Чёрно-красные шевроны

 Нашёл ещё один старенький рассказик на тему не слишком хорошего будущего.) Довольно простенький, с очевидной моралью. Ничего нового в нем не сказал.
Но не выбрасывать же. Пусть хранится здесь, в архиве.


В душе Джереми Прайса вырос каменный цветок злости. Огромный, ветвистый и многогранный. Он распирал тело, давил на сердце непомерной тяжестью и колол сознание острыми иглами. Джереми не знал на кого он  злится больше: на себя или на тех, кто стоял выше по служебной лестнице. Сначала умники из «Комиссии чистоты» увеличили патрулирование на две мили, и теперь их стало шесть. Целых шесть миль по каменным джунглям, где из любой подворотни может раздастся выстрел или вылететь граната. Маршрут стал длиннее, а плата за риск не увеличилась ни на цент. Джереми хотел сплюнуть, но вспомнил, что на нём защитный респиратор. А ведь мрази метеорологи обещали, что осадков не будет. Как же! С утра моросит поганый радиоактивный дождь. Прайс покосился на шагающего рядом сержанта Пибоди и скрипнул зубами. Карьерист. Сука. Жополиз. Из-за него их отряд рыскает по развалинам лишних два часа. А всё потому, что этот крендель не смог отказать капитану раздобыть глазные яблоки. Кому-то из Комитета расовой гигиены понадобились эти органы и капитан рад стараться: «Не в службу, а в дружбу, старина, притащи из рейда глазюки. Сочтёмся». Они сочтутся, а Джереми ради чего должен рисковать? Нет, давно надо было перейти в другой отряд. С этим Пибоди служба давно перестала быть сахаром. Какого дьявола столько ждал.

Правый локтевой сустав скрипел и наливался горячей болью. Нужно менять. И ведь видел подходящий, но пожалел кредиток. А теперь цена возросла вдвое. Кто виноват?
С самого начала всё пошло наперекосяк. Прошли всего две мили. На столбе висел плакат. Они его и вешали неделю назад. «Дети чистоты — гарантия цивилизованной жизни и билет в светлое будущее». Теперь надпись была зачеркнута и кто-то корявым почерком приписал: «Отправляйтесь в ад, нацистские гниды! Да здравствует Республика!»

Никто из парней даже не дёрнулся. Все давно привыкли к городскому чату на стенах. «Дети чистоты» и повстанцы материли друг друга, и это было нормально. А вот молодой возмутился. Дали в отряд желторотика. Заорал дурным голосом:
«Да эти мутанты тут целую петицию накатали! Ребята, смотрите, тут стишки!»
И стал читать. С выражением.

Сержанту это не понравилось.
«Рядовой, отставить!»

Тот замолчал, но с остервенением сорвал плакат.

Вот тут и громыхнуло. Уж чего, а растяжки мутанты умеют ставить.
Салагу насмерть убило, а одного из солдат посекло осколками. Не то, чтобы очень, но пришлось его возвращать на базу с сопровождением.

Сержант присел рядом с мертвецом, снял с шеи солдатскую бирку и срезал шеврон, чёрное облако на красном бархатном треугольнике. Всё это спрятал в планшет. Хоронить молодого не стали. Забросали камнями.

На этом приключения не закончились. Нарвались на семейку «диких». Хорошо, что те вооружены плохо. У двоих самострелы, остальные с дубинками. Вот тут бы и разжиться глазами. Да только не понравились они сержанту. Склеры красные с синими прожилками. «Не, — сказал сержант, — с такими моргалками только позориться».
Постреляли красноглазых, а девку капрал Мольски решил оприходовать. Связал ей руки, чтобы не царапалась, и принялся на ней балахон расстёгивать. Пуговичку за пуговичкой. Только там, где должна была сочная женская грудь показаться, выскользнула из прорези третья рука и вогнала острый нож в брюхо насильнику. Капрал завизжал как свинья, разрядил в девицу табельный биарон, да и повалился на неё сверху. Так они и лежали в большой грязной луже, под моросящим радиоактивным дождем.

