Барсук и челюсти

Местный барсук Фима принёс человеческие зубы. И положил их на полку - приступку деревянной лестницы. Первой челюсти обнаружила как раз беззубая, но вредная старушка. И радости от Фиминой заботы не проявила, а подняла вой на три села..

В просторной Фиминой норе нашлась его корпулентная супруга, барсучиха Зося, и трое увесистых барсучат. Всю семью мы с фонарями (и старушкой на заднем плане, вызывающей "милицию" криками АЛЛО!!! в отключенный год назад городской телефон) застали за ланчем. Они причмокивали и чавкали, хрустя отвратительно белыми зубами на алых дёснах.. В норе стоял странный запах, напоминающий выбросы конфетной фабрики.

Отправились по следам добытчика-Фимы. Старушка, разозлённая безучастностью милиции, неслась впереди, забыв о болезнях, донимающих её с 1952 года.

Всем скопом мы вышли к свалке-пустырю, химической обороне наших огородов от жуликов. Приближаясь к обмороку от ароматов, услышали вопль старушки и понадеялись, что мисс Марпл раскрыла уже этот "глухарь"..

Она сидела рядом с Фимой, который в свою очередь сидел на кургане из зубов и языков. (Амбре, кажется, не напрягал обоих.) Он ел, откладывал своим и ещё относил куда-то внутрь свалки - в нычку.

Мармеладные зубы и языки, некоторые в упаковках навроде "Добрый вкусный пранк" или "Дружок-вампирёныш", подняли нашу бабулю с колен. Она собрала часть доказательств и попёрла через пустырь на конфетную фабрику.

Из труб сладких цехов валил такой густой красный дым, будто оттуда в плавание уходили десять пароходов.

Не заблудится бабка наша, решили мы, и пошли обратно.

Облопавшийся Фима, к тому же перегруженный челюстно-лицевыми подарками родне, пыхтел сзади. Как хороший отец семейства с пакетами из супермаркета...