Размышления о марксизме. - 38

ЗАПИСЬ ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ.

В комментариях к предыдущей записи читатель zxela10 возразил против причисления революции 1917 года не к классическим социалистическим революциям, а к революциям нового вида, ставшим возможными именно в империалистическую эпоху. Он аргументирует тем, что возможность революции при меньшинстве пролетариата с опорой на ведомое пролетариатом крестьянство классиками марксизма предусматривалась ещё в середине XIX-го века.

Я отвечал ему следующим образом:

- «Между тем, что говорите Вы, и тем, что у меня, нет никакого противоречия, - просто мы говорим о разном.

Та «революция», о которой говорите Вы, является лишь первой стадией – стадией взятия власти и разрушения прежней государственной системы. В марксистской терминологии это называется «политической революцией». Я же веду речь о революции в полном значении этого слова, - о так называемой «социальной революции», то есть обо всём процессе перехода от капиталистического строя к коммунистическому на основе созревших объективных предпосылок.

Да, и в недостаточно развитом обществе сплочённый и активный пролетариат может взять политическую власть, если сумеет привлечь на свою сторону другие угнетаемые слои. И при складывании такой возможности он должен это делать. Оппортунистические дёргания меньшевиков и немецких социал-демократов, прикрываемые теоретическими разглагольствованиями, лишь показывают их антиреволюционную сущность.

Но овладев властью в недостаточно развитом обществе, при отсутствии необходимых объективных предпосылок, пролетариат не сможет осуществлять непосредственный переход к социализму и будет вынужден идти другим, более сложным и опосредованным путём, через целый ряд долгих переходных этапов. Таким образом, этот революционный процесс будет существенно отличаться от революционного процесса в стране развитого капитализма. Об этом я и веду речь.» -



Я думал, что такого ответа будет достаточно, в том числе и для других читателей. Но как оказалось, требуется более основательный и подробный разбор этой темы.

                * * *

Прежде всего, говоря о социалистических революциях (повторяю – «революциях» не в смысле вспышки политической борьбы, а в смысле успешного процесса смены строев) нужно понимать, что капиталистический строй в своём развитии должен создать тот объективный и субъективный материал, из которого можно будет строить новый способ производства.

Приведу выдержку из одного своего старого текста:

« = Крупная промышленность, сравнительно укрупнённое сельское хозяйство, опыт управления крупным хозяйством и необходимые кадры для этого с относительно высоким уровнем грамотности и культуры - вот материальные предпосылки нового строя.

  = Наличие пролетарской партии и других организаций рабочего класса - вот политические предпосылки.

  = Наличие многочисленного, сильного, активного, опытного пролетариата, могущего превозмочь мелкобуржуазную психологию в обществе - это классовые предпосылки.

  = И наконец, широкое недовольство прежними, капиталистическими, производственными отношениями и желание новых, социалистических, производственных отношений, внутренняя готовность к ним, понимание их и ожидание их значительной массой населения - вот психологические предпосылки для установления нового строя.

Образование всех этих условий и означает, что историей созданы общие предпосылки нового строя, делающие его и желательным, и практически возможным.

Всякие попытки внедрить новый строй раньше, чем созреют предпосылки для него, обречены на неудачу. Если экономика - мелкораспылённая и неподдающаяся поэтому централизованному учёту и контролю, если опытные кадры отсутствуют, если нет правильной, сильной партии - ведущей и руководящей силы, если пролетарии не прошли сплачивающую и обучающую школу долгой, суровой борьбы, если они тонут в преобладающей мелкобуржуазной стихии, если народ малограмотен и низкокультурен и неспособен поэтому организованно управлять жизнью, если, наконец, большинство психологически не готово отбросить старые производственные отношения и принять новые, то есть не готово отказаться от частной собственности, не имеет навыков совместного товарищества, не понимает и не желает нового механизма, как чего-то чуждого, и его приходится внедрять, не только не опираясь на большинство, а наоборот - насаждать насильно, преодолевая вкусы и привязанности людей, так сказать - против шерсти, - если всё это так, то из попытки внедрить социализм, даже если он внедряется "железной рукой", в конце концов получится чёрт знает что, но только не социализм.»



