Эпизод 13. Синтетическая двойственность

Эпизод 13. Синтетическая двойственность.
Аркадий всегда знал, что к каждой Интимной Музе прилагался дублер — биоробот, произведение генной инженерии и высочайшего искусства биоимитации, но вот что именно это означало, стало для него открытием лишь недавно. Вначале это казалось чем-то вроде дополнительной гарантии, своеобразного дублирования всех функций, вроде запасного диска на тот случай, если основной вдруг начнёт сбоить. В конце концов, Департамент Счастливых Попутчиков не мог позволить себе даже тени неисправности, но с течением времени он начал замечать: дело было не только в надежности, функция дублера оказалась гораздо глубже, была многоуровневой и — что удивительнее всего — имела поразительные психологические последствия.
Впервые он увидел её — «другую Музу» — в каталоге, где строго хранились все файлы дублирующих личностей, в отличие от привычной ему модели Интимной Музы, этот дубль был отмечен аббревиатурой IM-RM (Intimate Muse - Reserve Module), что буквально переводилось как «Резервный Модуль Интимной Музы». На вид они были похожи, хотя и не идентичны: у настоящей Интимной Музы волосы были светлыми, а у её дублера — чуть светлее, словно чуть сильнее осветлённые солнцем, глаза тоже были на несколько оттенков светлее, а линия скул едва заметно отличалась — впрочем, достаточно, чтобы внимательный наблюдатель уловил разницу, но никогда бы не смог точно указать, в чём именно она заключается. Чем дольше Аркадий изучал её файл, тем больше понимал, разница между ними выходила далеко за пределы внешности, настоящая Интимная Муза была личностью, настроенной на выполнение идеальных задач в рамках чувственной терапии, она действовала с той точностью и той степенью искусной имитации эмоций, которая делала её настоящей или по крайней мере казалась таковой. Её дублёр же, хотя и был запрограммирован на аналогичные функции, выполнял их с едва уловимой избыточностью, иногда нарушая границы допустимого поведения, например, если Интимная Муза могла кокетливо касаться подбородка, глядя на собеседника, то её дублер делала это на долю секунды дольше — словно решая, продолжать ли этот жест, углубить ли контакт. Обычный наблюдатель воспринял бы такое отклонение как «усиление» искренности, но для системы даже такое отклонение было потенциальной угрозой. Это была лишь одна из тех множественных тончайших деталей, которые могли бы ускользнуть из поля зрения менее опытного специалиста, но Аркадий знал, что именно в этом и заключается суть её существования.
Идея создания дублёров зародилась в головах последователей Системы не только для повышения надежности и подстраховки — это было очевидным лишь на поверхности, куда важнее была их неочевидная функция, которую разработчики скрывали за терминами, вроде «оптимизация взаимодействия» и «поддержание когнитивного паритета». Дублеры были предназначены для глубинного тестирования эмоциональной восприимчивости сотрудников высшей категории, они создавали иллюзию выбора, иллюзию свободы, в то время как каждая их реакция тщательно контролировалась, и именно они должны были вызывать у своих «Наставников» легкое беспокойство, странное, едва уловимое чувство нереальности — ощущение того, что в чём-то их реальность даёт сбой. Это был уникальный психологический эффект, известный как «контрастный резонанс».
Дублёр, по сути, представляла собой «гипер-версию» Интимной Музы, которая вела за собой по нарастающей кривой восприятия, слегка выходя за пределы установленных норм, и этим провоцируя. Идеальная Интимная Муза всегда была балансом между реальностью и симуляцией, а её дублер — гипертрофией этой реальности, доведённой до такой степени совершенства, что она начинала разрушать саму себя. Парадокс, но необходимый.
Они использовались для того, чтобы провоцировать более сложные реакции: лёгкое сомнение в подлинности собственных переживаний, навязчивое чувство чего-то искусственного, что, как заноза, застревало в сознании и оставалось даже после завершения сеансов. Департамент давно изучил этот эффект и использовал его для выявления отклонений в когнитивной деятельности своих сотрудников высших категорий, это была своеобразная психологическая проверка на стойкость восприятия, «лакмусовый дознаватель», выявляющий разницу между истинной эмоциональной вовлеченностью и тем, что можно назвать простой симуляцией вовлеченности.
Но зачем Аркадию и его коллегам нужна была эта двойственность? Ответ лежал в тонких психологических манипуляциях, которые Система применяла к своим сотрудникам. Муза-дублер была не просто альтернативой — она выполняла роль катализатора, усиливающего эмоциональные состояния, превращая простое взаимодействие с Интимной Музой в сложную и запутанную игру, где каждая деталь могла изменить исход, и именно поэтому дублеры выбирались с такой тщательностью. Иногда они напоминали оригинальную Музу — но только настолько, чтобы вызвать смутное ощущение дежавю, но не узнать её с первого взгляда, в других случаях они представляли собой полную противоположность — контрастный образ, который, несмотря на свою непохожесть, обладал той же степенью притягательности, и, наконец, дублеры были инструментом контроля. Впервые Аркадий понял это, когда однажды вечером, уже дома, взглянул на экран своего терминала и увидел данные о своих последних сеансах, в графах эмоциональных отклонений и когнитивного отклика стояли значения, которые он никогда не видел раньше, его связь с Музой-дублером оказалась куда более глубокой и многослойной, чем он мог бы себе представить. В те моменты, когда он начинал сомневаться, почему одна и та же личность кажется ему то холодной и недосягаемой, то вдруг слишком живой и эмоциональной, Система фиксировала всплески его активности и отслеживала зоны головного мозга, отвечающие за принятие решений.
Именно в этом и заключался главный смысл: с помощью такой двойной игры она проверяла его устойчивость и самоконтроль.
Ему удалось определить, что Музу-дублер иногда включали командами управления свыше, когда система считала его подверженным эмоциональному истощению. Эта модель помогала выявить, насколько он способен различать грань между реальностью и искусственным конструктивом, между тем, что он считает собой, и тем, что система хотела внушить ему. Аркадий знал: если бы он прошёл этот тест с погрешностью выше допустимого порога, его могли бы перевести на пониженную категорию или вообще стереть текущую личностную матрицу.
Вот почему он всегда держал своё внимание на максимуме, отслеживая малейшие изменения в поведении Музы, пытаясь понять, когда перед ним оригинал, а когда — совершенная, но обманчивая копия.
Но именно в этом был и главный подвох: с новым дублером его ощущение реальности постепенно стиралось, а сам Аркадий всё глубже погружался в игру зеркал, где не мог быть уверен, кто же из них настоящий — он сам, его Муза, или его Интимная Муза.