского движения: признание целостного, или более интегрального подхода к миссии. Распространение Благой вести понимается как интегративная динамика провозглашения и демонстрации (CTC 6). То есть евангелизация и социальная деятельность, хотя и являются отдельными направлениями, представляют собой взаимосвязанные христианские обязанности, которые дополняют друг друга с точки зрения всестороннего свидетельства о Евангелии (LC 5).
Это важный момент, на который следует обратить внимание, поскольку Церковь прокладывает себе путь в мир цифровых технологий в надежде увидеть преобразования, которые может принести Евангелие. С одной стороны, это означает, что то, как христиане используют цифровые технологии и внедряют их в свою повседневную жизнь, повлияет на христианское послание, которое они несут. Но это также означает, что их участие в разработке технологий для общего блага станет публичным выражением их убеждённости в том, что они стремятся к лучшему миру.
Эта миссионерская точка зрения переосмысливает христианскую миссию, выходя за рамки экклезиологической ориентации и клирицизма, и предлагает более широкую парадигму, которая включает в себя роль всего народа Божьего во всей его жизни как верных учеников Христа, выполняющих миссию там, где они находятся. Это подтверждает, например, огромный потенциал христиан, работающих в сфере технологий, в IT-индустрии и тому подобных сферах, в плане содействия евангелизационному мандату Церкви - не как религиозных служителей Евангелия, а как обычных людей, которые могут видеть святое служение, связанное с формированием будущего цифровых технологий (MM 6). Всякий раз, когда вера влияет на то, как можно создавать более гуманные технологии, онао также даёт миру представление об обещании Иисуса «жизнь во всей её полноте» (Иоан. 10:10).

Оценка использования технологий для евангелизации

Как мы убедились, технологии многогранны, и нам нужно понять, как христиане могут разумно использовать их в евангелизационных целях, сообразуясь с Благой вестью. В заключение этого раздела мы предлагаем несколько руководящих принципов использования технологий в миссионерской и евангелизационной деятельности.[14]
В отношении евангелизации должна быть подотчётность, включающая два аспекта: Евангелие и людей, которых мы обращаем. Поскольку технологии определяют, какую информацию о Евангелии мы получаем онлайн, разработчики, а также пользователи, предоставляющие достоверную информацию, должны быть внимательны к тому, какие знания мы распространяем онлайн. Это может включать в себя природу самого Евангелия и сотериологию, основанную на его интерпретации. Ответственность перед людьми можно понимать как то, что мы можем защитить людей, с которыми работаем, и гарантировать, что мы не эксплуатируем их культуру и не посягаем на их самобытность только потому, что они не христиане.
Мы должны стремиться как к прозрачности продукта, так и к прозрачности процесса. В то время как прозрачность продукта позволяет конечным пользователям понять конкретный результат использования самого продукта, прозрачность процесса рассматривает процесс разработки и внедрения технологических продуктов. Поскольку технологии развиваются в геометрической прогрессии, бесполезно указывать, как именно следует использовать те или иные устройства или приложения. Для потребителей технологий этичная практика использования технологий заключается в том, чтобы спрашивать, каким образом взаимодействие с технологиями приближает людей к Богу, а не отталкивает их из-за непрозрачности. Для разработчиков хорошей практикой является постоянное обдумывание способов построения среды и инструментов для обеспечения прозрачности как продукта, так и процесса. Другими словами, разработчики, создающие определенные алгоритмы и заранее заданные ответы, должны стремиться к предоставлению сбалансированных взглядов на ряд богословских вопросов, таких как сотериология и экклезиология.

Технология и христианская надежда

Как упоминалось в предыдущем разделе, Лозаннское движение признаёт важность евангелизации и стремление к «справедливости и примирению во всём человеческом обществе, а также к освобождению людей от всякого рода угнетения» (LC 5). Евангелизация и социальная ответственность являются составными частями христианского долга в этом мире, как и приверженность христиан «срочной и пророческой экологической ответственности» (CTC I.7.A). Таким образом, христианская ответственность не ограничивается грядущим миром, но включает в себя личное, социальное и экологическое участие в современном технологичном мире.

