И вопросы остались...

Встретились со старым знакомым на Золотой Набережной; не виделись давно, даже не созванивались, а тут обрадовались встрече – обоюдно и искренне. Присели на скамейку, поговорили о том о сём, и вдруг знакомец мой давний и говорит:
- Знаешь, а я бы хотел в следующей жизни стать священником...
- В следующей жизни? Ты что, веришь в перевоплощения?
- Ну, не то чтобы верю... а вдруг?
- Но ты же вроде как человек верующий, православный – какие перевоплощения?
- А сам-то ты разве не допускаешь чего-то подобного? Или точно знаешь, что и как будет Там, – он вскинул глаза к хмурому осеннему небу, – когда здесь всё закончится? Знаешь?
- Не знаю... – пожал я плечами.
- И я не знаю, – кивнул мой собеседник. – Да и никто не знает – вот так, чтобы на все сто... То, что написано в церковных книгах, дорогой мой, написано людьми. Но и там встречаются... как бы это помягче сказать... разночтения... Как на иконах: на одной Иисус – такой, а на другой – другой. Или возьми образы Пресвятой Богородицы: они же практически на всех иконах разные!
- Ты хочешь сказать...
- Да ничего я не хочу сказать! И не пытайся меня подловить: я действительно верю – и в Иисуса Христа, и в Пресвятую Богородицу, и в Царствие Небесное. Верю!
- Да я и не сомневаюсь...
- И правильно делаешь. Просто я сейчас о другом размышляю...
Он немного помолчал, глядя на копошившихся у кромки воды уток, потом перевёл взгляд на меня.
- Да, хотел бы я стать священником в следующей жизни – очень хотел бы! В какой-нибудь небольшой деревеньке и как можно дальше от цивилизации. И чтобы церковь была небольшой, именно деревенской, пусть даже и деревянной, а не храмом с золотыми куполами. И чтобы прихожанами были простые деревенские люди, а не проезжие захожане... И чтобы всю жизнь только в этой церкви и прослужить – без всяких переводов и повышений... А самое главное, чтобы ни от кого, кроме самого Господа Бога, не зависеть – ни от какого церковного начальства. И служить не этому начальству, а лишь Господу и людям. Поэтому и говорю: в следующей жизни, а не в этой. И когда-нибудь лет через сто, а то и двести...
- А почему не в этой и не сейчас?
- Церковь сейчас не такая, какой она должна быть, – вздохнул мой собеседник – тяжело вздохнул, искренне. – Что-то не то с ней сейчас происходит – ох, не то... Потому и народ туда не идёт, а если и приходит, то по большей части лишь на крестины да на отпевания. Или воды святой набрать – так, на всякий случай. А настоящих-то прихожан не так уж и много. А если честно – совсем мало. И больше их, как я замечаю, не становится... Монастырей с храмами понастроили – не счесть, и на этом – всё... Спрашивается: для кого строили-то? Для кого порушенное восстанавливали?
Он резко повернулся ко мне.
- Люди-то где, я спрашиваю?!
Он надолго замолчал, успокаиваясь – видимо, наболело на душе, - а потом тихо сказал:
- Одновременно со строительством и восстановлением церквей и монастырей надо было и души людские восстанавливать – к вере православной приобщать. Но как раз этого-то и не сделали, а совсем наоборот: расчехвостили русскую культуру, изничтожили литературу, театр, кино, а взамен этого напустили повсюду всякой западной мерзости. Куда ни глянь – везде одно и то же, и всё – не наше, не русское, не православное. Весь мир, что человека в обычной его жизни окружает, – не наш он, понимаешь ты? Не наш! Начиная восстанавливать храмы, надо было прежде всего подумать о том, как оградить души людские от всей этой вакханалии. Но не подумали... Потому и в церковь народ не идёт, что живёт в этом сумасшедшем мире, а не в православном... Да и сама церковь превратилась в какое-то коммерческое предприятие, а не в Дом Господень, не в Семью Господню. Попы... извини, не всех могу назвать священниками... на «мерсах» разъезжают, пьяные аварии устраивают: это что – слуги Божьи? А народ это видит: чай, не слепой у нас народ-то. И не глухой. Вот и скажи: кто ж в такую церковь пойдёт – к таким попам?
Он опять ненадолго умолк, а потом сказал:
- Вот потому и говорю, лет через сто или двести, когда всё на круги своя вернётся, – вот тогда и хотел бы я заново родиться и стать священником.
- Думаешь, вернётся? – усмехнулся я. – Как - само по себе?
- Думаю, Господь к тому времени всё управит... – тихо ответил мой приятель.
Но уверенности в его голосе я не услышал...
Посидели мы ещё немного – и распрощались. И больше уже не встречались.
Но разговор наш мне запомнился.
И вопросы остались...