Rodendron Rassolnikoff ч2 гл2

  «Нет, надо срочно искать новую хату и обрубать все концы в воду» - здравая мысль возникла в голове умного переступщика уголовно наказуемого деяния.
На хате, Роден кинулся к ноутбуку, чтобы на сайте «Аавыкто точка куда точка ру» подыскать себе новое жильё, но вспомнил, что его уже неделю назад отключили от «вайфая» за неуплату.
 Но вот его комната. Ничего и никого; никто сюда не заглядывал. Но, господи! Как мог он оставить давеча все эти вещи в этой дыре?
 «Блин, надо было через банкомат на мобилу денег закинуть. Теперь, я понимаю почему все богатеи такие дебилы – половину проблем за них ихи деньги решают», - думал Родик, спускаясь на улицу, чтобы дойти к ближайшему банкомату.
Рыжьё (жарг. золото) и бирюльки (ювелирные изделия) надо где-то припрятать в укромном месте, а бабло хранить поближе к телу, частично можно обезналить на карту.

 Он шел скоро и твёрдо, и хоть чувствовал, что всё тело требует дивана и спокойствия, но сознание было при нём. Надо было управиться, пока еще оставалось хоть сколько-нибудь сил и хоть какое-нибудь рассуждение… Куда же идти?
Где-нибудь в парке прятать ювелирку опасно - увидят, дома держать улики против себя глупо.
 Он остановился вдруг, когда вышел к дому, в котором снимал квартиру сокурсник Вовка Вразумихин. Он поднялся к нему на пятый этаж.
Тот был дома, в своей каморке, и в эту минуту занимался, писал, и сам ему отпер. Месяца четыре, как они лично не видались, общались по мессенджеру. Вразумихин сидел у себя в истрепанных до лохмотьев шортах, в китайских шлёпках на босу ногу, всклокоченный, небритый и неумытый. На лице его выразилось удивление.
– Что ты? – закричал он, осматривая с ног до головы вошедшего товарища; затем помолчал и присвистнул.
– Неужели!…кто к нам пришёл? Да ты, брат, нашего брата перещеголял, – прибавил он, глядя на драные джинсы Рассольникова. – Да, садись же, устал небось!
– И когда тот повалился на китайский диван из экокожи, который был еще хуже его собственного, Вразумихин разглядел вдруг, что друг возбуждён и схватил его за руку.
– Да ты говори, что натворил, – он уставился на Родика;
Рассольников вырвал руку.
– Ты, чо голубой?!, – сказал он, – я зашёл, мимо шёл…
- На хрена ты так! Так на кой черт ты пришёл после этого! Очумел ты, что ли? Ведь это… почти обидно.
– Ну, слушай: я к тебе пришёл, потому что, кроме тебя, никого не знаю, кто бы помог… начать… потому что ты всех их добрее, то есть умнее, и обсудить можешь… А теперь я вижу, что ничего мне не надо, слышишь, совсем ничего… ничьих услуг и участий… Я сам… один… Ну и довольно! Оставь меня в покое!
-  Зачем же ты приходил?
– Хотел побухать, перетереть за жизнь! Но видно не вовремя. – пробормотал Рассольников.
– Так и вали, коли по-человечески не можешь!? – ответил Вразумихин, уходящему другу.

 На улице Мартина Хайдеггера в банкомате Родик закинул денежку на мобильник и теперь у него появился доступ в интернет.
 Уже подходя к своему дому, он словно впервые увидел этот город.
Купол собора, который ни с какой точки не обрисовывается лучше, как смотря на него отсюда, не доходя шагов двадцать до часовни, так и сиял позолотой, и сквозь чистый воздух можно было отчетливо разглядеть даже каждое его архитектурное изящество. Бессмысленный разговор с Вразумихиным в миг улетучился из головы; одна беспокойная и не совсем ясная мысль занимала его теперь исключительно. Он стоял и смотрел вдаль долго и пристально; это место было ему особенно знакомо. Когда он ходил в университет, то обыкновенно, – чаще всего, возвращаясь домой, – случалось ему, может быть раз сто, останавливаться именно на этом же самом месте пристально вглядываться в эту действительно великолепную панораму и каждый раз почти удивляться одному неясному и неразрешимому своему впечатлению.
Необъяснимым холодом веяло на него всегда от этой великолепной панорамы; духом немым и глухим полна была для него эта пышная картина… Дивился он каждый раз своему весёлому и восторженному впечатлению и откладывал разгадку его, не доверяя себе, в будущее. Теперь вдруг резко вспомнил он про эти прежние свои вопросы и недоумения, показалось ему, что не нечаянно он вспомнил теперь про них. Уж одно то показалось ему дико и чудно, что он на том же самом месте остановился, как прежде, как будто и действительно вообразил, что может о том же самом мыслить теперь, как и прежде, и такими же прежними темами и картинами интересоваться, какими интересовался… еще так недавно. Даже чуть не смешно ему стало и в то же время сдавило грудь от милоты. В какой-то глубине, внизу, где-то чуть видно под ногами, показалось ему теперь все это прежнее прошлое, и прежние мысли, и прежние задачи, и прежние темы, и прежние впечатления, и вся эта панорама, и он сам, и все, все… Казалось, он улетал куда-то вверх, и все исчезало в глазах его…
Он зашёл к себе на хату уже к вечеру, стало быть, прогулял где-то часов шесть.
Где и как шёл обратно, ничего он этого не помнил. Разувшись, он лег на диван и тотчас же забылся…