Размышления о марксизме. - 37

ЗАПИСЬ ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ.

Всё основное о диктатуре пролетариата, по-моему, уже сказано. Дано определение, разобран смысл этого понятия, названы её задачи, представлена её общая схема, отмечено значение социалистической демократии для качества диктатуры пролетариата и дано описание такой демократии с перечислением её организационных инструментов.

Правда, в комментариях было высказано неверие в сколько-нибудь долгую и устойчивую осуществимость такой диктатуры. Ссылаются то на плохое качество пролетариата, то на объективную невозможность массовой политической деятельности из-за политической непрофессиональности или чрезмерной отвлечённости проблемами труда и быта. У меня никак не получается с этим согласиться. Ведь, во-первых, речь идёт не о какой-то профессиональной политической деятельности, а просто о сознательном отношении к нормам социалистической жизни вокруг себя, а во-вторых, подразумевается не тот пролетариат, который пассивно тянет лямку наёмного капиталистического труда, а тот, который уже прошёл через классовую борьбу за власть и неизбежную гражданскую войну и имеет очень большое революционное достоинство и обострённое неприятие каких-либо попыток буржуазного возрождения.

Мне кажется, нельзя противопоставлять трудовую занятость и общественную жизнь, ведь и то и другое важно для сознательного человека. Говорить, что большое внимание к трудовой сфере отвлекает от общественных вопросов, это, по-моему, подобно утверждению, что потребность в еде отвлекает от потребности в питье.

Причину возможного снижения общественной активности, по-моему, надо искать не в этом. Когда мы говорим о зависимости сознания от бытия, мы  признаём, что острое революционное бытие неминуемо вызывает и острое революционное сознание у значительной части общества. Вот почему, как мне представляется, главной причиной возможных спадов субъективной активности следует считать объективные спады революционного процесса.

Что касается гарантий неразложения, то повторю ещё раз: таких гарантий нет и не может быть. Есть две противостоящие друг другу силы, – появляющиеся очаги разложения и отвергающая их здоровая часть класса, – и есть борьба между ними. И эта борьба, как и всякая иная борьба, не будет идти просто и гладко. Но вот об общеисторической гарантии конечного успеха всего процесса говорить можно, - она заключается в том что ход жизни шаг за шагом объективно подтачивает возможности старого строя и в то же время накапливает силу и опыт тех, кто не приемлет его и готов решительно бороться с его проявлениями. Конечный исход линии, ведущей от капитализма в будущее, однозначно определён, но только эта линия не будет ни короткой, ни прямой.

Но я хотел бы высказать ещё одну мысль, - по-моему, очень полезную. Мне кажется, что многие товарищи, говоря о разложении диктатуры пролетариата, внутренне основываются на стремительном разложении позднесоветской действительности. Но в их представлениях есть серьёзная ошибка. Они говорят, что разложение стало причиной, что именно разложение привело к утрате социалистического курса, к смене характера власти и к смене строя. Тем самым они переставляют местами причину и следствие. Наоборот – не разложение явилось причиной такой смены, а смена характера власти, смена курса и строя явилось причиной последовавшего за этим неизбежного масштабного разложения позднесоветского общества.

Разложение как верхов, так и большой части низов не предшествовало смене диктатур, а стало следствием такой смены. Если бы смены диктатур не произошло, если бы контрреволюционного переворота не было, такое масштабное и быстрое разложение не могло бы иметь места.

«Хорошо, предположим, что так, - скажут критики. – Смена диктатур стала причиной разложения. Ну, а что же было причиной смены диктатур?» Это очень сильный выпад критиков, и искать ответ на этот вопрос нужно очень серьёзно, основательно разбирая особенности первой половины советской истории.

                - - - -

Для того, чтобы толково перейти к практике советской революции, нужно прежде разобраться с зависимостью характера диктатуры от характера революции. Об этом не говорилось в прежних записях, но говорить о конкретике СССР без этого нельзя.

