Авторы Елена Борисова, Ирина Сисейкина

 
 
 
ШПИОНАЖ

Одноактная пьеса.

Действующие лица – М и Ж. Действие происходит в гостиной в квартире М и Ж.

М. (заходит в комнату с улицы, громким зычным голосом) Манюня! Манюня! Ты дома? (оглядывается) Манюня! Трубы горят! Твой усталый солдат приполз из окопа! Водочки мне скорей налей...

Ж (заходит в комнату). Как же я устала! Как устала!.. Весь день на ногах, одни сплошные переговоры и приемы. Ты просто не представляешь... водочки... тебе налью, а мне разве это поможет...

М молчит и тупо смотрит на Ж. Ж задерживается, как будто думая, как еще подчеркнуть свою усталость. М смотрит на нее выжидающе.

Ж (падает на диван). Я ведь серьезно. Ты чувствуешь, что я на грани? Еще немного, и будет нервный срыв. Столько всего свалилось… такое напряжение…

М. (притворно-участливо) Ах, вот что... Работа тяжелая?

Ж (слегка обиженно, дергая плечом). Искусство - это всегда сложно. Простое искусство - для простого народа. А у нас адский духовный труд без выходных, понимаешь? Игра с тонкими материями, всегда на грани. Это ты чувствуешь? (пауза, поворачивается к М) Ты вообще когда-нибудь что-нибудь чувствуешь?

Уходит из комнаты.

М (сам себе). Конечно, нет. Я же бесчувственный мужлан, какой с меня спрос.

Ж (возвращается). И в ушах звенит от этой энергетической напряженности. Чувствуешь?

М (принюхиваясь). Я пока чувствую только, что у нас курица подгорает.

Ж. Ты не чувствуешь! Ты не чувствуешь женскую печаль, горечь, фрустрацию… не чувствуешь мою растерянность. Тоску. Усталость. Мне сейчас лично совсем не до ужинов. (садится, принюхивается, далее другим, более оживленным тоном) Слушай, а кстати, почему у нас в доме так пахнет паленым?

М (за столом) Смотри предыдущую реплику. Курица подгорает. Палево, Манюнь, палево кругом... (задумывается)

Ж (удивленно, оживляясь). Нет, это не курица. Это скорее горелая проводка. А еще тут пахнет… (принюхивается) не поверишь... мужиком! Потным грязным мужиком. (ведет носом, распаляясь) Я серьезно! Сам принюхайся! Здесь точно кто-то был – сантехник, ремонтник… ну знаешь, какое от них амбре… от глубинного трудового народа. У нас ничего не ломалось?

М. Нет.

Ж. И ты никого не вызывал?

М. Нет.

Ж. Ну я тогда не знаю. Кто тут мог быть? Ты изменял мне с мужчинами или так пахнут твои любовницы?

М. Какие мужчины? Какие любовницы? Небиолы перепила? Совсем ополоумела от своих выставок гомосячьих. Понабрали всяких высокодуховных в блестящих стрингах, называется - нести культуру в массы… Срамота!

Ж. Ты про Сатановского? Ты не понимаешь. Ну хорошо, он гей. И что? Это исключительный талант модельера… самородок! Гений! Который, кстати, погибает без достойного финансирования.

М. И фамилия подходящая у твоего гения. Гей-шоу "Со мной воюет сатана". И кажется, побеждает.

Ж. Искусство - это не про скрепность, дорогой, и не про оковы конвенциональности. И не про черное и белое.

М. Про голубое, понимаю.

Ж. Это про умение видеть тонкие грани реальности и переливы между ними. Про ощущения прикосновения к чему-то непостижимому, неуловимому и возвышенному. Про непостижимое! Понимаешь?

М. Это ты про донов Педров миланских и секс по пьяни, да? 

Ж. Нет. Это... низко. Ты прекрасно знаешь - физическая измена меня не интересует, не для того я два года ездила по Индии и посвятила себя духовным практикам.

М. А если б попробовала - огребла бы леща по одухотворенной морде. А, Манюнь? (подмигивает) Ремешка солдатского не хочешь попробовать?

Ж (оживляется). Ах, кстати! Дизайн одежды из ремней - это задумка для новой коллекции Сатановского! Высокий вкус! Игра на грани!   

М (гордо, но с отчаянием) Тьфу! У тебя хоть что-нибудь есть нормальное, а не высокодуховное? Чтобы нормальная курица с картошкой, а не задрюченные яйца дрозда в соловьином гнезде? Чтобы одежда - юбка с кофтой, а не бледные спирохеты в скотче и стразах? Чтобы мужик с бабой просто всласть потрахались, а не тантра-шмантра, а?

