Новосибирск

Новосибирск встретил их обычной суетой большого города и неожиданно жаркой погодой, хотя все говорили, что в Сибири очень холодно. Да, здесь бывают зимние морозы под минус сорок градусов по Цельсию, но и летом плюс сорок градусов, а вода в Оби выше десяти градусов никогда не поднимается. Поселили всю семью в преподавательском общежитии, правда, выделили две комнаты, но всё равно папа с мамой были очень недовольны, а вот Вова чувствовал себя просто на вершине блаженства, ну прикиньте сами, бескрайний коридор, куда выходили все комнаты жильцов, скорее напоминал футбольное поле, но конечно, в футбол там играть не давали, поскольку вдоль стен стояли разные шкафы, вешалки, ящики и ещё много чего ненужного, что, как водится, выбросить жалко. Сколотилась очень неплохая компания, примерно, из десятка отчаянных пацанов и девчонок от трёх до семи лет. Ух, какая это была жизнь! Конечно оторваться удавалось не часто, так как все ходили в детский сад, а вечером, возвращались взрослые и было уже не до игр, но вот в воскресенье мы брали своё с лихвой. Здесь Вова впервые покатался на велосипеде, правда, на трехколесном, но какая разница,  и на самокате, играли и в «салочки», и в «прятки», и в «солдатики»,  и в «фанты» и во много чего ещё. Однако, была очень серьёзная проблема, преодолеть которую ну никак не получалось. Если заболевал один, то за ним уже болели все. Чем только Вова не болел в это время, и коклюш, и корь, и ветрянка да их оказывается столько заразных болезней, но хуже всего было то, что у Вовы часто встречалось воспаление лёгких. Суровый сибирский мороз давал о себе знать.
Но время шло удивительно быстро, где-то года через два, когда Вова ходил уже в старшую группу детского сада, папе выделили отдельную двухкомнатную квартиру в новом Кировском районе Новосибирска, на другом, от центра, берегу Оби. Сама река хоть и была не очень широкая, до двухсот метров, но весной, в половодье, превращалась просто в море, поэтому мост через неё был невероятно большим, более километра и в основном проходил над пойменными лугами. Квартиру папе дали , как он говорил, на его «заводе», хотя это был вовсе не завод, а ЦНИИ «Олово» (Центральный научно-исследовательский институт «Олово»), где папа работал в конструкторском бюро. Их новый дом находился в первом микрорайоне Новосибирска и был очень хорошо расположен, рядом со школой и детским садом. В отличии от центра города все здания здесь были одинаковы, зато появились спортивные площадки и сквер для прогулок. Однако, зимой, какие в Новосибирске особо суровы, могут быть разные неприятности. Вот однажды, пурга началась как всегда, неожиданно, когда от снежной метели нет спасения, когда в метре от себя невозможно ничего разобрать, когда снег мешает даже нормально дышать. Вова гулял в скверике около дома, буквально, в двадцати метрах от подъезда, когда снежный шквал обрушился на землю, он очень испугался и залез под скамейку, где ему показалось спокойно и безопасно, но уже через несколько минут его начало заносить снегом вместе со скамейкой и только вовремя появившаяся мама вытащила сына из его укрытия и с трудом отнесла домой, потеряв по дороге один его валенок, а Вова был ужасно рад этому происшествию, хотя и в одном валенке, ведь когда мама его нашла, он уже перестал бояться и как мог, старался помочь маме его спасти. Ну, а дома уже мама расплакалась, обнимая сына, а он её успокаивал и твердил, что он самый сильный и задаст трёпку злой метели, как Кай в «Снежной королеве», эту сказку он уже знал. Но когда пришёл в работы папа, он объяснил сыну всю серьёзность произошедшего, тут и маме досталось и валенок он нашёл, а Вове строго-настрого запретили выходить зимой на улицу одному. Ах, какой вкусный чай с клубничным вареньем был после этой беседы. И слава Богу, что так всё закончилось!
