Дублёнка

Ещё одна машина проехала мимо, не останавливаясь, едва не окатив грязной жижей из-под колес. Марина с десятилетней дочерью практически одновременно посмотрели друг на друга и вздохнули. Уверенности, что остановится следующая попутка, не было. А стоять и ждать автобус надо было ещё очень долго. Было бы лето, или, на крайний случай, осень, ещё куда бы не шло. Но на календаре середина декабря. К тому же, зима в очередной раз – впрочем, как и много лет подряд! – не радовала морозом и снегом. К слову, снег был, но это была мокрая, тяжёлая, грязная, полу-снежная кашица – температура на улице держалась в районе ноля градусов. 
Марина с горечью посмотрела на дочь, которая, зябко поёживаясь, пыталась как-то спрятать озябшие руки в короткие рукава старенькой курточки. «Давно нужно купить ребёнку новую курточку потеплее и по размеру, да денег нет» - с тоской подумала Марина. Алименты муж платить не торопился, к тому же пошёл в отпуск почти на полтора месяца. А сама Марина стояла на учёте по безработице. 
Как раз сегодня Марина приезжала на биржу отмечаться. Пропустить отметку нельзя – снимут с учета. И на погоду никаких скидок не делается. Остаться ещё и без этого копеечного дохода – слишком шикарное удовольствие. Маринина семья позволить себе такого не могла.
Марина снова посмотрела на дочь, которая постукивала нога об ногу, чтобы согреться. Мать прекрасно знала, что ноги в прохудившихся сапожках у дочери уже мокрые. Да и у самой Марины сапоги-дутыши были дырявые и ноги неприятно «чавкали» на каждом шагу.
– Мам, может, пойдём потихоньку, - жалобно попросила дочь. – Если кто-то захочет остановиться, остановится и по дороге…
  Марина кивнула, и они двинулись по раскисшей дороге. Дочь права, если их решат подвезти, то в дороге больше вероятности, что им остановят. А автобус остановится однозначно. У автобусников было негласное правило – подбирать идущих по дороге. Время сейчас такое: страна добивается «самостоятельности и независимости», конечно же за счёт населения. С прилавков пропали продукты, у работающих пропала зарплата, на дорогах пропали автобусы. Вот и брели по дорогам те, кому куда-то нужно добраться. Бывало, что весь путь приходилось преодолевать пешком – не каждый водитель рисковал брать пассажиров: опасно, да и нет гарантий, что проезд будет оплачен. 
Погружённые в невесёлые думы, Марина с дочерью были уже далеко за селом, когда возле них вдруг остановился белый микроавтобус марки Мерседес. Водитель открыл дверь и участливо произнёс:
– Замерзли? Садитесь скорее, у меня здесь тепло! Согреетесь!
Приглашать дважды не пришлось! Путницы быстро устроились в кабине рядом с водителем. Как же здесь было тепло!
Марина с благодарностью посмотрела на водителя. А он улыбнулся и сказал:
– Анатолий! Вам куда ехать?
– Марина, а дочь Настя, – ответила  женщина. – Нам в К. – назвала она пункт проживания.
Оказалось, он ехал именно туда, куда и Марина с дочерью! До места им ехать ещё не менее получаса. По дороге разговорились.
Есть такое выражение – синдром попутчика. Это когда незнакомому человеку, оказавшемуся рядом, можно рассказать всё-всё без утайки, зная, что больше никогда не встретишь этого попутчика. Можно открыть душу!
И Марина, подавшись порыву, стала рассказывать. О том, что жизнь с мужем не заладилась, и о том, что приходится бороться с нехваткой денег, с кучей других проблем, навалившихся на них с уходом мужа. Хотя, если честно, то с ним проблем было куда больше. Муж Марины был любителем выпить, а выпив – становился тираном. Нередко Марина «попадала под горячую руку». Сейчас таких принято называть «абьюзерами», а тогда и слова такого не слышали. И проблемами семей мало кто занимался. Марина была, как сейчас принято называть – жертвой домашнего насилия. Она терпела всё, терпела ради детей, ради сохранения видимости семьи.
Анатолий слушал и негодовал! Его возмущало поведение мужа, безропотность Марины, её «пренебрежение детской психикой».
– Дети тебе этого не простят! – с жаром воскликнул Анатолий, даже не заметив, что перешел на «ты». – Дети не должны это видеть! Такое прощать нельзя! Подумай хорошо, Марина!
У Марины возникло ощущение, словно они знакомы не полчаса, а как минимум полжизни! Так близко этот незнакомый человек принял к сердцу все её проблемы. Анатолий подвез их до самого дома. Тепло попрощался, высадив у ворот,  и уехал по своим делам.
В этот вечер Марина долго думала о словах Анатолия. Она понимала, насколько он был прав во всём! Поняла, что ей пора всё-таки решиться разрубить этот Гордиев узел, подать на развод, чтобы окончательно освободиться от оков брака и начать новую жизнь.
Да, будет тяжело! Но не тяжелее, чем сейчас, когда каждый день – как на пороховой бочке. Муж ушел, но оставил за собой «право» врываться в жизнь семьи в любой момент, приходя, чаще всего, будучи изрядно выпившим. И выпроводить его не было никакой возможности. «Имеет право! - разводил руками приехавший наряд милиции. – Вы же не в разводе!»
«Всё! С этим пора заканчивать!» - подумала Марина, погружаясь в тревожный сон.
  На следующий день ближе к вечеру у ворот дома Марины остановилась машина – белый микроавтобус Мерседес. Из машины вышел Анатолий с большой сумкой в руках. Марина узнала его и пригласила в дом. В доме Анатолий открыл сумку и достал из неё почти новую дубленку, кожаные сапожки и ещё кое-какие вещи.
– Для Насти, – смущённо   сказал он. – Понимаешь, моя дочь уже выросла из всего этого, а выбрасывать рука не поднимается.
С тех пор прошло уже много лет. Марина давно развелась с мужем-тираном и уже много лет живёт с другим человеком. Дочь Настя  порадовала маму внуками, С Анатолием они и сейчас иногда общаются, вспоминая его с теплом и благодарностью за поддержку в тот самый сложный период в их жизни. Ту дублёнку, что привёз Анатолий, даже спустя много лет так и не смогли куда-то деть – рука не поднималась. Наверное, в память о хорошем человеке и его роли в жизни семьи.
А недавно Настя попросила Марину:
– Мам, сшей мне из дяди Толиной дубленки жилетку, я буду на работе в ней ходить!