Технологии и человеческий потенциал

Люди созданы по образу и подобию Божьему, и в них заложены как потенциал, так и ответственность за наше технологическое развитие, которое происходит в мире и проявляется интеллектуально, в отношениях и духовно. Евангельские христиане уже давно находятся в авангарде поиска способов использования технологий для продвижения Царства Божьего: от использования печатных технологий для массового производства Библий и брошюр до использования радио, телевидения, а теперь и Интернета для распространения проповедей, молитв и евангельских посланий. При этом евангелисты, как правило, подчёркивают инструментальный подход к технологиям, рассматривая их в первую очередь как инструмент для достижения целей Царства.
В то время как у людей есть замечательный потенциал для создания и формирования культур и обществ, частью которых мы являемся, существует риск того, что такой взгляд приведёт к форме триумфализма. Это забывает о том, что люди являются созданными со-творцами, и переоценивает технологии как обладающие бесконечными возможностями. Христианам необходимо удерживать в равновесии крайности инструменталистского и детерминистского взглядов на технологии, последний из которых предполагает, что технологии по своей сути связаны с человеческими культурными ценностями и общественными структурами и навязывают их. Мы видим это противоречие в посланиях апостола Иоанна, который размышлял о технологиях, поскольку ему «многое нужно было написать», но он предпочёл бы говорить «лицом к лицу», а не использовать «бумагу и чернила» (2 Иоан. 12; 3 Иоан. 13–14). Кроме того, на протяжении всей истории технологические изменения приводили к изменениям культурным, влияя на то, как христиане поклоняются Богу, будь то с помощью бубна и лиры, орга;нов, звучащих в неоготических соборах, или синтезированной музыки и проповедей, которые записываются или транслируются в прямом эфире.
Часто говорят, что Интернет - это великая демократизирующая сила, инструмент, уравнивающий шансы. Более того, для христиан он может представлять собой новое поле для миссионерской деятельности, предлагая новые способы общения с людьми с помощью мгновенных сообщений и социальных сетей, а также новую общественную площадку для пророческих заявлений. Однако мы часто забываем о том, что технологии не так доступны, как мы могли бы надеяться, или что «свобода» имеет свою цену. Так называемая «свобода слова», которую идеализируют многие западные демократии, привела к культуре отмены, а также к онлайн-оскорблениям и травле. Многонациональные корпорации разрабатывают алгоритмы, которые превращают в товар наши личные данные, историю поиска и активность в социальных сетях, чтобы облегчить продажу целевой рекламы. Во многих странах мира государственные органы ищут способы управлять социальной сплочённостью, внедряя программное обеспечение для цензуры и слежки, чтобы по своему усмотрению включать и выключать интернет-трафик или блокировать доступ к определённому контенту или веб-сайтам. Такие технологии не следует рассматривать как пассивные инструменты, которые просто используются в интересах отдельных лиц, транснациональных корпораций или правительств. Эти технологии также используют нас в своих целях, потому что создают собственную культуру, с которой нам теперь приходится иметь дело. Это скромное признание того, что люди не имеют полного контроля над технологиями, которые сами создают и используют.
Это противоречие между инструменталистским и детерминистским взглядами на технологии указывает на богословскую точку зрения, согласно которой люди созданы по образу и подобию Бога, но этот образ искажён грехопадением и ограничен греховной природой. Греховность человека также по-разному проявляется в технологиях. Это становится очевидным, когда технологии, явно созданные для добра, используются и злоупотребляются во зло. Печатная технология, которую так любили протестантские реформаторы и миссионеры для массового производства Библии на местных языках и евангельских брошюр, также легко использовалась для распространения антихристианских посланий. Кроме того, технологии неожиданно усиливают человеческие предубеждения. Например, расистский или сексистский контент, размещённый в интернете, легко скачивается веб-краулерами для создания наборов данных, которые влияют на результаты поиска и машинное обучение ИИ, делая их дискриминационными и насмешливыми. Грех влияет не только на людей, но и на технологии, которые создаются, совершенствуются и искажаются человеческой деятельностью.
Косвенным следствием технологического прогресса является усиление цифрового неравенства. Поскольку мы всё больше зависим от более быстрых процессоров и широкополосных соединений, цифровые технологии создают иерархию ресурсов, в которой у одних есть технологическая инфраструктура для активного присутствия и взаимодействия в интернете, а у других нет доступа или возможности использовать эти же технологии. Учение Иисуса о том, что мы не можем служить двум господам - Богу и маммоне (Мф. 6:24; Лк. 16:13), говорит о том, что быть «цифровым богачом» не обязательно лучше, чем быть «цифровым бедняком». Это трезвое осознание идолопоклоннического очарования такого богатства. Растущая популярность «цифрового поста» во время Великого поста или субботнего отдыха, когда люди отключаются от социальных сетей или ограничивают использование Интернета на определённый период, свидетельствует о том, что технологии оказывают влияние на христианскую духовность и что цифровое богатство часто является обременительной роскошью. Более того, тем, кто обладает цифровым богатством, напоминают о том, что они «должны вести простой образ жизни, чтобы более щедро жертвовать на нужды нуждающихся и евангелизацию» (LC 9).
Технологическое богатство в целом включает в себя приобретение материальных благ. Такие сокровища на Земле связаны со значительным потреблением ресурсов, отходами и загрязнением окружающей среды. Это особенно актуально для цифровых технологий, поскольку цифровая электроника устаревает почти так же быстро, как и приобретается. Лозаннское движение напоминает христианам о необходимости «покаяться в том, что мы участвуем в уничтожении, растрате и загрязнении ресурсов Земли, а также в токсичном идолопоклонстве потребительства» (CTC I.7.A). Огромные технологические достижения сопровождаются колоссальными экологическими издержками - зачастую непропорционально разрушительными и загрязняющими окружающую среду в странах с низким уровнем дохода, где добываются ценные ресурсы и производятся новые технологии. Церковь просто не может пассивно участвовать в разрушении Божьего творения ради очередного нового гаджета.

