Дань уважения Кеннету Кларку и Игорю Масленникову

     Дженкинс, конечно, представляется более щедрым и благодушным, что и отличает его от резкого и сурового лорда Кеннета Кларка, в своей знаменитой в конце шестидесятых " Цивилизации "  упомянувшего лишь Достоевского и Толстого как значительных вкладчиков  из русских в общепланетарную копилку мировой культуры, добавил еще и Чехова с Чайковским и Мусоргским, щиро распахнув двери для всех нежелающих, привычно убого замкнувшихся устрицами Кэрролла, уже поджидаемыми на берегу Моржом и Плотником, в мелочуху акунинщины или вдумчивые интервью обернувшегося шелупенью Сорокина, сыто рыгающего несвежей бужениной из берлинского пригорода и загорода Шарлоттенбурга, неистово разоблачая всю пагубность реально мелочевки режима путиноидов, слава Богу, что Досту и графу хватало ума и таланта не размазывать сопли по вопросам коррупции в ведомстве Победоносцева и Константина Леонтьева, люди, по всей видимости, были поширше, поширше нынешней шелупени. Я часто сравниваю их всех с мандавошками, мелкие такие и суетные, юркие, неприятные, вроде, не особо опасные, но противно и чешется. Властители дум, б...дь. В сравнении с такими и суки - дегенераты Бабченко и Прилепин покажутся средоточием гения, куда твой Пошкин, холуйски облизавший жопы всех сразу Романовых, эти сразу и ложат. С прибором.
     - Мы все говно, - тоскливо повторил Ильич, с ненавистью глядя на какие - то непрописанные Демиургом силуэты бесподбородочных и просто гнусных физиономий делегатов, - я говно хотя бы потому, что трачу слова на таких скотов, вместо пулеметов, а вы ...
     Он сплюнул и, грустно махнув рукой, спустился в зал, прошел меж рядов и вышел на стылую поземкой Выборгскую сторону. Воровато оглянулся и, отбежав к мостику через Невку, вытащил из кармана серенького пиджачка здоровенный прибор, таинственно подмаргивающий красной кнопкой. Нажал и присел в испуге, увидев взлетающий в серое небо цирк Модерн, где он только что выступал перед Советом собачьих и рачьих делегатов.
    - Все правильно сделал, Ильич, - раздался вкрадчивый голос за спиной вождя. Тот крутанулся на каблуках и увидел беззаботно ухмыляющегося Савинкова.
    - Борис Викторыч, - промямлил немного оглоушенный взрывом Ленин, пожимая руку Ропшина двумя руками. - Правы вы были, осиновый кол.
    - Это не я, - взял Ленина под руку террорист, ведя куда - то, - это Бурцев. А я больше человек действия.
    Он завел Ильича на мостик через Невку и столкнул вниз.
    - Ты теперь Чапай, - крикнул вслед вождю Савинков, выразительно сплюнув в расходящуюся кругами темную воду. - Иди на дно, гад, пей там вино.
    Ильич, разгребая непослушную воду, послушно лег на дно, но через миг встрепенулся, увидев подплывающую к нему подлодку, чей разъяренный бык Скапа - Флоу на боку боевой рубки вопиял о многом.
    - Наблюдаю Ильича, - нехотя бросил через губу профессор Аронакс, несколько смущенный волюнтаризмом капитана Немо, впрямую отказавшегося исследовать, торпедировать или гарпунить коллективный разум россиян из предыдущей сказочки некоего коалы, больше всего любящего насмешничать и высмеивать, обладая поистине Божиим даром практически во всем и всегда видеть именно смешное, - лысый, в кепке, ростом невелик.
    - Это не Ленин, - не согласился с барином слуга, почтительно протирая запотевший иллюминатор столовой салфеткой Наполеона, тоже, как ни странно, из предыдущей сказочки, - это Лужков.
    - Путин ! - захохотал хмельной китобой Нед Лэнд, больно ударив приникшего к иллюминатору профессора кулаком по спине. - Косит под вождя, смущая снова жидов, лишь притворяющихся пиктами и Полами Гаскойнами, новейшими и моднейшими танчиками, несущими угрозу финансированию парламентом очередной истерики вигов.
    - Тори, - строго поправил китобоя капитан Немо, входя в боевую рубку. - Тори Астер. Она же Вика Астрелина, совершенно прелестная товарищ женщина. С сиськами.
    - На то и женщина, - откликнулся Аронакс, занавешивая иллюминатор своими торопливо снятыми кальсонами, - чтобы с сиськами.
    - А вы не знаете, - задумчиво произнес капитан Немо, отдавая экипажу приказ на всплытие, - почему коала ее никогда не именовал тупой пё...дой ?
    Профессор Аронакс мог бы сказать, что лишь Потупчик, Ландер, Тицкая и Шарапова удостоились такой чести от коалы, но благоразумно промолчал, ибо ( шикарное словечко ! ) всплытие прямо посреди города Трех революций, хотя одна из них и именовалась даже большевиками переворотом мало не десять лет, пока товарищ Сталин не соизволил переименовать ахуй в нечто столь же бессмысленное, обещало удовольствие полюбоваться тетей Валей Матвиенкой с рожей такой, что весь экипаж  " Наутилуса " тут же и закурил, укутав нутро стального гроба, как именовал подлодку сам Принн, ароматными клубами сизого дыма.