Упоительная штука- месть

Многое уже сказано о ревности.  Думаете, если любит, значит и ревновать человек должен непременно.  Но далеко не всегда это так. Случается, ревнуют из-за обыкновенного чувства собственности. Мой человек, значит уже не моги смотреть на сторону. И не так уж важно, по какой причине ты вдруг отвел глаза от своей ненаглядной. Может просто из эстетических соображений. Вот идет красотка, ноги от ушей, глаза, что у той стрекозы, которую на лугу случайно встретил, опять же юбка почти до самого пупка    попку кругленькую, аппетитную обтягивает.  А рядом упитанная жена шествует из магазина в старых джинсах, обвешанная разноцветными пакетами, точно средневековый рыцарь латами. И как тут не засмотришься. Но… Моё! И всё этим сказано.  Вот тут и ревность может возникнуть. А это такое чувство, которое толкает на безумства, способно погубить не только душу, но и тело. И не только свое, но и обидчика или обидчицы. А какие это упоительные муки- ревновать…Страдания, метания, обида, злость, желание убить, тут тебе и слёзы, и поруганная любовь, и боль… Сколько всего! Ни одно чувство не вызывает столько эмоций. А, если вдруг окажется, что измены и не случилось… Опять же как это упоительно, чудесно! Ощущение безоглядного счастья, радости. Но и злости, обиды из-того, что пришлось напрасно волноваться, переживать. И это тоже дает толчок для разных безрассудств.

Татьяна с Петром были женаты уже достаточно много лет. А и правда, сколько? Татьяна задумалась, шевеля губами. Так вспоминалось лучше.
–Нет, не помню, но уж двадцать — это точно. А, может, и все двадцать пять… Да. И какая разница, –она мысленно махнула рукой, так и не подсчитав, сколько же лет идут они одной дорогой, и принялась строгать салат.  Работа двигалась, а мысли, точно пчелы, роились в голове, не давая успокоиться окончательно.
Она готовила ужин. Ожидался семейный сбор с присутствием взрослых детей, внуков. Татьяна очень старалась. Семья теперь редко собиралась вместе. У всех свои дела-заботы.
И правда, чего считать года, коли жизнь течет спокойно, ровно, на сторону вроде никто не бегал.  Или бегал? Татьяна задумалась и порезала палец. Ойкнув, она принялась искать пластырь. И опять же, руки что-то делают, но ведь и голова не может быть совсем уж пустой.  Тем более, что муж, обещавший прийти пораньше, отчего-то задерживается. А ведь собирался помочь, говорил, что соскучился по внучатам.
Да… Татьяна задумалась. Она –то уж точно не смотрела на посторонних мужчин. А он… Да тоже, кажется, был верен ей. Она бы заметила…Или нет? Хотя…Кто их знает этих мужчин. Ведь ещё те хитрецы! Умеют ловко скрывать свои побеги. Вот и сейчас где-то болтается. Женщина посмотрела на часы, стрелки которых уж очень спешили вперед.
–Вот ведь, когда надо ход замедлить, несутся минуты вскачь, точно норовистые жеребята, –Татьяна на секунду замедлила темп, но, вспомнив про мясо в духовке, отругала себя, –вот, растяпа, ещё бы чуть-чуть и всё…Остались бы одни головешки.

Она красиво накрыла стол праздничной скатертью, поставила парадные приборы, и принялась ждать, нетерпеливо поглядывая на часы. Она переживала, ведь за окном топтался дождь. И не хотелось бы, чтобы он помешал приезду родных людей. Она ведь так соскучилась!
Но вот раздался звонок, потом ещё и ещё. Татьяна, сияя счастливой улыбкой, целовала прибывших детей и внуков. Начались расспросы, беседы, внуки носились по квартире.
–Бабушка, я кушать хочу, – прижалась к Татьяне самая младшая Дашенька.
И тут-то Татьяна спохватилась. За окном уже сгустилась чернота, да и времени было много, а мужа всё не наблюдалось. Правда, был быстрый телефонный звонок.
–Я задерживаюсь на работе, – в голосе мужа Татьяне послышалось легкое волнение, да и дыхание показалось тяжелым, будто он запыхался.
–Ну вот, не зря я думала о мужской неверности сегодня. И не зря приметила вчера, как он заглядывался в магазине на какую-то молоденькую профурсетку,– мысли, точно вспугнутые воробьи, принялись стучать о корку,– не зря… Да, ведь они и перемигнуться успели. Или показалось. Не-ет! Ничего не показалось! Они точно перемигивались... А вдруг сейчас он с ней… Или… всё-таки ничего не было?

