Саркофаг, продолжение Истории Секунда

Мы быстро заскочили внутрь и заперли дверь. Я побежал в комнату, открыл диван и добыл оттуда знаменитый сундучок деда. Потом подумал и забрал из сундучка только коробку и лист с перфорацией, письмо и цилиндр с лентой. Всё это быстро сунул в рюкзак. В это время раздался звонок, как гром среди ясного неба. Ираклий сначала отпрянул от двери, потом снова приник к глазку, затем на цыпочках отбежал ко мне.

— Там три амбала, иди глянь.

Отец, который когда-то переехал в эту квартиру со мной и мамой, постарался максимально укрепить дверь и сделать шумоизоляцию. Теперь я понимал его, сам на себе почувствовав параноидальный страх преследования. Ираклий мог не шептать, его и так никто не услышал бы снаружи. Дверь тоже не могли бы вышибить даже трое детин, которые стояли и переговаривались. Ни одного из них я не знал.

И знать не хотел. Оставалось пересидеть, ожидая, когда им надоест звонить в дверь и они уберутся. Кто они? Зачем охотятся за технологией? Откуда им о ней известно?

Всё это время мы стояли у двери и ждали, когда же они уйдут и тут услышали поворот ключа в замочной скважине.

Это был именно поворот, а не попытка подбора! У них откуда-то были ключи и некогда было размышлять, откуда. Я дёрнул Ираклия к балкону. С него можно было спуститься по водосточной трубе до третьего этажа и по парапету пройти несколько шагов до пожарной лестницы, а оттуда вниз. Когда-то в юности я так сбегал, когда родители меня сильно доставали.

Мы были уже внизу, когда на балконе появились незваные гости и стали вглядываться вниз, в темноту, где мы стояли тихо, пока они не зашли обратно. Сейчас попробуют найти архив деда, но его там давно нет и полиция приедет через минуту. Я вызвал их тревожной кнопкой.

Анна ждала нас, она видела, как эти трое торопливо вошли в подъезд и всё поняла.

«Я испугалась за вас, — сказала она, — поэтому повезу вас не к нам, а на дачу к родителям Славика. Там сейчас никого.»

Вот теперь мы немного успокоились. Дача оказалась далеко за городом, в сосновом бору, где в советские времена проживали академики.

Итак, мы заварили чай и приступили к важнейшему действию. К написанию слова.

— Ну-ка напомни нам точный текст, — сказал Ираклий, — чтобы ничего не пропустить. Очень не хочется потерпеть фиаско.

— Вот в этой части написано следующее: «И теперь, чтобы получить его, ты должен найти ответ на вопрос: „Как меня называл тот, кто открыл мне это сокровище?“ Слово это — простое. Оно относится к тебе также, как и ко мне…

— Итак. Давайте подумаем для начала, кем может быть этот друг?

И мы стали гадать. Оказалось что мы думали, что слово у нас в кармане. Но догадки уводили нас в какие-то дебри.

— Ну допустим, если мы откинем имена, то и я и мой дед — мужчины. Мы оба Вырубовы. Мы оба — люди.

— Не мог же его друг называть его — мужчина! Или человек. Эй, человек, два пива! — засмеялся Ираклий, — Вырубов — может быть. Хотя мало ли какие истории были в их жизни.

— Но слово это — простое. И это явно не Вырубов, — возразила Анна.

Все опять стали чесать в затылке.

— Может быть просто «друг» или «дружище»?

— А ведь казалось так просто…

Прошло несколько часов, но мы так и не приблизились к разгадке.

— Может быть это Марс? Недаром это название так часто встречалось в последнее время. Помнишь, Марсель, как мы звали тебя в школе Марсом.

— Да, но дед же не был Марселем.

— Откуда вообще это имя взялось? — спросила Анна. Ведь и у отца и у деда с прадедом твоих имена обычные были. Почему Марсель?