Ж.  Как приземленно... обыденно... и скучно. Как быстро люди устают от высокого... И тянет их на всякое простое говнецо, правда, Толик?

М. Ты на что это там намекаешь, Манюнь? На это?! Чтобы я?! Никогда! (гордо) В нашем роду мужчины стойкие! К невзгодам и лишениям всегда готовые. Под дождем мокли, в окопах сидели! Я, Манюнь, без бабы могу прожить. Я вот без рыбалки не могу. Да и девок мне домой таскать не по статусу. Поэтому, Манюнь, сама знаешь, я тебе никогда не изменял. Я самый верный муж на свете, честное пионерское.

Ж. (смягчаясь, но со скрытой иронией) Конечно, знаю. Никогда не сомневалась в слове офицера.

Уходит.

В это время у М звонит телефон. Тихо, чтобы не услышала Ж, он отвечает на звонок.

М. Дома, дома. Сейчас, сейчас. Перезвоню. Не отвлекать, у нас важное.

Входит Ж с бокалами и бутылкой вина.

Ж. Неббиоло?

М. (вздыхает) Опять ты со своей кислятиной? Сколько можно бухать этот мурмулин, а… Манюнь, ну сколько просить, налей мне уже водочки? Не только ты устала, я тоже расслабиться хочу. Тяжелая была неделька. Главный пожаловал. Проверка за проверкой. Одних бумаг исписал, аж мозоль натер. Отчетность! На рыбалку бы уехал… только удочки куда-то пропали. Ты не видела, куда делись удочки? Второй год найти не могу, как будто у нас тут Форт Баярд, а не трешка. Ничего не найти, хотя все на место положили.

Ж. Кстати, насчет расслабиться… (пропускает слова про водку, разливает вино) Галерея-то сейчас совсем на мели... меценаты пояса затянули... и дело не только в выставке Сатановского…

М. На которую я уже лям выделил? Продолжай, я знаю, к чему ты клонишь. Скажи уж прямо - Толик, дай денег, я потрачу их на чертте что.

Ж. (страстно) У меня исключительная интуиция в области искусства! Вспомни наши выставки в Париже! Вспомни Рим! Проект Сатановского очень скоро выстрелит, поверь мне. Просто сейчас нам нужно презентовать его в Милане. Да, это срочно. Оперативные вложения требуются.

М отходит, наливает себе стакан водки, возвращается к дивану, крякает, выпивает. Занюхивает рукавом.

М. Сбрендила, Манюнь? Такое время - а ты про рюшечки! Вот подумай, а если вдруг враг нападет? А вы бюджет страны на каких-то пидоров в стрингах растребенькали!

Ж. Кто мы? Я лишь куратор выставки, на мне нет финансовой ответственности. Вы и растребенькали.

М. Ты, Манюнь, баба умная, но дура. Одного ты не понимаешь: если мне конец - то и тебе конец, а ты меня опять на преступление толкаешь.

Ж. (страстно) Совершенно нет причин переживать, я уже все продумала. Рейс завтра. Летим бизнес-классом, это статусность. Живем в центре Милана. Идем на неделю моды, потом уезжаем в Геную, работаем над новой коллекцией. У нас там партнеры, они готовы к сотрудничеству... Все за счет принимающей стороны. А у принимающей стороны есть неизвестный спонсор. Секретный такой меценат. Тайный миллионер, который из скромности не хочет светить свое имя. Комар носа не подточит!

М. (вздыхает) Манюнь, для тебя - хоть ракету, и лети на ней на Альдебаран за высоким, но из личных сбережений. Не могу я государственные деньги больше тратить на ваших гомосеков. Сложно с этим стало. Контору на уши поставили и в жопу влезли, найдут нецелевое использование - и кончатся для вас все Миланы и Парижи.

Ж. (печально, задумчиво) Ну пусть хоть из личных… у тебя же и личные есть. Зря ты что ли на госдолжности. (падает на диван, продолжает переигрывать) Мне, видишь ли, именно сейчас очень нужно отключиться… развеяться… вдохнуть атмосферу Милана… встретить талантливых людей. Поживу там какое-то время, наберусь творческих сил… я, знаешь, и кроме выставок, кое-чем занимаюсь.

М. Духовно обогащаешься, я уже слышал. Устрицы с просекками способствуют просветлению.  К матери моей на деревню ты почему-то просветляться не едешь, все по Миланам с донами Педрами... а в Подмогилье уже сморчки пошли - просветляйся не хочу. Ни души вокруг, все повымерли и поуехали.

Ж (игнорируя предыдущую реплику). Я, между прочим, задумала роман написать. Об искусстве. О моде. О сложном пути женщины в искусстве!