 Новосибирск город достаточно молодой, получивший настоящее развитие во время войны, когда сюда эвакуировали заводы, имеющие оборонное значение, уже после войны строился по современным канонам, так главным символом Новосибирска стал Театр оперы и балета, который начал работать в начале 50-х годов, как раз до появления нашей семьи в городе. Это был один из самых больших и технически совершенных театров страны и, конечно, Вове было очень интересно познакомиться с ним поближе. Расположен он был на центральной площади города, как раз напротив обелиска памяти летчику, трижды Герою Советского Союза Покрышкину, уроженцу Новосибирска и ещё одному символу Сибири. Когда к жителям города обращались с просьбой описать театр, первое мнение было, что архитектурно он напоминает Собор Святой Софии в Константинополе и тоже является Храмом, только, искусств. Прошло много лет, но Вова никогда не забудет первое посещение этого храма. Однажды папа купил хорошие билеты, правда не в партер, а на бельэтаж, семья красиво оделась и с большим интересом собиралась в театр. Во время театрального сезона гастроли коллективов знаменитых театров были большой редкостью, но вот в конце сезона в Новосибирск приехала на гастроли труппа Московского Большого театра, правда без своих знаменитых звёзд, но с приличным составом. Давали оперу «Золотой петушок». Вова был уже не малыш и, ему казалось, он всё понимал, но вот в театре был первый раз. А театр, надо честно сказать, был великолепный, да и постановка оперы отличалась блестящими декорациями, которые полностью соответствовали техническим возможностям сцены. Ещё в фойе он почувствовал себе несколько неуютно и только близость мамы и папы его немного успокоило, и всё-таки это огромное количество людей, ему совершенно незнакомых, что-то возбуждённо обсуждающих, серьёзных и не очень, но нарядных и весёлых, его начало беспокоить. Они погуляли по всем этажам величественного здания, посмотрели балкон и красиво отделанные ложи, и тут мама сказала, что декораторы явно копировали интерьеры Большого театра, где она в своё время бывала очень часто,  и вот, наконец, они вошли в зал, где были их места в амфитеатре. Музыканты тщательно и шумно настраивали свои инструменты, тяжелый занавес и искусно вышитыми картинами закрывал сцену, в зале царила атмосфера предвкушения яркого зрелища. Вову поразило великолепие зала и он уже перестал понимать, что происходит, но терпеливо слушал маму, которая поясняла ему происходящее. Потом начал постепенно гаснуть свет, но очень мягко и красиво, тогда Вова ещё не знал, что это происходит после третьего звонка, но вот действительно неожиданно зазвучала музыка, казалось, что она струится повсюду, завораживая и увлекая в мир сказки, ну а следом за увертюрой начал раздвигаться занавес и какой бы он не был красивый, декорации на сцене Вове понравились ещё больше, даже не декорации, а целый сказочный город. В музыку понемногу вплетались голоса, солисты старательно выводили свои партии, грохотал хор, персонажи спектакля в роскошных сказочных костюмах плавно двигались по сцене. Вова пытался разобраться, что и как поют эти замечательные голоса, но у него это плохо получилось, он даже на смог бы ответить, что ему нравится больше – музыка и стройное звучание инструментов или смешные дяди и тёти в залах игрушечного дворца. Наконец, когда он убедился, что ничего не понял, ему стало скучно и он очень заинтересовался креслом, на котором так удобно устроился, на нем даже можно было покачаться, но мама строго попросила его не вертеться и он уже не знал, что ему делать. И тут, очень вовремя музыка закончилась, занавес закрылся, свет снова засиял в мириадах лампочек, первый акт спектакля закончился и, если бы Вову спросили, что же такое он видел, он бы, наверное, ответил той сакраментальной фразой «Мы творческие люди, нам нужна тишина, а тут, чёрт знает, что творится!» Однако, его никто не спросил, а все вокруг вставали со своих мест и направлялись к выходу в фойе, где были открыты буфеты с замечательно вкусными конфетами, шоколадом и газированной водой, в общем всё, что Вова безумно любил. Ну а, получив свою любимую шоколадку Вова был просто счастлив, если бы не одно но… Он очень захотел в туалет, терпел как мог, но потом сказал об этом папе. И вот мужчины идут в мужской туалет, это как ритуал, и ничего стыдного и обидного тут нет, так надо! Вове хоть было всё очень неудобно во взрослом туалете, но он сделал всё правильно, помыл руки и они пошли сквозь людскую толпу на свои места в зале. Но тут, толи от гордости за сделанное, толи от невнимательности, буквально на минуту отвлёкся, Вова вдруг понял, что он один, папа вроде был всегда рядом, а теперь он куда-то пропал или Вова самонадеянно повернул не в ту сторону. Сначала он не растерялся и пошёл, как ему казалось, к маме в зал, но вокруг были совсем незнакомые люди, да ещё сердитая тётя в форменном пиджаке строго спросила: «Это чей мальчик?». И вот здесь Вова испугался, всё пропало, его бросили и не зная, что делать, он заплакал, да нет, не заплакал, а заревел и никто был не силах ему помочь. Вова ревел так жалобно, звал папу и маму, его спрашивали, где их места, а он показывал на вход в зал и не мог остановиться. Ах, как самозабвенно он ревел! Папа, будучи неподалёку, услышав знакомые вопли тут же прибежал к сыну. Прижавшись к папе Вове перестал реветь, но слёзы бежали по его расстроенной рожице сами собой. У входа на бельэтаж их встретила обеспокоенная мама и увидев её Вова заплакал навзрыд, он хотел ей рассказать, как ему было страшно без них, но не мог произнести слов между всхлипами. Конечно, о спектакле можно было забыть, потому что Вова никак не мог успокоиться. Как же он боялся этого угрюмого холодного здания, как хотел поскорее убежать из него и когда через несколько лет, они снова пошли в театр, Вову было не оторвать от мамы, так он запомнил своё первое знакомство с оперным театром.
