Поздняя осень бродила, компот варила...

  Поздняя осень неприкаянно бродила по полям, по сырым оврагам и темным перелескам, шарила сухими руками, шелестела ободранным подолом, вглядывалась в пустое небо.

  Уж давно затих журавлиный тоскующий крик, хрупкий лед подернул воду, словно ясный взор печаль, красное и золотое стало черным, обгоревшим, а она все рыскала, все успокоиться не могла.

 Луну, чахлую и обескровленную, на груди качала, дыханием согревала, пряжу серых дней пряла - о злое веретено пальцы исколола, темной кровью горят подмороженные ягоды шиповника.

 Жуков спать укладывала, мягким мхом им постели стелила, белке остроглазой помогала запасы на зиму делать - гладкие шоколадные желуди и дикие орехи таскала.

 Из подгнивших груш, из поздних яблок и терпкой калины компот варила, сыпала желтые осенние звезды, приправляла сахарными заморозками и пряными утренниками, диких уток поила перед долгой дорогой, остатки разлила по опушкам. Утки хрипло растроганно крякали, крепко-накрепко обещали вернуться лучистой ветреной весной, на прощание оставили пару пестрых перьев.

 Золотым и черным ковер вышивала, да закончить не успела.

 На свежем снегу тихо и легко умирала, глядя, как в прозрачном небе рождается молодой оскольчатый месяц.

 Не боялась, знала - придут за ней северные ветра, лохматыми лапами осторожно обнимут, понесут туда, где синие острые скалы, белое ледяное море, а новый месяц будет заливать прохладным искрящимся светом снежное поле.

 Катится, катится дальше Колесо Года...