Глава 16. Всё своим чередом

А на обед,  сосед организовал беляши и  лаксу.  В этот раз,  сварив суп не с птицей, а с мясом. 
И,  наполнив тарелку,  и собственное обоняние - ароматом пряностей, смешанных с дарами моря;  я уселась за свой столик, намереваясь отведать супца. Не забыв,  невзначай,  оценить и старания повара, негромким, но восхищенным замечанием:
- О! Какой запах! М – ням… Супчик. И  беляшики. Супер! - после которого, и приступила к трапезе;  бросив короткий и доброжелательный  взгляд на Белоглазого, тоже налившего себе первое…
В общем, все по расписанию.
Не по плану,  произошло его появление у моего стола, с тарелкой супа в руках. И заявление, сделанное глухим, почти замогильным голосом:
- Я хочу сесть с тобой. За один стол.
(У - ууу…)
Сей потусторонний тон, меня немного озадачил: «О - у! Мужчина, у нас что, праздник пришествия призрачных сил,  привалил нежданно;  что ты выводишь рулады, не хуже любого приведения?» - подумалось мне тогда.
Однако, оставив при себе свое же  недоумение, и ничем не выдав собственного удивления;  вслух, я  обрадовано разрешила:
- Садись конечно.- приглашая соседа присесть рядом, с доброжелательной готовностью.
И  чуть подвигая свою тарелку к себе.
Освобождая для  Белоглазого место, в общем.
Не, так – то стол был большой. За ним и  в  шестером,  можно было уместиться, запросто.
На что, спокойно и не торопясь,  усаживаясь на стул, сосед  изрек, слегка властным тоном:
- Ты,  ни  разу,  не обращалась ко мне по имени. Лишь безличные обращения. А меня зовут  Ула.  Ула  Но‘Р. – чуть нахмурившись, попенял он мне.
- Извини. – покаянно ответила я, поясняя:
- Боялась, что тебе не понравится. Ты то сам, тоже,  не часто ко мне по имени обращаешься.
- Теперь буду. – мрачновато пообещал мне  Белоглазый.
Что прозвучало, почти угрожающе.
Ну  да, и…  подумаешь! Эка невидаль?  Мужицкие  загонялова. Ещё,  внимание на них обращать. Не, на фиг!
- Договорились, Ула. – обрадовано объявила я  соседу, со всем возможным оптимизмом.
От  которого у него,  почему – то,  дернулся глаз.
Видимо, от ожидаемого в связи с этим  счастья, не иначе. Так ведь?
Дальше, мы ели молча.
На сегодня, нам еще предстояли подводные работы.
По плану, следовало осмотреть один из  сейсмобуёв, погруженных под  лед. Проще говоря, продолбить рядом с вмерзшей в ледяной панцирь системой, лунку. И нырнуть в нее. Осмотрев затем, корпус буя: на предмет целости – сохранности и микротрещин.
Не, так – то он работал исправно. Но, ТО, есть ТО. Начнет сбоить, будет хуже. Тектоническая активность в глубине здешних морей, была бурной. И не стоило разные ее сдвиги, если не сказать – бзики,  пропускать. Особенно, находясь значительно ниже уровня Океана. Мы конечно не утонем, но кто его знает, во что активация тектонических перемещений, может вылиться для нас? И как аукнется, если мы прошляпим вскрытие льда, с нами по - соседству? А? Вот именно.
Тут - лучше перебдеть, чем недобдеть.
Поэтому, готовимся нырять.

***
На красном песке,  почти не видна кровь. А  пролитую, они быстро хоронят. Оставляя ветру возможность -  развеять пепел павших. И намести тяжелые барханы, вместо могильных холмиков, на место их гибели. Окончательно стерев следы тех, кто некогда жил среди этих песков, пока они не стали их надгробьями.
Смешные…
Они строили  дома, пекли  хлеб, растили детей. Мечтали и надеялись. Смеялись и плакали.
Смешно…
Те, кого и похоронить больше некому. Некому и спеть прощальную песню.
Лишь песок и ветер, отбивают такт  дням и ночам… Под бдительным оком равнодушного Неба.
Власть времени…
Теперь, над некогда процветающим оазисом, свободно гуляли многочисленные вихри. То лениво, то бурно играя,  с красными песчинками образованных ими  дюн, на расколотом стекле пустыни;  спекшейся от бело – голубого  жара,  бешенным зверем, спущенного на дом чужаками.
Время и ветер…
Звук,  осыпающегося внутрь,  опаленного огнем  провала… Треск, рассыпающейся корки,  из оплавленного песка…
То, что он смог расслышать, едва  к нему начал возвращаться слух.
Шепот барханов и вой ветра…
Это все, что ему осталось, когда  прилётки  забрали  жизни членов его семьи.  Да и его собственную, тоже.
Они, так думали.
Просчитались…
Единственная, сохранившаяся молекула жизни. Малюсенькая часть,  от огромного организма, сумевшая уцелеть. Чудом.
