Самая длинная история на свете. Глава 32

И вот бивший сверху луч стал ярче, явились розовые блестки, заплясали, девочку затрясло, из открывшегося рта потекли три чёрных струи дыма, устремились к тропам, начали менять форму, пока не сделались человекоподобных вполне, обрели плотность и вот явились три копии, но не во всем схожие с оригиналом. Первая такая напыщенная и надутая с задранным носом и брезгливо поджатыми губами, смотрела на мир свысока, словно на сборище жалких букашек, кожа отличалась коричневым оттенком, волосы длиннее и гуще и сложены в прическу, напоминавшую диадему. Вторая, чёрная, как ночь, волосы стояли дыбом, словно шерсть рассерженной кошки, красные глаза сверкали гневно, пальцы постоянно сжаты в кулаки. Эта сущность просто мечтала кинуться в бой и кого-нибудь изувечить. Пугала настолько же, насколько первая вызывала недоумение. Третья от них кардинально отличалась, во-первых, очень толстая, с пухлыми губами сластолюбца, вдвое крупнее размерами, тяжело дышала, медленно двигалась и постоянно облизывалась, плотоядно подглядывая на окружающих. Волосы тоже блестели от жира, кожа же оказалась красной. Сразу как появилась, сунула в рот собственную руку и принялась обсасывать.


— Господи, и такие чудовища таились внутри меня? — ужаснулась Электра.


— Мне тоже противно жить внутри такого ничтожества, — гордость фыркнула и сплюнула, — просто не заслуживаешь столь великой чести. Судьба жестоко пошутила, поместив кого-то, вроде меня, в жалкую оболочку рабыни.


— Да вы обе лишь помехи на пути, — рыкнула жестокость, — с каким бы наслаждением придушила, выдавила жизнь по капле, с наслаждением видя то, как угасаете постепенно, бледнеете и обращаетесь в прах. О, долгие часы пытала самыми изощрёнными способами, о коих читала и свои выдумала.


— М-м-м-м, — протянула обжора, не вынимая руки изо рта, ну, с ней и так все было более чем понятно, с удовольствием съела всех троих и прочих, кто на пути попадётся, не оставив даже костей и одежды.


Конечно, первые два порока разорались ещё громче, друг на друга, но незримый цыкнул, заставив умолкнуть, имел богатейший опыт обуздывание страстей, и велел идти своим путём. Сама же наша героиня опустилась на землю, отдыхать и ждать результата. И, надо признать, чувствовала себя куда лучше, чем обычно, как-то свободнее. Все же пороки висят на нас мертвым грузом и отравляют жизнь, а избавиться удаётся, к сожалению, далеко не каждому, как ни печально сие признавать. Даже молилась про себя, чтобы проиграли и не вернулись никогда. Да, станет слабее, в некоторых моментах, не такая упорная, но, возможно, приятнее в общении. Пока маленькая, любой воспринимают хорошо, ребёнок и ребёнок, но, повзрослеет же, однажды, и тогда все вылезет наружу и может получиться довольно-таки непривлекательная личность.


А обжорство ещё и проблем с внешностью добавит, явно лишних. Достаточно долго так сидела, наслаждаясь жизнью, когда вдали показались две фигуры, гордыня с жестокостью, но в каком виде. Первая вся вымокла и, судя по запаху, явно не в воде, хромала и вообще, выглядела довольно жалко, но, старалась держать спину прямо, и смотрела, словно королева на приёме, что не могло не смешить. Жестокость же оказалась крепко помятой и побитой, в синяках, ссадинах и шишках, один глаз заплыл полностью, зубов изрядно недостаёт. Обжорство же отсутствовало, вероятно, не справилась. Значит, и музыкального инструмента не видать и придётся вторую тройку отправлять, чего бы и не хотелось совсем.


— Может, не надо их обратно в меня вселять? — взмолилась кроха. — Они такие страшные, да и пострадали серьезно. Оставим здесь, сдамся и уйду восвояси.


— Прости, это решительно невозможно, — невидимка вздохнул, — надо уметь принимать себя такой, как есть и бороться с пороками лично, исключительно. Иначе, праведности не достичь. Но, раз троица не выиграла, хоть не станут сильнее. Выбирай других посланцев, пожалуйста, но, тщательнее.


