Лыжный сезон 2

        Ночью пошел снег.

Проснувшись за пять минут до утренней связи с лагерем, Леонид посмотрел в окно. Горы едва виднелись сквозь танцующие снежные хлопья. Он включил передатчик и вышел на связь.

Начспас Слава Меркулов сообщил, что ожидается усиление снегопада, а значит, возможен сход лавин. Еще он сказал, что для Леонида есть интересная телеграмма, но зачитать содержание отказался, заявив, что с детства не читает чужих телеграмм и писем.
 
-Подкатывай через пару часов, - предложил Меркулов. - Как раз и шашлычная откроется.

-Намек понял, - ответил Леонид. - За мной  не заржавеет.

После утренней радиосвязи следующее обязательное мероприятие — физзарядка.

Обнаженный по пояс, Леонид вышел из хижины и, вытоптав в пушистом, новорожденном снегу небольшую площадку, начал, как всегда, с дыхательных упражнений. Снежинки падали ему на плечи и таяли, приятно покалывая и обжигая.

Через несколько минут он услышал, как открылась дверь, выходящая на балкон второго этажа, но не обернулся. Он приучил себя не слишком обращать внимание на часто меняющуюся хижинскую публику: сегодня одни, завтра другие, на каждого оборачиваться — шею сломаешь.

-Доброе утро! - раздался веселый женский голос, и в тот же миг на спине у Леонида рассыпался мягкий снежок. «Однако! - удивленно хмыкнул Леонид. - У кого это такое игривое настроение?» И оглянулся.

На балкончике стояла и приветливо — пожалуй, даже кокетливо — улыбалась художница. Она была в сером свитере с открытым воротом и в черных брюках «эластик», пепельные волосы свободно лежали на плечах и мерцали, быстро покрываясь серебром снежинок.

Доброе утро! - повторила она, явно желая завязать разговор.

-Не слишком-то и доброе, - не поддаваясь ее улыбке, хмуро ответил Леонид. - Снегу, видите, сколько навалило? И все сыплет.

-Но это же прекрасно! В городе за всю жизнь не увидишь такого снегопада…

Леонид посмотрел на ее восторженное лицо и не стал переубеждать. Он знал по опыту: никакие слова не заставят поверить, что красивый, пушистый снег может представлять какую-то опасность, и даже стать убийцей, это надо увидеть. Он вежливо улыбнулся и перешел к упражнениям для плечевого пояса.

-Простите...- вновь окликнула его женщина. - Это у вас какой-то специальный комплекс для мастеров, да?

-Ничего особенного, - ответил он, не прекращая движений. - Обычные упражнения. Просто я делаю их много и долно, чтобы размять мышцы.

«Она действительно похожа на Ксану, - подумал Леонид. - Интересно, как ее звать? И кто ей этот лев с трубкой? Муж? Любовник?..» К сожалению, вчера, записывая прибывающих, он делал это совершенно формально и даже не смотрел, кого записывает: только Эдуарда и запомнил — благодаря «белым звездам». Но одинаковых фамилий, кажется, не было.

Художница не уходила. Облокотившись о запушенный снегом поручень балкона, она с веселым любопытством наблюдала за тем, с каким монотонным старанием Леонид повторяет по нескольку десятков раз одно и то же движение, - прямо робот какой-то, а не человек!

Только что, проходя мимо комнаты инструктора, она не удержалась и заглянула в полуоткрытую дверь. На стене, над аккуратно застеленной кроватью, висела большая фотография женщины, похожей на нее, как один оттиск гравюры на другой. Конечно фотография передавала всего лишь один, случайный ракурс, но все равно сходство было поразительное. «Наверное, это его жена. То-то он вчера смотрел на меня так странно.»

-Я видела вчера, как вы катаетесь, - опять заговорила она. - Вы мастер спорта?

-Был когда-то. Сейчас, наверное, и на первый не потяну, - ответил Леонид, сам удивляясь своей разговорчивости. - Вы просто не видели, что такое настоящие лыжи. Поезжайте на Чегет: там как раз сборная тренируется…

-Не поеду, не уговаривайте! - улыбнулась она. - Мне нравится здесь, на вашей хижине. Вы научите меня кататься на лыжах?

-За две недели?

-Ну хотя-бы не падать!

-Это труднее всего. Падают даже чемпиона, - ответил Леонид и подумал, что женщина, пожалуй, через чур шустра: наверное, избалована вниманием.

Тут появился Эдик. Он вышел из двери первого этажа, спустившись по внутренней лестнице.

-Категорически приветствую! - бодро воскликнул он, заметив сразу и Леонида и художницу на балконе, и слепив снежок из теплого, липкого снега, от души запустил в белое пространство. - Обложило, будь здоров! На склоне сегодня делать нечего, придется писать «пулю». Как вы, шеф, на счет преферанса? - обратился он к Леониду.

