На Реках Вавилонских. Глава 5

Перед богатым фасадом «принимающей» виллы, окружённой высокой каменной стеной, располагалась просторная поляна, покрытая тщательно ухоженным травяным покровом, по которому было приятно ступать босиком. По периметру, сглаживая острые углы, располагался пунктир из больших овальных щитов для отражения звука, призванных создавать акустический эффект концертного зала. В одном из углов, за границей «пунктира» был организован фуршет из крошечных канапе на шпажках, представляющих всё разнообразие Средиземноморского меню и выставлены холодильные бары с напитками на любой вкус – от колы и вина до коньяка и виски. Рита взяла бокал тёмного как кровь, дорогого «мерло».
- Как же тебе это удалось? – Спросила она, имея в виду их пригласительные.
- Это всё он. – Юрий указал взглядом на стоящего в стороне Азарию, что-то оживлённо рассказывающего смеющейся Диане. – У него везде есть «хорошие друзья».
Гости, человек 70, многие из которых – музыканты, пришедшие со своими инструментами, представляли самое невероятное разнообразие образов: классические, богемные, по-израильски вальяжные – светлая футболка на выпуск поверх шорт на 3/4. Вся эта эклектика создавала свой неповторимый, «джазовый» стиль. Постепенно собравшиеся стали располагаться амфитеатром вокруг сцены, обозначенной неяркой импровизированной рампой. Стульев не было. Некоторые принесли с собой что-то раскладное. Большинство располагалось сидя тут же на траве.
Гость, сидя в «позе лотоса» на плетённой соломенной подстилке в центре полукруга, обозначенного рампой, взял первый аккорд. Извлечённый им звук был столь безоговорочно чистым, завораживающим, тягучим эхом обозначив границы ареала своего обитания, что все собравшиеся не сговариваясь, как один, ответили на него единым вздохом, за которым последовала странная, весьма далёкая от традиционных ассоциаций со словом «джаз», музыка, воплощающая ритуальный композиционный канон Индийских Раги. В какой-то момент в дальнем от гитариста углу поднялся меднолицый ладинос, создав некий, гармоничный гитаре, континуум звучания, заставив свою трубу звучать как на выдохе, так и на вдохе. В противоположном от него конце встала красивая темнокожая женщина, поддержав заданную тему глубоким грудным вокализом. И этот стихийно сложившийся «триумвират» создал своё особое, динамично меняющееся пространство, так что оказавшиеся внутри этого пространства, люди, всё в том же едином порыве, поднялись со своих мест, позволив телам самозабвенно вторить динамике этого изменения. Частью этого странного гипнотического танца стали неожиданно приятные прикосновения Юрия, словно позволяющие её телу будто со стороны ощутить его, тела, упругое совершенство.
- У меня здесь недалеко Тель-Авивская квартира. – Рита вдруг осознала, что это её губы выдыхают этот горячий шёпот над ухом Юрия.
- У меня тоже…
- Так к тебе или ко мне?..
- А как же Давид?
Вопрос внезапно разрушил волшебство мгновения, заставив их остановиться.
- Вообще-то это была моя реплика! – Рита напряжённо, почти с обидой смотрела в глаза Юрия. – Смотри, это может не повториться!
- Я знаю. Поэтому и спросил. Не хочу, чтобы ты потом об ЭТОМ пожалела.
- Как знаешь. – Холодно произнесла она. – Я хочу вернуться.
Всю дорогу назад, в академгородок, они проделали молча. Так же молча Рита вышла из машины у их с Давидом коттеджа и не оборачиваясь пошла к двери. За спиной от резкого газа взвизгнули шины и послышался звук удаляющегося авто.