И вот оба недостатка обернулись дымом и обратно втянулись, но уже через уши, хуже, что малышка сразу стала и мокрой, и побитой, ощутила всю боль и мерзость, однако, выбора особого не имелось, к сожалению, придётся рисковать.


— Пусть будут храбрость, трудолюбие и доброта, — малышка скривилась, — ох, боюсь, стану я теперь помехой для соратников бесполезной совсем.


И вот опять бивший сверху луч стал ярче, явились розовые блестки, заплясали, девочку затрясло, из открывшегося рта потекли три золотистых струи дыма, устремились к тропам, начали менять форму, пока не сделались человекоподобных вполне, обрели плотность и вот явились три копии, но, совсем иные, отличались кардинально. Первая немного ершистая, похожа на жестокость, но симпатичнее, волосы скорее всклокоченные, кожа синяя, те же кулаки, но не столько окружающим грозила, сколько била себя в грудь, посматривала на окружающих с вызовом, чуть что, сразу вспыхивала. Вторая, даже крупнее обжорства, с согбенной спиной, изнуренная и изможденная, но мускулистая, мозолистые пальцы, стертые в кровь, скорее, десятилетний ребёнок, кожа цвета золота, а вот волосы седые. Печальное зрелище представляла собой. Третья куда симпатичнее, миленькая, аж светилась изнутри и трогательно улыбалась. Кожа была розовой, ладони сложены на груди в молитвенном жесте. И как раз она больше всего беспокойства и вызывала, сумеет ли хоть что-то сделать или пропадёт без толку? Но, ничего не поделаешь, придётся рисковать, с вариантами не очень, чтобы очень. Такие дела.


— Девочки, — Электра сглотнула, — умоляю вас, не подведите, вы мне так нужны, да и артефакт не помешает. Но, коли почувствуете, что не получается, бросайте и возвращайтесь, обойдёмся без волшебного предмета. А вот ленивой и озлобленной трусихой стану, и останется лишь с собой покончить, понимаете?


— Да что мне сделается? — фыркнула храбрость. — Не придумали ещё такого испытания, которое смогло бы остановить. Пусть сами первые сдаются.


— Главное, стараться, — трудолюбие подняла указательный палец вверх, — а там вода камень точит, как-нибудь управимся непременно, не волнуйся ни о чем.


— Мне тебя жалко одну бросать, — доброта вздохнула, — потому, постараюсь и работу не провалить и вернуться, вместе ещё столько всего сделаем.


И вот удалились они, оставив Электру в весьма незавидном положении, мало того, что страдания её легче не стали, так ещё навалилось такое, чего в жизни не испытывала. Первое, лень и пошевелиться, хотелось лежать вечно и дышать через раз, даже веки моргать не хотели, второе, колотило от страха за своих «подруг» и себя, зуб на зуб не попадал, пугало и прошлое, и будущее, и незримый мучитель, и недруги снаружи, а ещё, такой холод на сердце, не передать словами, словно в лёд заковали. И мысли, отвратительные. От простой: — «Неужели эти ничтожества не справятся, они ведь часть меня, пусть и низшая»? До: — «Пусть только попробуют вернуться не с победой, уничтожу их, и местных тоже, посмевших так мерзко испытывать, и вообще все живое»! И вот в таком состоянии пребывала достаточно долго, казалось, целую вечность, пока не показались вновь две посланницы, едва живые ползли. Раны храбрости и в сравнение не шли с теми, что получила жестокость, ноги сломаны в нескольких местах, на руках изрядно пальцев не достаёт, левый глаз отсутствует. Но, старалась держаться молодцом. Трудолюбию и того хуже досталась, лишь благодаря упорству вернулась, позвоночник сломан, правая рука висела плетью, лишь одной левой подтягивалась. Доброта же так и сгинула. Электра только за голову схватилась. Как вообще могло получиться, что у её добрых качеств все ещё хуже вышло? Если и последняя троица не справится, получится, зря вообще сюда залезла, несколько переоценила и себя, и собственные возможности, к сожалению.


