Екатеринодарское подполье

ЕКАТЕРИНОДАРСКОЕ ПОДПОЛЬЕ,
или ОТЛИЧНЫЙ ПРИМЕР ДЛЯ БОРЦОВ С ДЕКОММУНИЗАЦИЕЙ НА УКРАИНЕ

15 августа (н. ст.) 1918 г. Екатеринодар был захвачен белой Добровольческой армией. Установленная в городе 14 марта того же года советская власть пала.

В начале сентября в город из Геленджика прибыл 22-летний казак Владимир Чёрный, уроженец ст. Троицкой Таманского отдела Кубанской области, бывший первый председатель ревкома родной станицы, секретарь и член президиума ЦИК Кубанской, Кубано-Черноморской, Северо-Кавказской советских республик.

Прибыв в Екатеринодар, Чёрный встретился с большевичками Синклетеей Полуян и Ольгой Волощук-Тимофеевой (последняя при советской власти работала комиссаром здравоохранения Северо-Кавказской республики). Узнав от них, что партийного центра по руководству подпольной работой в городе не существует, установил связь с десятком оставшихся в Екатеринодаре большевиков. С их помощью удалось создать инициативную группу РКП(б), в которую вошли Михаил Маслиев, Николай Пшеничный, брат Владимира Чёрного Алексей и др. Вскоре группа выпустила и распространила своё первое воззвание к рабочим и казакам. Оно привлекло внимание других большевиков, не успевших отступить из Екатеринодара вместе с советскими частями.

Знакомство Чёрного (через Синклетею Полуян) с большевиком А. А. Лиманским положило начало организации Екатеринодарского подпольного комитета РКП(б). Лиманский возглавил комитет, Чёрный стал секретарём и начальником военно-революционного штаба. В состав комитета вошли также Михаил Кочин, которому поручили организацию партийных ячеек, и М. Маслиев, ставший ответственным за работу Красного креста, установление связи с местами заключения, помощь политзаключённым и их семьям.
Создав комитет, подпольщики приступили к организации военно-революционного штаба. Во главе отдела связи штаба стал Н. Пшеничный (ему помогал А. Чёрный), подрывное дело поручили Игорю Киселёву, отдел формированию боевых дружин возглавил Карпущенко, «екатеринодарский житель, имевший обширные знакомства среди местного населения», будущий предатель.

Вскоре екатеринодарское подполье установило связи с Темрюком, Новороссийском, Армавиром, Ейском, Славянской, Крымской, Тихорецкой, Геленджиком и др.
Н. Пшеничный через знакомых связался со скрывавшимися в темрюкских плавнях отрядами зелёных, добился подчинения их военно-революционному штабу. Во время пасхальных праздников 1919 г. В. Чёрный для личного ознакомления с составом красно-зелёных отрядов выезжал в Анапу, затем через Новороссийск в горы, где отряды базировались (к середине 1919 г. красно-зелёных бойцов насчитывалось до 15 тыс.); оказал содействие в организации новороссийского подпольного комитета. Была установлена связь с Донским подпольным комитетом РКП(б), из Ростова екатеринодарские подпольщики стали получать большевистскую литературу, газеты, листовки.
В Екатеринодаре подпольем были сформированы боевые дружины; в их рядах к маю 1919 г. числилось до 200 человек. Проводилась успешная разведывательная работа: от внедрившегося в оперативный отдел деникинского штаба разведчика Валентина Степановича Борисова (служил писарем) подпольщики получали самые свежие секретные сведения о вооружении белых, поставках из-за границы, дислокации войск, паролях и отзывах на них. Собранные разведданные переправлялись через линию фронта в Москву, в ЦК РКП(б) и Реввоенсовет республики.

