Журавлиная верность

В литературе найдётся не один и не два сюжета, повествующих о верности животных и птиц. Так, лебединую верность воспели поэт Андрей Дементьев и композитор Евгений Мартынов. А о случае, связанном с мальчиком и собакой, поставлен даже  фильм. Мне же известна история, когда верность человеку продемонстрировал… журавль.  Да-да, журавль. А дело было так.

Наша семья жила в двухквартирном доме. Одну половину занимали мы, вторую – Валентин Иванович – в прошлом ветеринарный врач, с женой Клавдией Ивановной – фельдшером медпункта.

Как - то весной мальчишки нашли в степи раненого журавля и принесли его нашему соседу. Птица выглядела измученной: тяжело дышала, широко открывала клюв. Одно из её крыльев безвольно свисало до земли. Никаких попыток вырваться и улететь она не предпринимала.

Валентин Иванович взял журавля в руки и принялся его осматривать. Птица, нисколько не сопротивляясь, склонила голову на бок и, не мигая, смотрела на обступивших её людей.

Осмотр показал, что у птицы сломана плечевая кость. Со смещением.

- Ну что, будем журавля лечить, - заявил доктор и передал  его мальчишкам.

 Сам же пошёл в дом и вскоре  вернулся с мотком медной проволоки и сухими камышовыми тростинками. Соорудив импровизированную шину и сопоставив сломанные косточки, Валентин Иванович зафиксировал крыло. Проверив надёжность крепления, он поместил журавля в вольер, снабдив кормом и водой. Мальчишкам же поручил доставку кузнечиков, жуков, ящериц и прочей мелкой живности. Неделю на улице только и было разговоров о раненом журавле.

 Валентин Иванович назвал журавля Григорием. Он подолгу разговаривал с ним, кормил, поил и поправлял шину. Через два месяца стал выпускать Григория из вольера, предварительно привязав к  ноге шнурок, другим концом прикрепленным к столбу. Григорий с удовольствием гулял по двору вместе с курами и утками и даже пытался поднять раненое крыло.

В конце концов шина была снята. Убедившись, что кости срослись, доктор ещё несколько недель не выпускал птицу из вольера, дабы она не пыталась взлететь.
Приближалась осень. И однажды утром Валентин Иванович выпустил журавля из вольера в открытое пространство. Он выглядел здоровым: полным сил, с блестящим опереньем. Важно расхаживая по двору, Григорий то и дело поднимал крылья, размахивал ими, словно пробуя на прочность. И вдруг разбежался, взмыл в воздух и полетел, набирая высоту. Прощаясь, громко прокричал, а затем растаял в небе. Валентин Иванович как зачарованный смотрел вслед  своему питомцу, улыбался и желал ему счастливого полёта.

Как и полагается, наступила новая весна. Тихим тёплым вечером старый врач вышел во двор  дома. И вдруг услышал знакомое курлыканье. А подняв глаза к небу, увидел журавлиный клин, от которого неожиданно отделилась птица. Она снизила высоту, закурлыкала, стала кружить над нашим домом. Валентин Иванович остолбенел, а затем по - мальчишески замахал руками и крикнул:

-Григорий! Григорий прилетел!

На крик сбежались все домашние и мы,  соседи. Глядя в небо наблюдали за Григорием. А он, сделав несколько кругов, стал набирать высоту, догоняя  клин. И так стало повторяться каждую весну. Уже вошло в привычку спрашивать у Валентина Ивановича:

-Григорий прилетал?

На что он, улыбаясь, отвечал:

- Пока нет, жду, – и счастливо улыбался.

 Прошло несколько лет.
В одну из зим наш сосед тяжело заболел. Медики старались ему помочь. Но всё оказалось безуспешным. Схоронили Валентина Ивановича в начале марта. И дом, и двор без него опустели. Но, как и ожидалось, в один из весенних дней над нашим домом вновь закружил журавль.

- Опять Григорий прилетел, - сказала моя мать, промокнув глаза полотенцем.

Я выбежал во двор. Григорий сидел посреди соседского двора и, подняв клюв вверх, издавал печальные гортанные звуки. А через несколько минут поднялся на крыло и, жалобно курлыча, улетел. Больше мы его не видели. Но память о журавлиной верности живёт в нас до сих пор.