Дед Антип 10 Охота в лесу

Проснулся дед Антип в лесном жилище от завывания пурги. Прислушался к шуму на улице, подумал: «Видно, вьюга разыгралась во всю силу и, скорее всего, надолго. Сегодня, вероятно, не до охоты», – разочарованно бормотал он сам себе под нос, произнося слова недовольства. Зажёг фонарь и начал одеваться. В комнате было тепло, но уголь в плите весь сгорел: «Придётся, в первую очередь, затопить плиту, чтобы приготовить завтрак». Посмотрел на часы – было без четверти семь. Ставни были закрыты, но на улице, должно быть, ещё темно, рассуждал дед Антип, вычищая топку печи от золы.
За хлопотами по хозяйству прошло больше получаса. Наконец, печь была растоплена, огоньки яркого пламени отсвечивали красным заревом по стеклам окон, преображая комнату на глазах. Дед Антип, одевшись потеплее, вышел на улицу. Снега во дворе прибавилось, видно, он шёл всю ночь. Обойдя избу, он открыл все ставни, пропуская утренний свет внутрь дома. Тропинка, ведущая к двери, снова была заметена снегом; пришлось отчищать заново. Но это его не пугало: утренняя разминка с лопатой пришлась ему по душе. Потрудившись на свежем воздухе, он изрядно вспотел.
С восточной стороны леса солнце начало пробиваться сквозь уже утихающую метель. Ранним утром лес был ещё тёмным; с неба падали, кружась в воздухе, невесомые снежинки, которые, оседая на землю, увеличивали сугробы на опушке возле дома. Но утреннее время понемногу растворяло темноту, делая более видимыми округу и проступающие сквозь чащу заснеженные сосны и ели. С трудом проходящий сквозь лес солнечный свет явственно выделял тёмно-голубую с лёгкой желтизной поляну. Зимний лес – красота, которую сложно передать словами. Деду Антипу было очень приятно стоять в самой гуще леса, вдыхая свежий морозный воздух. Он будто делал шаг навстречу сказочному миру зимы. Снег, как белое покрывало, лежал на земле и на подступающих к поляне деревьях, искрясь при лёгком покачивании веток. Миниатюрные снежинки утихающей вьюги с лёгкостью падали на их верхушки. Хрупкую тишину нарушила чёрная ворона: громко каркнув, она взлетела с ветки берёзы. Зимний лес начал просыпаться, наполняясь звуками. На дереве рядом с избой с ветки на ветку прыгала шустрая белка, косясь на непрошенного гостя и весело радовалась наступившему утру. Пока он стоял на улице, солнце поднялось ещё выше, озаряя лес своим золотым сиянием; серость предутренней зари вокруг помаленьку растворялась.
Раздосадованный наметённым за ночь снегом дед Антип пошёл готовить себе завтрак. «Нет возможности из-за слишком рыхлого снега походить с ружьём, займусь установкой силков», –думал он, идя по тропинке к дому.
Зайдя в хату, дед Антип услышал клокотание чайника – он пыхтел, приподнимая крышку, брызгая по всей поверхности раскалённой плиты. Плита, накалившись докрасна, дышала жаром, согревая всю избу до приятной температуры. «Плита у Степана хорошая», – похвалил дед Антип бывшего лесника. «Нужно будет к вечеру растопить ещё и печь лежанку, побаловать себя жаром кирпичей», – запланировал себе на вечер работу.
Печь-лежанка – это печь, где корпус нагревает поверхность для лежания. В печи топка размещена непосредственно под лежаком. В таких печах через лежак пропущены дымовые газы, выходящие из топки. Она уже своим названием говорит о том, что главное для неё – это лежак.
Лежанка очень полезна для здоровья. Тепло от кирпича лечит простуду и прочие хвори.
После завтрака дед Антип начал подготавливать снасти на зайца. Достал силки, разложил их на столе, чтобы не запутались. Для установки силков на зайца зимой рекомендуется использовать тонкую и гибкую проволоку из стали или нихрома толщиной чуть больше миллиметра. Силок должен выдерживать нагрузку в тридцать килограммов, чтобы заяц не смог его разорвать. Длина проволоки для сооружения силка должна составлять около метра, можно чуть больше. На обоих концах проволоки делается небольшая петелька размером не более пяти миллиметров. С одной стороны, эта петля используется для закрепления на местности к дереву, если это происходит в лесу. В петлю на другой стороне проволоки продевается свободный конец так, чтобы он образовывал легко затягивающуюся удавку.