На екатеринодарских предприятиях осуществлялись диверсии. Например, на заводе «Кубаноль» (ныне – завод имени Седина), выполнявшем военные заказы деникинского командования на ремонт бронепоездов, бронемашин, танков, большевики учили рабочих, как нужно «ремонтировать», чтобы эта техника быстрее выходила из строя. Перед отправкой с завода отремонтированных танков рабочие бросали в коробки скоростей болты, гайки, обрезки железа. На бронепоездах вместо железных ставили деревянные заклёпки, окрашивая их под цвет металла.
Изготовлением бомб замедленного действия и «других хитроумных приспособлений» для диверсий занимался И. Киселёв. Делал он это в своей «лаборатории» в самых примитивных условиях, однако, как писал отмечавший мастерство Киселёва Н. Пшеничный, обеспечивал весьма надёжное качество взрывных устройств.

Параллельно с подпольщиками Екатеринодарского парткома в городе действовала подпольная группа, состоявшая из бывших бойцов красных отрядов: С. Воробьёва, Т. Сорочинского, Ф. Серебрякова, Ф. Ивченко, С. Левандовского и др. Поначалу они не знали о существовании подпольного комитета РКП(б) и действовали самостоятельно. Левандовский и Ивченко за взятку добыли удостоверения на право жительства в городе, а затем поступили на службу в ведомство продовольствия и снабжения Кубанского краевого правительства. Благодаря им удалось добыть со склада более 20 комплектов белогвардейского обмундирования. С их же помощью Воробьёв, Сорочинский и Серебряков подрядились ремонтировать здание снабжавшего белую армию интендантства на улице Динской, 21. Там подпольщики получили доступ к бланкам разных удостоверений и печати интендантства. Таким образом были получены документы и паспорта для всех членов подпольной группы. Вскоре работа по снабжению бывших красногвардейцев и просоветских кубанцев поддельными документами и освобождениями от службы в белой армии приняла широкий размах (чтобы не вызывать подозрения ввиду большой утечки бланков, были изготовлены печать 3-го запасного полка Добровольческой армии и соответствующие ей бланки удостоверений). Агитационной работой среди деникинских солдат занималось 12 человек: они заводили знакомства, вели беседы, и если замечали нежелание воевать против красных, снабжали солдат освобождавшими от службы документами.
Весной 1919 г. подпольную группу возглавил Е. Лакисов, участник Революции 1905 г. (с ним С. Воробьёв познакомился в подвале деникинской контрразведки, где очутились оба, но были выпущены за недостатком улик).

В начале мая 1919 г. В. Чёрный, по предложению прибывшего в Екатеринодар по заданию ЦК РКП(б) Н. И. Галагана («товарища Антона»), выехал в Москву для установления прочной связи с ЦК, получения указаний и средств. (Путь Чёрного и Галагана лежал через Ейск, Ростов, Таганрог, Мариуполь. Линия фронта проходила между двумя последними городами. В Мариуполь добрались по морю на рыбачьей шхуне, в порту были арестованы махновцами, оказались в махновской контрразведке, но их искусно изготовленные документы не вызвали подозрений...) В Москве, после доклада Чёрного в ЦК, Екатеринодарский комитет получил статус Северо-Кавказского подпольного комитета РКП(б).

Во время отлучки Чёрного подпольный партком в Екатеринодаре пережил разгром: А. Лиманский, М. Кочин, А. Чёрный и др. оказались в тюрьме. Только М. Маслиеву и Н. Пшеничному удалось скрыться в горах в отрядах Красно-зелёной армии. Как удалось выяснить, причинами провала стали аресты ростовского подпольщика В. Абросимова, через которого деникинская контрразведка установила связи ростовского подполья с екатеринодарским, и А. Чёрного, в блокноте которого были найдены контакты подпольщиков.
После возвращения В. Чёрного из Москвы о нём по Екатеринодару поползли слухи, контрразведка начала розыски, назначила за его голову 100 тыс. рублей. На квартиру, где он жил, приходил и безуспешно пытался разузнать о нём предатель Карпущенко…
В конце июля 1919 г. подпольный комитет вынес Карпущенко смертный приговор. Исполнение поручили подпольщику, в прошлом фронтовику Д. Ф. Синченко, которого предатель не знал в лицо. Подпольщик оставил подробное описание ликвидации предателя, которое стоит привести почти целиком.