Если говорить о субъективной составляющей предпосылок, то образование её достаточного уровня сильно зависит от возможности капитализма иметь превышение положительного над отрицательным, превышение плюсов от расширения капиталистического производства над минусами его неизбежных пороков.

Именно в этом смысле Маркс говорит: «Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производственные силы, для которых она даёт достаточно простора, и новые более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созревают материальные условия их существования в недрах самого старого общества.»

Да, основатели марксизма действительно полагали, что капитализм XIX-го века уже дошёл до необходимого предела. Но как оказалось, это было не совсем так. Я думаю, всем известны слова позднего Энгельса («Однако история показала, что неправы были и мы, что взгляд, которого мы тогда придерживались, оказался иллюзией. История пошла ещё дальше: она не только рассеяла наше тогдашнее заблуждение, но совершенно изменила и те условия, при которых приходится вести борьбу пролетариату… Она ясно показала, что состояние экономического развития европейского континента в то время далеко еще не было настолько зрелым, чтобы устранить капиталистический способ производства.») и замечание Ленина на эту тему («Да, много ошибались и часто ошибались Маркс и Энгельс в определении близости революции, в надеждах на победу революции…» «Мы видим теперь иное сочетание сил международного социализма. Дело сложилось иначе, чем ожидали Маркс и Энгельс.»)

Общие теоретические рассуждения основателей марксизма были правильными. Успешность социалистической революции действительно не требует почти поголовной пролетаризации низов и дающий успех союз активного пролетариата с остальными угнетаемыми слоями (при главенстве в нём пролетариата) действительно является вполне достаточным политическим фактором победы. Но для этого надо, чтобы капитализм создал в своём развитии условия для необходимого подъёма революционной активности и для возможности такого союза. Поскольку это связано с достаточной приближенностью капитализма к своему историческому тупику, то в среде последующих марксистов и сложилось мнение, что такая революция начнётся в странах далеко продвинутого капитализма.

Общеизвестны слова Энгельса о ситуации, в которой оказалась бы партия пролетариата, если бы вдруг волей обстоятельств получила власть в недозревшей обстановке. «Мне думается, что в одно прекрасное утро наша партия, вследствие беспомощности и вялости всех остальных партий, вынуждена будет стать у власти, чтобы в конце концов проводить всё же такие вещи, которые отвечают непосредственно не нашим интересам, а интересам мелкобуржуазным. В таком случае под давлением пролетарских масс и связанные своими собственными, в известной мере, ложно истолкованными и выдвинутыми в порыве партийной борьбы печатными заявлениями и планами, мы будем вынуждены производить коммунистические опыты и делать скачки, о которых мы сами знаем, насколько они несвоевременны… Наступит реакция и, прежде чем мир будет в состоянии дать историческую оценку подобным событиям, нас станут считать не только чудовищами, на что нам было бы наплевать, но и дураками, что уже гораздо хуже.»

Повторю ещё раз сказанное в предыдущей записи:

- «Во времена Маркса теоретически можно было сказать лишь то, что капитализм, развиваясь, сам подготавливает предпосылки своего будущего революционного конца. Но как именно пойдёт развитие этого процесса, из того прошлого увидеть было ещё нельзя. Вот почему у последующих марксистов сложилось мнение, что социалистические революции будут происходить в достаточно развитых капиталистических странах. Трудно сказать, - может быть, так и произошло бы, если бы созревание необходимых объективных и субъективных факторов революции внутри отдельных обществ опережало глобальное расширение капитализма. Но в действительности первое отставало от второго, и некоторые современные марксистские теоретики считают, что так, в общем-то, и должно было произойти. В результате капитализм далеко вышел из рамок отдельных обществ и стал взаимосвязанной мировой системой, и теперь вопрос о революциях может ставиться только применительно к этой системе глобального капитализма в целом.