Все эти нехитрые приспособления для добычи зверька были уложены в рюкзак.
Перед выходом на промысел дед Антип взял с собой два бутерброда с сыром и термос с чаем. «Вдруг придётся обходить большую территорию леса», –размышлял он, прикидывая в уме свой маршрут.
Выйдя на улицу, он закрыл на замок избушку, боясь непрошенных гостей, надел лыжи и направился в сторону восходящего солнца. Это направление он выбрал неслучайно; с дедом Степаном накануне они обсудили район, богатый дичью. Там, куда он сейчас направляется, по словам бывшего лесника, в своё время водилось очень много зайцев.
Погода менялась в лучшую сторону, небо прояснилось, вся утренняя хмарь растворилась, и лучи солнца беспрепятственно начали проникать во все уголки заснеженного леса. Дед Антип решил, что один из силков нужно поставить недалеко от опушки: «Пробный», – с долей шутки проговорил он вслух, закрепляя его к небольшому деревцу на заснеженной тропинке. После маскировки пробного приспособления дед отметил это место, повесив на ветку отличительный знак из черной хлопчатобумажной ткани. Таким образом, он облегчил завтрашний поиск установленного силка.
Все эти знания по охоте на зайца дед Антип получил от своего отца в детстве, а тот, в свою очередь, – от своего. «Данному приспособлению для охоты на зайца, наверное, тысяча лет», – подумал дед Антип, вспоминая рассказы отца.
Погода радовала, по всем приметам день обещал быть хорошим.
Впереди, чуть левее от запланированного пути, застрекотала сорока. Он не среагировал на её трескотню, решив, что, если отвлечётся, может не успеть закончить задуманное – поставить ещё девять силков. Хотя прекрасно понимал, что сороки просто так шуметь не будет. Они часто издают характерные громкие стрекочущие звуки, переговариваясь друг с другом или заметив опасность: «Скорее всего, увидела зверя», – решил он и пошёл дальше, хотя был большой соблазн посмотреть, что там около «белобоки» происходит.
К полудню дед Антип успел поставить пять силков, придерживаясь всех правил скрытности: замаскировал их, забросав еловыми ветками и снегом вокруг установки снастей.
Ветерок, который с утра покачивал верхушки деревьев, притих, и лес под солнечными лучами предстал во всей своей красе.
Ели и сосны были занесены пушистым снегом до самых макушек. Белые шапки его, словно куски ваты, облепили лохматые ветки, придавая окружающей местности праздничный вид, а деду – прекрасное настроение от волшебного пейзажа зимней природы. «Хорошо, что вчера выпал снег, скрыв все старые следы зверьков», – подумал дед Антип. По свежему снегу каждый след лесной живности хорошо просматривался издали; это была лесная книга для охотников и любителей лесных прогулок. Чуть дальше дед Антип увидел завал: поваленные деревья, скорее всего, не этой ночью, загородили проход. Ему пришлось выбирать: обходить стороной это место или пробираться по завалу. Он выбрал первый вариант, обойдя скопление сухих деревьев с правой стороны.
Сделав большой крюк по лесу, он продолжил свой путь в намеченном ранее направлении.
Лучи солнца, пробиваясь сквозь чащу деревьев, преобразили его своим искристым светом: они не отбрасывали тени от веток на землю, как обычно, на ровной поверхности в поле или на опушке, а бросали их на соседние сосны и ели.
От усталости дед Антип присел на пень, неизвестно почему стоящий в одиночестве в чаще леса. «Обычно вырубку леса производят делянками», – подумал он, усаживаясь поудобнее, – «а здесь почему-то спилена одна сосна – видно, браконьеры постарались».
Перекусив припасёнными бутербродами и запив чаем, он двинулся дальше. Остальные силки он установил на расстоянии трёхсот метров друг от друга; планировал сделать больший интервал между ловушками, но усталость давала о себе знать, и он решил возвращаться.