29 июля, около 9 часов вечера, Синченко со своим товарищем Прокофием Шевелёвым встретился с подпольщицами Катей Чемерис и Нюрой Борченко…
«Обе взволнованны.
– Ровно в полночь по улице Новой, на парадном крылечке дома № 253, тебя будет ждать Феня Деревянко. Скажешь ей, что от Нюры. Феня даст точный адрес Карпущенко. Возможно, что у Фени встретите двух товарищей. Они тоже дали согласие уничтожить провокатора, – наставляла Нюра.
Еще раз обсудили план действий. Кажется, все ясно.
…Ночь выдалась светлая. Еще издали заметили сидящих на скамейке у нужного нам дома девушку и двух офицеров. (Потом выяснилось, что это были Феня и переодетые в белогвардейскую форму подпольщики Кирий и Миша).
Мы решили в первую очередь найти извозчика, явиться к провокатору под видом контрразведчиков, пригласить его с собой будто бы для ареста членов большевистского подпольного комитета. Извозчика нашли с трудом. Феню подвезли до Садовой улицы, а сами свернули на Прогонную, к дому провокатора. Разыскали дом № 57, остановились. Прокофия, в офицерской шинели, оставили в фаэтоне, а сами прошли к калитке. Постучали. Никто не отозвался. Тогда Миша перемахнул через высокий забор и открыл нам калитку. Вошли во двор. Постучали в высокую дверь квартиры провокатора. Наконец за дверью послышались шаркающие шаги. Миша опять слегка постучал.
– Кто там? – послышался из-за двери женский голос.
– Свои, – ответил Кира. – Гриша дома? Мы офицеры. Откройте, пожалуйста…
Дверь открыла старуха. Она сообщила, что Карпущенко у жены и дала ее адрес.
Фаэтон покатил на Длинную улицу. Там мы с Кирой пошли пешком, чтобы лучше было разглядеть номер дома. Нашли. Прокофия опять оставили караулить фаэтон, а сами вошли в обширный двор. На всякий случай приготовили револьверы. Несколько раз постучали в дверь. Отозвался раздраженный женский голос:
– Кто такие и что вам нужно?
– Свои. Офицеры контрразведки, – тихо ответил Кира и спросил: – Григорий дома?
– Я сейчас, – уже миролюбиво отозвалась женщина, – одну минуточку.
Минута тишины. Дверь приоткрылась, и мы увидели провокатора. Он поздоровался, спросил, чем может служить.
– Живо одевайтесь, поедете с нами. Предстоит серьезное дело. Ваше присутствие необходимо, – сказал Кира официальным тоном и добавил: – Не забудьте захватить оружие.
Провокатор оделся и вышел. Я быстро окинул его взглядом. Это был молодой человек, среднего роста, на выбритом лице застыла гримаса, изображавшая улыбку. Одет легко: гимнастерка защитного цвета, черные брюки навыпуск, на голове фуражка. Вот и весь Карпущенко, каким я его увидел.
В фаэтоне провокатора усадили на заднее сиденье, между Прокофием и Кирой. Миша и я заняли переднее сиденье, спиной к извозчику.
– Куда прикажете? – спросил извозчик.
– Прямо, – ответил я, показывая рукой вдоль Длинной улицы. – Скажу, когда надо будет повернуть. Через некоторое время добавил: – Везите к кожевенным заводам.
Поехали. Сразу же завязался разговор о прохладной ночи, хорошем лете, а затем перешли на политику. Заговорили о местных большевиках, об аресте Лиманского, Гладенко, Коржева и других товарищей.
Затем Кира, между прочим, спросил:
– Коржева изловили, кажется, вы?
– Да, я, – стараясь отвечать скромно, похвалился провокатор. – Знаете, господа, прехитрая бестия этот Коржев, несколько раз он у меня срывался, едва сцапал подлеца. Ведь брать их надо было так, чтобы никакого подозрения не вызвать ни у него, ни у других...
Дальше Карпущенко уже развязно заговорил, бахвалясь тем, кого и когда он предал, кто у него на очереди... Миша многозначительно толкнул меня в колено.
– По всему видно много работы у вас, – произнес Кира. – Сколько же вам платят?
– Служба, я вам скажу, собачья, а жалованье ни к черту, едва хватает, чтобы не голодать, – неохотно ответил провокатор. – Если бы не наградные... Обещали увеличить оклад, мне кажется, я заслужил лучшего отношения...
– Ну, а как у вас с Черным и Маслиевым? Есть ли шансы на поимку?
– Насчет Черного могу сказать, как бы он ни прятался, а на днях я до него доберусь. Я на верном пути и ручаюсь, что он не ускользнет... – Карпущенко помолчал немного, затем добавил: – Таких, как Черный, очень мало, и их головы ценятся очень хорошо. За голову Черного мне обещали хорошее вознаграждение. Маслиева сейчас нет в городе, он, кажется, где-то в горах, у партизан. Это тоже доходный гусь. Д-да. А вот на Лиманском я промазал. Опоздал. Другие опередили. Я до сих пор не могу себе простить Лиманского...
Карпущенко в своей откровенности стал доходить до цинизма. Я чувствовал, как дрожит колено Миши... Как заправский контрразведчик, продолжал вести беседу Кира. В тон ему и я спросил провокатора:
– Вы, кажется, раньше сами были большевиком и, как передавали, работали в подпольной организации, и весьма активно?
– Да-a, как же! Потому-то и дается мне эта работа. Одно время я даже был у них начальником боевых дружин. Знаю их всех и заберу их всех, прежде чем они опомнятся...
Провокатор сам себя разоблачил. Все было ясно. Надо с ним кончать.
Поровнявшись с казачьими казармами, находившимися вблизи кожевенных заводов, мы отпустили извозчика и дальше пошли пешком. Молча вышли к реке и пошли берегом. Нужно было подальше уйти от казармы. Кира опять завел разговор с провокатором. Потом, обращаясь ко мне, спросил:
– Скоро вы нас приведете?
– Еще немного, – отвечаю.
Мы подошли к тому месту, где Кубань круто загибает вправо. Место глухое. Высокий берег, быстрое в этом месте течение реки. Я толкнул Прокофия в бок, мол, пора. Тот тут же, резко повернувшись к Карпущенко, воскликнул:
– Ты предатель и провокатор! Смерть тебе...
Через две-три минуты труп предателя полетел с обрыва в Кубань. Мы вышли на дорогу и быстро зашагали к городу. На окраине простились с Кирой и Мишей...»