Если бы это место  не было оазисом, с бьющими в нем родниками. В том числе и  с  подземными. Если бы он тогда,  не решил спуститься глубоко в катакомбы, прорытые под  Серрой…
 В те глубины, о которых не ведал  даже  его клан.
Не уцелела бы,  ни одна клеточка. Попавшая,  в разлившиеся под тоннами песка, родниковые воды. Образовавшие, в итоге,  небольшое подземное озеро. Да. Небольшое. Зато, достаточно глубокое. Чьим водам,  помешали утечь в песчаное небытие, бетонные перекрытия рухнувших туннелей.
Вода… Сохранившая молекулу его жизни.
Влага. Давшая возможность этой клетке разделиться. Позволившая ей расти.
Память…   Хранящаяся,  в  ее  ДНК.
Нестерпимые - жар и боль. Удушье.
Потеря себя…
Почти небытие.
Утраченное сознание.
И  медленное пробуждение воспоминаний.  Возрождающихся,  словно феникс,  с каждым новым  делением  его клетки. А вмести с ним, он заново обретал и собственную личность.
Годы…  На это ушли годы.
Но он вспомнил: и гибельные объятия болот. Когда – то поглотившие его. Гниющего. Почти потерявшего рассудок, одержимого неукротимым голодом и неудержимой жаждой убивать. Разложившегося.  Исчезнувшего  с  лица земли. Погибшего, как личность, как живое существо.
Вспомнил: как медленно рождался заново. Как вернулся в свой дом. Уже не застав в нем родных. Но встретив своих потомков. И став для них,  главой клана. Своим. Обретя близких, заново. Вспомнил глаза «дочери», полюбившей прилётка.
Отрывки…
Словно наяву, он услышал смех внучки. Её первый крик, первое произнесённое слово, её  экзамен на воина…
И глухой удар,  взорвавшейся над головой, бомбы. С наступившей за ним, тёмной  тишиной обезличенности.  Это он тоже вспомнил.
А потом…
Боль. Голод и охота. И возвращение осознания.  За  которым,  словно слепой  за поводырем,  пришла и память. Возрождая желание жить.
Вот тогда…
Из тех охотников до чужого, кто осмелился забраться в его оазис, обратно,  не вернулся никто. А он, начал заново обретать плоть.
Ещё не полностью. Но достаточно  для того, чтобы отправиться в путь. По следам той, что сумела спастись. И следуя его наставлениям, покинула Серру.
Он хорошо помнил, как  сидел на вершине бархана и выл от боли. Едва поняв, что остался один. Осознав, что произошло.
Как обессилев, упав лицом в песок, будто в бреду, перебирая энергетические нити воспоминаний, об ушедших за горизонт…
Как вдруг  увидел, что одна такая нить – цела. Ощутив энергетику внучки. Её страх. Её одиночество. И решимость бороться. Выжить. Суметь остаться в живых, вопреки всему.
- Рафика.- тогда, сипло выдавило  горло.
И это были его первые слова, с момента собственной гибели.
С этими словами, он встал. И отправился следом…
Девочке - нужна его помощь. Одна – она обречена. Это,  он знал твердо.
И одно Небо  ведает, как тяжело  давались ему, эти  первые шаги.
Но, Дорога начинается с принятого решения. И он свой Путь начал…

***
Звездная ночь, прикрывшая своими крыльями погибший оазис  Серры, словно наседка цыплят; скрыла: почти прозрачную, мужскую  фигуру, медленно  бредущую по крутым холмам её  песков. А играющий в барханах ветер, утаил от любопытных глаз, если они и  были,  его следы. Заметая их,  песчаной пургой Красных Песков.

***
- Ну что, начали? Дроны уже внизу. Всё чисто. Пошли и мы? – почти весело, поинтересовалась я у соседа.
Стоя в скафандре, с пикой наперевес, на краю проделанной техникой промоины.
Тот молча кивнул. Первым,  уходя под воду.
В принципе, ничего сложного не было. Дроны уже отсканировали станцию. Нам оставалось пройтись детекторами по её корпусу, ещё разок. И всё.  Делов то.
Ничего такого, если не принимать во внимание: собачий холод, некоторую мутность воды и теоретическое наличие в ней,  хищных элементов. Желающих нами отужинать.
Но, это чисто абстрактно.
Так - то, заградительные сети  были натянуты.  Дроны, постоянно отслеживали обстановку вокруг.
И мы,  спокойно прошлись датчиками по прозрачному корпусу  сейсмоустановки. Вскоре, с облегчением выдохнув.
Блок  не был поврежден. Периметр,  не был нарушен. Все работало исправно.
Подплыв ко мне, Белоглазый знаком показал: пора наверх. Всплываем.
На самом деле, мог бы и вслух сообщить.  Связь работала.  Но, многословием он не отличался. Потому, просто тыкнул  большим пальцем в белое пятно над нашими головами, приказывая возвращаться.
Я в ответ спокойно кивнула.
И в тот же самый миг…
Инстинкт.
Ощущение.
Не заметила. Нет.
Не почувствовала.