Пройдя полпути в обратную сторону, он заметил лису. Рыжая плутовка мышковала в ста метрах от него на небольшой поляне. Дед присел, чтобы не привлекать лишнего внимания, и снял ружьё.
Снимая его, он зацепил прикладом за ветку сосны, за которой прятался от лисицы. Снег посыпался с верхушек деревьев, выдавая торопливого охотника. Рыжая плутовка, не глядя в его сторону, подпрыгнула и бросилась со всех ног в чащу леса. Прогремели два выстрела вдогонку. Скорее всего, выстрелы не достигли цели; лиса мгновенно исчезла среди деревьев.
 «С такого расстояния промазать трудно», – успокаивал себя дед, надеясь, что, возможно, подранил её. Подойдя к месту, где мышковала лиса, он увидел ровные, хорошо отпечатанные следы убежавшего зверя без намёка на кровь. В глубоком снегу было видно, что она передвигалась прыжками, броски вперёд были длинными, более двух метров.
Дед Антип хорошо знал, что по глубокому и рыхлому снегу лиса иногда передвигается прыжками, оставляя отпечатки всех четырёх лап: два передних отпечатка – вразброс, а два задних – в одну линию. Здесь была похожая картина. Посокрушавшись, что его добыча ускользнула, он направился к своей лесной избушке. «Ничего страшного», – рассуждал он, убыстряя шаг, потому что уже вечерело, и тёмно-синие тени от деревьев опускались всё ниже, удлиняясь на глазах. Переходя от одной тропинки к другой и выбирая направление к дому, дед Антип с испугом увидел следы волка.
 Следы волка на снегу выглядели как крупные вытянутые отпечатки больших звериных лап. Они были компактными и чёткими, с отчётливо видимыми подушечками пальцев и когтями. Средние пальцы у следа сильно выдвигались вперёд и тянулись почти прямой линией, чем и отличались от собачьих, у которых линия была извилистой. Характерным отличием от собак считалось расположение пальцев: передние пальцы лап у волка были более выдвинуты и удалены от задних, тогда как у собак пальцы были собраны вместе.
Длина следа волка, который увидел дед Антип, составляла около двадцати сантиметров, а ширина – десять. «Видать, матёрый зверь, коль следы такие огромные», – пришёл к заключению дед. Как опытный охотник он мог по следу различить, каким аллюром передвигался зверь: шагом, рысью, галопом или карьером. При шаге, самом медленном передвижении волка, цепочка следов получается менее ровной, чем при движении рысью, а длина шагов короче – около четверти метра. Передвижение рысью считалось основным способом передвижения волка. При этом аллюре задние лапы точно попадают в отпечатки передних, и двойные накрытые отпечатки располагаются в ровную строчку. Длина шагов при таком способе передвижения у взрослых самцов составляет около метра. Галопом волк пользуется только при преследовании жертвы или спасаясь от погони. При этом на снегу остаются отпечатки всех четырёх лап, причём задние ноги при каждом прыжке ставятся впереди передних. В карьер волк срывается только при преследовании близко поднявшейся добычи, делая двухметровые скачки и развивая скорость до шестидесяти километров в час; но при этом быстро выдыхается и может преодолеть только небольшое расстояние. Присмотревшись, дед Антип с лёгкостью определил, что волк шёл шагом, не торопясь, делая небольшие по длине шаги. Настораживало только его направление к лесной избушке, где дед Антип вчера ночью слышал завывание, возможно, этого волка. Он машинально снял ружьё и взял его на изготовку: «Мало ли что может случиться в чаще леса, заряжу, на всякий случай, картечью», – думал он, перезаряжая ружьё на ходу. Темнело, и лес своим пасмурным видом вызывал тревогу. До дома оставалось около часа ходьбы. Дед Антип немного испугался, и внутри появилось неуловимое опасение, что лесной зверь может напасть. Но, пройдя немного и поразмыслив, он успокоился, понимая, что волки в одиночку на человека не нападают – только в исключительных случаях.
