Эпизод 8. Парад ароматов и стерильная близость

Эпизод 8. Парад ароматов и стерильная близость.
Вечер плавно переходил в зону абсолютного покоя, когда Аркадий услышал лёгкий шум мягко скользнувшей двери в его квартиру, и выпускающее на волю приглушённое шипение гидравлического замка. Это могло означать только одно: Оливия вернулась домой, он вяло повернул голову в сторону прихожей, словно активировал боковую камеру наблюдения, и, спустя мгновение, в его поле зрения появилась её фигура — стройная, затянутая в строгий, серо-металлический костюм с высоким воротником, который был обязательной униформой сотрудников Профильного института ароматерапии и когнитивных воздействий. На лацкане — эмблема в виде маленького серебряного флакона, перевитого змеей.
Оливия была женщиной сдержанной, по большей части сосредоточенной и скрытной. Труд её требовал усидчивости, аналитического склада ума и острого обоняния, что иронично шло вразрез с её врождённой неспособностью отличать едва заметные запахи — особенности, с которой она так и не смогла справиться за годы работы, но тем не менее, партаппарат оценил другие её качества, и она медленно поднималась по карьерной лестнице, пусть и гораздо медленнее Аркадия.
«Ты уже дома?» — протянула она, закрывая за собой дверь и поставив на пол строгий, чёрный кейс с логотипом института, голос её был тих, но напряжение в словах легко улавливалось, словно кто-то подменил составляющие её вечернего коктейля расслабляющих эфирных масел на что-то более бодрящее.
«Вовремя, — коротко откликнулся Аркадий, не поднимаясь с кресла, тем временем на экране перед ним размытая абстракция сменилась плавными узорами зелёных линий — релаксация в чистом виде, — опять была проверка?»
«Пять часов без перерыва, — ответила Оливия, стягивая перчатки и аккуратно сворачивая их в чёрный прямоугольник, который исчез в боковом кармане её кейса, — продукты серии «Сон-4» провалили все тесты, субъекты либо засыпали на месте, либо испытывали приступы неконтролируемого смеха».
Она аккуратно села в соседнее кресло и застыла, выпрямив спину. Сначала это было прямое указание от их партийного куратора — сесть именно так, чтобы перед глазами у неё был только Аркадий, словно в зеркале, потом оно стало привычкой.
«Опять использовали стандартные линалооловые молекулы?» — спросил Аркадий, стараясь придать своему голосу оттенок интереса.
«Линалоол с повышенной концентрацией гексенала, — кивнула она, прижимая к губам палец, что всегда было жестом её разочарования, — надеялись стабилизировать нервную активность с помощью блокировки резонансного запаха страха, но опять вышел промах. Думаю, нас переведут на «Проект-6». Говорят, там будут новые компоненты».
«Стимуляторы?» — Аркадий слегка вскинул бровь, но тут же одёрнул себя, вмешиваться в дела её Департамента было деликатным делом, требующим виртуозности.
«Нет, — вздохнула она, медленно поднимаясь и направляясь в ванную, — ароматы, подавляющие сексуальные импульсы, говорят, это поможет сдерживать вспышки агрессии».
Аркадий невольно моргнул, затем вдруг подумал о том, что будет, если новый аромат внедрят в его Департаменте, и как тогда ловить души, если они потеряют остатки даже искусственного влечения? Идеальные служащие, лишённые малейшей страсти, лишь набор функций, механизм, выполняющий приказы, а впрочем, может, так даже и лучше — меньше возни.
Из ванной донеслось приглушённое шипение душа, и Аркадий снова уставился на экран, который лениво переливался нежными пастельными оттенками, погружение в визуальный код немного расслабляло его. Пока Оливия смывала с себя дневную усталость, он вскочил с кресла и, резко активировав сенсорную панель, подготовил их стандартный ужин. Они ужинали молча, глядя друг на друга сквозь стерильные очки безрамочного дизайна, перед каждым лежала стандартная порция: 200 грамм концентрированного протеинового раствора и 30 грамм полисахаридной смеси с добавлением витаминов, никакого запаха, никакого вкуса — идеально сбалансированный рацион, сертифицированный для сотрудников уровня выше среднего. Ни слова не было произнесено, ни единого взгляда не брошено в сторону.
После ужина Аркадий аккуратно поставил свою посуду в утилизационную капсулу и подождал, пока контейнер замерцает зелёным индикатором, Оливия тоже поднялась, подошла к шкафчику и извлекла оттуда крошечный контейнер с надписью «ИНК-17 — строго один раз в месяц». Внутри лежала маленькая таблетка цвета утреннего неба, гладкая, без единого дефекта.
«Сегодня?» — спросил он, стараясь не показать даже тени волнения.
«Сегодня,» — кивнула она, смотря на него почти бесстрастными глазами, и, протягивая ему одну пилюлю, проглотила свою. Через мгновение её зрачки слегка расширились и на лице появилось странное, едва заметное подобие улыбки.
Таблетка начинала действовать.
Оливия медленно подошла к нему, протянула руки и запустила пальцы в его волосы. Аркадий знал, что это не её, а фармацевтическая инициатива, но на мгновение её жест показался ему… человеческим, она медленно приблизилась, её дыхание стало более частым, а ее правая рука медленно и нежно стала приближаться к его крайней плоти, уже впитавшей все живительные соки его организма.
Это был их месячный ритуал. Неуклюжая, но удивительно точная симуляция страсти, игра гормонов, запущенная по заданному алгоритму. В их движениях не было ни любви, ни ненависти, только необходимость соответствовать нормам — даже в постели.
Но на этот раз что-то изменилось, может быть, всё дело в новой партии таблеток, или в его собственном состоянии, замутнённом воспоминаниями о прошедшем дне? На мгновение ему даже показалось, что Оливия шепчет что-то нежное, почти забытое ими обоими, её пальцы, казалось, дрожали, касаясь его шеи, как будто она сама с трудом сдерживалась.
Таблетка действовала, усиливая каждый стимул до предела, все комнаты слились в одно целое, исчезли строгие линии, исчезло само пространство, всё их существование свелось к этому единственному ритуалу.
Когда всё закончилось, они молча разошлись по разным углам квартиры.
Завтра этот вечер будет забыт, заменён на другие, более чёткие образы, завтра снова протеиновые смеси и отточенные движения.
А сегодня… Сегодня Аркадий знал, что ему снова предстоит долго смотреть в зеркало, пытаясь понять, почему тени его отражения вдруг приобрели оттенок неестественной теплоты.