«Кажется, сегодня моя зарядка накроется, - вздохнул Леонид. - Какой общительный попался народ!» Он глянул на верх, на женщину, - она смотрела с прежней кокетливой улыбкой.

-В преферанс? - переспросил он. - Вечерком с удовольствием. Сейчас я спускаюсь в лагерь, дела там у меня кое-какие… Кстати, вы не согласитесь остаться за старшего? - и пояснил: - Главное, чтобы никто не лез на склон. Сами понимаете: или заблудятся, или в лавину угодят.

-Не волнуйтесь, шеф! Все будет в лучшем виде! - заверил Эдик.

Женщина насмешливо произнесла: - А вам не кажется, что вы слишком много на себя берете? Вы оба! Между прочим, некоторые приехали сюда вовсе не для того, чтобы смотреть, как асы-горнолыжники играют в преферанс. Мы с мужем намерены работать!

«Все-таки муж! - автоматически отметил Леонид. - Немного староват для нее, но, наверное, с положением, мэтр...»

-Что вы сегодня наработаете? - спросил он миролюбивым тоном. - Горы закрыты, видимости никакой, да и этюдник завалит в пять минут.

-А если развиднеется? - не сдавалась художница. - Неужели нельзя отойти от хижины хоть на несколько шагов?

Она смотрела на него с вызовом. «Нет, - подумал Леонид. - Не так уж и похожа на Ксану, это мне вчера при свечах показалось. Черт с ней, пусть идет. Не разрешишь — на зло еще хуже сделает».

-Ладно, - сказал он, - уговорили. Вас с мужем, в виде исключения, я разрешаю отойти вон до того зуба… - он показал рукой в сторону обломка скалы, едва черневшего сквозь пелену снега в метрах пятидесяти от хижины. - Но только при условии хорошей видимости. И конечно — ни шагу от тропы и никаких лыж.

-На лыжах они туда и за день не дойдут, - ухмыльнулся Эдик. - Видел  вчера этот лягушатник…

-Вас, между прочим, никто не спрашивает! - весело огрызнулась женщина и скрылась в хижине.

-Как ее звать, эту стрекозу? - с деланным безразличием спросил Леонид.

-Кажется, Алла. Она с мужем, старичок, так что шансов никаких.

Через час, проглотив кружку обжигающего кофе с парой галет и толстым слоем ветчины, Леонид вышел из хижины, щелкнул замками лыжных креплений и, надвинув на глаза защитные очки, нырнул в белую пустоту. Хотя свежего снега было еще не слишком много, он решил не рисковать на крутых языках ледника и выбрал для спуска более безопасную трассу, проходящую краем леса, под защитой скальных контрфорсов. Через несколько минут он был в лагере.

Слава Меркулов сидел за столом и колдовал над стареньким примусом «Фебус», который служил ему бессменно уже лет пятнадцать.

-Привет! - кивнул он Леониду. - Как там, наверху? Лавины еще не пошли?

-Снега пока маловато, - ответил Леонид, вешая на батарею отопления мокрую куртку «анорака». - Но на спуске видел пару микролавинок, на крутяках. Ночью, думаю, начнется.

-Или вечером, - уточнил начспас, продолжая возиться с примусом.

-Гони телеграмму! - потребовал Леонид.

-Какую телеграмму?.. Ах, телеграмму! - Слава вытер тряпицей руки и достал из нагрудного кармана сложенную вчетверо бумажку.

Леонид развернул и улыбнулся: как он и ожидал, телеграмма была от дочери.
 
«МИЛЫЙ ПАПКА СЕССИЯ ОТЛИЧНО ВСТРЕЧАЙ ЧЕТЫРНАДЦАТОГО СЕМНАДЦАТЬ ТРИДЦАТЬ МОСКВЫ ЦЕЛУЮ ЮЛЯ».

Ну что, Леня? - спросил Меркулов. - What about shashluk?

В молодости он учился в институте иностранных языков — ушел со второго курса — поэтому любил вставлять в свою речь англицизмы, с каждым годом — увы! - все более банальные.

«… четырнадцатого семнадцать тридцать… - вновь перечитал Леонид. - Четырнадцатое — это завтра, а тут метет...»

-Внизу солнце, - успокоил его догадливый Меркулов. - Аэропорт принимает, я уже узнавал. И прогноз приличный.

-Твой «Уаз» на ходу? - спросил Леонид. - От города до лагеря — семьдесят пять километров, а рейсовый автобус по свежему снегу может и не подняться.

-На ходу-то на ходу… - замялся Слава. - Но я не могу… Обстановочка, сам видишь… Что случится, с кого спросят? С начспаса.

-Я не прошу тебя ехать. Я прошу машину. Права у меня есть.

-А доверенность?

-Доверенность ты сейчас напишешь. А заверить можно у начальника лагеря.

-Ты думаешь, этого достаточно? - заколебался Меркулов.

-На один раз хватит. Я ведь тебя никогда ни о чем не просил.

Меркулов махнул рукой:

-Уговорил! Только начальник будет после обеда.