У моря, у синего моря

    
     Море было невидимо в предрассветной темноте, но легкий шум его широкого дыхания доносился в эти кварталы за километр. Женя стояла на балконе, и вслушивалась, и вглядывалась. Где-то в живой тьме угадывались огни кораблей, буровых платформ на горизонте.

    В пять утра, наверное, рыбаки выходили в море. Жене хотелось тихонько выскользнуть из дома и узкими улочками - плавно вниз, а там взлететь над серым и влажным песчаным пляжем. Вдохнуть глубоко и заскользить в поднимающемся над водой розовом тумане, высмотреть в воде силуэты больших рыб и спугнуть их. Пусть ещё поплавают на воле.

    Солнце начинало высвечивать на горизонте гряду облаков. Здесь, в многоэтажках с заставленными всяким барахлом балконами, с бельём на выдвинутых с них в пустоту сушилках, ещё все спали.
    Но нет – вот осветилось окно, вот другое подальше, а в старых домах внизу наверняка уже началась жизнь.

    Пора!

    Во дворе то тут, то там у домов сидели, прижавшись друг к другу, кошки всех мастей.
    Совсем не пугливые, они целый день вели в городке свою параллельную бездомную жизнь, в урочный час направлялись к местам кормёжки – поэтому совсем не клянчили еды у прохожих. Здесь почти не бывало снега зимой, а солнце, казалось, никогда не уходило надолго с благословенных берегов, трудолюбиво освещая их с раннего утра до раннего вечера. И кошки были частью этого доброго мира и даже давали погладить себя - совсем иные, чем бедолаги в наших холодных краях.

     В пустынных улочках не слышалось ни звука. За высокими дувалами наверняка жили собаки, но и они с утра были, наверное, миролюбивыми и сонными после трудовой ночи на страже хозяйского добра.
 
     Очередной безмолвный перекрёсток - и вот сейчас она увидит море…
     И увидела: во всю небольшую ширину последнего прохода к пляжу - разливанная лужа! Два дня назад в Баку был сильнейший ливень, после него потоп и две оборвавшихся жизни пешеходов, оказавшихся в каком-то залитом водой туннеле.

    Два дня прошло, а вода всё ещё стояла по щиколотку на этой окраинной улице. Потом Жене сказали: плохая система уличной канализации, нет люков, не идёт смыв, слив…

     Конечно, Женя пробралась по самой кромочке травы у забора, увидела мокрый пляж со следами потоков, бежавших сверху, от домов и дорог, почувствовала лёгкий запах аммиака.

     Даже если бы было тепло, купаться бы ей расхотелось.

     Лёгкий прибой очерчивал полосу песка. На огромных камнях сидели не чайки – вороны. Женя вскарабкалась на одну из скал и затихла. Вдалеке слева рыбацкие лодки уходили от пирса. Солнце уже вышло из низких туч и повернуло к югу. Цвета вокруг менялись от холодных к тёплым - розовым и золотым.

     "Я увижу тебя в блеске нового дня. Ты рукою неслышно коснёшься меня. А потом уплывёшь, не оставишь следа. Я б могла за тобой. Но чужда мне вода", - пробормотала Женя, засмеялась, встала на ставшем вдруг ощутимо холодным камне, покачалась, обретая равновесие. Молчание вокруг начинало её тяготить.
     Увидела пса, бегущего краем моря, за ним еле поспевал хозяин.
     Она помахала им рукой, спустилась, балансируя, с гряды камней...
     День начался.