Жизнь в ‘уже-да но-еще-не’

Христианская надежда в конечном счёте заключается в будущей славе, которая наступит с приходом Царства Божьего (Рим. 8:18–30). Это гораздо важнее, чем нынешние страдания в этом мире, который, по словам апостола Павла, находится «в рабстве тления». Не только мы, но и всё творение (включая, возможно, и технологическое творение) жаждет этой будущей реальности. Как наша эсхатология влияет на наше отношение к технологиям сегодня?
Для многих существует тесная связь между настоящим и его траекторией движения в будущее. Некоторые обосновывают это на основе голландских неокальвинистских представлений о культурном мандате и общей благодати, которые подчёркивают данное Богом людям повеление заботиться о творении и возделывать его. Исходя из этого, христиане должны использовать технологии как средство культурного развития. Другие опираются на теологию иезуита Пьера Тейяра де Шардена и считают, что Интернет способствует эволюционному процессу, конечной целью которого является коллективное сознание. В той или иной степени эти футуристические концепции предполагают линейные траектории развития и цивилизации, которые ведут к утопическому будущему. В некоторых из этих концепций есть рациональное зерно, хотя нам нужно быть осторожными и не воспринимать современные технологии как одноразовые артефакты, используемые как средство для достижения цели (времен).
Хотя христианская надежда связана с будущей славой, Христос уже провозгласил Царство Божье во время Своего первого пришествия (Лк. 17:20–21). Это Царство, которое «уже есть», но «ещё не наступило». Как выразился Рене Падилья, Царство - это «искупительная сила Бога, высвободившаяся в истории, несущая Благую весть бедным, свободу заключённым, зрение слепым и освобождение угнетённым». [15] Это эсхатологическое вторжение в настоящее призывает современных христиан вдумчиво и молитвенно работать с Богом, стремясь к искупительному преображению этого технологически развитого мира. Это означает, что участие человека в Божьей искупительной работе с помощью технологий может быть богоугодным само по себе. Таким образом, христиане приносят в этот мир благоухание Христово (2 Кор. 2:14–16).
Христиане должны искать способы, с помощью которых технологии могут дать надежду. Во время пандемии COVID-19 переход на онлайн-церковные службы многим показался обременительным. В некоторых случаях церкви обращались в суд, чтобы оспорить законность карантинных мер, из-за которых они в основном существовали в онлайн-формате. Какой бы ни была ваша позиция по этому вопросу, цифровой формат бросил вызов общепринятому физическому присутствию. Однако при этом не учитывались те, кому исторически было трудно переступить порог физического церковного здания. Реальность такова, что и до, и после пандемии цифровые технологии дают людям с тяжёлыми заболеваниями или ограниченными возможностями возможность участвовать в жизни общины верующих, пусть и с помощью цифровых средств. Для кого-то онлайн-церковь была обузой, но для тех, кто не мог выходить из дома, она была источником надежды.
Участвовать в Божьей искупительной работе с помощью технологий непросто из-за того, что разные технологии могут удовлетворять наши желания. Кейт Отт метко подмечает: «[когда] наше взаимодействие с цифровыми технологиями остаётся на уровне потребления, мы более склонны продвигать корпоративные интересы, а не христианские этические принципы». Богословское осмысление цифровых технологий и их влияния побуждает нас искать в христианской традиции язык, с помощью которого можно было бы реагировать на новые вызовы и обстоятельства. [16] Только тогда мы сможем перековать мечи на орала, а копья - на серпы (Ис 2:3–4) и осознанно использовать технологии, дающие надежду.
Заключительные комментарии