И тут я вспомнил, что сказал мне Осафур при нашей первой встрече. Когда он сразу понял, что я внук Аркадия Александровича Вырубова, он сказал, что дед обещал назвать внука в честь их общего друга.

Об этом я и сказал друзьям.

— Значит, друга тоже звали Марсель, — всё просто! — обрадовалась Анна. — Давай, пиши!

И я радостно схватил карандаш, прилагавшийся к листку с перфорацией.

— Погоди! — Ираклий вздыбил свою шевелюру. — Ведь друг не мог называть твоего деда своим именем!

— Если только они не обменялись именами, — сказал я, вспоминая какую-то книжку про индейцев.

— Но… чёрт с ним, давай всё-таки попробуем, ведь у нас ещё останется целых девять попыток.

Я оторвал полоску, написал на ней «Марсель» и всунул в отверстие. Все затаили дыхание.

Бумагу втянуло внутрь. Что-то тихо зажужжало. Из небольших отверстий появился дымок. Что-то щёлкнуло, и на передней чёрной и гладкой до этого панели выскочила цифра «09».

Мы подождали немного. Больше ничего не происходило.

— По крайней мере машинка работает, — резюмировал Ираклий, — отрицательный результат — это тоже результат. Думаем дальше…

Я был очень разочарован, хотя где-то понимал, что наш выбор был неверным.

— Давайте выпьем чаю, — предложила Анна, — или кофе. Я просто отключаюсь.

— Давайте! — согласились мы.

Пока Анна варила кофе мы уже разморенные теплом почти клевали носами.

И тут снаружи раздался звук подъезжающего автомобиля.

Я вскочил, в панике хватая коробку.

— Успокойся Марсель, это Славик. Он знает, где мы.

— Ты что, ему всё сказала?! — вскричал я, — это же тайна!

— Нет, он знает что-то поверхностно, хотя нам он бы пригодился. У Славика много связей в самых различных ключевых ведомствах. И… я знаю его очень хорошо. Да и не дурак он совсем.

— Да-а, не дурак. Это и мы знаем, — подтвердил Ираклий, — но решать Марселю.

— Люди нам нужны, — сказал я. И может кто-то со свежей головой нам бы сейчас пригодился.

Дверь открылась и вошёл Славик, высокий, светловолосый и в мокрой куртке. На улице начался дождь. Он пожал руку мне, Ираклию, приобнял и поцеловал в щёку Анну.

— Не пора ли спать, милая? Скоро утро уже. — Так что у вас такое серьёзное случилось, что аж спать не можете? А спрятались от кого, не от тех ли ребят, что полиция встретила в твоём подъезде, Марсель?

— Именно так. Их задержали?

— Нет, они сказали ошиблись домом. Их отпустили.

— Жаль. Интересно было бы узнать, кто их послал, — сказал Ираклий.

— Ну раз уж вы мою жену в это впутали, то может всё-таки и мне расскажете?

Хотелось мне съехидничать, что его жену мы втянули задолго до того, как он нарисовался, но сам себя остановил. Я попросил Ираклия рассказать нашу историю, так как тот умел рассказывать без лишних подробностей, самое важное.

Выслушав его Славик сказал:

— Значит, сейчас вы должны найти правильное слово, чтобы ларчик открылся?

— Да. — Подтвердил я, и вдруг увидел, как вспыхнули глаза Ираклия.

— Твою мать! — воскликнул он, — Ларчик же просто открывается! Мы, ишаки такие упустили последнюю подсказку. Три-четыре-три-четыре. Четвертая планета от Солнца…

— Марс, — сказал я.

— А третья?

— Земля!!! — сказали мы все вместе.

— Значит, кто был тот друг в честь которого тебя назвали? — Ираклий весь светился, глядя на нас сияющими глазами. Но ответ на его вопрос был слишком невероятен, чтобы так сразу его сказать.

— Марсианин, что ли? — ответил за меня Славик.

— И-мен-но!!! — закричал Ираклий.

— Ты правда веришь в это? — спросила Анна.

