Александр Дюма, Роман о Виолетте - 2. Часть 23

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ


– Какой вопрос ты будешь решать с издателем, Дуду? – спросила Виви.

– Увидишь сама и всё услышишь, только не называй меня Дуду! – ответил я. – Если ты хотя бы один раз на людях назовёшь меня Дуду, в ту же секунду ты будешь уволена!

– Разумеется, Дуду, – ответила Виви.

Издатель встретил нас на пороге. Я не стану называть его имя, поскольку наши с ним отношения в конце концов разладились, но вовсе не по причине тех событий, о которых я здесь пишу. Поймите меня правильно: жизнь порой длинна, очень длинна, и не всегда друзья прошлых лет остаются вашими друзьями на всю жизнь. Буду для определённости называть его Шатерен.

– Дорогой месье Дюма! – воскликнул Шатерен. – Вдвойне рад принять вас вместе с дамой, тем более – с такой очаровательной мадемуазель!

– Мадемуазель Виолетта Паризо вот уже несколько месяцев работает у меня личным секретарём, – солгал я и слегка сжал руку Виви, чтобы она не выдала эту мою маленькую ложь. – Мадемуазель Паризо, позвольте представить вам Жана-Поля Шатерена, моего издателя и друга.

Но Виви не нуждалась в предупреждениях, она сходу включилась в мою игру.

– Рада знакомству, месье Шатерен. Я служу у господина Дюма четыре с половиной месяца, – заявила она без тени смущения. – Точнее, если включить в этот период мою службу с испытательным сроком, будет пять месяцев и одна неделя.

– Чудесная память! – восхитился Шатерен. – Не раскрывайте мне величину жалования мадемуазель Паризо, иначе мне захочется предложить ей вдвое больше и переманить к себе!

–  Господин Дюма заключил со мной контракт на год без права расторжения по моей инициативе, – сказала Виви. – А мой оклад, который я не имею права раскрывать, таков, что вам не выгодно будет предлагать мне вдвое больше. За эти деньги вы сможете легко нанять четырёх секретарей. И ещё одну горничную.

– Ваш патрон превратился в транжиру? – удивился Шатерен. 

– Моему патрону предложили более выгодный контракт, чем все другие ранее заключённые им контракты, – ответила Виви.  – Возможно, будет выгодно расторгнуть все остальные контракты, даже если неустойка в них предусмотрена неоправданно высокой. Впрочем, простите, господин Дюма, я не должна вмешиваться в эти вопросы. 

– Как интересно! – воскликнул Шатерен. – А я как раз хотел предложить господину Дюма удвоить сумму его гонорара!

Виви извлекла неизвестно откуда появившуюся у неё небольшую тетрадь ин-кварто, раскрыла её в месте, где лежала закладка, то есть далеко не на первой странице, достала небольшой грифель из свинца сцинком и сделала вид, что собирается что-то записать.

– Простите, я не расслышала, вы сказали «утроить», не так ли? – переспросила она без тени смущения.

–  Да-да, втрое, – подтвердил Шатерен. – Я думаю, что месье Дюма не станет расторгать контракт с нашим издательством.

– Он сделает для вас исключение, я убеждена! – сказала Виви. – Он так лестно о вас отзывался все эти месяцы, что я с нетерпением ждала знакомства с вами. О, простите, я, кажется, опять вмешиваюсь не в своё дело! Мне следовало просто записать, что контракт месье Дюма с месье Шатереном будет дополнен дополнительным соглашением, согласно которому месье Шатерен утраивает сумму гонорара господина Дюма.  С какой даты ставить? С сегодняшней, я полагаю.

– Да, мадемуазель Паризо, запишите, что контракт изменён с сегодняшнего дня, – сказал Шатерен.

– Что ж, на этих условиях, полагаю, мы действительно, продлим контракт с господином Шатереном, – сказал я, обращаясь к Виви. – Теперь о деле, которое послужило основным поводом к моему приезду к вам. Речь идёт об издании моей пьесы «Юность мушкетёров» в виде отдельной книги.  Я думаю, что лучше повременить до выхода пьесы на сцене. Дело в том, что если читатели ознакомятся с пьесой, это может повлиять на сборы театра.

– Разумеется повлияет, но только в большую сторону! – с энтузиазмом воскликнул Шатерен.  – Никогда ещё зритель не отказывался посмотреть пьесу в театре по той лишь причине, что она издана! Но читатели иногда теряют интерес к покупке пьесы в виде книги в том случае, если пьеса хорошо известна им по постановке.