Вернувшемуся в Екатеринодар В. Чёрному в течение полумесяца, к началу августа 1919 г., удалось создать новый подпольный комитет РКП(б). Его составили два члена прежней организации и три новых (среди новых были Л. А. Яичников и Синклетея Полуян).
В том же августе В. Чёрный выехал из Екатеринодара в горное селение Левая Щель, в штаб Красно-зелёной армии. Побывал в нескольких отрядах, провёл совещания «военного характера». В ходе этой поездки, на «довыборах», Чёрного вместо арестованного А. Лиманского избрали председателем подпольного комитета (возглавив партком, он продолжил руководить военно-революционным штабом), Н. Пшеничный стал секретарём комитета.
Акции красно-зелёных партизанских отрядов, подчинявшихся военно-революционному штабу Северо-Кавказского подпольного парткома, были весьма разнообразны: партизаны устраивали засады и уничтожали отдельные белогвардейские отряды, совершали налёты на вражеские гарнизоны в населённых пунктах (например, Геленджике, Кабардинке, Шапсугской, Абрау-Дюрсо), ликвидировали отдельных одиозных высокопоставленных белогвардейских палачей, освобождали насильно мобилизованных в белую армию…

Осенью 1919 г. В. Чёрный и Н. Пшеничный для налаживания подпольной работы в других районах Северного Кавказа выехали во Владикавказ. Оттуда Чёрный ездил в Минеральные Воды, Георгиевск, Грозный, устанавливая связи с местными большевиками и просоветскими рабочими.

