Кр. Господа. Вопл. N 1. Homo neander. Вт-ое Начало

Что ж, моя победа над Уавом и то, что после этого я возглавил племя, явно пошло на пользу Северным волкам. Так хорошо Homo neanderthalensis никогда не жили. Я научил их строить прочные жилища, причем, не только из дерева, но, даже используя природные валуны и скальные сколы, которые скреплялись между собой при помощи специального раствора типа цемента (моя разработка); научил новым способам охоты – теперь мясо в рационе соплеменников присутствовало чуть ли не каждый день, причем рецепты его готовки разнились настолько, что среди неандертальцев появились гурманы; научил плести сети, в которые попадалось много рыбы, которую с недавних пор поедали не сырой, а либо запекали на углях, либо варили что-то наподобие ухи. Последнее особо пришлось по нраву людям, ибо было не только вкусно, но и чрезвычайно экономно, ведь рыбный суп – это конгломерат воды, овощей, специй и, собственно, рыбы – всего много и весьма сытно, с нескольких рыбин можно накормить полтора десятка человек.
Долго отучал от поедания себе подобных. Объяснить сородичам, почему каннибализм – это плохо, мне так и не удалось, но в конце концом они приняли это на веру, настолько был высок мой авторитет в племени.
Был усовершенствован и парк оружия. Каменный нож, дубина, копье (как правило, просто заточенная палка) – вот весь нехитрый набор, которым были вооружены воины племени до моего восшествия на престол предводителя Серых волков. Уже через пару месяцев у копья появился острый наконечник из позвоночных костей крупных рыб, а палица ощетинилась торчащими в разные стороны отростками из каменных осколков. Появился топор, сразу ставший любимым оружием соплеменников. В качестве секущей части в нем выступала заточенная кость лопатки лося, или любого другого животного, подходящего размера.
Лук! Я смастерил его почти сразу, как окончились торжества по случаю моей победы над старым вождем. Был он неказист, и стрелял кривовато, но воины поняли назначение странной для них конструкции, и пришли в бурный восторг. Несколько позже каждый получил в собственность такой же, только сделанный более качественно и надежно. Со стрелами пришлось повозиться: в качестве основного тела стрелы использовался бамбук, и крепко закрепить на нем наконечник оказалось делом не простым. В конце концов, я стал просто срезать прочный стебель под углом чуть большим сорока пяти градусов. Получилась очень острая скань. Такая стрела была одноразовой, но в данных условиях жизни большего было и не надо. А бамбук в изобилии рос по берегам реки; так что в стрелах недостатка не было.
Да, что там эти мелочи – я соорудил даже катапульту, этакий боевой онагр , только небольшого размера. После демонстрации возможностей этой средневековой машины, я перестал быть вождем, но стал богом! Богом при жизни! Укрепил соплеменников в их заблуждениях тем, что собрал что-то наподобие ручной гранаты. Правда, прежде чем ее кинуть, надо было поджечь фитиль, зато, когда она разбивалась обо что-нибудь, во все стороны летел фейерверк огненных брызг, мгновенно воспламеняя всё вокруг. Боевые свойства этой бомбы были не высоки, но в качестве пугача – она была незаменимым средством: и люди и животные удирали со всех ног, едва рядом с ними вдруг пыхал огнем этот своеобразный салют. Даже мамонты предпочитали свернуть в сторону по добру по здорову, чем идти по горящей земле. Кстати, на охоте таким способом мы их и загоняли туда, куда нам было нужно, и это была одна из причин, по которой в племени никогда не переводились запасы мяса.
Однажды, видимо польстившись на все эти лакомые прогрессивные новшества, предводитель соседнего племени решил завладеть ими, для чего ему надо было развязать маленькую победоносную войну. Но по здравому размышлению сообразив, что при том уровне развития вооружения, которое было у дикарей, их воины вряд ли смогут одолеть наших. Но искушение было настолько сильным, что он решил-таки прибегнуть к исстари устоявшемуся приему – вождь бросал вызов вождю. Далее, надеюсь, понятно. Где-то это я уже проходил.
Как известно: худой мир лучше доброй ссоры, но в этом времени такая премудрость, похоже, была известна только мне. Ни у кого из племени Серых волков даже мысли не возникло, что я могу отказаться. Вызов пришлось принять – не стоило подрывать авторитет бога.
Правда, я все же сделал попытку предотвратить кровопролитие. Перед началом схватки я положил оружие на землю, поднял руки вверх, показывая, что в них ничего нет, и пошел навстречу вождю племени, бросившего мне вызов. Подойдя вплотную, сказал:
– Может, не будем драться? Я научу вас всему, что знаю сам, мои люди помогут твоим освоить все те новшества, которыми вы захотите овладеть; можем даже объединить общины.