А вообще-то их дом был очень весёлым, в их подъезде на четвертом этаже жил известный в Новосибирске хоккеист, капитан новосибирского «Динамо», дядя Гена. Вова ещё ни разу не видел таких странных клюшек, как у дяди Гены. В городе, как и во всей Сибири был очень популярен хоккей с мячом и клюшки там были совсем другие. Вове очень нравилось смотреть на парней , летящих на блестящих коньках по залитому льдом футбольному полю. Он не знал правил, не понимал игру, но чувствовал какую-то непонятную радость, когда выходил на лёд в валенках, поскольку кататься на коньках он не умел, да и коньков у него не было. Старшие ребята заметили плотного мальчишку в шубке и валенках, и хотя Вова ещё ходил в детский сад, он выглядел как первоклассник. Иногда его ставили в ворота, они казались Вове огромными, конечно поменьше, чем в футболе, но всё равно большими, ну а оранжевый плетёный мячик не так просто давался в руки, тем более в варежках и для него это была настоящая охота. Родители у него были очень заняты своими делами и уделяли сыну немного времени, но однажды папа обратил внимание на синяки у него на ногах и тогда Вове пришлось всё рассказать и про стремительные атаки на его ворота, и про искрящийся скользкий лёд, и про своё бессилие без коньков на этом коварном льду. И вот как-то раз папа принёс домой очень необычные коньки, которые крепились прямо на валенки, нечто двухполозное, но всё-таки это были его первые коньки. Бегать на них было неудобно, но вот поворачивать, тормозить и уверенно держать равновесие Вова научился сравнительно быстро и теперь ребята не просто играли с ним во дворе, но и брали с сбой на стадион «Сибсельмаш», который располагался недалеко от их дома, через пустырь, где ходил трамвай в центр. Правда, кончилось всё довольно печально, Вове попали мячом в лицо, он не сумел увернуться, и рассекли бровь, оказалось это не больно, но крови было много, а больно было тогда, когда на это место ему поставили скобки. Понятно, что неприятно, но как мальчишке обойтись без таких травм. Вове так хотелось дотронуться до больного места и пощупать шов, что у него стало привычкой постоянно гладить бровь, а шрам остался у него на всю жизнь. Мама сделала  весьма простой вывод из произошедшего и его «двухполозки» куда-то исчезли, а Вове купили дорогой конструктор, чтобы занять его свободное время, да и он сам страстно увлёкся новой игрушкой, а папа являясь конструктором на заводе с интересом отмечал, какие агрегаты собирал из скромного набора деталей его сын. Но всё-таки любовь к хоккею осталась у Вовы, как впрочем и шрам, на всю жизнь. Да к тому же дядя Гена, узнав о страданиях мальчика, пригласил их с папой на хоккей, но теперь уже с шайбой. Поскольку дворцов спорта тогда ещё не было, игра проходила на небольшом открытом стадионе на берегу Оби, было очень холодно, но новое зрелище просто поразило их обоих и Вова уже представлял себя с новой клюшкой на коньках с ботинками бесстрашно летящим под гул трибун на ворота соперника, вколачивая в них непослушную шайбу. А может так и будет, кто знает?