Екатеринодарская подпольная группа под руководством Е. Лакисова после увеличения числа своих членов разделилась: были организованы три ячейки – на Дубинке, Покровке и кожевенных заводах. При ячейках создали боевые дружины. К тому времени Лакисов установил связи с Северо-Кавказским подпольным комитетом РКП(б).
Возглавлявшаяся С. Воробьёвым Дубинская ячейка подпольщиков (её боевую дружину возглавил Т. Сорочинский, агитацию среди солдат – Ф. Серебряков, разведку – В. Волков и П. Захарченко) поначалу вела наблюдение за проходившими по железной дороге военными эшелонами, добывала оружие для боевых дружин и партизанских отрядов. В дальнейшем, до конца 1919 г., как свидетельствовал С. Воробьёв, боевая группа ячейки провела 3 диверсии на железной дороге, взорвав 10 вагонов со снарядами. Агитаторы группы Пётр Захарченко и Мария Сорочинская на станции Екатеринодар-1 распропагандировали деникинскую инженерную часть из 120 солдат и мастеров подвижной механической мастерской – в одну из ночей солдаты покинули часть, передав подпольщикам более 100 винтовок и пулемёт; дезертирам были выданы документы об освобождении от воинской службы по болезни (для их изготовления использовались бланки точно таких же удостоверений, какие выдавал комендант города). В конце года на станции Екатеринодар-2 подпольщику Николаю Лакисову удалось поджечь и взорвать 5 вагонов с боеприпасами, полученными белогвардейцами от англо-французских союзников.

В декабре 1919 г. советский разведчик В. С. Борисов, работавший в деникинском штабе, сообщил Северо-Кавказскому подпольному комитету, что 21–22 числа в Новороссийске ожидается прибытие представителей английских интервентов для переговоров с Деникиным. Почти одновременно подпольщики из екатеринодарской железнодорожной ячейки сообщили о срочной подготовке к отправлению в путь лучшего пассажирского состава с салон-вагонами для какой-то иностранной делегации.
Задание комитета встретить иностранных гостей получил красно-зелёный партизанский отряд «Гром и молния». 24 декабря ударная группа партизан между станциями Абинской и Крымской пустила поезд с интервентами и белогвардейцами под откос, по выбравшимся из вагонов был открыт ружейно-пулемётный огонь. Когда со стороны Крымской к месту крушения подошёл белогвардейский бронепоезд, партизаны без потерь отступили. Разведчик В. С. Борисов позднее сообщил о некоторых итогах акции: среди убитых – полковник, начальник конвоя; представители интервентов появились в штабе Деникина перевязанными, кто-то на костылях.

В начале января 1920 г. в Екатеринодар из Владикавказа вернулся В. Чёрный. За время его отсутствия в состав подпольного комитета была введена Таня Цейтлин, которая сумела установить связь с генерал-лейтенантом Болховитиновым (по совету подпольщиков он согласился занять пост военного министра Кубанского краевого правительства и «точно выполнял все их поручения, оказывая большую помощь» подполью).
Кроме того в Екатеринодаре возникла новая, никем не утверждённая организация, называвшая себя «Кубанским краевым комитетом», «наряду с полезной, нужной работой занимавшаяся налетами, экспроприацией». Чёрный встретился с военным руководителем «краевиков» Тихоном Панько, «дал ему определенные указания, которые первое время выполнялись безоговорочно». Впоследствии через генерала Болховитинова выяснилось, что среди членов новой организации «было множество провокаторов, белогвардейских агентов». Одним из эпизодов деятельности «краевиков» стала экспроприация большого количества золотых монет (об этом писали екатеринодарские газеты); захваченные деньги были поделены между участниками налёта, а когда один из них предложил половину денег передать Северо-Кавказскому подпольному комитету, чтобы «узаконить» экспроприацию, – его убили, труп выбросили в Карасун. В конце концов, «краевики» заманили на встречу (под предлогом передачи печатного станка для изготовления прокламаций) подпольщицу Таню Цейтлин, схватили её на углу улицы Ставропольской, увезли из города и, после допросов и пыток, убили…

