Времена

               
                «Океан  долговечнее слова?
                Океана тягучая суть
                Неизменна, но снова и снова
                Вечным словом  тревожится грудь»
                (Слово. Ася Сапир)
                "Времена не выбирают, в них живут и умирают"
                ( Александр Кушнер)

   Строчка для эпиграфа взята  из стихотворения Александра Кушнера, известного советского поэта. Она попалась мне на глаза  и  преследует меня, с тех пор, когда началась эта страшная, бессмысленная и  кровавая война, когда  Россия напала на Украину. А конец этого стихотворения объясняет состояние многих  людей в наше  неспокойное время:
Век мой, рок мой на прощанье.
Время – это испытанье.
Не завидуй никому.
Крепко тесное объятье.
Время – кожа, а не платье.
Глубока его печать.
Словно с пальцев отпечатки,
С нас – его черты и складки,
Приглядевшись, можно взять.
  Эти стихи были написаны в 1978 году. Казалось бы, времена тогда были спокойные – ни войны, ни революций, ни  зловещего Чернобыля.  Но  поэту виделось недалёкое прошлое  - Вторая мировая война,  Венгрия 1956 года, Чехословакия 1968 года , Гулаг, остров Даманский  и, возможно, прозорливо угадывалась  близкая война в Афганистане.
 Какие  испытания посылают нам времена!  Каждое поколение  может рассказать о своих бедах. У моих родителей самым тяжелым временем была Вторая мировая война. Я родилась в марте 1944 года, когда война уже катилась  в сторону  Германии, а мой родной город Балта, много переживший, в основном уцелел. И самое главное – выжили в Балтском гетто мои родные  - бабушка Ева, дедушка  Абрам и моя любимая тётя Соня, папина сестра.

   По сравнению с войной трудности жизни  казались не такими уж страшными. Мой папа прошёл ленинградский фронт и блокаду, вернулся в родной город в чёрной морской шинели в конце 1944 года и ещё почти десять лет ходил на работу в этой шинели. И шапку его помню на нём до конца шестидесятых, когда уже моему сыну было четыре года. Это была чёрная кожаная шапка-ушанка, отделанная мехом из барашка.  В этой шапке он вернулся к маме в 1944 году, когда его комиссовали по болезни. А мама моя всю войну работала в госпиталях, рассказывала, что в Вологде не было витаминов, единственным мясом была конина. Из-за этого в сорок лет у неё уже не было ни одного своего зуба.
 
   Нам с сестрой повезло. Мы жили   в большой и дружной семье, были одеты и обуты, нам покупали книжки  и портфели . А в моём первом классе  были девочки, которые ходили в школу босиком и тетради носили в тряпичных сумках. А напротив школы был детский дом. Там жили дети, у которых вообще не было родных. И ещё вспоминаются  инвалиды без ног, передвигающиеся по улицам    на  деревянных тележках с колёсиками от шарикоподшипников.  И разбитые ступеньки школьного крыльца  в  пятидесятые годы. Нам казалось, что война закончилась очень давно, а эти ступеньки напоминали о том, что в годы оккупации на первом этаже школы фашисты устроили конюшню, а на втором – госпиталь.
 
 Мы жили на улице Садовой в доме №10, а между нашим домом и таким же кирпичным домом №8  был огород и  деревянная времянка. Там жили наши соседи , мои подружки Лида и Галя Капитанчук.  Их отец пришёл с войны инвалидом без одной ноги.  Он передвигался на костылях, работал  кладовщиком на швейной фабрике. Вместе с женой и детьми они начали строить дом из самодельных глиняных кирпичей, которые назывались  «ломпачи».  Стены уже были возведены, и мы там играли  на соломе, когда летом, в один из печальных   дней,  дядю Мишу Капитанчука  арестовали вместе с другими работниками швейной фабрики. Так и простоял дом без крыши несколько лет, пока дядя Миша не вернулся. Наверное, это было уже после смерти Сталина.
 
 Наступили другие времена, которые позже назвали «хрущёвской оттепелью.  Юность наша была счастливой. Мы верили, что «нынешнее поколение  советских людей будет жить при коммунизме»,  и  что наша страна самая лучшая в мире. Мы гордились нашими спутниками  и первыми космонавтами. Мы эту гордость передавали нашим первым ученикам,  мы гордились нашей учительской профессией. Эта гордость осталась на всю жизнь, так как известно, что бывших учителей не бывает.  Но и в наше счастливое время  мы  понимали, что не всё уж так у нас хорошо.