Суетясь и подкладывая родным людям кусочки повкуснее, Татьяна старательно отгоняла неприятные думы и натягивала на лицо теплую, радостную улыбку доброй бабушки и матери, стараясь не показывать волнения.
К концу трапезы в комнату заглянул улыбающийся Петр. Он только что пришел и был похож на кота, объевшегося сметаной. Подозрительный комарик опять куснул Татьяну. 
–А вот и я! Заждались меня? На работе проблемы, пришлось задержаться, –при этом он так счастливо, искренне улыбался, так радовался сбору всей семьи, что Татьяна поверила ему. И какое же блаженство, когда груз давящий целых полдня свалился, какое упоительное сознание освобождения от этой тяжести. Всё это так…Но в душе возникла какая-то неутоленная обида, что все её переживания напрасны были, появилась злость, с которой справиться было сложно. И даже ненависть не заставила себя ждать. Правда, она и сама не понимала, кого она в эту минуту ненавидит– то ли руководство предприятия, то ли и вовсе само предприятие. Но это уже было не так важно. Важно то, что в душе поднялась темная, мутная волна этой самой злости, накрывшая её, словно цунами, а вместе с ней и явилось желание мстить. Как она будет это делать, ещё не понимала. Но то, что не будет ей полного успокоения, до тех пор, пока не накажет обидчиков, она знала совершенно точно.

Татьяна, с трудом дождавшись окончания ужина и проводив детей, перемыла посуду. План созрел внезапно. Она поняла, коли работа виновата, а не любовница, значит и ответить за все причиненные волнения должно предприятие. Женщина заглянула в спальню, муж уже спал.
–Спит спокойно, значит, совесть чиста, –решила Татьяна, –но за мои страдания сегодняшние, переживания, за потерю здоровья они ответят по полной, и за испорченный вечер тоже. В том, что за этот вечер сильно пострадало её здоровье, она нисколько не сомневалась. И пусть тут женщина не виновата и места нет для ревности, но вред-то явный был. Она будет мстить. И причина, что муж задержался на такое ответственное мероприятие, как семейный ужин, является волне уважительной, а если добавить к этому её подорванное здоровье…


На проходные предприятия сторож хоть и был немолод телом, худ да бледен был, но душу сохранил бойцовскую. Расправил плечи, как тот мОлодец-удалец и грудью встал на защиту ворот, порученных ему для охраны.
–У меня и муха не пролетит без разрешения, не то, что какая-то дамочка, – дрожащим голосом заявил он. И не пустил даму, стремящуюся поздним вечером прорваться на вверенную ему территорию. Пустить –то не пустил, но с лица спал и даже в полицию позвонить побоялся. А женщину было не остановить. Да и кто сможет остановить разъяренную слониху, обманутую в своих ожиданиях, особливо если она что-то задумала. Татьяна неслась, как ураган, сметающий всё на своём пути.  И откуда только в её немолодом возрасте и теле взялась такая прыть, да удальство. Часто человека, если он что-то задумал, остановить очень сложно, а остановить женщину практически невозможно. Тем более, что и останавливать-то было некому. Цепляясь за кусты, пожухлую траву, росшие по обочинам тропинки, Татьяна искала лаз. Ведь сами понимаете, если есть забор, то и дыра в нём непременно должна присутствовать.  И она нашла-таки, и просочилась на тщательно охраняемую территорию. А просочившись, стараясь не попасть на освещенные участки, двинулась в административное здание.

За стеклянной дверью в своем закутке перед грохочущим телевизором мирно похрюкивал охранник. Даже из-за двери Татьяна разглядела, что он вовсе не был похож на того дедушку с проходной. Он обладал здоровенными руками, круглой, молодой головой и мощной лысиной. Он спал сладко, и слюна тонкой струйкой текла на стол. Полюбовавшись некоторое время такой пасторальной картинкой, женщина решила не мешать ему. Тем более, была уверена, что ей рад он не будет, а может и кулаки в ход пустить,  и не посмотрит на то, что она женщина и женщина уже…гм… , скажем так, вышедшая из юного возраста. Татьяне очень не нравилось, когда говорили о немолодых летах её. Душа-то молода и способна на многое. Ого-го, как способна!