Кому-то, может быть, представляется, что диктатуру пролетариата можно и нужно устанавливать, если мы хотим, чтобы эта революция стала социалистической. То есть, по их мнению, социалистичность революции явится результатом и следствием установленной диктатуры пролетариата. Говоря языком школьной математики [общаяформула математическойфункции y = f (x)], диктатура пролетариата – это вроде как определяющий «икс», а характер революции – зависимый от него «игрек». Это представление совершенно противоположно правильному. Дело обстоит как раз наоборот – если уже имеет место социалистическая революция, то тогда и только тогда можно и нужно устанавливать диктатуру пролетариата. То есть на самом деле как раз диктатура пролетариата является результатом и следствием социалистической революции. Не диктатура пролетариата, а именно характер революции играет роль «икса», характер же диктатуры является зависимым от него «игреком».

Почему это важно? Потому что если у вас социалистическая революция, то нужна диктатура пролетариата, а если какая-то другая – то нужна и другая диктатура, соответствующая характеру этой революции. Насаждать диктатуру, не соответствующую характеру революции, это то же самое, что пытаться применять для какой-то работы несоответствующий ей инструмент, - пытаться забивать гвозди отвёрткой или паять с помощью пилы.

Характер диктатуры является правильным, если она даёт власть именно тем социальным силам, которые хотят и могут выполнить задачи, поставленные именно той революцией, какая объективно имеет место.

Маркс говорил о диктатуре пролетариата очень обще и в то время и не мог иначе. Но революция в России, последовавшие за ней революции в других частях мира и весь опыт ХХ-го века позволяют сделать более конкретные выводы.

Во времена Маркса теоретически можно было сказать лишь то, что капитализм, развиваясь, сам подготавливает предпосылки своего будущего революционного конца. Но как именно пойдёт развитие этого процесса, из того прошлого увидеть было ещё нельзя. Вот почему у последующих марксистов сложилось мнение, что социалистические революции будут происходить в достаточно развитых капиталистических странах. Трудно сказать, - может быть, так и произошло бы, если бы созревание необходимых объективных и субъективных факторов революции внутри отдельных обществ опережало глобальное расширение капитализма. Но в действительности первое отставало от второго, и некоторые современные марксистские теоретики считают, что так, в общем-то, и должно было произойти. В результате капитализм далеко вышел из рамок отдельных обществ и стал взаимосвязанной мировой системой, и теперь вопрос о революциях может ставиться только применительно к этой системе глобального капитализма в целом.

Но если это так, то, во-первых, революционных процессов следует ожидать в тех частях глобальной капиталистической системы, где накопление отрицательностей больше, а возможность собственного развития, которое могло бы смягчить эти отрицательности, меньше, а во-вторых, эти революционные процессы не могут ещё быть полноценно социалистическими по причине недостаточного ещё складывания там объективных и субъективных факторов революции именно социалистической.

Отсюда вывод: капиталистическая система исторически начинает разрушаться не с развитых центров, а со слабой периферии и сначала не через полноценные социалистические революции, а через революции… как их назвать? ну, скажем так – революции переходного типа. Соответственно этому и характер революционных диктатур будет иметь немалые особенности.

Не буду изображать из себя большого грамотея-теоретика (чего нет, того нет), но выскажусь просто в виде предположения: наша революция 1917 года была первой великой революцией именно этого типа, и, следовательно, подходить к её анализу нужно не с меркой классического перехода от развитого капитализма к социализму, а с учётом закономерностей именно таких революций.

(Конец ТРИДЦАТЬ СЕДЬМОЙ ЗАПИСИ).



КОММЕНТАРИЙ ЧИТАТЕЛЯ zogin:

"По моему, не так. В большинстве случаев были или наведённые революции на штыках советской армии или главенствующую роль играл национально-освободительный фактор. На Кубе собирались сначала от американского империализма освобождаться, в Китае, Корее от японского, в Индокитае от французского.

Так что русская революция это как раз пример классической классовой революции. Со всеми остальными несколько сложней."

МОЙ ОТВЕТ НА КОММЕНТАРИЙ:

Нет, Вы не поняли. Речь идёт не о том, что именно явилось запускателем революции (или как модно говорить – «триггером»), - война ли, национально-освободительное движение, антиимпериализм или какой то внутренний процесс. Тут возможны разные случаи.