– Боишься?! – Он, хотя и не до конца понял столь длинный монолог, истолковал мои мирные намерения по-своему.
– Нет, – пожал я плечами, на всякий случай, отступая назад.
И правильно сделал: в следующую секунду не оценивший мои благие намерения недруг бросился на меня, размахивая внушительных размеров дубиной. Пришлось броситься наутек.
Думая, что я спасаюсь бегством, люди соседнего племени заухали, закричали, подбадривая своего вождя. Я же, благо, что был налегке, быстро добежал до своего вооружения, схватил лук и стрелу, развернулся, и чуть помедлив для прицеливания, спустил тетиву.
Наверно, неправильно сказать, что мне повезло, ибо убийство человека, по моему глубокому убеждению, нельзя считать везением, но попал я удачно. И то сказать – промахнуться с четырех метров, а именно примерно столько разделяло меня и моего врага, сложнее, чем попасть. Заточенный тростник вошел в правую глазницу вождя враждебного племени и вышел из затылка. Травма, так сказать, не совместимая с жизнью.
Теперь уже закричали и заулюлюкали мои родичи.
Оставшееся без предводителя племя было обязано, да, что там – и вынуждено присоединиться к моим людям. Так нас стало почти в два раза больше.
Лулу родила мне прекрасного белокурого крепенького мальчика. Посмотреть на это чудо пришло все племя: нос прямой, а не приплюснутый, как у абсолютно всех людей этого времени, светлые мягкие волосики на голове, лоб высокий без ярко выраженных надбровных дуг, пронзительно голубые глаза. Вылитый папа. Я не знаю, каким соплеменники видели меня – может, в их глазах я ничем не отличался от неандертальца, но ребенка они точно осязали таким, каков он был на самом деле.
Сразу после рождения маленького Эльдара (так я назвал сына, чем весьма позабавил людей племени), умерла Вона – моя мать. Точнее, мать Углука, которым я сейчас являлся. Как и обещал, никто не тронул ее останки. Тело похоронили недалеко от нашей стоянки. Я смастерил деревянный крест, и водрузил его в изголовье могилы.
– Это зачем? – Спросила Лулу, присутствовавшая при этом.
Я пожал плечами.
– Так надо, – коротко ответил.
Ну, в самом деле, не объяснять же дикарке теорию креационизма. Хотя, я и сам не мог отнести себя к убежденным адептам веры в Христа. И вот вопрос: Иисуса еще и в помине не было, стоили ли в него сейчас верить? Впрочем, Бог то был всегда.
Насколько я мог судить, стойбище моего племени было расположено у подножия горы, известной в значительно более поздние времена под названием Эльбрус. А это значило, что если двигаться на запад, через территорию Грузии и Абхазии ХХ – XXI веков, то рано или поздно выйдешь к Черному морю. Интересно, есть оно там сейчас или нет? Этого я не знал, как и не знал и того, насколько далеко я заброшен во времени в своих бесконечных перевоплощениях.
В принципе, и я уже писал об этом ранее, мне здесь нравилось. К тому же, тут я был царь и бог. Конечно, не так много у меня было подданных, но десятков восемь теперь набиралось, что по тем временам числом было не просто немалым – армада целая. А я еще задумывался над тем, что неплохо бы объединиться с соседними племенами, естественно и справедливо, под моим началом.
Таких племен я знал только два: в двух днях пути разбили лагерь полтора десятка дикарей (удивительно, но мои разведчики донесли, что у них нет ярко выраженного предводителя, просто держатся вместе, так все-таки безопаснее), и чуть больше по времени на юг, было стойбище довольно крепкого… клана, что ли? человек в сорок, может немного меньше. По моему мнению, эта группа принадлежала к новой для этого времени формации людей – кроманьонцев . С ними я предвидел большие проблемы, все-таки они стояли на ступень выше, чем мои подопечные, и вряд ли захотят объединяться на моих условиях. Впрочем, это их дело.
С дикарями все оказалось просто – достаточно было явиться туда лично, в полном вооружении, с обломком шпаги в руке (я приладил к нему рукоятку) с двадцатью своими воинами, как те пали ниц и сами стали проситься принять их в семейство. Ну, а после того, как, прибыв в наше поселение, их хорошо накормили, причем преимущественно мясом – к другой пище они относились с опаской, а самого мяса не ели уже недели две – они пришли в состояние полнейшей эйфории и даже устроили какие-то ритуальные пляски. Никто не мешал им в этом.
Всем новоприбывшем было предоставлено жилье – достаточно крепкие шалаши с деревянным каркасом, более надежные жилища они должны были выстроить себе сами, моим же людям вменялось в обязанность помочь им в этом. Оружие пока не давали – пусть покажут себя сначала, а то кто знает, чего они могут натворить.
