Секрет автомата Калашникова

             Секрет автомата Калашникова
  Размышления после экскурсии по музею М.Т. Калашникова

   Во время службы в Советской Армии я, как и другие военнослужащие, изучал устройство автомата АК. Конструкция этого оружия была понятна. В автоматическом оружии удаление из патронника стреляной гильзы и заряжание нового патрона осуществляется за счёт давления пороховых газов, возникающих в процессе стрельбы. При этом пороховые газы по газовой трубке попадают в специальную газовую камеру и далее проводят работу по перезарядке автомата. Но вот была одна непонятная «закавыка» – газовая камера почему-то называлась «газовой каморой», хотя было очевидно, что чисто технически она является как раз газовой камерой. На вопрос «почему?» никто не мог ответить, в том числе – и офицеры. Судя по всему, ответа на этот вопрос просто-напросто не существовало.
   И вот через полвека после окончания армейской службы я снова столкнулся с «газовой каморой». Оказалось, что ответ на тот вопрос существует!
   Наше литературное объединение «Прикосновение» базируется в Ижевском государственном техническом университете имени Михаила Тимофеевича Калашникова и частенько проводит свои занятия как раз в музее этого конструктора. Музей занимает несколько довольно обширных помещений в стенах учебного заведения. И вот совсем недавно, в марте 2024 года, наш руководитель Павел Евгеньевич Манохин, который является доцентом этого вуза, провёл с нами экскурсию по музею.
   Центральное место в экскурсии занимала, конечно же, биография Михаила Тимофеевича. И газовую камору так назвал сам Калашников. Он как главный конструктор имел на это право.
   Уже после экскурсии у меня снова возник тот самый вопрос: «почему?» Но в этот раз он был не в «технической плоскости», а в лингвистической. Я подумал, что, может быть, в русском языке было такое слово «камора», и Калашников просто позаимствовал его. Ведь есть же слово «поршень», которое все знают как деталь двигателя внутреннего сгорания или же компрессора. Между тем, раньше этим словом на Руси называлась кожаная обувь с верёвочками. Когда появились поршни в технике, для их уплотнения в цилиндре первоначально использовалась кожа. Как раз из-за присутствия кожи по аналогии техническую деталь и назвали поршнем.
   Я заглянул в словарь Ожегова. Слова «камора» там не было. Но в словаре есть довольно известное слово «каморка». «Каморка – маленькая комната, чулан», – значилось в словаре. «Если из слова убрать уменьшительный суффикс «к», получается, что камора – это большой чулан», – подумал я. Но почему Калашников отверг совершенно очевидный в данном случае технический термин «камера»? Ведь назвать «газовой камерой» было бы логично.
   Во время своих рассуждений вспомнил я и газовые камеры фашистов. Они не могли не прийти мне на ум – в произведениях о военнопленных это словосочетание было довольно устойчивым. В советской литературе их называли и «газовыми камерами», и «душегубками». Во время Великой Отечественной войны фашисты изобрели это страшное и бесчеловечное орудие убийства – в фургон автомобиля подавали выхлопные газы от двигателя. Затолкнув людей в фургон и закрыв плотно дверь, подавали газ. Затем трупы убитых газом людей сжигали в крематориях.
   Появился вопрос: а сами фашисты, «обслуживавшие» эти орудия убийства, называли ли их «душегубками»? И ещё, опускали ли глаза те военные, отвечая на вопрос: «В каком подразделении и в какой должности ты служишь?»
   Вдруг меня осенила удивительная мысль – может, Калашников и назвал-то «газовой каморой», чтобы не иметь ничего общего с тем фашистским орудием убийства! Чтобы не было ни намёка, ни полнамёка! Возможно, душа противилась, душа отказывалась от того «технически грамотного термина», и он выбрал исконно русское слово «камора». Легендарный изобретатель самого известного в мире стрелкового оружия, Михаил Тимофеевич Калашников не уставал повторять, что его оружие – это оружие мира, что он создал его для защиты мира, для утверждения мира на Земле! Добрейшей души был человек, и моё предположение вполне «имеет право на жизнь».
   Что-либо о моей догадке могли бы сказать люди, близко знавшие Михаила Тимофеевича, чувствовавшие его душу. Я же почти уверен в своём предположении.
   Завершу разговор на шутливой ноте. Цыганка-гадалка, раскладывая свои карты, в конце ритуала открывает колоду со словами: «Чем сердце успокоится?» Моё же «сердце успокоилось» в этом вопросе тем, что в автомате Калашникова есть, оказывается, большой-большой чулан, наполненный пороховыми газами, и – слава Богу!