Сборник стихов Голос из розетки

1. Эвелина

Собака на барельефе, меня встречает Джек Бейкер
В своей безумной улыбке.
Пофиг на мегамицелий, если сознание не видит дальше бутылки.
Волны азарта тянут назад. Вагончик. Гудки из трубки азбука морзе.
Пока под ногтем занозы, приятно сдирать ногти, крючком под знаком вопроса.
В чернеющих подвал, я вместе с плесенью, как Цефал и Прокрис,
Где антидот отрава, цефальный индекс высокий.
В центральном холле их сотни.
Я безрукий под лестницей, и эмбиентом станет
песнь старухи в кресле.
Истерика Маргариты, в глуби дома ходит Джек.
И он зовёт меня Итан.
Слёзы Эвы сладки как карбид,
и лишь могила
Для меня – как комната сейва.
В ней горит с десяток орбит,
Я резидент этого дома, хоть далеко не эвил.


2. 180/40

Делёжка вселенной муравьями,
Немые полиглоты мычат на языке стихов,
Окна в Волгограде до сих пор мигают,
На манер эпи картинки из кошмарных снов.
Я навечно в оковах, от них и ключ глотаю,
Как в мультике Том, запираю себя со львами.
Зарываюсь в могиле, замирая в долговой яме
До тла горит моя синяя борода бесцветным пламенем.
Токсикомания отдаётся найткором в ушах,
Бракованный жаль, мой кнопочный мобильник,
Всё купленое в переходах потеряно на рынках,
И я вновь просыпаюсь ночью, опередив будильник.
Вновь не смываю за собой говно,
Черкаши на унитазе, словно следы коррозии,
Знакомства для секса - большего не дано,
Вновь занимюсь гербарием в очередную осень.
Тысячи образов это лицо Олега Мракова, на мёртвом троне
Король нагой, и переедет танком.
Праведный вой, и я постаревшим панком,
Буду живым изгоем, у жителей мёртвого хлада.
Простым средь умных лиц, или босым в лединках,
Хоть простыл средь жары пустынь и взрыв питард,
Как шёпот тех убийц в забытых невольно снах,
Больно от нарывов, мечтаю гной весь передать вам.
Прибиваю себя к стене, убиваю в себе имя,
Во мне антислово время, но телом  остаюсь системой,
Меня пожирают гниды, мои корни навечно в темени,
Над теменем рёв пилы, и вновь чую бензин.
Они не знают бабана, их найки не мёртвые,
А я в майке порванной, щеголяю по стройке,
Почти что Dolce Gabbana, но для меня рынок дорого,
И я вновь с чемоданом, вновь рыло порванное,
Мой рык утробный, звучит лишь под утро,
И такое дерьмо не впитает ни одна губка.
В театре одного актёра главных героев несколько,
Где симуляция счастья, как эякуляция в руку,
Неизбежен процесс, протеста, занять коньюктуры место,
Неинтересны пьессы тому, кто всем затирал за культуру.
Где антиматерия вид, а горизонт внутри потерян,
Я голос умерший звёзд, и падших комет в орбиту,
И каждый внутри тут твёрд, оставшись в инвалидном кресле,
Для всех я всегда был мёртв, и забыт, как моменты детства.



3. Гербарий.

Театр разноцветных теней или театр оживших кукол,
Я тяну жребий, будто тяну сигарету за  ухом,
Сижу возле урны, хоть ветер дует под куполом,
Кухня коптит лёгкие тем, что схаркну под утро.
Полон улыбок, хоть и на шее петли,
И лишь на могильных плитах, поговорим о жизни,
Гербарием стала зелень, герб Нарнии - врата север.
Я рождён зимой, чтобы погибнуть летом.
Я рождён со сломанной шеей. Дом - карцер.
Притон детских страхов, что вынашивал в ранце,
В последний день жизни стану тем мелким засранцем,
Что в дартсе кидает яблочки, прямо на иглы прострации.
Ведь даже в двадцать я играю в машинки,
Собирая пажидки из крайностей,
Но я не приму эту реальность, где я
Больше аршина,
Отпускай же меня в детство, где радость,
Уже будет как данность, покажи мне,
Ту кротовую нору, что нитью Ариадны зашили.
Но тут автопилоте летят в морг, моя Ласточка с шасси
Из дырявых покрышек, по голосу тишины
Я приду в солнечный дом,
Где все родные со мной
Спокойствие не вздыхает, а дышит.


