Очередная поездка к папе

Дорога тянулась бесконечно медленно, как будто сама пыталась заставить меня передумать. Четыре часа в холодном индрайвере, направляясь в западную часть Акмолинской области, показались вечностью. Спина затекла, а поясница неприятно ныла. Телефон всё звонил и звонил — это был папа. Мы договорились, что меня высадят у старой заправки. Когда я вышел, вокруг уже сгущалась темнота, а сама заправка выглядела так, будто давно заброшена.

И вот он — мой отец. Он выглядел так, будто время его пощадило, но не жизнь. Куртка со следами грязи и масляных пятен, кепка, чуть сбившаяся на бок, костюмные брюки и поцарапанные туфли с острыми носками. ВОТ ОН! Мой ПАПА!

Неловко обнявшись, мы закинули подарки в ржавый багажник, пропахший машинным маслом. Машина еле ползла, глухо гудя на каждой кочке. До дома было всего два километра.

Внутри всё выглядело точно так же: старые облезлые стены, сырость, странный запах. Мебель шатается, кажется, вот-вот развалится. На стенах висят старые фотографии, от которых мне становилось не по себе — взгляды как будто следят за мной. Это был дом моего отца.

Нас ждали в гостях через несколько домов. Там был кудалык семьи отца. Меня встретили как вещь, которую примеряли на распродаже: взгляды, полные ожидания и любопытства, впивались в меня. Я обнимался с родственниками, которых не знал. Все будто помнили меня, но я их не узнал. Каждый смотрел на меня так, как будто я для них был чем-то странным. После скромной трапезы мы с отцом вернулись домой. На улице была густая ночь, такая темнота, что в глаза как будто давило. В доме я стал замечать детали: липкий слой на полу, ковры, истертые до дыр, комната деда, заброшенная и вся в пыли — пустая уже год, с тех пор как он ушёл. Посуду, конечно, вымыли, но пятна жира остались, и, по мнению отца, это было нормально.ВОТ ОН! Мой ПАПА!

 Он отвёл меня в дедушкину комнату, которая была самой тьмой в этом проклятом мире. Здесь свет едва пробивался через грязное окно, создавая жуткое ощущение, как будто стены подбираются всё ближе. Утром отец уехал на продолжение праздника, сказав мне дождаться жениха. Свадьба была назначена на 17:00. Пока я ждал, я успел выгладить костюм утюгом, который оставлял белые следы с налётом накипи, сходил к соседям, поздоровался и немного перекусил.

К вечеру я надел костюм, вычищенные туфли и направился в ресторан, где играли свадьбу. У входа меня встретил жених — молодой, высокий и довольно радушный парень. Он крепко пожал мне руку и улыбнулся, говоря что-то об отце, будто пытался создать для меня ощущение уюта. Но это чувство быстро исчезло, стоило мне зайти внутрь и почувствовать знакомую атмосферу, пропитанную тяжёлым запахом еды, пота и алкоголя. За длинным столом, среди гостей, сидел мой отец — небритый, с уставшим лицом, одетый в ту самую куртку, которая уже выглядела чисто в этом окружении. На его лице выделялись глубокие морщины, кожа была обветренной, а взгляд затуманенный, как будто он был не здесь, а где-то вдалеке. На голове, как всегда, его старая кепка, которую он редко снимал. Перед ним стояла бутылка водки, от которой он явно не отказывался. ВОТ ОН! Мой ПАПА!

Я прошёл за стол, не успев присесть, как ко мне снова подскочили пожилые тётки. Они наперебой обнимали и целовали, их губы оставляли липкие следы на щеках, а запах духов и алкогольного перегара смешивался в тяжёлый аромат, от которого мне хотелось зажмуриться. ВОТ ОН! Мой ПАПА! Я был у всех на виду благодаря ему.

Пока я находился среди гостей, отец, как всегда, напивался всё сильнее. Его движения становились резкими, глаза блестели неестественно. Он то и дело смеялся громко, чем привлекал взгляды всех гостей. Жених иногда поглядывал на него с сочувствием, как будто видел, насколько далеко папа зашёл. ВОТ ОН! Мой ПАПА!

Неловкие взгляды множества гостей, странные шутки в его адрес, начинали выводить меня из себя. Родственники поднимали тосты за «крепкую семью», но в голосах слышалась ирония. А мне каждый раз приходилось с натянутой улыбкой встречать очередную тётку или дальнего дядю, отвечая на всё это молча. ВОТ ОН! Мой ПАПА!

Когда отец уже едва держался на ногах, жених — всё такой же доброжелательный и улыбчивый — подошёл ко мне и предложил отвезти его домой. Я, немного смутившись, поблагодарил его за помощь. Мы осторожно вывели отца из ресторана, а сам жених остался в Державинске, чтобы праздновать свою свадьбу. В машине отец бессвязно бормотал что-то о прошлом, глядя через запотевшее окно. ВОТ ОН! Мой ПАПА!

Когда мы добрались до дома, отец всё ещё был в тумане, не понимая, где находится. Я с трудом дотащил его до комнаты и уложил на старую кровать, на которой сам недавно спал. Он мгновенно уснул, его прерывистое дыхание эхом раздавалось в пустом, тихом доме. Оглядываясь на стены с облупившейся краской и старую мебель, я поймал себя на мысли, что эти стены, как и я, были вынуждены вечно наблюдать за тем, каким он стал.
Я ЛЮБЛЮ СВОЕГО ПАПУ!