– С пьесами Шекспира не произошло ни того, ни другого, – возразила Виви. – Полагаю, что для Французов имя Александра Дюма ничуть не меньше значит, чем для англичан имя Шекспира. Думаю даже, что оно для них намного важней! Шекспир писал о событиях глубокой древности, а иногда даже о событиях, происходивших в других странах. Господин Дюма пишет пьесы о событиях, происходивших во Франции и не так уж давно, чтобы граждане утратили бы к ним интерес. Напротив, сейчас, интерес к временам Генриха Четвёртого, Людовика Тринадцатого и Людовика Четырнадцатого весьма сильно возрос, и в том числе благодаря книгам господина Дюма. О, простите, я снова вмешиваюсь не в своё дело!

– Только поэтому ты и получаешь большой гонорар, о котором уже успела рассказать месье Шатерену, – ответил я. – Я, месье Шатерен, иногда разрешаю мадемуазель Паризо выполнять часть функций моего директора, поскольку в будущем ей предстоит занимать эту должность фактически и юридически. А сейчас она лишь немного стажируется в этом амплуа.

– Да, но вы говорили мне, чтобы я повременила рассказывать об этом, – сказала Виви. – Если же вы сами об это сказали, значит, это уже не тайна.


– Так и есть, – согласился я.

– Послушайте, Жан-Поль! – вдруг воскликнула Виви и тут же осеклась. – Простите, месье Шатерен. Я виновата, что обратилась к вам так. Просто мне пришла в голову одна интересная мысль.

– Нет, ничего, вы можете обращаться ко мне по имени, – ответил польщённые Шатерен. – Так будет проще, если вы позволите мне называть вас мадемуазель Виолетта.

– Я хотела лишь сказать, что месье Дюма как раз сейчас перерабатывает свою пьесу «Юность мушкетёров», и в новой редакции она будет дополнена новыми подробностями, безусловно, интересными нашим читателям, – сказала Виви. – Месье Дюма, я не раскрыла никакой тайны?

– Продолжайте, мадемуазель Паризо, – ответил я.

– Вы могли бы анонсировать в своём издании, что скоро выйдет новая пьеса, и что она будет опубликована только в вашем издательстве, что тем читателям, которые уже приобрели этот первый том, второй том будет предоставлен по подписке со скидкой, предположим, двадцать процентов, и с бесплатной пересылкой им этого второго тома на тот адрес, который они укажут при покупке первого тома, – выпалила Виви.

– Но мадемуазель, я не намерен продавать книги себе в убыток! – возразил Шатерен.

– Увеличьте цену первого и второго тома на пять процентов за первый том и на пятнадцать процентов за второй том против той цены, по которой вы намеревались их продать, и они уйдут за эту цену, – ответила Виви. – Люди, владеющие книгой, на которой написано: «Первый том» предпочтут иметь оба тома, так что они купят второй том даже если он будет на десять процентов дороже первого. Это эффект коллекционера или же psychologie d'un perfectionniste, если хотите.

– Второй том они смогут купить только у меня? – оживился Шатерен.

– Как и первый, причём оба они будут выполнены в едином стиле, в твёрдых обложках, en quatre, – Добавила Виви.  – Месье Дюма немедленно подпишет обязательство на пятнадцать лет никому не передавать права опубликования этих пьес, кроме вашего издательства, и передаст вам его в обмен на оплату за права издания обоих книг. Это, разумеется, не считая процента от сбора, который будет зависеть от того, как разойдётся тираж обеих книг.

– А разве я сказал, что собираюсь платить аванс за второй том? – спросил Шатерен.

– Месье Дюма, мне здесь больше делать нечего, я подожду вас в вашей карете, – сказала Виви.

– Подождите, мадемуазель Паризо! – воскликнул Шатерен. – Я ведь не оказался, я только уточнил! Разумеется, за выплатой аванса за второй том дело не станет! Я выпишу чек. Сумма будет…

Виви достала свой блокнот, написала грифелем какие-то цифры, и, не показывая их мне, показала страничку с цифрами Шатерену.

У Шатерена округлились глаза, но он взял себя в руки.

– Могу я предложить оплату половины этого аванса сегодня, а второй половины аванса на следующей неделе? – спросил Шатерен у Виолетты.

– Ответ на этот вопрос вам даст месье Дюма, ведь я пока ещё не его коммерческий директор, – ответила Виви.

– Но скоро ты им будешь, – сказал я. – Да, месье Шатерен, чек на половину аванса сейчас вполне устроит. За второй половиной я приеду в следующий вторник.

Я получил чек, мы отказались от чая, предложенного Шатереном и покинули его чрезвычайно гостеприимный дом.