— Да, всё сходится. Марсель — я, в честь его друга, нас направили в Марсель, чтобы мы нашли скульптуру Марса, а возле нашего номера в частном отеле зарезали человека в костюме марсианина. И эта лента с цифрами 3-4-3-4-3-4… это показывает взаимодействие Земли и Марса, — сказал я.

— Как может называть марсианин своего друга с Земли? Очевидно же …

— ЗЕМЛЯНИН! — закричали мы все вместе.

— Пиши, Марсель, нет сил ждать!

Я оторвал листок и написал слово. Теперь всё было понятно, и я и дед — земляне. И многие другие тоже. Стоп, почему я не сказал: «Все остальные»? Подсознание ответило за меня.

Дрожащей рукой я всунул листок в прорезь. Все замерли.

Снова что-то зажужжало и ящик открылся! Открылся!!!

Мы склонились над ним, но света не хватало и я не сразу заметил простую чёрную коробочку, лежавшую в пазах, чтобы не смещалась в стороны. По краям её шла тонка металлическая окантовка. Поверхность коробочки была матовая, и только в середине блестящая, будто лаковая. Мы молча смотрели на неё.

— Бери, — сказал мне Ираклий почему-то шёпотом.

Мне было страшновато и я не сразу решился дотронуться до неё. Но всё же дотронулся кончиком пальца в самой середине, где было блестящее пятнышко.

В этот момент она приподнялась над дном и зависла сантиметрах в десяти.

Потом медленно повернулась по плоской оси и вдруг из одной точки развернулся зеленоватый голографический рисунок.

Это была карта России. На ней сияла точка, отмечающая место. Рисунок приблизился и вот уже видно Санкт-Петербург. И …Смоленское православное кладбище. Именно там и похоронен мой дед. И как раз высветился могильный камень с именем деда. Затем крупным планом табличка с его именем и датами рождения и смерти. Затем ещё крупнее, нижний правый угол таблички. И на нём украшение в виде треугольника с рябиновой веткой с выпуклые ягоды. Ягоды утапливаются внутрь украшения, показывая, что это кнопка. И написана дата 24.11.2024 и время 21:43:55

Ираклий быстро переписывал цифры. Как только он переписал, картинка погасла.

Повисло молчание.

В голове у каждого летели разные мысли. Особенно у меня. Ну я знал, что дед был необычным человеком, но что если это какая-то злая шутка? Кладбище, чертовщина какая-то.

Однако если это всего лишь часть плана, которую надо выполнить, чтобы всё понять, я готов и на это.

Дед написал, что вот эта коробочка — одно из самых невероятных сокровищ на Земле. Ну что тут невероятного-то? Сейчас только ленивый не знает о голографии, даже лет восемьдесят назад наверняка уже знали.

Наверное на моём лице так сильно отразилось разочарование, что Ираклий сказал:

— У нас впереди ещё больше месяца, и наверняка придётся скрываться, надо подумать, где нам пересидеть это время, чтобы не попасть в лапы охотников за вот этой маленькой штучкой.

***

Месяц мы провели в горах Кавказа, в семье друзей Славика, всё-таки он небесполезный малый. Мы занимались тем, что пытались понять нашу миссию и собирали информацию о Марсе. Коробочка с голограммой больше не работала. Возможно не пришло ещё её время. Сначала я старался вовсю и нажимал на все её углы и скрёб и стучал и чуть на зуб не пробовал, пока Ираклий не процитировал мне строки из басни Крылова про мартышку и очки.

Но вот вопрос о Марсе не давал покоя. Все знают, что на Марсе жизни нет. Его уже как только не изучали, сфотографировали каждый сантиметр, и самое большее, на что могли рассчитывать учёные это какие-нибудь микроорганизмы, которым до полноценного марсианина очень и очень далеко. Никаких следов цивилизации и ни магнитного поля, ни атмосферы. В общем мы начитались всяких гипотез, отчётов с уже проведённых миссий, и со всё большим нетерпением ожидали назначенного времени. Интересно, как был выбран именно этот день и этот час? Ответов не было, как и не было их на миллион других вопросов.