Когда говорится об отклонении от классической схемы, имеется в виду другое. По классической схеме непосредственный революционный переход к социализму начинается при достаточно высокой развитости капитализма, в условиях вполне созревших объективных предпосылок для этого. Революция же в России началась при явном отсутствии таких условий.

Налицо очевидное несовпадение с классической схемой, и это, кстати, давало и продолжает давать повод разным «критикам» объявлять эту революцию неразумным авантюрным путчем, обречённым на конечную неудачу. Но последовавшая за этим целая серия таких революций в разных частях мира показывает, что этот процесс закономерен, что никакой субъективной авантюрности тут нет, а есть какая-то новая закономерность, связанная именно с эпохой империализма и поэтому не предусмотренная классической теорией предыдущего, доимпериалистического времени.

ОТВЕТ ЧИТАТЕЛЯ zogin:

"Пусть будет так. Насколько я понимаю, в марксизме вообще отсутствует догмат как и когда и каким образом будет происходить мировая революция. Какие-то общие соображения по этому поводу они конечно были у классиков, но они не носят доктринальный характер. В частности поэтому неправильно говорить, что в доимпериалистическую эпоху революции должны происходить так-то, а вот в империалистическую эдак. Мы должны учиться у истории, а не предписывать ей что-то. А то мы ненароком попадём опять в ту же логическую ловушку, что и меньшевики. Некоторые российские граждане до сих пор ждут когда же наступит неизбежный по их мнению этап буржуазной демократии. Это кто это им сказал, что он неизбежный?!"

МОЙ ОТВЕТ:

А вот с этими Вашими словами я полностью согласен.

КОММЕНТАРИЙ ЧИТАТЕЛЯ zxela:

"Мне кажется, что вы не вполне охватили всех мыслей Маркса по этому вопросу.

И Маркс и Энгельс говорили, что революция произойдет сперва там, где будет наибольшая политическая активность пролетариата.

То есть не там, где всё общество распалось на капиталистов и пролетариев (такого не было и при Марксе даже в Англии), а там, где проявивший себя как класс пролетариат сможет внести и политические изменения своей политической борьбой.

Поэтому та же пролетарская революция в Германии (где было 80% крестьян) у Маркса уже в 1850-х имела шансы на успех при неком совмещении со "второй реинкарнацией крестьянской войны". И именно за эту мысль Маркса уцепился Ленин, совмещение пролетарской революции с крестьянским движением. Два в одном, две революции в одном обществе.

Или пролетарские восстания во Франции, где тоже было 80% крестьян в то время. То есть Маркс и Энгельс не ждали, пока все развитые общества распадутся строго на два класса и тогда наступят этапы революции. Они как раз готовили пролетариат к осознанию своей политической миссии уже при тех условиях, которые застали.

В этом смысле революция в России это как раз классическая марксова революция пролетариата. Пролетарии в городах свергли капиталистов и совместили это с крестьянским движением деревни."

МОЙ ОТВЕТ НА КОММЕНТАРИЙ:

Между тем, что говорите Вы, и тем, что у меня, нет никакого противоречия, - просто мы говорим о разном.

Та «революция», о которой говорите Вы, является лишь первой стадией – стадией взятия власти и разрушения прежней государственной системы. В марксистской терминологии это называется «политической революцией». Я же веду речь о революции в полном значении этого слова, - о так называемой «социальной революции», то есть обо всём процессе перехода от капиталистического строя к коммунистическому на основе созревших объективных предпосылок.

Да, и в недостаточно развитом обществе сплочённый и активный пролетариат может взять политическую власть, если сумеет привлечь на свою сторону другие угнетаемые слои. И при складывании такой возможности он должен это делать. Оппортунистические дёргания меньшевиков и немецких социал-демократов, прикрываемые теоретическими разглагольствованиями, лишь показывают их антиреволюционную сущность.

Но овладев властью в недостаточно развитом обществе, при отсутствии необходимых объективных предпосылок, пролетариат не сможет осуществлять непосредственный переход к социализму и будет вынужден идти другим, более сложным и опосредованным путём, через целый ряд долгих переходных этапов. Таким образом, этот революционный процесс будет существенно отличаться от революционного процесса в стране развитого капитализма. Об этом я и веду речь.