Через Камчатку роман 49

             УШИ ОТСТАНУТ, А  РОГА ОТРАСТУТ   

    
     Ольга не пошла к Папушою.
     Соврала курьерам, что тетка у нее здесь.
     Свернула в соседний переулок.
     Зачем соврала, сама не поняла. 
     Никакой тетки у нее в здешних краях не бывало.
     Кузнеца она  знала шапочно.
     Жену его  вообще  никогда не  видела.
     Но  знала, если  придет,  из  дома не прогонят.
     Напоят, накормят, спать  уложат.
     И ни  о чем  не  спросят, по здешнему  обыкновению.

     Некогда Папушой знавался с ее матерью  и имел, как будто, какие-то  виды.
     Еще  давно, когда  Ольга была   подростком, он  подошел  к ней, пытаясь  заговорить. 
     Нелюдимая   шарахнулась  от  чужака, как  дикая  вспугнутая  лань.
     Кузнец  с непонятным любопытством  и вниманием наблюдал  всякий   раз   за строптивой  Ольгой,  оказываясь  иногда   поблизости  на рыбалке - охоте с отцом или братьями.
     Но заговорить более  не  пытался. 
     И сейчас она даже не представляла, как завалится с Броней в чужой дом к чужим людям под чужие неприветливые взгляды.
     Нет уж, лучше здесь, лучше на улице.
     Не впервой.
 
     Вот уже  с  полчаса  Ольга  с  Броней   фланировала  туда-сюда мимо папушойской усадьбы.
     Из распахнутой  форточки слышался   грубый  мужской гогот,  оживленный  шум, на  зашторенных окнах мелькали тени - налицо случилась вся та  суета, когда, дураку  было понятно: в  доме гости.
 
     Осенний ветер холодил лицо, усталость  смеживала  веки, а она радовалась: он там, в тепле, и  с  ним  все  в порядке.
     Едва  ли не впервые в жизни пожалела о  своей  нелюдимости.

     Дурная  слава  шла  впереди  нее.
     Сколько себя  помнила,  едва  появлялась  из ворот,  воробьями  пугливыми  разлеталась  по   дворам  ребятня, скрывались за  калитками  их  мамаши,  уползали,  держась  за  палочки, старики - «от  греха подальше от  этой  чумы». 
     Ровесники также старались избегать лишних  встреч  с  неприветливо-непредсказуемой одноклассницей.
 
     И  сколько  она  себя  помнила, всегда  ей   нравился  этот страх.
     Нравилось, что при  ее  появлении  родная   улица  пустела, очередь в  школьном  буфете или продмаге  мгновенно  улетучивалась.   
     В автобусе  любимое  место  рядом  с  водителем всегда    доставалось ей. 
     С детства  она  чувствовала неизменную  настороженность  и неприятие  в  людях. 
     И  не  стремилась  к  сближению. 
     «Плевать-то!» - Говорила  она  сама  себе,  и  гордо  отворачивалась от несущихся  вослед проклятий.

     До  определенного  времени  ей  хватало  общения  внутри  семьи. 
     Но потом что-то случилось.
 
     Однажды  заметила, многочисленные  друзья  и приятели  ее отца и братьев, что не переводились  в  их доме,  все - мужики. 
     Мужчины. 
     Они  шептали, а выпив  после  охоты  или рыбалки, просто  кричали о  своих  проблемах с  женщинами.
     С их уст  то  и дело  слетало: «невеста»,  «любовница», «жена».
     И  эти  мужчины никогда! никогда не обращали на Ольгу  никакого  внимания.
     А  ведь ей  уже  стукнуло  девятнадцать.
     И  она не  парень - девушка.   
     Не невеста, не любовница  и  не  жена…
   
     Жена? 
     Как это? 
     Поразмыслив, вспомнила  руки  матери - узловатые, темные  со вздувшимия  венами от постоянной возни в ледяной воде. 
     Стирать и  стряпать всю  оставшуюся жизнь?

     Говорят, с  этими  вонючками  еще  целоваться надо?

     Плюнув  в  сторону  мужиков, привычно  закинув  ружье  на  плечо,  она  свистала  Броню и  отправлялась по  первопутку в  тундру.
 
     Броня  любила бегать за  евражками,  а  Ольге нравилось смотреть  на  это.
     И  если  бы в этот  момент  кто-то  сказал  ей:  не скоро,  ой,   как  не  скоро, но  потопает  Оля  ножками  своими за одним из этих  вонючек  да  через  всю Камчатку, рассмеялась бы  она тому  наглецу  прямо  в  лицо.
   
     А после, наверное, треснула бы в лоб прикладом.
     Чтоб не  завирался.

