Об алмазах

В своем «Этимологическом словаре чеченского языка» (Тбилиси, 2011 г.) Арби Вагапов возводит чеч. алмаз (дикое лесное человекоподобное существо) к тюркским языкам и сопоставляет это слово с кум. албаслы къатын; карач. алмасты; узбек. албасты; тувин. албыс и т.д. (стр. 88). В целом не оспаривая это мнение, хотелось бы обратить внимание на еще одно сходство. Но прежде отметим, что алмазы в чеченских легендах выступают особями и женского, и мужского пола. В чеченском фольклоре алмазов иногда называют термином хьун стаг, что означает «лесной человек, лесной мужчина».

Интересно, что эти же существа в адыгском фольклоре носят название мэзыл – «лесной муж (мужчина)», где мэз – «лес», а лы – «муж, мужчина». Укажем, что адыгское лы в отмеченном значении родственно чеченскому суффиксу -ло (луо)-, обозначающему класс людей. Языковед Ю.Д. Дешериев («Сравнительно-историческая грамматика нахских языков и проблемы происхождения и исторического развития горских кавказских народов», Грозный, 1963 г., стр. 397) указывает, что первоначально суффикс -ло (луо)- являлся в чеченском и ингушском языках самостоятельным словом в значении «человек» (в бацбийском лоу, лоw). Несомненно, это слово родственно шумерскому LU – «человек».
 
Как известно, частица -а- в абхазо-адыгских языках служит показателем класса людей. И если произвести в термине мэзыл инверсию, получится а-лы-мэз – «этот муж лесной», или тот же алмаз из чеченского фольклора.

Академик Гр. Капанцян в одной из своих работ («Хеттские боги у армян», Ереван, 1940 г.) приводит такую хаттскую (хатты, в отличие от индоевропейских хеттов-неситов, признаны в науке древним народом, родственным современным абхазо-адыгам) надпись: «...богиня Солнца города Аринна, бог Тешуб, бог Мезулл (и прочие) боги мне на помощь пришли» (стр. 34). Известно, что бог Мезулл представлен в древневосточной мифологии сыном хуррито-урартского бога Тешуба (его весьма почитали и в Хеттской державе) и его супруги Аринны, богини Солнца. Одновременно с этим ученые давно обратили внимание на сходство имени этого божества (Мезулл) с именем адыгского фольклорного персонажа мэзыла, которого в инвертированном виде (а-лы-мэз) мы сопоставили с аналогичным лесным существом из чеченского фольклора – алмаз.

Подобные совпадения с мифическими персонажами с инвертированными именами нередки у нахчийцев и абхазо-адыгов. К примеру, в Чечне и Ингушетии имеются храмы, называемые Тхаба-Йерд (М.Б. Мужухоев. Средневековые культовые памятники Центрального Кавказа. Грозный, 1989 г., стр. 114). Термин йерд (ард, аьрд, эрд) в этом названии означает «храм» (это слово мы обнаруживаем и в названии священной столицы Урарту Ардини с храмом бога Халди, почитаемого как урартийцами, так и ассирийцами, генетическими потомками хурритов, подвергшихся семитизации). Что касается компонента Тхаба, то он распадается на две части: Тха – это древнее общекавказское божество, чье имя стало нарицательным термином в значении «бог», а ба (бIа) – лицо, лик. Таким образом, Тха-ба-йерд – это «храм лика божьего».

Как известно, Тха (Тхьэшхо) – это верховное божество у адыгских народов в эпоху язычества. Интересно, что убыхи – один из народов абхазо-адыгской группы, – поклонялись Бытхе, которая считалась женским божеством. В Сочи до сих пор есть гора с названием Бытха (с одноименным микрорайоном), некогда священное место для убыхов, расположенная на берегу Черного моря и ограниченная с запада рекой Бзугу, а с востока рекой Мацеста. Чеченская и ингушская Тха-Ба и убыхская Бы-Тха – это одно и то же название с переставленными компонентами.

Учитывая эти параллели, у нас появляются основания связать чеченских алмазов с адыгскими мэзылами, а через последних – с хуррито-урартской мифологией, в которой обнаруживается бог Мезулл – сын бога Тешуба и богини Аринны.