Солдаты смотрели на них и молчали. Первым опомнился сержант.
— Доигрались, дегенераты?! Вот к чему ведёт нарушение устава патрулирования!
Джереми Прайс холодно произнёс:
— Осмелюсь напомнить, господин сержант, что нас осталось только четверо, а устав запрещает использовать для патрулирования неполную штатную единицу…
— Молчать! — Пибоди выхватил биарон и потряс им перед шлемом солдата. — Посмотри на эмблему и увидишь грозовую тучу! Мы гроза для всех недочеловеков! Демоны мщения! А трусов я лично расстреляю этой рукой! Ты меня понял, боец?!
— Понял, — буркнул Джереми, с трудом сдерживая ярость.

А потом они встретили её… Она пряталась за ржавым грузовиком. Такая маленькая, худенькая, трогательная в своей беззащитности. Прайс первым увидел малышку.
На вид девочке было лет двенадцать. Волосы заплетены в косички, которые походили на два грязных крысиных хвостика. А глаза были огромные и синие. Они показались Джереми наполненными внутренним светом.
 
— Вот это яблоки! — восторженно заорал сержант. — Обездвижь её парализатором! А резать буду я. А то испортишь товар.

Ребёнок посмотрел на Прайса и улыбнулся. А Джереми вдруг повело в сторону… Он широко расставил ноги, чтобы не упасть.
В сознание ворвался визг сирены. В ушах загрохотало: «Сбой в системе! Внимание! Сбой в системе!»

Джереми сорвал с плеча шеврон с изображением чёрного облака, за ним потянулись разноцветные провода, швырнул на землю. А потом выхватил табельное оружие и выстрелил в голову сержанта.

Пибоди ещё падал, когда Прайс направил биарон на двух солдат. Две вспышки — два трупа. Он убил своих товарищей. Тех, с кем дружил, с кем делился последним куском хлеба и укрывался одной шинелью. Почему? Не смог бы ответить. Знал только одно — Он в ответе за эту маленькую сиротку. Отдаст за неё жизнь, если понадобится. И это правильно.

Джереми смотрел на неё и чувствовал, как под респиратором по щекам текут слёзы счастья. И совершенно не обиделся, когда она небрежно вытащила его собственный нож из кожаного чехла на бедре и вонзила ему в грудь.

Он был ещё жив. Рукоятка дрожала от ударов сердца, а девочка наклонилась над ним и сняла с него противогаз. Теперь он хорошо рассмотрел её. Оказывается она гораздо старше, чем показалось вначале. В углах губ притаились скорбные морщинки. А глаза… таких не бывает у детей. Уставшие, повидавшие многое, подёрнутые холодом равнодушия, но всё равно прекрасные. Они смотрели внутрь него, пытливо считывали информацию.
— Да ты просто пешка, дитя чистоты. Маленький никчёмный рядовой фашистик. А я думала офицер…

«Офицер! — в душе рассмеялся Джереми, — скажешь тоже!»

Он смотрел, как она достала из вещевого мешка серый китель, надела и пошла прочь. Туман медленно застилал Прайсу глаза, но он успел увидеть чужой шеврон. Красное копьё пронзающее чёрное облако. Такие носили мутанты из подразделения «Ангелы смерти». Говорили, что они псионики. Выходит, правда. Осознание, что он стал жертвой чужой воли пришло внезапно, но не вызвало ожидаемой злости. А может быть они, правы и будущее за людьми с иными возможностями? И чисты именно они, а не те, кто прикрывается мнимой чистотой человеческой расы?

Раньше от таких мыслей, Прайс пришёл бы в ужас, но сейчас лишь грустно улыбнулся. Кто внушил ему это? Неужели убившая его девчонка? Или к таким выводом пришёл он сам? Какая теперь разница. Они действительно похожи на ангелов, эти парни и девушки нового мира…

« А такие, как ты обречены на вымирание…»

«Ну и пусть, — прошептал Джереми, чувствуя, как каменный цветок в его душе рассыпается в мелкую пушистую пыль. — Ну и пусть!»