— Прости, — трудолюбие скрипнула зубами, — я так старалась, но сил не хватило, причём, совсем-совсем чуточку, вернее, здоровья. Ты ведь не обидишься?
Наша героиня только рукой махнула, ничего адекватного сказать бы не смогла, при всем желании. И вот обе добродетели в уши втянулись. Как бы ещё на рать качеств каких-нибудь, не таких ярких, как первые три позитивные, но и не мерзких, как негативные, а ведь должны присутствовать непременно, необходимо вспомнить разговор с мучителем. Что он упоминал недавно, спрашивается?


— Давайте попробуем раздражительность, равнодушие и аскетизм, — предложила кроха, — те качества, которые и по реять не так обидно. Только пусть поспешат, пока я не померла, от ран, полученных предыдущими посланцами.


И снова началось страшное. Тот же бивший сверху луч опять стал ярче, явились розовые блестки, заплясали, девочку затрясло, из открывшегося рта потекли три разноцветных струи дыма, устремились к тропам, начали менять форму, пока не сделались человекоподобных вполне, обрели плотность и вот явились три копии, не менее, если не более отвратительные, чем были первые. Первая выглядела какой-то дёрганной, глаза блестят недобро, вместо волос вообще змеиный клобук, ногти на пальцах острые, и длинные, словно когти, кожа зелёного цвета. Равнодушие куда отвратительнее, вместо лица какая-то маска, причём гладкая, ни глаз, ни носа, ни рта, пальца на руках отсутствуют, как волосы, цвет кожи серый. Аскетизм напоминала скелет, обтянутый желтой кожей, с провалившимися глазами, во рту зубов нет, да и двигается с трудом, изможденная, того и гляди на ходу помрет. Уж такие точно ни с какой работой не справятся. Электра хотела рукой махнуть, да, по-прежнему, не могла толком пошевелиться. Конечно, раздражительность не могла не отреагировать на подобное. Губы поджала и начала выговаривать.


— Вот ведь лентяйка, валяется тут, словно бревно, на нас все повесила, бессовестная, хоть поморгай, на прощание. Что, нет? Ну, и оставайся, — ещё и плюнула в хозяйку, выражая своё отношение негативное.


Аскетизм лишь головой покачала неодобрительно, а равнодушие плечами передернуло, и вот удалились. А Электра ещё хуже стало, как минимум, равнодушие сильно спасало, иногда, снижала напряжение, а теперь буквально с ума сходила, а время шло-шло-шло, казалось, вот-вот совсем умрет наша бедняжка, но вот вдали показались посланницы, все трое, как ни странно. Удивительным образом уцелели, тоже, конечно, оказались не в лучшем виде, раздражение прыгало на одной ноге, перетянув культю другой какой-то лианой, ворчала ещё больше, но двигалась, равнодушие вообще вышагивала на четырёх костях, торчавших из плеч и бёдер, ей, видать, и до боли дела особого не было, аскетизм ползла по-змеиному, при том что у неё вообще нижняя половина тела отсутствовала, как и руки. Каждая из троицы, приблизившись, протянула по одной детали от музыкального инструмента. Электра замычала от ужаса, представив, что с ней сейчас сделается, во время воссоединения, но, когда победительницы в уши втянулись, наоборот, сделалась совсем прежней, как раньше, правда, теперь уже отсутствовали доброта и тяга к еде. Нет, злодейкой не сделалась, к счастью, для такого потеря одного позитивного качества явно маловато, однако, вряд ли считалась теперь ангелом милосердия, как прежде.


— Поздравляю, наверное, — выдал невидимка, — ещё никому не удавалось победить, тем паче, столь малой ценой. Жаль, теперь больше не сможем никому помогать избавляться от отрицательных качеств. Впрочем, создатели сего схорона могут просто другой волшебный предмет разместить и нормально.


— Но, каким бы ценным он ни являлся, я сюда больше ни ногой, — кроха сглотнула, — как-то немного чересчур даже на мой вкус, да и шансов потерять нечто вправду ценное куда больше, чем обрести то, чем даже пользоваться не смогу. А ещё в голове теперь память о всех девяти испытаниях и никуда не девается. Но, проигравшие, на самом деле, как и пострадавшие, виноваты целиком сами, в качестве полноценной личности даже царапины малой не получила и мигом раздобыла все три детали. И это никакое не бахвальство или пустословие, между прочим. Проверено и не раз на практике.