М. Пиши, Манюнь, дерзай. Я даже название придумал. “Я и мои сраные пидоры на госбюджете”.

Ж. Это великие, талантливейшие люди! Они впишут свои имена в историю культуры этой страны! А ты... ты будешь щедрый меценат, без которого это все никогда бы не случилось.

М. Куда уж мне, я-то в ваших институтах культуры не кончал… с Хуанами Антониями.

Ж (в сторону). Хуан Альберто.

Отворачивается.

М (в сторону). Да знаю, знаю. Хуан с сомбрерой как есть, тоже пидор лощеный, чтоб его леший дрючил.

Ж (в сторону). Нет, он гетеросексуален.

М. А я тогда тоже роман напишу, Манюнь. "Гомосеки моей жены". Фарс, гротеск, мелодрама и детектив.

Ж. смотрит на него грустно.

М. (гордо). И напишу! Не одна ты у нас творческая цаца. Я может, тоже цаца.

М встает, выходит.

Перебивка, гаснет свет. Следующий вечер.

М. заходит в комнату в форме.

М. Манюня! (зычным голосом) Где моя водочка? Я шел под грохот канонады...

Ж. выходит.

Ж. Родину спас?

М. В бою не сдается мой гордый варяг! Наливай, в горле пересохло. У нас все хуже и хуже...

Ж. послушно наливает.

Ж. (грустно) А у меня по-прежнему все хорошо. (в сторону) Только денег нет. И Хуан Альберто куда-то исчез. А нам лететь надо. (оживленно, к М.) А в остальном все хорошо.

М. крякает, выпивает.

У Ж звонит телефон. Ж выходит.

Ж (железным тоном). Да. Нет. Нет, это не Светлана Анатольевна, это Маргарита Леонидовна. Светлана Анатольевна - это его любовница, а я - жена. Ничего страшного, не побеспокоили.

Кладет трубку.

М снова входит в комнату. Садится на диван. Молчит.

Ж. Значит, ты мне никогда не изменял?

М. Никогда. Я верен одной женщине.

Ж. Никогда не сомневалась.

Берет пульт, включает телевизор. Фоном идут новости.

М. А что ты, Манюнь, надысь у меня в кабинете забыла? Опять папка с документами не на месте. А?

Ж. (в сторону) Пыль вытирала.

М. И в сейфе тоже вытерла?

Ж. Вылизала.

Голос диктора в телевизоре сообщает:

"Как передает наш собственный корреспондент, главный куратор международного арт-проекта “Искусство без границ” Хуан Альберто Альварес-Нуньес был арестован по подозрению в передаче секретных данных страны. В данный момент ведется следствие, следите за новостями".

Ж (роняет пульт). Твою мать...

М. (входит в комнату, грозным голосом) Вот, значит, ты куда намылилась так срочно за духовностью! Давай-ка размыливайся обратно.

Ж (тяжело дышит). Ты все... ты все неправильно понял. Это не то, что ты думаешь. Это все из любви... к родине. И к искусству. 

М. Бабушке своей это расскажи. Ты думаешь, я тупой сапог? Знаю я, к кому ты там ездила по своим Миланам и Индиям, с кем ты там в отелях просветлялась. (гордо) У братанов моих везде свои глаза и уши.

Ж. Но ты… ты… (взрывается) ты же сам - козел похотливый! Думаешь, я не знаю, с кем ты там на своем аэродроме кувыркался! И заметь, не я ее выследила - твои сослуживцы и донесли. Светочка, блондиночка крашеная, пухленькая такая, в столовой работает, летчиков гречкой кормит. Друганы лучшие тебя и слили, братаны твои, братья по оружию. Какая там офицерская честь, они и родину сдадут - не только тебя. Наивный ты дурачок деревенский...

Долгое молчание.

М. встает, ходит по комнате. Ж. уныло сидит на диване.

М. (внезапно, к Ж) Да черт с ней, с родиной, ее и без меня распродали. Ты мне, Манюнь, другое скажи - зачем мы тогда друг другу всю жизнь врали? Я со Светочкой - ладно, но ты-то с этим доном Педром… все что-то тут разнюхивал он, разнюхивал... а ты с ним. И со мной. И потом опять с ним...

Ж. (грустно) Тебе честно сказать? 

М. качает головой.

М. К вранью я и так привык. Давай, Манюнь, удиви меня.

Ж. Да что ж тут удивительного... Мы же хотели жить нескучно.

М. Уж когда мне скучать-то было, мне надо было родину защищать. А тебе?

Ж. А мне... (мечтательно) Любить красивых мужчин. Носить красивые вещи. Пить дорогое вино... и создавать красоту.

М. А я тебе тогда на кой сдался?