Если мы действительно расположились у подножия Эльбруса, то это было достаточно опасное соседство, вулкан есть вулкан. Время от времени землю под ногами потряхивало, из глубины недр слышались глухие рокочущие звуки. Гора жила своей жизнью, она просыпалась от многотысячелетней спячки, и ее пробуждение не сулило племени ничего хорошего.
Я предпринял небольшой рейд по склону вверх. Сопровождаемый тремя надежными воинами, поднялись насколько позволяли физическая готовность членов «экспедиции» и возможности того времени. По моим прикидкам мы забрались довольно высоко, километра на полтора, может два. С учетом того, что высота Эльбруса чуть более пяти с половиной километров, это было настоящее восхождение, почти подвиг, а может «почти» здесь вообще лишнее. И знаете, что обнаружил? На этакой высотище температура воздуха была не только не ниже, чем у подножия, здесь даже ощущалось какое-то дополнительное тепло! Снега не было, а по склону росли лишайники и мох!
На разных точках встречались травертины, так, кажется, они называются, – это такие выходы на поверхность минерализованных вулканических вод. Более того: тут и там можно было наблюдать явление более редкое – гейзеры – источники, периодически выбрасывающие фонтаны кипящей воды и пара. Я точно знал, что их деятельность связана с магмой, поднявшейся по трещинам в земной коре близко к поверхности и нагревающей подземные воды. Вулкан точно просыпался. Оставалось надеяться, что у нас есть время убраться в другие края – процесс ведь может длиться годами, а то и десятилетиями. В масштабах геологических эпох сто лет – это даже не миг.
Мои сопровождающие от всего увиденного пришли в панический ужас, пришлось свернуть продвижение вверх, тем более что пологий склон сменился почти вертикальным подъемом. Наши возможности в восхождении были исчерпаны.
После того, как мы оказались внизу, пошли к реке искупаться и отмыться от пыли и грязи после перехода. К своему ужасу я обнаружил, что вода, такая прохладная и освежающая еще несколько дней назад, сильно потеплела, и процесс этот нарастал по экспоненте с невероятной скоростью. Через полтора часа находиться в реке стало невозможно, а на поверхность то и дело всплывали мертвые рыбины.
Последнее обстоятельство привело в изумление и бурный восторг членов племени, которые чуть ли не всем «списочным» составом вылавливали полудохлую рыбу, бросаясь в уже почти горячую воду. Но поскольку до точки кипения речной поток пока не дошел, мои «подданные» не обращали внимания на температуру – еда для homo neanderthalensis всегда оставалась на первом месте.
Через несколько дней температура воды в реке несколько упала. Рыбу, которую раньше тащили без разбора – мелкая, крупная, неважно – теперь тщательно сортировали, и хотя мелочь не выкинули, а употребили в пищу, больше ее не брали. Впрочем, скоро рыба вообще исчезла.
Все ручьи и выкопанные нами колодцы на склонах Эльбруса и у его подножия пересохли. Дальше тянуть было невозможно: у меня сложилось стойкое впечатление, что ни о каких годах, а тем более десятилетиях и речи быть не может – извержение может начаться в любой момент и, по-видимому, он должен скоро наступить.
И все же я решил навестить племя, как предполагал, кроманьонцев. Присоединяться они к моим людям или нет, пусть решают сами – насильно я этого делать точно не собирался, но предупредить их о надвигающейся опасности, посчитал своим долгом. Поскольку это была не военная операция, а мирный визит, взял с собой всего десяток воинов и… несколько поколебавшись… Лулу с маленьким Эльдаром. Очень не хотелось оставлять их у рокочущей и вздрагивающей горы. Вместе с ней в качестве помощницы пошла молодая женщина по имени Типи. Оставшимся строго наказал собираться и готовиться к уходу. Впрочем, собирать им особенно было нечего – оружие, да запасы еды. Так что, у всех намечалось несколько спокойных дней, можно сказать выходных. Тут надо заметить, что обычные люди того времени работали примерно пять – шесть часов в неделю, чтобы обеспечить себя и близких едой, остальное время валялись на травке, рисовали на гладких стенах пещер, бесцельно шатались по полям, горам и лесам, не заходя, однако, слишком далеко от стойбища – если ночь застанет тебя не у племенного костра, процентов на семьдесят пять к сородичам ты уже не вернешься.
Но своих мне удавалось занять общественно-полезным трудом: они либо строили новые жилища, либо приводили в порядок старые, изготавливали оружие, делали запасы пищи впрок, тренировались в стрельбе из лука. Отобрав полтора десятка физически наиболее сильных воинов, показал им несколько приемов фехтования, и они с большим (чего никак не ожидал) рвением и, даже, удовольствием отрабатывали их в тренировочных рукопашных схватках. Я планировал сделать из этих ребят свою личную охрану, такая своеобразная императорская гвардия, первобытный отряд спецназа. Вот именно их-то и взял с собой в поход, не всех, только десять человек – исключительно для представительства.