Но если это так, то, во-первых, революционных процессов следует ожидать в тех частях глобальной капиталистической системы, где накопление отрицательностей больше, а возможность собственного развития, которое могло бы смягчить эти отрицательности, меньше, а во-вторых, эти революционные процессы не могут ещё быть полноценно социалистическими по причине недостаточного ещё складывания там объективных и субъективных факторов революции именно социалистической.

Отсюда вывод: капиталистическая система исторически начинает разрушаться не с развитых центров, а со слабой периферии и сначала не через полноценные социалистические революции, а через революции… как их назвать? ну, скажем так – революции переходного типа.» -


Именно империализм, разделив общемировую капиталистическую систему на империалистический центр и периферию, во-первых - создал тем самым значительное превышение минусов над плюсами для стран периферии, во-вторых – очень сильно снизил возможность для угнетённой периферии выгодного самостоятельного развития, в-третьих – лёг тяжёлым бременем почти на все слои периферийного общества и, наконец, в-четвёртых – породил даже в мелкобуржуазных слоях и даже в части местной капиталистической буржуазии понимание того, что антиимпериалистический выход лежит на путях сильной госсобственности, экономической и политической централизации и антиимпериалистического союза угнетённых слоёв.

Таким образом, именно империалистическая эпоха создала возможность революций в недостаточно развитой периферии, несмотря на то, что в более развитом центре мировой капиталистической системы эта возможность по-прежнему отсутствовала.

                * * *

Но кто-то может сказать: «А зачем называть эти революции «неклассическими»? зачем вообще разделять социалистические революции на «классические» и «неклассические»? ну пусть не в развитом капиталистическом центре, а на отсталой периферии, - но ведь и те и другие революции одинаково социалистические, так как имеют целью социализм, просто пути к этой цели у них будут несколько различны.»

По-моему, это возражение будет неправильным. Как можно говорить «революции одинаково социалистические, просто пути к цели будут различны»? Ведь путь – это и есть революция. Вот почему всё же нужно различать эти виды революций, хотя и указывать в их названии общность цели. Революцию в развитой капиталистической стране мы назовём непосредственной социалистической революцией, а революцию в недостаточно развитой стране, лишённой пока необходимых предпосылок, - опосредованной революцией. «Опосредованной» в том смысле, что она развивается через посредство целого ряда переходных этапов.

К этому я хотел бы добавить ещё и то, что у человека, более-менее грамотного в марксистской теории, должен возникнуть вопрос: если в относительно отсталом обществе ещё не сложились должным образом предпосылки социалистической революции, то почему же она там началась? Образно говоря, если температура воды пока всего лишь 40°С, то почему же она вдруг начала кипеть?

Да, это правильный вопрос, и ответить на него можно только так: это возможно только тогда, когда имеют место вполне сложившиеся предпосылки не для социалистической, а для какой-либо другой революции, а пролетариат, если он сплочён и активен, использует подъём этой волны для продвижения к высотам власти. А затем соединяются два фактора: поскольку достигнута гегемония пролетариата, он может ставить конечную социалистическую цель, но поскольку поднявшая его волна сложилась на предпосылках иной революции, он должен выполнить прежде задачи этой революции, иначе потеряет союз с прочими революционными слоями общества. Вот это и называется опосредованной революцией.

Поскольку в России начала ХХ-го века ещё в значительной степени не были решены антифеодальные задачи и растущие радикальные настроения охватывали большинство населения, назревала и поднималась волной буржуазно-демократическая революция в крайних народно-демократических формах. Как известно, в самом начале века большевики рассчитывали на то, что российскому пролетариату удастся возглавить эту революцию, самым полным и решительным образом исполнить её и затем перевести в опосредованную социалистическую. Диктатуру, которая была бы установлена на первоначальных этапах, Ленин обозначил в 1905 году как «революционная диктатура пролетариата и крестьянства». Возможно, это и получилось бы, но случилось иначе. Россия оказалась втянутой в систему мирового империализма, что резко усугубило все тяготы отсталого общества, особенно в связи с империалистической войной, Одна буржуазно-демократическая революция, даже в своей крайней народно-демократической форме не могла в тех обстоятельствах решить эту историческую проблему, - стал насущно необходимым революционный выход из системы империализма. Таким образом, главной революционной волной оказалась волна антиимпериалистической революции, ещё более подтолкнувшая вверх прежнюю народно-демократическую волну.