Ж. Статусность, Толик. Все статусность. Ты - деревенский, а я - столичная элита, ты сделал карьеру, я для тебя трофей, ты для меня ресурс. Тебе положена по статусу такая жена, как я, а на самом деле тебе хочется на рыбалку и к толстой Светочке - она вкусно кормит и вообще тупая и ласковая. Но не поведешь же ты ее на губернаторский прием! Ну и что? Ерунда это все. Все так живут, не мы это придумали.

М. качает головой.

М. А дон Педро?

Ж. Женат. Крепкие семейные узы. (жестко) Ладно, давай к делу. Мне правда нужно уехать. Срочно. Может быть, даже не завтра, а прямо сейчас. Куда-нибудь, хоть на Мальдивы, от нас прямой рейс летит. Дай денег, я куплю билет. Пойду чемодан собирать. Иначе тебе же хуже будет.

М. А что, бывает хуже? Эх, Манюня...

Ж. (жестко) Тюремный срок. Вот что бывает хуже.

М. (в шоке) Да что ты говоришь такое, типун тебе на язык, вздорная баба... Удумала, а...

Выходит. У Ж звонит телефон.

Ж. Да? (спокойным тоном) Здравствуйте, Светлана. Да, я знаю, кто вы. Вы любовница моего мужа. Вам нравится? Мне вот не всегда нравилось. А вам нравится, да? Ну и хорошо, а от меня вы чего хотите? Нет, он на вас не женится, он уже женат на мне. А с остальным - наслаждайтесь, Светлана. Удачи вам.

М возвращается в комнату, Ж выходит.

Стук в дверь.

М2. Откройте, полиция!

М. Принесла кого-то на ночь нелегкая. (открывает) Я полковник, пацаны. Вам чего?
 
М2. Где ваша жена?

Ж выходит с чемоданом.

М2. (срывает жучок под столом. Крутит в руках, принюхивается)

Ж. А вы, простите, кто?

М2. Следователь.

Ж. А вам, простите, кого? (ведет носом) Ах, вот чем тут воняло!

М2. (к Ж) Вы арестованы по подозрению в шпионаже и пособничестве иностранной разведке, а также передаче секретных данных. Вы использовали вашего мужа, государственного служащего, как источник секретных данных, и передавали эти данные своему любовнику Хуану Альберто Альваресу-Нуньесу в течение последних семи лет. У нас есть ордер на обыск.

Ж. (принюхивается дальше) Горелая проводка, потный мужик... Следователи, вы что, не моетесь? Вы что, украсть себе на мыло не можете? Еще и прослушка паленая!

М (сам себе). Я-то думал, я просто от сейфа пароль забыл. И папки перепутал... (растерянно поворачивается) Как же так, Манюнь? Ты, значит, за моей спиной?...
 
Ж (злобно). Толик-раз-два-три у тебя пароль. Суперсекретный ты мой.

М (так же злобно) Да уж не хуже тебя, глиста шпионская! Допрыгалась, стрекоза? Развлеклась на государственные деньги? Повеселилась? Пожила красиво? Теперь и отдохнешь, как хотела. И роман напишешь. Вечер в хату, доны педры...

Ж. (к М) Не переживай, у тебя тоже нормальной жизни не будет - какой ты госчиновник теперь? С женой-шпионкой...(с сожалением) В охранники пойдешь, не пропадешь. Будешь теперь ездить на свою рыбалку, только и осталось.

Играет музыка, мигает свет, все бегают кругами, на пол летят вещи из шкафов, переворачивают гостиную. Ж стоит в наручниках и грустно на это смотрит. Музыка заканчивается, свет включается. Тишина.

Ж (как можно более очаровательно, снова превращаясь в феечку, к М2) Молодой человек, вы мне с чемоданом не поможете? В наручниках, сами видите, неудобно.

М2 Услужливо подхватывает чемодан.

Ж уводят.

М растерянно бродит по комнате, приговаривает под нос, как будто успокаивая себя.

М. От же стерва... От оторва... Ну и что... а у меня Светочка есть. Котлетки, борщ... Один не останусь, разведусь и женюсь. И дело с концом. А Манюня пока отдохнет... от своей высокодуховной гомосятины. А то ишь ты - шпионить за мной вздумала!(озирается) О! Надо же, удочки нашлись. Теперь точно пора на рыбалку.

Звонит телефон.

М. Алло? Какая пьеса? Моя пьеса? Я не посылал - наверное, Светочка послала. Да я по пьяни ее написал за одну ночь. На аэродроме. Забыл уже. Что вы говорите? Пьеса "Любовники моей жены" выиграла конкурс? Будете ставить в театре?

Вешает трубку.

М. Осатанеть можно.