Зов маньяка -4

                ПОЗИЦИЯ

          Я прошёл в коридор изолятора временного содержания одного из отделов милиции, где содержался задержанный гражданин Новиков Андрей, который согласно заключённого мною вчера поздно вечером договора с его матерью, теперь являлся моим клиентом по делу об убийстве женщины.
           Вчера я уже собирался направиться из офиса восвояси, как раздался телефонный звонок, заставивший меня вернуться с порога в кабинет. Звонил мой недавний клиент, дело которого было успешно закончено с минимальными для него потерями в плане уголовного возмездия карающих органов за незаконную финансовую операцию. Клиент был освобождён из под стражи в зале суда и теперь наслаждался свободой. Я поначалу было подумал, что черт его дёрнул опять пуститься во все тяжкие. Однако, речь шла о протеже с его стороны в отношении гражданина имярек,  «закрытого» местной прокуратурой за «мокруху», мать которого срочно ищет  адвоката. Через какие то третьи руки она вышла на него, и теперь он просил меня взяться за это дело, если, конечно у меня нет к тому возражений.
          Возражений у меня не было, так как времена стояли в нашей стране лихие и, практикуя защиту по уголовным делам, то и дело приходилось встречаться с такими вот гнусными проявлениями людской природы. Получив от матери известное ей описание событий, произошедших с её сыном, я на следующий день отправился в прокуратуру, ибо в те времена власть ещё не сподобилась организовать следственный комитет, и расследование особо тяжких преступлений вела прокуратура. А деяние моего нового клиента было отнесено именно к таковому разряду,а если быть более точным, то предварительная формулировка содеянного звучала как «умышленное лишение жизни человека, совершенное с особой жестокостью», что каралось тюремным заключением на длительный срок вплоть до пожизненного. Следователь, правда, пояснил мне, что клиент заработал уже несколько крупных очков перед правосудием, позвонив в милицию, а когда там не был понят, то лично явился в отдел, прихватив с собой одно из орудий совершения преступления в виде кухонного ножа, которым частично расчленил тело пострадавшей. То есть, таким образом, имел явку с повинной, так что о пожизненном сроке,наверное, можно было особо не беспокоиться.