И вот, как всегда неожиданно, назначенный час настал. Мы попрощались с гостеприимными хозяевами, и поехали в Санкт-Петербург по своему обыкновению на автомобиле, чтобы не светиться в списках пассажиров.

И хотя дорога была довольно длинной, но невероятные чувства просто переполняли нас. Мы прибыли в город на день раньше срока. Я посетил родителей, потому что очень соскучился, но ничего не сказал о том, что предстоит. Отец не хотел говорить о дедовом наследии , а я и не настаивал.

Вот и Смоленское кладбище. Оно уже закрыто, но мы знаем, куда пришли, но что тут будет это мы даже представить не могли. Как Славик не отговаривал Анну, она упрямо отправилась вместе с нами.

Мой дед был захоронен здесь один. Остальные родственники, включая мою бабушку, лежали в родовых захоронениях в Саратове, в Казани, в Твери и ещё бог знает где.

Но сейчас это было неважно.

Время приближалось к назначенной отметке. Было холодно и ветрено. Но мы знали куда шли и хорошо утвердились. В небесах неслись тёмные тучи.

21:43:51…

21:43:52…

21:43:53…

21:43:54…

21:43:55! В правой руке я держал чёрную коробочку. Левой рукой я изо всех сил нажал на ягоды рябины.

Они мягко вошли внутрь и тут в свете наших фонарей мы увидели невероятное. Могильная плита опустилась верхней стороной вниз, затем тихо ушла вглубь и мы увидели спуск, какие бывают у подземных гаражей. Внутри вспыхнул свет.

Меня пробила крупная дрожь.

— Иди, Марсель, не бойся! — сказал мне Ираклий и подтолкнул в спину. — Я за тобой. Анна, может быть ты снаружи подождёшь?

— Нет! — жестко ответила Анна, — вперёд, мы так долго этого ждали!

— Милая…- начал было Славик…

— Даже не думай! — рыкнула она на него.

Всё-таки Славик совсем не для неё. Она на порядок его смелее!

Мы спустились вниз и увидели два саркофага, стоящие рядом. Они выглядели одинаково и в обоих были установлены небольшие окошки, в которые можно было увидеть лежащего внутри. Я уже понимал, КТО там лежит. Я не знал историю смерти деда, все говорили, что вроде заболел и скоропостижно умер. Но я тогда был ещё совсем малыш и вся эта история прошла мимо меня. И чем он болел я так и не понял, и в его записях ничего не нашёл.

Итак мы находимся вчетвером в подземном зале с бетонными стенами, где стоят два саркофага и негромко переговариваемся. Попытки записать видео или сфотографировать успехом не увенчались.

Я интуитивно подошёл к левому саркофагу и заглянул туда. Я ожидал увидеть сморщенную мумию, или даже череп с остатками волос и оскаленными зубами, но увидел там спящего человека, совсем не старого. Это несомненно был мой дед Аркадий Александрович Вырубов. А во втором саркофаге я увидел лицо человека, похожего на… ну не знаю, что-то типа полинезийца, с тёмной кожей, широким носом, гладкими черными волосами, убранными назад. Вполне человеческий вид, ну может быть голова немного более крупная, но в пределах нормы.

Я достал коробочку. Нас же не зря сюда пригласили.

На всякий случай потеснил всех назад. И вытянув руку в сторону саркофага деда нажал на кнопку…

Тут же раздалось тихое шипение и стекло заволокло дымом, или паром. Потом всё затихло. Через минут шесть-семь снова раздалось шипение, сопровождаемое звуками, как если стучать по клавишам пианино, подложив под молоточки ткань. И крышка поднялась! Она откинулась полностью.

Мы отступили назад, вспоминая все просмотренные фильмы про зомби. Я забеспокоился за Анну, а у самого колени подогнулись и довольно сильно ослабли от страха.