На момент написания этой статьи мы находимся в агонии следующей итерации цифровой революции. Хотя приложения искусственного интеллекта уже много лет широко внедряются, недавние разработки в области генеративного искусственного интеллекта, такие как ChatGPT, показали, насколько мощной является эта технология. Последние версии этой технологии взбудоражили нас, вызвав реакцию, варьирующуюся от утопических надежд на процветание и долголетие до страхов перед мрачным апокалипсисом и концом человеческой расы. К лучшему или к худшему, реальность такова, что эти технологии глубоко меняют наше общество.
Развитие искусственного интеллекта подчеркивает настоятельную потребность в такого рода размышлениях, которые мы стремились продемонстрировать в этой статье. Центральный аргумент, который мы выдвинули, заключается в том, что независимо от того, используем мы технологии или нет, их более широкие социальные, культурные и духовные последствия нельзя игнорировать. Хотя нам нужно поощрять Церковь исследовать доступность технологических инструментов, ключевой вопрос заключается в том, как нам жить верно и исполнять миссию в технологическом мире.
Темп инноваций делает эту задачу особенно сложной. Чтобы полностью понять и изучить социальные, культурные и теологические последствия новых технологий, требуется время. Однако мы не можем просто стоять в стороне и наблюдать или быть пассивными потребителями - влияние технологий на современное общество слишком велико. В сотрудничестве между церквями, околоцерковными организациями, научными кругами и промышленностью согласованные усилия вселенской Церкви по внедрению инноваций, проведению исследований и преподаванию имеют первостепенное значение.
Учитывая всё вышесказанное, по мере того, как Церковь всё глубже погружается в цифровизацию, мы должны помнить, что суть миссии заключается в следовании за Божественным Дарителем этой миссии - Самим Богом: «Если мы хотим должным образом соблюдать Missio Dei в эпоху цифровых технологий, нам нужно больше сосредоточиться на Боге, чем на цифровых технологиях». [17]