В начале 1920 г. Северо-Кавказский подпольный комитет установил контакты с левыми элементами из Кубанской казачьей рады (переговоры вёл В. Чёрный). В дальнейшем, за две недели до прихода в Екатеринодар частей Красной армии, с помощью членов Рады удалось освободить из тюрьмы А. Лиманского, В. Цейтлина, Евменьева, Копчинского и др. (с находившимися в заключении большевиками подпольщики поддерживали постоянную связь через просоветских надзирателей), а затем ещё около 200 политических заключённых. В свою очередь члены Рады получили гарантию, что члены семей видных белых деятелей преследоваться советской властью не будут.

В феврале 1920 г. подполье совершило свою самую масштабную диверсию, взорвав эшелон с боеприпасами на станции Екатеринодар-1. Как вспоминал С. Воробьёв, разведка подпольщиков установила, что охрана вагонов готова дезертировать. Белогвардейский поручик, сопровождавший вагоны, имел склонность к выпивке. Знакомство с ним было поручено Фёдору Серебрякову, и он в нужный момент увёл поручика в станционный буфет. Охранявших вагоны солдат подпольщики вывели за пределы станции, раздали им удостоверения об освобождении от военной службы, и те разбрелись кто куда. Вместо них была выставлена своя охрана. Незадолго до рассвета вагоны подожгли, начались разрывы снарядов. Среди деникинцев, находившихся на станции, началась паника, в суматохе подпольщики благополучно скрылись. Всего тогда было взорвано 18 вагонов с боеприпасами.

За 8 дней до освобождения Екатеринодара Красной армией боевые группы подпольных ячеек (Дубинской, Покровской, кирпичного и кожевенного заводов) осуществили захват белогвардейских складов с товарами, амуницией, боеприпасами, организовали охрану народного достояния от разграбления отступающими деникинцами и мародёрами. А когда советские войска подошли к Екатеринодару, Дубинская подпольная ячейка вступила в бой в районе от главного вокзала до железнодорожного моста и пленила команду бронепоезда, прикрывавшего отступление белых.

15–16 марта 1920 г. на заседании Северо-Кавказского подпольного комитета РКП(б) был создан ревком, который взял на себя функции власти до вступления в Екатеринодар советских войск.
17 марта «часа в два пополудни» впервые вышедший из дома после перенесенного тифа В. Чёрный стал свидетелем энтузиазма, с которым екатеринодарцы встречали освободивших Екатеринодар красноармейцев. На Красной улице он встретил выпущенных из тюрьмы своих товарищей – Коржева, Байдикова, с которыми направился к зданию окружного суда, где собирался ревком. На автомобиле поехал в штаб Жлобы, пригласил политработников корпуса на заседание ревкома…
18 марта утром был сформирован временный Кубанский областной ревком в составе А. А. Лиманского, С. В. Евменьева и В. Ф. Чёрного. На первом же своём заседании он принял постановление о введении в действие на Кубани Конституции РСФСР…


Источник:
воспоминания подпольщиков (из книги: Героическое подполье. В тылу деникинской армии. Воспоминания. М., 1976).
На фото:
казак ст. Троицкой Таманского отдела Кубанской области, профессор, преподаватель философии В. Ф. Чёрный.


Рецензии

В субботу 22 февраля состоится мероприятие загородного литературного клуба в Подмосковье в отеле «Малаховский дворец». Запланированы семинары известных поэтов, гала-ужин с концертной программой.  Подробнее →