     Ах,  как сейчас она жалела об  этом. 
     Будь  она поприветливей  с  этим  квадратным  коротышкой, сейчас не  мерзла б  здесь на  ветреной улице,  а  сидела  с  Гавриилом в одной комнате.
     И  даже, возможно, за одним столом.

     Но  себя не переделаешь и  не  переломишь.
 
     Громкий хохот из распахнутой форточки  папушойского  окна вернул ее к действительности.

     В  этот  момент от  калитки  отделилась некая невысокая фигурка. 
     Фигурка  пересекла улицу и скрылась за глухим  частоколом  соседнего переулка. 
     Только  и  успела Ольга  рассмотреть невысокий силуэт,  лицо загадочной  тени  пряталось  в  темном  капюшоне.

     Ольга  коснулась Брони.
     Та  даже  ухом  не  повела.
     Какая  разница, что  за  тень, подумала Ольга. 
     Это  не он.

     Но в следующий  момент другая  фигура,  повыше  и  покрупнее, метнулась к  ярко-горящим  окнам вожделенного дома. 
     Броня негромко зарычала,  Ольга тронула  ее  за  ухо. 
     Молчи,  молчи.
     Сердце  Ольги заколотилось, зашумело  в голове.

     Неизвестный явно не желал быть замеченным.

     А если  Гавриилу грозит опасность? 
     А  если  это  те,  из  леса? 
     Вот  сейчас  она  и  выяснит. 
     Ольга решительно  двинулась  к окнам.
     Неизвестный словно растворился  в ночном  воздухе. 
     Броня  метнулась  было  куда-то.
 
     Ольга  сунулась во двор и посвистела.
     Собаки поблизости не обнаруживалось.
     Ольга скользнула во  двор и  спряталась  за  стеной  сарая  неподалеку  от  внутреннего заднего крыльца. 
     У ног присела Броня. Ольга погладила густую теплую шерсть.
      
     Тихо.
     У крыльца обрисовался знакомый уже силуэт в капюшоне. 
     Силуэт  взошел  на  крыльцо, прислонился к двери,  слушая звуки, идущие  из глубины  комнат.
     Направился  в сторону  Ольгиного  убежища.
     Она  забилась  в угол  к  забору, зажав  Броне  пасть рукой. 
     Минута  прошла, незнакомец  не  показывался.
     Ольга подождала  еще несколько  секунд -  тихо.   
     Выглянула. 
     Сбоку  от  крыльца  копошилась темная фигура.
 
     Что еще он  там делает? - Забеспокоилась Ольга. – Бомбу  закладывает?

     Броня  выбежала из  укрытия  и  направилась   к  дому.
     Пришлось-таки Ольге тихо свистнуть, дабы вернуть  ослушницу.   
     В  этот  момент  луна  вышла из-за туч. 
     Ольге удалось рассмотреть лицо под капюшоном.
     Корячка Зойка!  Что ей здесь надо?

     Зойка покопалась еще немного за  крыльцом  и  исчезла.
     Ольга шагнула   из-за   сарая.
 
     Броня вновь забеспокоилась. 
      
     Ольга едва  успела  спрятаться  обратно.
     Словно из ночного  воздуха  соткался высокий, в серебристом костюме.
     Броня  чихнула. 
     Не шуми, сказала  ей Ольга.
 
     Незнакомец выпрямился, шагнул в их сторону.   
     Всматривался некоторое  время  в темноту.
     Человек был явно незнаком.
     Но где-то  она  его уже  видела.

     Человек  вернулся обратно к крыльцу.
     И  возился  там  еще   некоторое  время.
 
     Чего их туда всех тянет? Медом там, что ли намазано? -  изнывала   Ольга.

     Наконец, незнакомец исчез, 
     Ольга подскочила  крыльцу. 
     Луч  фонаря выхватил из темноты три металлических контейнера.
    
     Броня облизала  крышку  контейнера, потом   другую.
     Икру  ели?  - Озадачилась  Ольга.  -  Такие   голодные?  Ничего  не  понимаю.

     На  крыльце появилась невысокая  женщина –колобок.
 
     Закинув за плечо хвост  намотанного на тело одеяла,   она  принюхалась совершенно по-собачьи.
     Ольга  с трудом сдерживала смех. 
     Колобок  скатился  с крыльца и шмыгнул  в соседний двор через темную калитку.   
     Подмышкой  у колобка  Ольга рассмотрела  веревки и еще что-что.
 
     Хозяйка подалась в ночь кудась? –удивилась она.

     Папушойскую  жену Лялю  она никогда не видела, а тем более слыхом не слыхивала  об их  соседке  погорелице  Дусе.