Музыкант

Июльский день сдавал назад, потому что на него напирал июльский вечер.
В городском парке добропорядочные горожане со всеми предосторожностями играли в прогулку. Их было много, то есть, неопределённое количество.
Аля и Маша, лучшие ученицы музыкальной школы, в одинаковых платьях берёзового цвета с бирюзовым оттенком, шагая по парковой дорожке, застенчиво глазели по сторонам, даже не предполагая, что местные воробьи тайком наблюдали за ними, прячась среди ветвей близрастущих деревьев.
Проходя мимо Зелёного Кинотеатра, они обратили внимание на бетонное возвышение под металлическим навесом и, после долгого обсуждения, решили, что оно предназначено для выступления здешних или приезжих артистов.
Пока они недоумевали и с важным видом спорили, по боковой лестнице на бетонную площадку поднялись двое. Один, высокий мужчина, предлагавший определить его возраст по морщинам на лице и руках, имел на голове волосы цвета вороньего крыла и держался прямо, как будто вместо позвоночника у него была жёсткая доска. Он был в кирпичного цвета рубахе и брюках. Если не вглядываясь смотреть издали, лямками зацепившись за его плечи, к его животу с шуршащим звуком прижималась как будто большая пачка картонных карточек.
Мужчину сопровождал юноша в школьной форме, в обеих руках державший нечто, похожее на раскладной стул, поэтому возле его ног расположилась преувеличенная тень.
Девчонки вскользь посмотрели на худого пацана и мельком глянули на долговязого  с гармошкой. После этого они остановились, быстро переглянулись и одновременно воскликнули:
- Вау! - И по-новому посмотрели на пожилого артиста, который уже посадил себя на раскладной стул прямо посередине непрогибаемой сцены. Клавиатура устаревшего баяна пыталась блестеть, но, по-видимому, это было самонадеянно с её стороны.
Между тем мальчик на побегушках воскликнул:
- Сейчас будет концерт! - И спрятался за спиной человека, отягощённого музыкальным инструментом.
- Это аккордеон, - сказала Маша.
- Нет, баян, - басом изрёк какой-то бездельник, стоявший рядом.
Аля кивнула, соглашаясь с ним. В эту минуту черноволосый мужик стал забавляться с нотами. О! Как он забавлялся! Пальцы правой руки были похожи на миниатюрного осьминога, который безошибочно плясал по клавиатуре. На противоположной клавиатуре пританцовывал его двоюродный брат, такой же маленький, да удаленький.
Аля и Маша сразу догадались, что это какая-то классическая музыка, которую они, проучившись четыре года в музыкальной школе, прежде не слышали.
Прохожие останавливались и с разинутым ртом смотрели неожиданное представление.
Каждый слышал то, что хотел слышать. Один  улавливал тоскливые звуки. Второй мало-помалу слышал бесподобный радостный мотив. Третий вдруг услыхал сказочные обертона и прикрыл глаза, наслаждаясь. Четвёртый с нарастающим волнением слушал упоительную мелодию любви.
Все без исключения слушатели, а их было много, то есть, неопределённое количество, переживали исключительное потрясение, которое доселе никогда прежде не переживали. В этой музыке было всё, что только есть на белом свете.
Но всё в этом мире измеряется временем.
То ли устали пальцы музыканта, то ли поразительный баян задохнулся от красоты, но наступила полная тишина, даже, казалось, неугомонные воробьи прекратили своё непрерывное чириканье. Все просто опьянели от небывалых звуков.
Но вот музыкант поднялся и стал собираться. Спустился по боковым сходням и медленно пошёл прочь.
Одна низкорослая женщина, у которой волосы на голове были уложены в рыжую корону, придя в себя, приблизилась и спросила головокружительного исполнителя:
- Кто вы?
Он воззрился на неё и сказал:
- Называйте меня Мистер Икс.
Женщина оказалась не из пугливых, кивнула и спросила:
- Зачем вы здесь выступали?
- Вам не понравилось? - ответил он.
- Что вы? Очень понравилось.
- Я - музыкант, композитор, певец, поэт...и так далее. Сочинив несколько прелестных мелодий, я должен был проверить  их на публике. Да, апробация была, судя по всему, успешной.
Тётка не из робкого десятка спросила:
- Вы ещё придёте сюда?
- Всё может быть, - ответил гениальный баянист. И ушёл, не попрощавшись, позабыв молчащий чехол на спинке стула. Но его юный помощник, по совместительству младший сын, обладая прекрасной памятью, схватил своё добро, которое про себя называл сценическим барахлом, и поспешил вслед за своим авторитетным отцом.