4. Архипелаг печали

Ты красная девица, но с чёрной внутри молокой,
Как в лагере детском, мы сидим у огня свободы,
Наши колени стёсаны, но не стихает гитарный бой,
Я прикурю от твоей сиги, представляя что сосусь с тобой.
В Анапе или на арбате, я буду всегда анфильтред,
Прилепил этикетку марса на бейджик копрофила,
Для твоих ран я стану никотиновым пластырем,
Ты мне снишься в кошмарных снах, где ты меня разлюбила.
Сжимаю тебя, как пластиковый пивной стаканчик,
Этот суд над бутофорской кровью,
Ты не повёл монобровью, если текст, сарказм – аллюзия.
Если процесс - то нюрнбергский,
Иллюзии инцеста в мыслях у Юнга сузились.
Дни превращаются в будни, я пикуль
Что красть пытался Бафл Бас, но пики
Остаются мастью на харе клоуна,
Вместо крови Баффало, моё имя Красти.
В голове монологи Дугина, сознание
Спёрто, в перекрёстках тёмного наста.
И пусть не Гулаг мой архипелаг печали,
Где мёртвые лица, как на Острове Пасхи.



5. В подъезде воняет мочой

Олег Мраков какать знает как надо,
Но мои преграды, чёрные стенки акколады
Нотный стан, Олег Мраков музыкант нежный
Играю роль самого себя, словно  Александр Олешко.
Но ищу ответы, где вопросов в помине не было,
Словно призыва нет, моё призвание лишь вымысел,
С чьих - то слов. А пока не нашёл письма,
Забудь своё имя, чтобы стать независимым.
Через подвалы и подполы забираться выше, но
Вавилонской Башней не станет стрёмная башня в Париже,
Я залью в вену кровь, высосав яд,
тогда может и сдохну
Поняв что зря…
Спотыкаюсь, словно змея, и смеясь
С самого себя,
Заваривал говяжий дошик в собственных слезах,
А пока "почему" и "пофиг",
Превращается, в "по качану" и "сдохни",
Затем удовольствие лишь от нестерпимой боли.
В детстве смотрел Безногим, затем детство кончилось,
Задел мой не корень, когда на лице губка зайчика,
Простор для творчества, бездна людей без отчества,
Что приходят в себя только получая саечку.
Понятие «два», существует, без понятия «один»,
И если вы не согласны - вы ущемляете права вторых,
У разбитого корыта, или новых ушат,
Накрыта поляна на поле, где лишь одна черемша.
Да сорняки, видно лишь одни косяки,
У человека, что на ступень выше,
Ибо коса превратится в серп, а кувалда - в безобидный молот,
И тише, не станет вопль, нулевых пациентов в морге.
Я словно ИИ, но заскриптован в своих потребностях,
Что создают грехи, ведь потребности непотребные,
Уретры рельс пересеклись в конечке, сепсиса,
И это единственная унаследованная последовательность.
Без приглашения не войду, поэтому в дверь колочу
В ожидании загадки разума Саакянца,
Шуе внутри, за окном колотун,
Разряжаю обойму холостых в мультяшный тулуп из зайца.