Оставив за себя старшего, сказал ему, что делегация прибудет обратно не позже, чем через неделю. К этому сроку все должны быть готовы покинуть стоянку. Или лагерь? Да, хрен его знает, как это назвать!
Соорудили что-то наподобие паланкина для Лулу, и отправились в путь. Сколько могла, моя… э-э, жена шла сама, но поддерживать темп перехода ей было тяжело, и тогда она забиралась в импровизированные носилки, и воины поочередно несли ее и ребенка. Я здесь не был исключением, и тоже участвовал в этом. Если бы до соседнего племени было дальше, чем есть, я ни за что не взял бы их с собой. Да и сейчас прекрасно понимал, что не дай бог Эльбрус начнет извергаться, он достанет всех на сотни, а то и тысячи километров вокруг, может и больше. По-моему, впереди у нас было то самое извержение, что предположительно уничтожило неандертальцев. Вот угораздило меня перенестись именно в этот период времени. Впрочем, стопроцентной уверенности в этом не было.
И все-таки я не ошибся: то или не то извержение, но оно началось через день после нашего ухода. Мы успели отойти от вулкана километров на тридцать пять – сорок, как вдруг из недр горы стали доноситься жуткие звуки, напоминающие протяжный стон. Даже на таком расстоянии от нее закладывало уши, а что уж делалось в непосредственной близости от «разговорившегося» Эвереста, у его подножия, где осталась основное количество членов племени?! Не могу себе представить.
Мои люди испуганно присели, зажали уши руками. Малыш орал, но слышно его не было, у Лулу пошла носом кровь.
Я растерялся. Поставьте себя на мое место – что я должен был делать? Если сейчас рванет, то тех, кто остался в лагере, само собой, не спасти. А можно ли спастись нам, тем, кто успел немного отойти от «орущей» горы? Пока орущей, а что дальше?
Взял себя в руки. Рывком поднял одного бойца, поставил на ноги другого. Остальные поняли сами, что надо вставать. Они видели во мне бога, хоть и не осознавали, что это такое, и безгранично верили, что я все делаю правильно и обязательно спасу их. Объяснять что-либо словами было бесполезно – все пространство вокруг нас было наполнено одним монотонным воющим звуком. Кроме него ничего не было слышно. Я знаками показал, что надо срочно убираться как можно дальше. Мы подхватили носилки с Лулу и Эльдаром, и как могли быстро, стали двигаться вперед, по моим прикидкам в сторону Черного моря.
Откуда ни возьмись, мимо вдруг протопало стадо мамонтов. Огромные обычно величаво-спокойные животные были жутко напуганы, они бежали не останавливаясь и не разбирая дороги, мотая огромными головами, и их бивни качались влево вправо с амплитудой в несколько метров. Земля под толстыми, как ствол взрослого дерева ногами содрогалась, и было непонятно, отчего она все-таки трясется – то ли от их топота, то ли от активности проснувшегося вулкана. Это еще хорошо, что мы не оказались на их пути – могли и затоптать.
И тут вдруг оказалось, что не только мы и мастодонты бежали подальше от вулкана: рядом тенью скользнули несколько смилодонов – это такой род саблезубых кошек; пещерные медведи косолапили параллельным курсом, не обращая на нас никакого внимания. Были они в рост человека в холке и примерно метра четыре в длину, и вид имели куда более устрашающий, чем даже саблезубые тигры. Гигантские трехметровые ленивцы проявляли такие чудеса прыти, что я невольно подумал, что их название не соответствует их способностям, впрочем, в это время они вообще никак не назывались.
Волки, львы, гигантопитеки высотой под три метра – что-то у них там произошло и два пятисоткилограммовых самца сшиблись грудью с такой силой, что окажись между ними человек, расплющило бы в лепешку – бежали все.
Если честно, я даже не ожидал, что здесь такая богатая фауна. Оказаться среди всех этих огромных животных было бы страшно, но общая угроза гибели от извержения вулкана сводила опасность от столкновения с ними практически к нулю. Ну, разве что случайно кто-то собьёт тебя с ног, а бегущие сзади, растопчут.
Мимо какими-то рваными молниеносными галсами мелькнула мегалания , потом еще одна, и еще несколько – считать было некогда, да и незачем. Виляя всем телом туда-сюда, рядом с нами скользили квинканы – сухопутные крокодилы. О том, что эти семиметровые чудовища живут здесь, я даже не догадывался. Они щелкали огромными зубастыми челюстями, но сейчас вид имели не грозный, им было не до чего, они, как и все, спасались от весьма вероятной смерти