Доксология: молитва за технологический мир

Господи Боже, Ты - Творец небес и земли и  всего, что в них есть, видимого и невидимого. Ты поместил нас в этот мир в соответствии со Своими  целями любви
и привил нам желание и навыки также творить. Тем не менее, наши технологии сопряжены с нашими сильными и слабыми сторонами, и это наполняет нас одновременно чудесным благоговением и глубокой тревогой.
Господи, позволь нам всегда использовать наши технологические навыки для служения Тебе с любовью  и через это служение стремиться к благополучию наших ближних. Пусть навыки и знания, которые мы приобретаем, будут подкреплены верой, надеждой и любовью, не движимы гордостью, эгоизмом и идолами, которые отвращают наши лица от Тебя, Господи.
Научи нас использовать наши технологии с терпением, добротой, смирением и честностью, медленно поддаваться гневу и не радоваться страданиям других.
Напомни нам, Господь, что все эти человеческие качества в конечном итоге исчезнут и то, что останется, будет основано на Твоей любви и надежде. Обрати наши взоры на будущее, которое дает ваша надежда, мира, искупленного и упорядоченного Твоей силой, любовью и благодатью. Пусть это видение формирует всю нашу творческую деятельность во всех аспектах нашей жизни ведет нас к мудрой и нравственной воле на служении Твоего Царства. Во всех наших технологических начинаниях мы можем продолжать поклоняться Тебе и прославлять Тебя, Господи. И пусть благодать Господа Иисуса Христа, любовь Бога и общение Святого Духа будут присутствовать во всех наших делах во славу Твоего имени и Твоего Царства ныне и вовеки.
Аминь
 
1. О Церкви и цифровых технологиях см. Jonas Kurlberg, Nam Vo and Sara Afshari, ‘Being Church in a Digital Age’, Lausanne Occasional Papers, 2022.
2. Martin Heidegger, ‘The Question Concerning Technology,’ in David Farrell Krell (ed.), Basic Writings: Martin Heidegger (Abingdon: Routledge, 2010).
3. Следует отметить, что большинство разработок на эту тему делаются на глобальном Севере..
4. Sм  Susan White, Christian Worship and Technological Change (Oxford: Abingdon Press, 1994).
5. Sм Elaine Graham, ‘Being, making and imagining: Toward a practical theology of technology’, Culture and Religion 10, No. 2 (2009): 221–36.
6. См напр. Albert Borgmann, Power Failure: Christianity in the Culture of Technology (Grand Rapids: Brazos Press, 2003); Brian Brock, Christian Ethics in a Technological Age (Grand Rapids: Eerdmans, 2010); Craig Gay, Modern Technology and the Human Future: A Christian Appraisal (Downers Grove: IVP, 2018); Ivan Illiich, The Rivers North of the Future: The Testament of Ivan Illich as Told by David Cayley (Toronto: Anansi, 2005); Kosuke Koyama, Water Buffalo Theology (Maryknoll: Orbis Books, 1999 [1974]).
7. Sм Heidi Campbell and Stephen Garner, Networked Theology: Negotiating Faith in Digital Culture (Grand Rapids: Baker Academic, 2016).
8. Можно привести пример принятия Иисусом коллектора Закхея (Лк. 19:1–10) и Его строгий ответ молодому богачу  (Лк. 18:18–30).
9. Sм Jonas Kurlberg and Rei Lemuel Crizaldo, ‘Inclusion in a Networked Society: Digital Theological Perspectives’, in Nina Kurlberg and Madleina Daehnhardt, eds., Theologies and Practices of Inclusion (London: SCM Press, 2021).
10. . Этнографическое исследование Тима Хатчингса показывает, что большинство членов онлайн-христианских сообществ также посещают местные церкви Tim Hutchings, Creating Church Online: Ritual, Community and New Media (Abingdon: Routledge, 2017).
11. Susan George, Religion and Technology in the 21st Century (London: Information Science Publishing, 2006), 103. Александр Чоу и Йонас Курлберг отмечают, что "церкви, которые в большей степени ориентированы на Евангелизацию, или, лучше сказать, евангелизационно-ориентированы, как правило, с большей охотой используют цифровые технологии в своем взаимодействии и миссии с обществом в целом и миром в частности"..’ Alexander Chow and Jonas Kurlberg, ‘Two or Three Gathered Online: Asian and European Responses to COVID-19 and the Digital Church’, Studies in World Christianity 26, no. 3 (November 2020): 303.
12. Sм Andrew Feng, ed., ‘The State of Digital Technologies for the Great Commission’, Indigitous (2022), 10–13, available online at https://indigitous.org/projects/state-of-digital-technologies/
13. Israel Oluwole Olofinjana, ‘Reverse Mission: Towards an African British Theology’, Transformation 37, no. 1 (2020): 52–65; Rebecca Y. Kim, ‘Korean Missionaries: Preaching the Gospel to ‘All Nations,’ including the United States’, in Religion on the Move! New Dynamics of Religious Expansion in a Globalizing World, edited by Afe Adogame and Shobana Shankar (Leiden: Brill, 2013), 179–202.
14. Этот подраздел основан на работе Майкла Бердетта, который предложил четыре аспекта этического подхода к ИИ: справедливость, подотчетность, устойчивость и прозрачность. В целом, не все эти области важны для технологий, поэтому мы сосредоточимся на двух из них, которые кажутся особенно актуальными: подотчетность и прозрачность. Michael S. Burdett, ‘Proximate and Ultimate Concerns in Christian Ethical Responses to Artificial Intelligence’, Studies in Christian Ethics (2023): 1–22.
15. C. Ren; Padilla, Mission Between the Times, rev. ed. (Carlisle: Langham Monographs, 2013), 209. See also Kate Ott, ‘New Creation and Digital Society’, in The Routledge Companion to Christian Ethics, edited by D. Stephen Long and Rebekah L. Miles (New York: Routledge, 2023), 509–20.
16. Kate Ott, Christian Ethics for a Digital Society (Lanham, MD: Rowman and Littlefield, 2019), 142.
17. Peter M. Phillips, ‘Conclusion’, in Jonas Kurlberg and Peter M. Phillips, Missio Dei in a Digital Age (London: SCM Press, 2020), 267.