6. Голос из розетки

Моя жопа до сих пор помнит батин ремень,
А сигареты, что тырю у него из пачки
Никогда не закончатся,
Я заперт в воспоминаниях ушедших дней,
Где даже в не наступившем дне, ищу отсылки к прошлому.
Где ты оставляла бычки с розовым фильтром,
И я лез в пепельницу, чтобы их докурить,
Это почти поцелуй, но немного обидный, как
Через ладошку в щёчку, целую гранит.
Ведь границы в сердце твоём состоят из гранат,
И растяжек в центре событий - одни горизонты,
Не беру с собой зонт, если на улице ливень,
Я вытащил спицы, чтобы загнать их под ногти.

Где Шоу Трумана будет без главного героя,
Ведь в жизни есть место для всех, кроме меня,
Я и неудачи - симбиоз по хлеще венома,
Когда в каждом отражении, я не вижу себя.

Зато в луже мочи в собственном падике,
В бычках недокуренных, в стенах общаг,
Во вторяк чая, лью кипяток не глядя,
В карцере моих мыслей нет выходного дня.
Зато есть день сурка, тянущийся всю жизнь,
Ведь Олег Мраков синоним к слову препятствие,
Борьбы с абстиненцией в пятничные дни,
И радости от тошноты на важном мероприятии.
Там где вы упадёте в лужу, посмеётся Олег Мраков,
Да это я на полу оставлю банановую кожуру,
Это я скидываю в мультиках тяжёлые наковальни,
На забавных героев, в надежде, что их убью.
Это вы меня вините во всех поражениях,
Ведь там где меня нет - вы победители,
Победители в созвездиях, где нет воскрешения,
А на кон лишь одна жизнь, которую я проебу.
Да это с меня списаны бесячие герои фильмов,
Я уважаю бабок, которые срутся на кассе,
Я даже в этом стишке являюсь душнилой,
Который убеждает вас, что вы лучше меня.
Это на мои шутки вы опустите глаза вниз,
И громко вздохнёте, если я с вами рядом,
Отодвинитесь от меня, если мы сидим близко,
И будете снимать мою уродливую харю втихаря.
На Дне рождения, я вылью воду в горящее масло,
Если путь граничит смертью, то рождение напрасно,
Я своим присутствием всем вам испорчу праздник,
На банкете хаваю Кириешки, макая их в соус Хайнз.
Вы лучше образа с клеймом порезанным,
Двоичный код мира, ведь под веками лезвие,
Но падший упал, лишь потому что лез,
Олег Мраков - последствие, а не синдром болезни.
Олег Мраком бедствие,
Предъинфарткная боль в сердце,
Бегствия от себя нет, где дороги в детство.
Через сны и галлюцинации, к итогу прокрастинации,
В кому от релаксация, после тире -
Новый абзац.


7 Новая жизнь с понедельника

Russian kings - по цене price of fix, в их королевстве angry birds
На трон лишь happy piggies.
Между hot и happy wheels, выбираю sex с hot milfs.
Раньше game over на экран, сейчас rest in peace.
В болоте pixelverse, где нет ни боли, грёз.
Не более желаний взаиметь одну из 3d girls.
Затянувшись красным мальборо,
Рубашка в клетку алую,
На глаза авиаторы, маслкар в рассвет,
Газ в пол на максимум вдавлен.
Жизни сон длиться чуть больше, чем вечность,
Стрекот сверчков, почти что крик в унисон,
Унесёт обречённость, собою беспечность,
В часах мира прах, давно заменяет песок.
Я навсегда забытый собой же,
Моя земля мягка, хоть состоит из гвоздей,
Говорю культурно, но, матерюсь как сапожник,
Что достаёт стекло из стоп и чёрных ногтей.
Остановка за стоп линией, и пускай нас вновь приняли,
Этой сирены гул, как грома писк, пугает скримером,
И пускай нету прибыли, букс не в глине и песках, а гнили,
Надежда на помилование будет сильнее гибели.
Домой через закаты севера,
Грома раската, стебли
Тянутся выше солнце,
Гроб эго затмевает небо,
Звук эхо, в маслкаре спущены шины,
Сигарета потухла, рубашка клетку
Вспотела, от понимания где я.