Большевикам, пришедшим к власти на этом подъёме, нужно было: а) решать первостепенные задачи антиимпериалистической революции, б) поставить конечной целью всего пути переход к социализму, в) учитывать народно-демократическую составляющую назревших преобразований. Первое даёт название всей революции («антиимпериалистическая»), второе – обозначает конечную цель, третье – придаёт всему пути опосредованный характер. Вот почему революция 1917 года должна быть определена как «антиимпериалистическая революция на путях опосредованного социалистического строительства».

Ещё и ещё раз повторю – такой вид революций связан именно с особенностями империалистической эпохи.

                * * *

Вспомним некоторые высказывания Ленина, характеризующие особенности этой революции. Ленин называет мысль об отсутствии в России достаточных предпосылок социализма «бесспорной истиной»...  «Россия - крестьянская страна, одна из самых отсталых европейских стран. Непосредственно в ней не может победить тотчас социализм...» «Нам пришлось в силу событий военных, в силу развития событий политических, в силу развития капитализма в старом культурном Западе и развития общественных и политических условий в колониях, - нам пришлось первыми пробить брешь в старом буржуазном мире в тот момент, когда наша страна принадлежала если не к самой отсталой, то к одной из самых отсталых стран…»  «Нам не хватает цивилизации для того, чтобы перейти непосредственно к социализму…» «Сколько ещё будет переходных этапов к социализму, мы не знаем и знать не можем…»

Как же обозначил Ленин ту революционную диктатуру, которая должна была стать инструментом этой революции? По-прежнему «революционной диктатурой пролетариата и крестьянства» или уже диктатурой пролетариата?

Первое было бы неправильным, второе было бы неточным.

Выход из империалистической системы требует централизации и главенства госсектора. Вообще говоря, это могла бы сделать и антиимпериалистическая народно-демократическая диктатура, тем более при авторитетном главенстве пролетариата. Но  тогда это была бы народно-демократическая централизация и народно-демократический госсектор. Поскольку же в нашем случае цель революции – социалистическое преобразование, то эта централизация и эта госсобственность сразу должны строиться если не на прямо социалистических принципах, то во всяком случае на принципах близких к социалистическим, на принципах, от которых можно сравнительно удобно и быстро переходить к чисто социалистическим. Но если это так, то и все другие преобразования в обществе должны не мешать, а наоборот – соответствовать именно такой централизации и именно такой госсобственности. Это может делать только диктатура пролетариата, нужным образом ограничивающая нежелательные, мешающие этому тенденции в области политики, экономики и идеологии.

В случае, разбираемом Лениным раньше, во время событий 1905 года, когда обычный народно-демократический этап, исполнившись, переходит в этап социалистический, вполне правомерно на первом этапе опираться на смешанную диктатуру пролетариата и крестьянства (как и говорил тогда Ленин) и только на втором – на полноценную диктатуру пролетариата. В случае антиимпериалистической революции, если она пока не является опосредованно-социалистической, тоже необходима такая смешанная диктатура. Но антиимпериалистическая революция на путях опосредованного социалистического строительства, именно в силу хоть и опосредованной, но социалистичности, требует уже диктатуры пролетариата.

Но, называть эту диктатуру диктатурой пролетариата и только – будет неточно, и организовывать её именно как полную и исключительную диктатуру пролетариата будет политически неправильным. Характер этой диктатуры должен учитывать опосредованность этого социалистического пути, должен учитывать неисчезнувшую ещё народно-демократическую составляющую и необходимейшее единство со всеми союзными частями общества.

Как же формулирует Ленин?  Ленин формулирует правильно. Называя диктатуру по необходимости диктатурой пролетариата, он при этом  указывает: «В России диктатура пролетариата неизбежно должна отличаться некоторыми особенностями по сравнению с передовыми странами вследствие очень большой отсталости и мелкобуржуазности нашей страны.»

(Конец ТРИДЦАТЬ ВОСЬМОЙ ЗАПИСИ).