Мысли, от которых умнее не станешь

Возраст мой уже перешёл все границы замыслов Путина. Наш президент мечтает удлинить жизнь Россиян до семидесяти лет официально, а до восьмидесяти лет условно.
Дело, конечно, хорошее. Но для меня это - пройденный этап. Я уже намылился этот возраст увеличить до девяноста лет.

Сразу скажу, что если нет врача в семье, выполнить это невозможно от слова совсем!
У меня в семье была такая мать. Ей и самой приходилось вечно страдать от вмешательства врачей в её организм. Моя мать была женой чемпиона Удмуртии по лыжным гонкам на двадцать километров.

Узнав однажды об этом, я потерял дар речи. В какие-то обрезки своей жизни я ухитрялся пробежать километр по снегу, запыхавшись до полной потери сил!

Бегать просто без лишних трусов и ботинок я не мог до восемнадцати лет. В одиннадцать лет мне вырезал вппендикс сам профессор медицины. Что там получилось, я не знал, но выяснилось потом, что сердце моё понизилось на четыре сантиметра, а желудок на пять сантиметров уполз вниз, испортив мне все попытки повторить подвиги отца в спорте.
Так что, я стал усердствовать в рисовании. Это было намного легче.

В пять лет, когда война закончилась, я уже только мог рассматривать фотографии
лыжников, среди которых, как правило, красовался отец. Позже я узнал, что до роста отца не вырос. При росте метр семьдеся три, отец ещё и прыгал в высоту не ниже метр семьдесят. Так было видно на фотографии.

Ещё был заезд организован лыжников от Ижевска до города Глазова. А этот уже пробег равнялся ста восьмидесяти километрам! И надо было пробежать туда и обратно!
Все фотографии отца-спортсмена у меня украдены. Осталась только смутная память.

Однажды я прочитал историю одного солдата, котрый до войны был спортсменом по прыжкам в высоту. Этот пленный несколько раз прыгал через забор с электричеством на свободу!
Я на этот поступок тогда не обратил внимание. Ну, прыгал и прыгал! Потом-то, всё-равно, срезался, сгорнл!

Может быть, не срезался? Просто не стал возвращаться в плен? Можно, конечно, думать о товарищах, переживать за тех, кто умрёт так и так?

А что, если это и был мой отец? Прыгать-то он не только умел, но и немцам было слишком хлопотно делать длинные заборы по два-три метра в высоту? И забор-то местами доходил до метра шестьдесят? Один-то раз сигануть через такое препятствие не грех попробовать?

И дунул Павел Иванович Мухачев через электричество! Риск был огромный. Голод в этих заграждениях был вполне реальный. Язва двенадцатипёрстной кишки донимала!

А жить же хотелось. Из мест Великих Лук пробрался солдат в отряд партизан. Думал же, как-то, начать убивать немцев, как обещал в письме жене. Я это письмо читал, да не дошло у меня, в виду возраста, сохранить этот важный документ.

А тут проверка! Бежал? Откуда? От немцев? А партизаны, по решению Сталина были сначала признаны преступниками и помощниками немецких захватчиков!

Отец срочно просит мою мать послать документы туда-то, что такой-то Мухачев больной.
А если ещё и больной, врёт, что перепрыгнул через забор с электрическим током?

В общкм, отправили, куда следует.

И оказался Павел Иванович Мухачев на защите Сталинграда! То ли он копал преграждения для танков врага, то ли стрелял из винтовки. Кто сегодня что об этом скажет? Но по карте сам город Великие Луки, это, если не ошибаюсь, Белоруссия!
А Сталинград, в котором я побывал в молодости, настолько далеко, что связвть эти два пункта у меня никак не сходится. Будто из разых войн два пункта!

Теперь мой сын странно, как-то, живёт в Казахстане. Он-то как туда попал? И почему именно оттуда он узнал, что фамилия, имя и отчество моего отца выбиты на стене памяти в Сталинграде!

Название Волгоград я не пишу. В принципе, это преступление вычёркивать название города военной летописи 1941-1945 годов.

Но, думаю, что Руководство выбрало моего отца для увековечения в стене памяти не только за копание противотанкового рва.

Октябрь