  Тихонько проскользнув в здание, она на секунду задумалась. А потом двинулась к кабинету директора, ибо справедливо считала именно директора первопричиной её сегодняшних волнений. И о, радость! Дверь оказалась незапертой. Потоптавшись на дорогом ковре, Татьяна для начала поплевала на него, затем сбросила на пол компьютер, принтер, досталось и громадному телевизору. Осколки смачно хрустели под ногами. Расправившись с противниками, она, не встречая никакого сопротивления, отправилась в гараж. А там… Ух, ты! Сверкающий служебный автомобиль так и манил, так и звал к себе. И Татьяна не устояла, ножом продырявила все шины, а дабы не выпендривался очень, поцарапала ему бока.  Довольная собой, вышла на воздух. Пахло влажной землёй, увядающей травой и дождем. Она вздохнула, вытерла пот со лба и решила напоследок заглянуть на склад. А там… Фантазия и вовсе разгулялась. Стояли ведра с разноцветной краской, будто ожидавшие её внимания, на полках в коробочках пылились всякие мелкие детали. Татьяна, не мудрствуя лукаво, тут же сгребла их, сложила в ведра с краской, а краской этой полила пол. Украсила значит.

Тем временем, охранник проснулся и пошел обходить территорию. Услышав непонятные звуки, он заглянул в помещение и, заметив разгулявшуюся женщину, испугался так, что юркнул под стол. И правильно сделал. А что? Вдруг и ему прилетит каким-нибудь болтом в глаз, или в нос. Да и не так уж важно, какая часть тела может пострадать. Ему все органы дороги. Он на такое не подписывался. А потому даже не пытался остановить бушующую даму. Да и как можно остановить стихийное бедствие? Голыми руками…Не-ет…

А Татьяна, утомившись и оглядевшись, успокоилась и как ни в чем не бывало отправилась домой. Дома стояла тишина, только слышно было, как тикают часы, да посапывает муж. Довольная собой, она улеглась на кровать и тут же уснула. А чего? Неприятель повержен, в душе наступил покой. А что ещё для счастья надо?

Татьяну разбудило солнышко. Оно нагло вторглось в комнату и ну шествовать, заглядывая в разные углы и оставляя светлые ломтики на полу, стенах, мебели. Вчерашней хмурости как не бывало. Улыбалось синеокое осеннее небо и лишь только сверкающие алмазные капельки на ещё оставшихся листьях напоминали о прошедшем дожде. Женщина вспомнила свои вчерашние подвиги и улыбнулась. Она была отомщена и чувствовала себя воительницей, победившей врага. Она встала, подошла к окну и подмигнула сороке, скучавшей на балконе. Сорока наклонила голову. Казалось, она тоже решила поприветствовать героиню дня вчерашнего. Муж уже ушел на работу. Он пожалел её и не стал будить. И вот теперь, напевая, она направилась в ванную. Но дойти так и не получилось. Резкий пронзительный звонок заставил вздрогнуть. Так звонить могут только те, кто принес дурные вести. Но Татьяна была слишком довольна собой, чтобы задуматься. Да и действительно, зачем забивать себе голову предположениями. Она распахнула дверь. Не спрашивая разрешения, в прихожую вторгся полицейский наряд из трех богатырей. Сразу стало темно и тесно.
–Что-то случилось с мужем? – испугалась Татьяна.
–При чем тут ваш муж?– нахмурился старший из вошедших,–разве это он устроил вчера вечером погром?
–А…вот вы о чем…,– Татьяна с облегчением вздохнула,– я устроила,– гордо заявила она,– и не жалею. Они не имели права задерживать мужа, тем более, что у него была уважительная причина- семейный ужин.
–Что-о?!– все трое округлили глаза так, что они стали похожи на кошачьи миски.
–Семейный ужин…,– повторила она.
–Ну-ну…Вам придется проехать с нами в отдел.
–Хорошо. Но сначала я приму ванную и позавтракаю.
–Чего?!
–Что слышали. Хотите– стойте и ждите. В комнату я вас не приглашаю, ибо в гости не звала, вы сами нарисовались. А хотите–отправляйтесь по своим делам, а я… может быть приеду, когда освобожусь. Но,– заметив нетерпеливое движение одного из полицейских,–не раньше,– и помахала перед его носом ложкой для обуви, невесть как оказавшейся в её руках. Она была уверена в своей правоте.

 Парни попятились. Они знали об уже произошедших событиях и побоялись, что воинственная дама что-нибудь может выкинуть. А драться с женщиной, да ещё не очень молодой постеснялись. Ведь быть посмешищем совсем не хотелось. Тем более, что прибегать к насилию им запретили. И пришлось, смирившись, ждать Татьяну ровно два часа и тридцать минут. И только потом отправились вместе с ней к месту несения службы.  Татьяна шагала важно выгнув грудь, высоко подняв голову, а рыжее солнышко ласково гладило её по темным волосам, словно говоря : « не бойся, я с тобой. Всё будет хорошо».