Обойдя очередной завал из сухих деревьев, дед из глубины леса заметил светящиеся огоньки. «Волк», – мелькнула у него тревожная мысль. Сердце ёкнуло, начало трепетать в груди с неимоверной силой; чувство страха, затаившиеся внутри, вновь проявилось. Машинально сильно сжав ружьё, он пошёл дальше, пристально глядя на светящиеся огоньки. Пройдя ещё метров триста, он успокоился: огоньки пропали, душевное беспокойство отступило, оставив насторожённость. «У страха глаза, как всегда, велики», – подумал он, но в глубине души опасения остались, давя его внутренними гнетущими предположениями. Буквально в полукилометре от своей избушки он заметил несколько передвигающихся теней. «Скорее всего, звери вернулись, ведь больше некому; собаки так далеко не заходят», – пришёл он к неутешительному заключению. Собаки могут промышлять мелкой дичью только с края леса. Страх начал опутывать всё его тело холодными щупальцами. Хотя он и понимал, что волк может напасть на человека только в трёх случаях: когда он бешеный (большая часть нападений приходится на долю именно таких неуравновешенных волков), когда он сильно голоден, и когда человек представляет опасность для волка и его семьи. «Но кто их знает, что у них сегодня в голове», – пришёл он к неутешительному предположению. «С другой стороны, столько бешеных волков не может быть в стае, а я не должен представлять для них опасность», – рассуждал он молча, внутренне напрягаясь и перебирая в уме варианты, как выйти из этого непростого и опасного положения. Обойти стаю волков не было возможности, так что ему пришлось идти прямо. По ходу движения он заметил, что волки, сбившись изначально в кучу, разошлись полукругом, отступив чуть назад. Осторожно передвигаясь, без резких движений, дед шёл в огромном душевном напряжении, каждой клеткой своего тела ощущая, что волки могут наброситься на него.
Время шло, и они сменили тактику, начали обходить его с боков – окружая со всех сторон. Это озадачило деда Антипа ещё больше. Он решил остановиться, перевести дух и, наконец, решить, как ему быть: идти дальше или остановиться и развести костёр. Хотя он и не курил, но спички всегда носил с собой. Дед решил для начала попугать их, зарядил ружьё с мелкой дробью, которую обычно используют на зайца, и выстрелил дуплетом вверх. Патроны с картечью он приберегал: ситуация на звериной тропе была патовой.
Сейчас решался психологический вопрос между волком и человеком – кто окажется смелее духом. После выстрела стая волков бросилась в разные стороны и бесшумно ретировалась, как будто растворилась в чаще леса. У деда Антипа отлегло от сердца, и он продолжил свой путь быстрым шагом – до дома оставалось всего каких-то двести метров.
Но пройдя примерно десять метров, он необъяснимым внутренним чутьём подсознательно почувствовал опасность. Начал поворачивать корпус, чтобы посмотреть назад, но в этот самый момент на него накинулся волк. Нападение зверя произошло так стремительно, что дед Антип не успел полностью повернуться и принять оборонительную позу. Ружьё он выронил, когда на него напал волк, но сам устоял на ногах; иначе бы была беда.
Поворачиваясь назад, он подставил под укус своё левое предплечье: зубы дикого зверя вонзились в него, прокусив руку через полушубок. Попытка сбросить серого ни к чему не привела: массивная челюсть, сомкнувшись в порыве его злобного броска на человека, держала предплечье левой руки мёртвой хваткой. Задние ноги волка касались земли, обеспечивая ему хорошую опору. Дед Антип пытался раскрутить зверя, заставляя его разжать челюсти. Но матерый волчище не только держал его зубами, но ещё и тянул его вниз, препятствуя деду полностью выпрямиться.
Наконец, он достал с пояса охотничий нож и, изловчившись, ударил несколько раз волка в туловище. Куда угодил нож, он не увидел, но туша волка сползла вниз, позволив ему полностью выпрямиться. Стая, окружавшая его, отошла, но волки не убежали: клацая зубами, щерясь и показывая оскал, лишь отступали назад. Дед Антип кое-как нащупал своё ружьё, валявшееся в снегу, и выстрелил, не целясь в силуэты зверей.