 -       Ну, вот так все и произошло...- закончил свой рассказ Андрей, опустив глаза в стол.
          Я задумчиво стряхивал пепел сигареты в традиционную импровизированную пепельницу в виде пустой консервной банки, ибо начало работы по делу как раз в том и состояло, чтобы выслушать от клиента то, что произошло на самом деле, а не то, что впоследствии ляжет в официальные бумаги уголовного дела в виде его «позиции». Сию позицию и предстояло сейчас нам с ним разработать, так как вскоре придёт следователь, дабы оформить первый допрос по делу. Посему позиция должна быть выверенной, ибо смена её в дальнейшем сыграет не в пользу подследственного, разрушив формулировку о «чётких, последовательных показаниях в ходе всего следствия по делу», каковая несомненно будет учтена судом и может стоить нескольких лет для моего нынешнего подзащитного. Кроме того, позиция должна согласовываться с иными материалами по делу, чтобы заработать перед правосудием ещё очки в виде «чистосердечного раскаяния и полного осознания своей вины». Собственно, уголовный закон дозволяет обвиняемому давать любые показания, либо вообще отказаться от дачи таковых. Но этим очков не заработаешь, тем более всякие там уловки в виде непричастности к убийству, о чем думал Андрей, пытаясь сокрыть следы преступления, сейчас уже будут неуместны, поскольку имеется его явка с повинной, сданное им же орудие преступления, покаяние, изложенное в той же явке, написанное ,конечно, без подробностей, достаточно общо, но тем не менее. Ну и обнаружение трупа в квартире , во всей, так сказать, расчлененной красоте.
-      Что то писал в явке с повинной о причинах убийства? - на всякий случай спрашиваю я его, так как сей документ следователь мне ещё для ознакомления не предъявил.
-       Нет, там всего то несколько строк, мол, такого то числа в своей квартире по адресу такому то совершил убийство гражданки имярек, о чем чистосердечно заявляю... - ответил Новиков.
-      Ну, что ж раз такое дело... Самым лучшим будет сейчас занять позицию «сильного душевного волнения», - говорю ему.
-      Это как?! - не понимает он.
-      А вот так. То, что ты мне говоришь, что, мол, сидел на кухне, услышал  оскорбления в свой адрес, да пошёл её наказывать, обломал об неё ногу  от стола, а потом решал извечную проблему таковых преступных деликтов -  что же теперь делать с телом? Все это правдиво, и хорошо, что правдиво, но есть момент, и он очень может оказаться важным. Вот этот - решил её наказать, на протокол говорить не рекомендую.
-      А как же?!
-      Услышал оскорбления от неё , а потом когда она сообщила о заражении СПИДом. Мол, вся жизнь перед глазами пронеслась. Больше ничего не помню, в голове помутилось. Трах - бах! Очнулся в комнате, на полу труп, в руке ножка от стола. Как лупил не помню... Дальше можешь о своих потугах по сокрытию рассказывать, тут уж ничего не придумаешь! Как говориться вся сия история на трупе!
-       И что, поможет?! - вскинулся Новиков.
-       Не могу гарантировать, но по крайней мере, в таковой ситуации самая лучшая линия защиты. К тому же не слишком отличающаяся от истины. Ты ведь и при таком объяснении случившегося признаешь свою вину в лишении жизни и раскаиваешься в содеянном. То есть, здесь ты не теряешь смягчающие вину обстоятельства. Поможет или нет - судить сейчас преждевременно, так как слишком уж продуманные действия у тебя после убийства, да и суд может не посчитать словесное оскорбление  основанием для того, чтобы впасть в «сильное душевное волнение». Но попытаться можно. Кроме того, надеюсь, ты и сам понимаешь, что о своих физиологических удовольствиях в процессе убийства тебе лучше забыть, ежели не хочешь приобрести по преступному мотиву маниакальный оттенок. Сам то, что по этому поводу думаешь?
-      Что думать не знаю, такого у меня, сами понимаете, никогда не было, чтобы было с чем сравнивать. Но удовлетворение было каким - то более полным и очищающим что ли... Не знаю... Да и повторять не хочу, чтобы увериться, что со мной что то не так...
-      Поэкспериментировать в ближайшее время тебе вряд ли удастся. Теперь ты должен в общении с кем - либо, кроме меня, высказывать только свою официальную версию. В камере с тобой может оказаться «наседка», которая незамедлительно доложит твои откровения куда надо. Эксперты , наверняка, будут терзать тебя хитрыми вопросами по этой тематике. Так что - полный самоконтроль, ты теперь не в местах, где ценятся откровения. Как говаривал старина Мюллер, «никому нельзя верить - мне можно». Адвокат как и врач обязан свято хранить тайну клиента.
-       То есть будет ещё и экспертиза? - потерянно спросил Андрей.
-       По любому убийству в обязательном порядке назначается и производится судебно - психиатрическая экспертиза, - отвечаю. - Сам посуди, убийство одно из самых тягчайших преступлений в кодексах многих стран. У нас, правда, самым тягчайшим во времена Советского Союза являлась измена Родине, но сейчас данные деликты сравнялись. Как же человека не проверить на нормальность, раз он пошёл на нарушение заповеди «не убий»!
         Так состоялось наше первое свидание. Версию, нами согласованную, Новиков изложил в протокол допроса. Следователь, конечно, пытался надавить на него, добиться истинного мотива. И я полагаю, смог бы это сделать, ежели бы дело расследовалось во времена моей следовательско -  прокурорской практики, когда адвокат появлялся только на стадии окончания следствия. Тогда следователь работал с подследственным один на один или ещё усиленный оперативниками уголовного розыска. Явление в соответствии с новыми демократическими веяниями на первичных уже этапах следствия адвоката сковывало работу следственного работника по подавлению воли допрашиваемого и заставляло его просто записывать версии обвиняемых в протокол. Однако, ежели допрашиваемый в присутствии адвоката давал полное признание в содеянном, сие было полным доказательством его вины и действовало даже при последующем отказе от такового признания. Причём, изначально адвокат мог быть просто дежурным, которого вызвали за счёт государства, и которому было совершенно безразлично, как сложится дальнейшая судьба его случайного, временного «клиента».
       Так и пошли стандартные следственные мероприятия, допросы, экспертизы и прочее...Несмотря на версию Новикова об убийстве пострадавшей в состоянии сильного душевного волнения, вызванного её поведением непосредственно перед совершением преступления, обвинение ему было предъявлено в умышленном убийстве с особой жестокостью. Впереди был суд, который теоретически можно было убедить в мотиве, на котором стоял Новиков. Но с учётом, проведённой в отношении него психиатрической экспертизы, которая сей момент полагала «установочным поведением обвиняемого», надежды на это практически не было...

                ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