Из саркофага раздался тихий голос.

— Кто ты? Приветствую. Не бойся.

— Я Марсель… — ответил я и слова застряли у меня в горле, так как мой дед поднялся и сел.

— Марсель. Ты такой взрослый уже. Какой сейчас год, какой день и месяц?

Я ответил. Остальные молча смотрели на эту небывальщину.

Он посидел ещё немного. Я не знал, что делать, что говорить. Наконец я спросил.

— Как ваши дела? — это был самый идиотский вопрос, который я мог задать.

Ираклий прыснул. Славик нервно захихикал, Анна тоже засмеялась.

— Дела очень хорошо, Марсель, раз всё у нас получилось. Шансы были сорок девять на пятьдесят один. Я рад, что вы смеётесь. Познакомишь нас?

Он нажал на что-то внутри саркофага и боковая стенка откинулась. Спустив ноги он встал, выпрямился, слегка пошатываясь. Дед был одет в костюм с рубашкой и галстуком. И на нём были черные туфли. В общем выглядел так, как хоронят покойников.

— Это Ираклий. Это Анна. Это Слава, — стал я представлять своих друзей.

Они издали здоровались. Я всё ещё не понимал, что происходит.

— Вы наверное были в анабиозе? — спросил Ираклий.

— Нет. Не совсем, — ответил дед, и начал растопыривать пальцы и сжимать в кулаки, сгибать ноги в коленях, крутить ступнями. — Извините, это тело само так делает. Ему надо проснуться. Материальное всегда запаздывает за духовным. Подождите немного, я скоро всё вам расскажу. Марсель ты проверил, чтобы за вами никто не следил?

Мы его уверили, что всё проверили и никого за собой не привели.

— У вас уже есть элеон? — спросил дед

— Что это? — удивились мы.

— Ну, что-то вроде беспроводной связи, когда можно связаться с другими людьми и передать им свои мысли, настроение и состояние здоровья.

— А, вы имеете в виду интернет? — сказал Ираклий. — Ну так есть лет тридцать с лишним точно…

— Нет, я знаю, что такое интернет, по крайней мере первые его шаги застал. Значит нет. Ну ладно, это не за горами.

— Так ты всё-таки умер или был в анабиозе? — снова спросил я.

— Я умер на 99,99%, это отдельная история и я постепенно вам всё расскажу. Но сейчас хочу посмотреть на Риддабо. Дайте фонарик!

Я подал фонарик и он осветил лицо лежащего в саркофаге. На лице у него появилась улыбка.

— Его зовут Риддабо? — спросил Ираклий. — Он правда марсианин?

— Правда. Но я всегда звал его по имени, а он меня звал Землянин. Ему это название ужасно нравилось, потому что он и сам стал землянином. Земля его приняла. И не только его. Но это я вам потом тоже расскажу. Просто так много всего. Я писал свои записки, их было много, очень много, там есть всё. Не знаю, где они сейчас. Александр их не сжёг? А то грозился. Было бы жаль.

— Нет, он отдал их мне и я три года, как проклятый их разбирал, пока не привёл всё в нормальный вид, — сказал я, вспоминая, чего мне это стоило.

— Бедный мальчик, — сказал дед, — ведь их надо читать с кодом. Там всё закодировано. И когда ты применишь его, то узнаешь истинную историю мою и Риддабо.

— А Риддабо тоже умер? — спросила Анна.

— Нет, он-то как раз ушёл в анабиоз. Хотел, чтобы нас вместе разбудили. Но мы не будем. Пока. Сначала я осмотрюсь в этом мире. И мы составим план, что делать дальше, попробовать подарить миру «квантринум» сейчас или же дождаться появления элеона?

Мы переглянулись, вспоминая, что сейчас творится на земле и почти хором сказали.

— Лучше ждать элеона…

— Ладно, посмотрим, как будет лучше, а теперь… не найдётся ли у вас какой-то еды. Что-то я так сильно проголодался!