В это время раненый волк вцепился ему в правую ногу, в нижнюю часть унта. Хватка челюсти ослабевшего зверя была уже не сильной, поэтому одним резким рывком ноги дед Антип высвободился. В суматохе он не почувствовал боли: «Скорее всего, волк не смог прокусить жёсткую кожаную обувь», – подумал он мимоходом с облегчением. Тем временем стая волков, отодвинувшись назад полукольцом, стояла, издавая устрашающие рычащие звуки. Дед, пятясь к своей избе, перезарядил ружьё и выстрелил несколько раз, не видя, попадает в цель или нет. Основная его задача заключалась в том, чтобы напугать их и заставить убраться восвояси. Дед Антип, наконец, добрался до своей избы. Прислонив ружьё к простенку, он начал шарить по карманам в поисках ключа, чертыхаясь, что не повесил его на стене в укромном месте. Открыв с трудом замок, он заскочил в сени. Долго стоял в темноте, прислонившись к внутренней стороне двери, переводя дух и приходя в себя. В голове была только одна мысль – остался жив – и это уже хорошо. «Нужно зажечь свет и осмотреть рану на плече», – думал он, успокаиваясь. Долго пытался это сделать, но с больной рукой было трудно достать спички; наконец он зажёг керосиновый фонарь и прошёл во вторую половину избы. Печка ещё отдавала малость тепла, но чайник на ней нельзя было вскипятить. Он подложил ещё дрова в топку плиты и начал дожидаться, когда они разгорятся, чтобы подбросить немного угля. «Хорошо, что дрова и уголь находятся в сенях, не нужно выходить на улицу, где бродят хищники», – размышлял дед Антип, с опаской поглядывая в окно. После перенесённого страха он решил категорически запретить себе задерживаться допоздна в лесу. «Лучше буду выходить пораньше», – пришёл он к окончательному умозаключению. Сняв полушубок, дед увидел, что весь рукав в крови, свитер так же был напитан ею. Раздевшись по пояс и вытерев мокрым полотенцем кровь с тела, он начал рассматривать рану. Два глубоких отверстия от клыков на предплечье немного кровоточили, но не сильно. Он высыпал на кровать содержимое аптечки, которую принёс вчера, и взял вату. Обильно смочив её перекисью водорода, протёр раны, сдерживая стоны от боли. После обработки укуса перекисью он смазал рану йодом и заклеил специальным пластырем. Надев хлопчатую рубашку, он уселся у разгоревшейся к тому времени плиты.
Сняв носок с правой ноги, он увидел, что на месте укуса зверя посинела кожа, но крови не было видно: «Слава Богу, что нога осталась цела», – проговорил он с утешением.  На плите закипел чайник, брызгая из носика водой на варочный чугунный настил, тем самым давая понять хозяину избы, что пора утолить голод, который уже успел разыграться. «Да, действительно, нужно поесть, целый день на ногах, а съел всего один бутерброд», – проговорил он, накрывая на стол. Дед Антип на скорую руку приготовил себе ужин. Пришлось орудовать одной рукой, так как вторая плохо двигалась и сильно болела: он привязал её к туловищу платком. После еды долго сидел на табуретке у печи, размышляя. «В связи с такой опасной ситуацией в лесу нужно подумать о приобретении охотничьей собаки на волка, такой как алабай или кавказская овчарка». «Но есть один минус: собаки крупные, корма на них будет уходить много», – с колебаниями внутри искал решение дед Антип, поправляя платок на раненой руке. Он сосредоточенно думал, к кому нужно будет обратиться по этому вопросу. Вспомнил, что видел в деревне у сельчанина Тимофея волкодава кавказской породы, со стороны она выглядела крупной и грозной. Эта порода выводилась для охраны скота от волков и являлась отличным охранником. В равной схватке с волком эта собака всегда выходила победителем. «Нужно по возвращении в деревню обязательно поговорить с Тимофеем по поводу щенков», – планировал он заранее. Порассуждав ещё несколько минут о приобретении собаки для защиты от волков, он начал подумывать о сне: усталость от тяжёлого и нервного дня давала о себе знать.
«С утра, как рассветёт, важно найти силы заняться силками – проверить их; лишь бы рука не подвела», – говорил сам с собой дед Антип, строя оптимистические планы на следующий день.