  В  1960 году я окончила  школу.  Куда идти учиться дальше, вопросов не было – с первого класса я мечтала стать учителем. Мне нравились  русская литература и химия, но  оказалось, что в университет евреев не  принимают (это объяснили моей маме). А в педагогическом институте тогда было только два факультета – физический  и физкультурный.  Так как спортом я не увлекалась, то подала документы на  физический факультет, вступительные экзамены сдала на  «4» и «5» и поступила. А вот моя одноклассница Зина Ройзенгурт, золотая медалистка, как и я,  не верила, что в университеты евреев не принимают. Она  мечтала стать физиком, открывать новые элементарные частицы, что тогда было на слуху, как и достижения в освоении Космоса. Экзамены по украинскому языку, физике, устной и письменной математике она сдала на «отлично», а вот на экзамене по английскому ей задали дополнительный вопрос не по программе и поставили «двойку».  Издевательства изощрённее придумать сложно. Обида осталась на всю жизнь. Зина через год поступила в политехнический институт, успешно его окончила и вместе с мужем, мамой и сестрой в начале семидесятых уехала в США. Там очень охотно  привечали умных людей из СССР.

   Моя сестра  окончила школу тоже с золотой медалью в 1966 году и не поступила в Одесский медицинский институт, хотя о профессии врача и продолжении  династии медиков мечтала с детства. В тот год уже не нужно было медалистам сдавать пять вступительных экзаменов. Достаточно было сдать на «отлично» один первый экзамен. Это была устная физика. Экзаменатор Дворовенко  взял в руки листок с её ответом, молча, поставил «единицу» и спокойно расписался в экзаменационном листе. Наверное, он чувствовал, что жаловаться никто не станет.  А наш папа, замечательный детский врач, главврач районной детской больницы, приехал из Одессы с тяжёлым сердцем и сказал: «Мы с вами живем в штате Алабама, где негров линчуют».  Через год моя сестра уехала с подругой в Новочеркасск, окончила  там химический факультет  политехнического института и много лет  работала в России инженером-технологом на цементном заводе.  Возможно, если бы осуществилась её детская мечта, судьба бы сложилась у неё совсем по-другому. Но все мы знаем, что в жизни не бывает сослагательного наклонения.
 
  Сколько новых радужных надежд появилось в нашей жизни, когда во главе СССР стал  Михаил Сергеевич Горбачёв! Но эта радуга померкла, когда в магазинах вдруг всё стало исчезать, когда слова "ускорение и перестройка" оказались только словами. Вспоминаю своего ученика Колю. Когда на уроке физики я объявила новую тему "Ускорение", он тут же добавил : "И перестройка". И "новое мышление" Горбачёва принесло пользу только одной стране - Германии. А Советский Союз на наших глазах рассыпался, как карточный домик. В декабре 1991 года мы в Украине единодушно проголосовали за независимость, потому что очень многие пострадали от Чернобыльской аварии. У нас в школе-интернате появились дети, которые не могли учиться, от радиации у них клочьями выпадали волосы, а для того, чтобы больных детей можно было повезти на лечение, вызвать самолёт, требовалось разрешение Москвы.
 Сколько горя принесли злополучные 90-е годы! Зарплату не платили, электрички ездили с выбитыми стёклами, в трамваях воровали сидения, а человеческая жизнь вообще ничего не стоила. Хорошо было тем, кто жил в селе - выручал огород. А в городе основной едой были макароны.

 Но мы выстояли, жизнь наладилась, растили внуков и верили, что дальше будет всё лучше и лучше. Оказалось, что наша вера и надежды пошли прахом, когда началась война. Сначала без боя Россия присоединила Крым, потом началась война на Донбассе. А 24 февраля 2022 года войска РФ вошли в Украину. Началось полномасштабное вторжение. Попрано международное право. Разрушены сотни городов, стётрты с лица земли сотни сёл, поля засеяны минами и снарядами, погибли тысячи воинов и мирных жителей Украины. Три года идёт эта беспощадная война, и конца не видно. И никто не знает, что впереди, что вообще будет со всем миром. 

   Вспомнились замечательные строчки из стихотворения поэта А.К. Толстого : «Ходить бывает склизко по камешкам иным. И так, о том, что близко, мы лучше умолчим».