— Так в том и вся суть, — не согласился собеседник, — в качестве нормального человека многие справились, более или менее успешно, а надо именно чтобы такие, однобокие и неполноценные это делали. Да и сама сие понимаешь.


В общем, оставалось малышке лишь вернуться к соратникам и предоставить им добычу. Те как раз очередную атаку злых волшебников отбили. Те из какого-то измерения приволокли неведомые механизмы, смертоносные, думали, с их помощью справиться, но не сложилось. Лучница их все отправила на солнце и самих владельцев заодно, пусть там жарятся, привыкают к аду постепенно. В общем, толи как представить местным героям новое оружие борьбы со злом, так и отдохнуть, да приготовиться к очередному походу. Правда дома ждали местные крестьяне с нижайшей просьбой о помощи, кто-то в их деревне все колодцы отравил, ну, так-то понятно чьих рук дело, спасая невинных, за новым артефактом не отправишься, но ныне надо срочно противоядие готовить для отравившихся, воду очищать и все в том же духе. Электра подумала, про себя, что, логичнее всего, плюнуть на тех, кого все одно монстры сожрут, коли не собрать достаточное для отражения удара, число героев, и лекарь бы и одна управилась, ну, возможно, не успела спасти всех, беда невелика, однако, промолчала, потому как соратники с подобным не согласятся никогда, а репутацию себе испортишь с гарантией, чего и не хотелось. И удовольствие сказать потом: — «Ну, я же предупреждала, и кто был прав»? Не настолько велико, чтобы прослыть ещё большим чудовищем, чем являешься, на самом деле. К тому же, для друида все эти люди не совсем чужие, многих знает едва не с рождения, вообще сойдёт с ума от мысли, что кого-то не спас, хотя, мог бы. Лучше уж поторопиться поскорее закончить и вернуться к исполнению основных обязанностей. Оттого, кинулась собирать зелья, не обращая внимания на собственное состояние, а испытания без последствий не проходят никогда. Почти сутки решали проблему, позабыв о еде и сне, несколько стариков все же умерло, но воду очистили, благополучно, и болезных привели в нормальный вид.


— Теперь нам понадобятся зелья, снимающие усталость и возвращающие бодрость и силу, — Электра поджала губы, — какое у нас сокровище на очереди, спрашивается? Очень надеюсь, что вправду ценное какое-то, на мелочь времени нет вовсе, да и желания заниматься, самое мощное из оставшегося, пожалуйста.


— Есть такое, — подтвердил Дод, — волшебный кнут, который способен удлиняться и укорачиваться бесконечно, весьма полезный предмет, к тому же, свит из ремней из священного быка и серебряных нитей, оборотней и вампиров убивает превосходно, а остальной нежити и нечисти причиняет серьезный вред. Возможно, будет убивать или ранить даже наших хищников. В любом случае, герой с таким окажется не последним из бойцов. Правда, раздобыть не просто, поместили его в особый неразрушимый сундук, а тот в желудок огромной хищной рыбы, и одолеть её весьма непросто, разумеется. Даже не знаю, стоит ли связываться? Идея есть и довольно простая, но опасная достаточно.


— А чего там думать вообще? — кроха фыркнула. — Сейчас даже не помню, проделывали ли такое, с помощью лука переносите внутрь твари, раз кнут способен вредить злу, прожигаю с его помощью дыру и выбираюсь наружу. Тут главное, чтобы глубина оказалась не запредельной и всплывать медленно. Все хищники в округе накинутся на умирающую рыбу и проскользну, спокойно, а вы подготовите лодку и перенесетесь прямо туда, где должна всплыть. Вот и весь план. Приступаем сразу, чтобы враги опять чего-то не выдумали, а они вполне способны, между прочим, думаю, справлюсь. Зелья же упомянутые в запасе должны быть, мы их готовили, на подобный случай.


— Не назвал бы их сильно полезными, особенно, для маленькой девочки, но учитывая весь риск, думать о здоровье нет смысла, — Дод вздохнул, — лучше прожить на пару лет меньше, чем в юности, став закуской порождений тьмы. Но, коли все удастся, отдохнём естественным путём, как положено, сон, еда, не хватало ещё загнать тебя до смерти, как какую-то лошадь.

Глава 33:
http://proza.ru/2024/10/30/1454