50 грамм с косточкой

               50 грамм с косточкой
Сегодня я в первый раз иду в магазин одна. Не придётся мне на сей раз сиротливо сидеть под столиком в углу, дожидаясь, пока мама вынырнет с покупками из очереди, и беспокойно вглядываться, ища её глазами, боясь, что меня забудут в магазине. Теперь я сама себе хозяйка. Всю дорогу до магазина я повторяю про себя список покупок, которые мне надо сделать:
 - Полхлеба.
 - Батон.
 - И мяса…
Сколько мяса-то? А, вспомнила: 500грамм, с косточкой. Так велела мама. Она будет варить суп, и ей непременно нужна косточка. Я подхожу к прилавку и пристраиваюсь сзади толстой тётеньки. Очередь движется медленно. Продавец роется в мясе, показывая его со всех сторон покупателям, потом бросает на весы, вынимает из-за уха карандаш и пишет стоимость на бумажке. Кто получил бумажку, тот отходит к кассе оплачивать товар. Я достаю из кармана полученные от мамы три рубля и зажимаю их в кулаке. И тут вдруг забываю, сколько мяса нужно купить: 500 или 50 граммов? И мне кажется, что 500 – это что-то очень много. Перед моим взором крутятся нули.
 - Пятьсот, - шепчу я про себя. – Нет, всё-таки, наверно, пятьдесят.
Тут подходит моя очередь. Огромная тётя, загораживающая прилавок, отплывает, наконец, к кассе, и я остаюсь один на один с продавцом. Он, хмуря брови, смотрит на меня:
 - Чего тебе, девочка?
Я теряю дар речи. Потом, кашлянув, говорю хриплым голосом:
 - 50 грамм, - и, помолчав, добавляю, - с косточкой.
 - Чего -чего? – не понимает продавец, как будто я говорю на иностранном языке.
Потом он наклоняется, чтобы меня, наверно, получше рассмотреть, и спрашивает:
 - Тебе для собачки?
 - Я так и знала. Вот всегда так, если девочка покупает, то обязательно для животного, а не себе на обед, - огорчаюсь я.
Продавец между тем выбирает из лежащих на прилавке кусков, который побольше, бросает его на деревянный чурбан, поднимает вверх топор и лихо отрубает малюсенький красный шматок. Потом берёт его двумя пальцами и кладёт на весы. Кусок настолько мал, что еле виден мне снизу. Продавец пишет что-то на бумажке и подаёт её мне. Судя по деньгам, я понимаю, что что-то не так, но молчу. Деловито беру бумажку и иду к кассе. Но потом, обойдя её тихонько, прячась за покупателей, бегом бегу из магазина, позабыв о хлебе и булке, на ходу размазывая слёзы. В моём неудачном походе в магазин я обвиняю всех: маму – за то, что так плохо объяснила, продавца – за то, что не мог понять, что надо ребёнку.
 - И когда ты только станешь самостоятельной! – восклицает мама, когда я, запыхавшись, прибегаю домой.
 «Наверно, никогда, - думаю я, - скорей бы это противное детство проходило.»