Но пройдя несколько шагов, Рита остановилась как вкопанная – на пороге лежал огромный, невесть откуда взявшийся в пустынной степной зоне, волк. Было далеко за полночь. Яркая полная луна была в зените. Ей показалось, она различила в этом мертвенном свете узкий вертикальный кошачий зрачок на желтовато-буром, почти кровавом фоне. Негромко зарычав, зверь оскалил огромные клыки и, вскочив на ноги, растворился в ночи, а она так и осталась стоять, словно загипнотизированная, взглядом, источавшим странное, неожиданно грустное спокойствие силы. Это продолжалось какие-то мгновения. Она даже не успела испугаться, но взлетев по нескольким припороговым ступеням и захлопнув за собой дверь, разрыдалась. Давида не было дома. С ним иногда, особенно в полнолуние, это случалось – одолевала бессонница и Давид выходил, как он говорил: «Прочистить мозги ночной тишиной». Иногда они делали это вместе – чистая ночная прохлада действительно успокаивала. Но сейчас, наверное, впервые со времени их знакомства она была рада остаться одна, наконец дав себе смелость назвать чувство гнетущей тяжестью, терзавшее её последние несколько часов – это был СТЫД. Острое как ожог, душное как полыхнувшее в лицо пламя, чувство обиды быстро прошло. Уже потом, в машине, она даже подумала, что благодарна ему. За что?! Её порыв был искренним. И давно забытые в пубертатном детстве, «бабочки», внизу живота – всё это БЫЛО! И это было правдой! Но это значит, что их «целомудренное воздержание» – ЛОЖЬ! Ложь перед самой собой! Ложь, способная разрушить любые отношения! «Постой! – Подумала она, словно испытав некое раздвоение личности. – А случись то, что могло случиться, ты бы могла БЕЗ СОЖАЛЕНИЯ рассказать это Давиду?!». «Без сожаления – нет. Но этот критерий обоюдоострый – я не могу рассказать ему и о том, что НЕ случилось». «Почему?». «Это заставит его страдать. А он – часть меня. Я не шутила и не лукавила, говоря ему это – это тоже ПРАВДА. Значит, заставив страдать его, я привнесу страдание в свою жизнь. А Я НЕ ХОЧУ СТРАДАТЬ! Так, где же истина? Или удел женщины быть лживой по природе своей?! Б-р-р-р!». Рита брезгливо передёрнула плечами. «Принцип Галуа, теорема Гёделя: если в заданной системе координат ты приходишь к взаимоисключающим утверждениям – решение в расширении системы координат. Твоя система координат двумерна: правда/ложь, но есть ещё одно измерение – ВРЕМЯ. Просто у «правды» есть срок годности. И устроено так, что срок годности правды соблазна гораздо меньше срока годности правды любви. И вот, когда соблазн становится ложью, возвращается правда любви. Но у всего есть последствия – преломлённая соблазном, она возвращается страданием. Но всё это истинно лишь в том случае, когда мы действительно говорим о ЛЮБВИ, о той силе, что превращает вас в «неделимую энергетическую единицу этого Космоса»! Любишь ли ты его?!». Лунный свет за окном из серебряного стал серым. Скоро утро.
- Ты уже дома? – Раздался с порога голос Давида. – Как было?
- Мило. Где ты был?
- Пытался прочистить мозги ночной тишиной.
- Ну и как получилось?
- С переменным успехом.
- Слушай! А может у твоих ночных бдений есть более материальная причина? Как её зовут? – Неожиданно для самой себя сформулировала Рита предикат ревности.
- Ты ревнуешь?! Это что-то новое!
- Кажется Уайльд сказал: «Лучший способ не быть банальным – делать то, чего от тебя не ожидают».
- Вот уж что тебе не грозит, так это быть банальной.

* * *
- Как прошло с Дианой?
- Мило. Ты не воспользовался мгновеньем? – Азария чуть насмешливо наблюдал за бесцельно слоняющимся по комнате Юрием. – У меня такое чувство, что ты специально усложняешь мне задачу, пытаясь оттянуть миг расплаты?
- Лучший способ не быть банальным – делать то, чего от тебя не ожидают. Я хочу большего…