Просто сделала…
Толчок ног о корпус станции.
Приданное телу ускорение.
Рывок к напарнику.
Мгновенно, локтем, со всего маху,  отпихнула  Ула в сторону; и,   всаживая «пику» в огромный рот, пробившей барьер  зубастой твари;  шустро отлетела в сторону и сама.
Десятитысячные доли секунды…
Рассуждать некогда. Воспринимать информацию, тоже.
Укол,  и уход с траектории  составного удара хищника…
«Рыбина», получив нехилый комбинированный заряд, прямо в пасть;  от неожиданности, с глухим стуком,  шандарахнулась мордой, прямо  об землю. И ошалело мотнув плоской башкой,  выплюнула изо рта мою  пику,  вместе с огромным зубом.  Дружно воткнувшихся в густой, плотный ил. После чего, решительно облагодетельствовала Белоглазого, напоследок обрыгав его.
И  зло саданув по песку длинным хвостом, скрылась во мгле,  поднятой ею, грязи.
Оставив меня  наедине: со своим потерянным,  и  вошедшим в землю зубом;  с моим «копьем», торчащим  из – под него. А так же, с   облёванным ею,  (моим же) соседом.  И  необходимостью чинить, после сего рыбьего пришествия, защитную  завесу.
От  калькуляции относительно предстоящего ремонта, меня отвлек Ула, сурово  вопросивший:
- Рафика! Что ты сделала?!
Не, а чё сразу я?
И мы оба  уставились,  на  выдранный мною, острый зуб.
Прикинув, что обращается сосед,  точно не к рыбине.  И,  исходя из заданного им вопроса, я  заподозрила, что он,  чем – то недоволен.  Вроде как…
И чем же  это,  Белоглазый,  может быть возмущен, а?
Так то, жив – здоров. Свою задачу  часового,  я выполнила. Как могла, так тревогу и подняла. Таки, шо у нас тогда, не так?
И тут, вспомнив, что конец предыдущего хищника,  Ула  перенес почти спокойно, я заподозрила…
Что Белоглазый, принадлежит к секте морских зоошиз.  Озабоченных,  исключительно здоровьем и правильным питанием,  их  организмов.  А  не целостностью наших.  В смысле,  гуманоидных…
Значит, ради защиты бедной и невинно ненакормленной фауны, он способен на всё.
Та – ак…
Поняв сей момент, я быстро сориентировалась, уверенно и бодро  сообщив соседу:
- Вылечила рыбке зуб. Он у нее болел. И она маялась,  от зубной боли. А теперь – всё. Уже ничего у неё  не болит. Так что, поплыла,  родимая, к себе домой. А что отрыгнула… Так это… В благодарность, тебе. Что избавил от мук. Типа, дала на крем. Амбра. Высушишь её, лет сто полежит. И изготовишь себе одеколон. Вот.
- Это не рыба. Млекопитающее. – как – то отстраненно поправил меня  Белоглазый.
Поглядывая в мою сторону,  очень задумчиво.
Напасть хочет?  Не поверил в выездную стоматологию?
«Оскорбила зоошизика в лучших чувствах. Назвала млекопитающего – рыбой.  Не хватало мне тут ещё,  нервов и обид,  за весь морской мир.» - поняла я.
 Лилейным голоском,  сообщая соседу:
- Ой, точно. Конечно же, млекопитающее. Что это я? Прости, пожалуйста. Это я, не подумав. Вырвалось,  как – то. Машинально. Конечно, бедное млекопитающее, каждый обидеть может. – защебетала я, надеясь, что конфликт на дне морском, у нас с ним,  не разгорится.
Белоглазый, слегка  наклонив голову набок, вновь принялся пристально изучать мою физиономию.
Изучал долго и тщательно. Что – то,  явно анализируя про себя.
И  наконец, со вздохом,  выдал:
- Это ты сейчас надо мной издеваешься, да?
- Нет, что ты? – искренне ответила я. – Просто, мне показалось, что ты расстроился. И я тебя успокаиваю. Вот.
На что, Ула  вновь призадумался.
После чего, прижав руку к груди, душевно попросил:
- Рафика, давай пожалуйста, ты больше не будешь меня успокаивать. А то,  мне начинает думаться, что один из нас -  спятил.  Или, сразу - оба.
- Ну, ладно, ладно. Хорошо. Раз ты просишь. Я же понимаю, что у тебя с этим млекопитающим,  тёплые отношения. Ты тут один. Долго. Вот и познакомились. Я ж не против. У каждого свои пристрастия. Так у вас сложилось. А тут я. Ревность,  видимо. Вот и кинулась. Зато, я ей, или ему, зуб подправила. - покладисто согласилась я с ним.
Поняв, что чего – то не догоняю, но лучше не спорить.
В конце концов, нам еще периметр чинить.  А так, хоть нервничать перестанет.
И выдернув из песка копье,  вопросительно посмотрела на соседа. Ну  чё, работаем?
- Рафика!  Какие отношения?! – простонал  Белоглазый, хватаясь за голову.