Barbour, Ian G. Ethics in an Age of Technology: The Gifford Lectures 1989-1991. Volume 2. San Francisco: Harper San Francisco, 1993.
Campbell, Heidi, Editor. Digital Ecclesiology: A Global Conversation. Texas: Digital Religion Publication, 2020. DigitalEcclesiology2020.pdf (tamu.edu)
Campbell, Heidi, and Stephen Garner. Networked Theology: Negotiating Faith in Digital Culture. Grand Rapids: Baker, 2016.
Campbell, Heidi. and John Dyer, Editors. Ecclesiology for a Digital Church, London: SCM, 2022.
Chow, Alexander. ‘What has Jerusalem to do with the Internet? World Christianity and Digital Culture.’ International Bulletin of Mission Research 47. No 1 (January 2023): 23–31. DOI: 10.1177/23969393221101349.
Dyer, John. From the Garden to the City: The Place of Technology in the Story of God. 2nd Edition. Grand Rapids: Kregel Publications, 2022.
Dyer, John. People of the Screen: How Evangelicals Created the Digital Bible and How It Shapes Their Reading of Scripture (New York: Oxford University Press, 2023).
Garner, Stephen. ‘Co-Creating as Appropriate Technology’. Thought Matters: The Journal of The Salvation Army Tri-Territorial Theological Forum 8 (2019): 85–94.
Kurlberg, Jonas, and Peter M. Phillips, Editors. Missio Dei in a Digital Age. London: SCM, 2020.
Monsma, Stephen V. Responsible Technology: A Christian Perspective. Grand Rapids: Eerdmans, 1986.
Ott, Kate. Christian Ethics for a Digital Society. Lanham, MD: Rowman and Littlefield, 2019.
Russell, Robert J. ‘Five Attitudes toward Nature and Technology from a Christian Perspective’. Theology and Science 1. No. 2 (October 2003): 149–59. DOI: 10.1080/1474670032000124568.
Wyatt, John, and Stephen N. Williams, Editors. The Robot Will See You Now: Artificial Intelligence and the Christian Faith. London: SPCK, 2021

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn