Мгла 4

                Глава I. Возвращение в прошлое

 Я - боевой маг Высшего круга империи Туран. На всех ста двадцати шести обитаемых планетах ныне процветающего государства таких Одаренных, кто в одиночку может противостоять небольшой армии, всего двенадцать. Я - тринадцатый.
        Чертова дюжина… Хотя такого понятия «чертова дюжина» у туранцев нет,  как нет и понятия «черт». Как я ни пытался им объяснить, что это такое и с чем его едят – не получилось. Религия у них, как и многое другое, отличается от нашей, хотя понятие «бог» все же существует.

        Однако вернемся к магам. Тринадцать вроде и немного, но вот когда мы объединяемся в тот самый пресловутый Высший круг, любая армия, не прикрытая мощными Артефакторами такого же уровня, будь она хоть самой продвинутой и оснащенной современным оружием, безусловно, будет уничтожена.

        Такое за последнюю тысячу лет случилось только однажды, когда из темных глубин Вселенной появились и катастрофически быстро стали расползаться как настоящие пауки, разумные и до крайности агрессивные арахниды, возжелавшие покорить если не всю Вселенную, то уж близлежащую часть ее, как минимум.
        К несчастью для них именно в этой зоне мироздания располагалась империя Туран – самодостаточная, процветающая и мощная, да к тому же прикрытая помимо огромной армии и флота магами Высшего круга.
        На тот момент в круг могли объединиться всего десять Одаренных. Вот тогда им и пришлось собраться вместе, чтобы помочь стране выжить, остаться империей, а не завоеванной, порабощенной и опустошенной территорией.

       Когда первые корабли армады космического флота арахнидов появились на окраине империи, внезапно вывалившись из гиперпространства, неожиданностью для Императора это не стало, и их уже встречали могучие корабли «стены» - туранские линейные и звездные крейсеры, авианосцы, линкоры и даже символ власти - сверхмощный дредноут «Императрица Исабель».
        Поддерживали эту внушительную силу сотни боевых кораблей среднего и малого класса: эсминцы, фрегаты, крейсеры, ударные авианосцы, торпедоносцы и масса других кораблей обеспечения.
        Да и туранский москитный флот был внушительным.

        Однако имперцы недооценили масштабов экспансии злобных захватчиков, и если первые столкновения флотов заведомо закончились победой хозяев, то дальше дела для них пошли совсем не так хорошо, как хотелось бы.
        Количество прибывающих к окраинам империи боевых кораблей чужаков росло чуть ли не в геометрической прогрессии. Вместо одного уничтоженного вымпела тут же появлялись два новых, и туранцам вскоре все же пришлось отступить под защиту звездных крепостей, расположенных на орбите обитаемых планет.

        От москитного флота осталась едва ли половина. Чуть больше от кораблей «стены». Самый большой урон понесли вымпелы среднего класса, их осталась что-то около трети. Даже могучий дредноут, возглавляемый легендой нации адмиралом Хавьером и прикрытый магами Первого круга, несмотря на свою сверхмощную броню и магическую поддержку, получил серьезные повреждения и отходил, оставляя часть планет безо всякой защиты.

        Никому из высшего руководства империи не могло прийти в голову, что ситуация на театре военных действий изменится так кардинально и так быстро. А все по одной простой причине – нехватка информации о захватчиках.
        О них не было известно практически ничего: ни откуда они явились, ни уровень их интеллекта и технологического обеспечения, ни наличие магической составляющей в их вооруженных силах. А главное – сколько их, кроме извечного: «Нас - тьмы, и тьмы, и тьмы…».
        Конечно, отследить откуда арахниды пришли, чтобы отправить туда карающий звездный десант, было возможно с помощью эмпатов по инверсионным следам их кораблей даже во время гиперпрыжков, но вот ни времени, ни возможностей для этого, когда война уже полыхала, не было.

        Да и вторжение, честно говоря, заметили практически в последний момент, поэтому и заслон выставили не самый внушительный. Собрали ближайшие военно-космические силы в одну могучую, как казалось, эскадру, да еще усилили ее сверхмощным кораблем империи, посчитав, что этого будет достаточно. И, как оказалось, ошиблись.
        Когда основательно потрепанная эскадра, первой встретившая агрессоров, начала сдержанно отступать, со всех окраин империи на фронт  стали перебрасывать космические флоты для изменения ситуации.

         К тому же максимально увеличили производство боевых кораблей среднего и малого класса, потому что для их сборки времени требовалось гораздо меньше, чем для строительства тяжелых кораблей «стены».
        Многократно выросло производство боеприпасов, подготовка экипажей не отставала от выпуска кораблей, до предела укомплектовали ремонтную базу, медицинскую службу и много что еще было брошено на алтарь победы. Но этого все равно оказалось недостаточно. Силы таяли...

        Оставшиеся без прикрытия из космоса планеты, большую часть населения которых из-за ложной надежды на собственные силы и возникшей после первых неудач неразберихи, не успели эвакуировать, немедленно были подвергнуты планетарной бомбардировке, хотя никакой нужды в этом уже не было.
         Зачем уничтожать то, что практически и так принадлежит тебе? Наземные вооруженные силы, еще остававшиеся на планетах, противостоять орбитальным десантам с поддержкой из космоса, никак не могли. Но кто поймет их, этих пауков, пусть и разумных.

        Вот тогда и пришлось срочно собирать боевых магов Высшего круга. Хотя, слово «собирать» здесь не совсем уместно. Одаренный самого высоко уровня, будь то стихийник, артефактор, лекарь или воин это элита нации, с которыми обращаться необходимо очень корректно. К тому же  практически все они были на короткой ноге с Императором, который и сам был магом – универсалом высшего уровня.
        Так что уместнее здесь будет сказать - «пригласили». Уговаривать, собственно, никого не пришлось, все они понимали что может случиться с империей в случае проигрыша.

        Десять Одаренных расположились на космической базе, прикрывающей одну из населенных планет, расположенной практически рядом с зоной боевых действий, но пока еще участия в них не принимающей.
        Что делали воины-маги в самом большом зале базы, как строили отношения между собой, какие заклинания произносили – не видел никто, да и камеры слежения, напичканные в каждом уголке базы, мгновенно перестали работать. Четкие и яркие до этого картинки на экранах мониторов  сменила мерцающая серая рябь. Скорее всего, на рабочее помещение магами в целях безопасности был наложен «полог невидимости», а может и еще что-то.

        Но вся империя увидела результат работы боевых магов Высшего круга, о которых после этого стали говорить с еще большим уважением, а имена их вошли в историю государства на ближайшее тысячелетие.
        Весь флот арахнидов практически мгновенно сгорел в яростном огне раскаленной плазмы. От всех этих больших и малых кораблей вместе со всеми экипажами, численность которых исчислялась, наверное,  миллионами, не осталось ничего. Даже следа…

        Но победа досталась магам – воинам нелегко. Из всего Высшего круга в  живых осталось только шестеро. Чуть больше половины. Да и «в живых» слишком громко сказано.
        Маги – лекари, мгновенно включившиеся в работу после завершения ритуала инициализации и инициации обнаружили полностью опустошенных энергетически, духовно и физически, находящихся в крайней степени истощения Одаренных, которые по праву считались самыми сильными в империи. Каким чудовищным перегрузкам они подверглись в борьбе с захватчиками, невозможно было даже предположить.
        Ни у одного из них доктора - маги не смогли обнаружить даже признаков мозговой активности, которая, к счастью, появилась достаточно быстро. Реабилитация пострадавших в битве титанов, когда они смогли вернуться к своей лучшей форме, заняла очень долгий период.

        Удивительно, но я не туранец. Я – землянин, уроженец планеты Земля, находящейся в рукаве Ориона галактики Млечный путь. От Земли до Селии – центральной планеты империи Туран, расположенной где-то за сверхскоплением Ланиакея, миллионов так пятьсот с небольшим световых лет.
        А один световой год это, если помните, шестьдесят три тысячи,  астрономических единиц. Что такое астрономическая единица должны помнить – это расстояние от Земли до Солнца – сто пятьдесят миллионов километров. И галактик в этом самом сверхскоплении помимо Млечного пути чуть больше ста тысяч.
        Впечатляет, конечно. Тем более удивительно, как я мог попасть туда, да еще стать боевым магом. Да не просто магом, а магом Высшего круга. А это круто! Очень круто!

        Поверить трудно, но стал я тем, кем стал, только благодаря собственной жене, Лене, ну и, может быть, невозможному, невероятному, необыкновенному, если хотите, фантастическому стечению обстоятельств.

        Давно это было. Алешке, моему сыну, было всего четыре, и сам я работал патологоанатомом в обычной городской больнице. Вот тогда все и началось.
В один из поздних зимних вечеров я совершенно случайно столкнулся с феноменом, которому не мог дать никакого объяснения – из грудной полости трупа с незаконченной аутопсией в темноте появлялось непонятное свечение. Сказать, что я, увидев это, напугался, это не сказать ничего. Непонятно, как я тогда не поседел и не стал заикаться.
        И только благодаря Лене нам удалось разобраться и с этой проблемой и с массой других, возникающих одна из другой, и закончившихся  находкой в одном из шахтерских поселков области инопланетного космического корабля.

        Мало того, благодаря моей жене нам удалось попасть на этот корабль и спасти из многовекового плена целую кучу юных представителей той самой внеземной цивилизации, в том числе и принцессу, любимую дочь императора империи Туран.
        Стоило это, конечно, потраченных и времени, и нервов, и здоровья немеряно, ведь даже погоня со стрельбой и битва с фээсбэшниками была, но оно того стоило.
        Когда в дальнейшем у нас в семье появились серьезные, можно сказать, жизненные проблемы, чудом найденная моей Леной в необъятной вселенной спасенная ей принцесса Ильсионора, помогла их решить на раз.

        После этого девчата по серьезному задружили, и, в конце концов,  мы всей семьей оказались в гостях у принцессы на столичной планете Селия, да и император, ее папа, своим вниманием нас не обошел, отблагодарил за спасение своей доченьки.
        Благодарность его была необычной и настолько щедрой, что я до сих пор не могу понять, как это он решился совершенно чужого разумного, которого видел впервые, проучить в своей Академии магии, откуда и вышел боевой маг Высшего круга – я, Максим Аверин. Правда, выяснилось, что у меня магический потенциал был огромен, но вот откуда он взялся у представителя совсем не магической цивилизации, никто понять не мог, даже сам маг-универсал император Бенито третий.

        Правда, он, наградой этот подарок совсем не считал. В приватной беседой он поведал мне, что анализ ситуации на Земле, проведенный искином вызволенного из плена корабля на основе данных из нашей глобальной сети, однозначно позволил сделать вывод, что нашу планету ждут очень сложные времена, способные закончиться возможной планетарной катастрофой – уничтожением жизни на Земле.

        Вот меня и подготовили к нивелированию ситуации - убрать все «горки и ямки» на дороге, чтобы сделать её ровной, поскольку даже мысль о гибели целой цивилизации, «где живут такие замечательные люди», как мы с Леной и нашими друзьями, императору пришлась не по душе. А то, что я один способен изменить ситуацию на целой планете в лучшую сторону, у него как-то никаких сомнений не вызывало. Чего не скажешь обо мне…

                Глава II. Незваный гость

        - Ну что, Конюх, пообщаемся? - обращаясь как к старому, доброму знакомому, произнес мужчина, сидящий за противоположным концом большого стола, сделанного из южного ореха.
        Стол благородного темно-коричневого цвета, уже сам по себе являющийся произведением искусства и стоивший как небольшой кроссовер, впрочем, как и большинство мебели в этом особняке, был привезен из далекой Италии.

        Да и сам двухэтажный особняк своими архитектурными изысками в виде затейливых зубчатых башенок по углам крыши, арочных полукруглых окон, фигурных решеток балконов, рельефной лепнины фасада больше напоминал какой-нибудь средневековой итальянский замок. Правда, вот рва, наполненного водой, вокруг него, да и перекидного моста не было, зато камер видеонаблюдения было предостаточно, да и охранников хватало.
        Хозяин дома Виктор Павлович Конышев на собственной безопасности не экономил.

        Преуспевающий бизнесмен одного из южных регионов страны, занимающийся в основном строительным бизнесом, и сидящий сейчас за другим концом стола для переговоров, действительно имел тесные связи с партнерами по бизнесу в  этой южно-европейской республике.  Отсюда не иссякающим потоком шла к нему не только мебель и мебельные аксессуары, но и строительные материалы, сантехника, кое-что из бытовой техники, да и многое другое.

        На лице визави хозяина дома прямо над переносицей располагались две глубокие продольные складки, которые, как считается, связаны с выражением непроизвольных отрицательных эмоций. Эти складки, действительно, придавали лицу собеседника какую-то серьезность и строгость, а когда он сдвигал брови, то выражение лица можно было назвать и суровым.
        Правда, непонятный блеск в смешливых глазах и мелкие морщинки, веером расходящиеся от наружных уголков темно-серых глаз, говорили, что вся эта суровость не более, чем напускная.

        А вот лицо хозяина дома не выражало абсолютно никаких эмоций, что было удивительно, так как сидящий напротив мужчина был ему совершенно незнаком, и какая-то минимальная реакция на его присутствие все равно должна была бы быть. Особенно после такого панибратского обращения.
        Но в глазах Виктора Павловича невозможно было отметить ни интереса – кто это такой, ни удивления – как он попал сюда, ни озадаченности – чего он хочет, ни даже злости на свою охрану – как они могли пропустить к нему без предупреждения совершенно незнакомого человека.

        С таким лицом хорошо было бы играть в покер. Покер, как известно, в первую очередь тренирует эмоциональную выносливость, а потом уже учит думать о рисках и их последствиях, учит быстрому принятию верных решений. Хорошие игроки, прежде чем делать ставки отслеживают и оценивают возможности своих  противников по самым незначительным деталям: по легкому дрожанию ресниц, по непроизвольному движению глаз, тремору рук, по изменению дыхания.
        Но Виктор Павлович в покер не играл…

        Судя по его реакции, он был бы хорошим игроком, но все же в один из моментов совершенно непроизвольно отреагировал на слова незнакомца и именно тогда, когда тот назвал его «Конюхом».
        Буквально на секунду глаза бизнесмена расширились, а на лице появилось испуганно-удивленное выражение, которое, впрочем, быстро сменилось той самой маской безразличия и безучастности, хотя мысли его метались в  голове с сумасшедшей скоростью.

        «Как!?.. Откуда?!.. Откуда он знает? - голосом испуганного пятиклассника, пойманного за курение в туалете, спрашивал он сам себя, и тут же с остервенением обреченного гладиатора так же убеждал себя, - нет… не может быть… Этого просто не может быть…».
        Последние лет двадцать его уже никто не звал «Конюхом», да и людей, кто знал его в середине девяностых под этим именем, в живых осталось не так уж много.
Прошедшие годы изменили практически все…

        Двадцатилетний Витя Конюхов вернулся из армии «черпаком» - оттрубил в войсках дяди Васи положенные два года, но вот возвращение домой его совершенно не порадовало. Родной шахтерский поселок вокруг градообразующего угольного разреза в одном из сибирских регионов, как и множество других, переживал не самые лучшие времена.
        Крах экономики привел к тому, что из шести тысяч работающих на производстве осталось что-то около трех, да и тем зарплату выплачивали крайне нерегулярно в виде так называемого «сальдо» - небольшими частями, либо в виде товаров поступающих по бартеру за уголь. О чем говорить, зачастую «Белазы» простаивали просто потому, что на разрезе не было солярки.

        Найти работу в замкнутом пятнадцатитысячном социуме в таких условиях было не реально и бывший «голубой берет», посмотрев на суровую окружающую действительность, вскоре устроился на работу, которой его лучше всего обучили в десантных войсках.

        Понятно, что сначала ему пришлось побыть рядовым бойцом в бригаде, но довольно быстро, используя не только навыки, полученные в армии, но и довольно острый и изобретательный ум, Витя продвинулся по криминальной иерархической лестнице. Переживаний или других заморочек о том, что он пошел не по той дорожке, которую не пожелает любая мать своему сыну, новоиспеченный боец с полученным погонялом Конюх избегал.

        Смешно, но бандитом он стал именно из-за добрых побуждений и благих намерений.
        В соседнем городке, куда потерявший надежду найти работу в родном поселке Виктор отправился на разведку – вдруг повезет, он увидел все то же, что и дома.
        На одной из не особо оживленных улиц, выходящей на небольшую площадь с неработающим фонтаном, где раньше по праздникам устраивались массовые гулянья, сейчас раскинулся стихийно возникший рынок, где жители городка пытались найти выход из безденежного тупика.

        Здесь, разместив вещи прямо по краю тротуара на импровизированных прилавках из деревянных ящиков, старых раскладушек, разложенных прямо на асфальте газет, не теряющие надежды люди пытались переломить ситуацию в свою пользу, рассчитывая выручить хоть какие-то деньги.
        Продавцов было много. Неровная, переминающаяся вереница стоящих людей, чередующаяся со счастливчиками, сидящими перед своим товаром на принесенных стульчиках, начиналась от автобусной остановки метрах в ста от площади, пересекала ее и терялась где-то в глубине на противоположной стороне.

        На рынке продавалось все и вся. Новенькие женские сапоги в фабричных коробках, сложенных стопкой, продаваемые активно зазывающим покупателей кавказцем, соседствовали с вязанными шерстяными носками, выложенными горкой пожилой, но еще достаточно активной бабулей, громкостью не уступающей своему соседу.
        Плитки шоколада, предлагаемые интеллигентного вида женщиной средних лет, как-то постоянно беспомощно улыбающейся и по-видимому, стесняющейся своего нынешнего положения располагались рядом с металлическим хламом из старых замков, дверных ручек, металлических петель, ножовочного полотна и прочего, продаваемых пожилым мужичком, напоминающим своим заломленным треухом и торчащей козлиной бородкой деда Щукаря .

        Разнокалиберная посуда и вполне приличные сервизы, люстры, одежда женская и мужская, детские игрушки, единичные рулоны обоев и бэушинские автомобильные покрышки… Да и много чего еще…

        Витек попал на барахолку случайно. В поисках работы с утра он уже побывал на железнодорожной станции, машзаводе, местном шахтоуправлении и еще в двух или трех каких-то мутных конторах, куда заходил больше ради интереса, поскольку они просто попались на пути. Ответ был везде примерно одинаковым. Отличие было лишь в форме отказа. Где-то отказывали с вежливой улыбкой, где-то с насмешкой, а где-то чуть ли не с матерками: «…задолбали уже… своим платить нечем…».
        Последней в плане сегодняшних поисков стояла колбасная фабрика, и автобус останавливался как раз напротив проходной.

        Здесь тоже ничего радостного ожидаемо не случилось, но кадровик мужчина узнав, что этот молодой соискатель только что вернулся из армии, да еще служил в ВДВ, заикнулся, что возможно недельки через две появится вакансия охранника и даже попросил оставить номер телефона. Когда же выяснилось, что никакого телефона у потенциального работника нет и не предвидится, погрустнел и попросил того позвонить самому через пару недель, но номера телефона фабрики не продиктовал.

        Из проходной открывался прекрасный вид на колышущееся людское море продавцов и покупателей, и несостоявшийся охранник решил пройти вдоль торгового ряда. Не с целью купить что-нибудь – денег у него было в обрез на обратную дорогу, а просто так. Поглазеть…
        Он медленно брел за спинами покупателей, которых было гораздо меньше, чем продавцов, и спокойно рассматривал лежащие перед ним товары ни на чем особо не задерживая взгляд, пока не добрел до книжных развалов. Вот здесь он задержался.

        Этот стихийно возникший рынок в отличие от любого организованного отличался тем, что товары здесь были разложены не по товарным группам, а абы как – где хозяин нашел место – там и встал. Но и тут обнаружился закуток, где товары были схожими.
        По самому краю площади, где тротуара уже не было и куда подступали все еще тенистые деревья, расположились человек шесть, торгующие книгами.

        Внимание Виктора сразу привлекли двое: высокий худой мужчина в очках и желтой брезентовой штормовке с капюшоном, за спиной которого стояли две вместительные клетчатые  сумки, наполненные книгами больше чем наполовину, и невысокая худенькая женщина, скорее бабушка, с накинутой на голову белой шалью – паутинкой и в сером плюшевом жакете, перед которой на куске полиэтилена был разложено всего десяток книг. Никаких сумок с товаром за спиной у нее не было.

        Перед мужчиной высились три стопки абсолютно новых, наверное, прямо из типографии книг в одинаковых желтых суперобложках с картинками в орнаментальных виньетках, где можно было увидеть и рыцарские замки, и летящих драконов с необычными седоками на спине, и человекоподобных существ в ярких зеленых и желтых одеждах с удивительно волосатыми ногами.
        Подобных книг Виктор, хотя в детстве читал много, раньше не видел, да и фамилии авторов ему ни о чем не говорили: Джон Толкиен, Урсула Ле Гуин, Джордж Мартин, поэтому он перевел взгляд на книги его соседки.

        А вот здесь глаза его заблестели, и он с трудом подавил глубокий вздох. На небольшом клочке чистой полиэтиленовой пленки лежали книги его детства. Не новые, но и не затрапезные – было видно, что к ним относились уважительно. Их многократно читали, старались сохранить в чистоте и, наверное,  передать по наследству.
Ничего удивительного, было такое время, когда хорошие книги действительно высоко ценили, и совсем не в денежном эквиваленте.

        Виктор еще раз взглянул на женщину, продававшую книги, и легко прочитал по ее лицу огромное нежелание расставаться с дорогими сердцу вещами. Но суровая реальность буквально вынуждала это делать, и другого пути у нее, похоже, не было. Сейчас потребность в пище духовной отходила на второй план, уступая место потребности пищи материальной, плотской.

        Он готов был купить любую из них, а может быть и все сразу, чтобы снова погрузиться в непередаваемую атмосферу добрых приключений, достойных людей, невероятных событий, но денег на это удовольствие не было.
        «Плутония», «Земля Санникова», «Кратер Эршота», « Капитан Сорви – голова», «Остров погибших кораблей»… и еще какие-то книги – «рамки» из серии «Библиотека приключений и научной фантастки». Это было настоящее сокровище. Но насладиться этим сокровищем хотя бы визуально ему не дали.


                Глава III. Первая схватка

        За спиной торговца книжными новинками появились два молодых и нахальных братка, явно старающихся выделиться из толпы одинаковыми черными спортивными костюмами с голубыми полосками на брюках. Помимо одежды они и без того были удивительно похожи друг на друга: невысокие, крепкие, со стрижкой практически под ноль, с резко вызывающим, неприязненным взглядом и симметрично жующие модный, недавно появившийся в стране бубль гум.
        Вся разница между ними заключалась в том, что у одного из них застежка-молния на куртке была расстегнута чуть ли до пупа, демонстрируя черную обтягивающую майку и массивную золотую цепь на груди. А у второго куртка была застегнута до самой шеи и есть ли у него подобный атрибут уважающего себя бандоса, оставалось неизвестным.

        Тот, что открыто демонстрировал свой авторитет на груди, по хозяйски присел рядом с баулами, где продавец хранил свои сокровища и принялся бесцеремонно  там копаться, давая громкие комментарии, чем и привлек внимание Витька.
        - Не… Ну ты смотри, Колян… Одно новье. Где только берет? Тебе очкастый таксу пора поднимать. Ты, в натуре, где-то типографию обнес что ли?..

        Продавец в штормовке как-то суетливо снял очки, сунул их в карман, помрачнел, но, несмотря на это, все равно выглядел каким-то беспомощным и беззащитным. Из пристегнутой на поясе сумки-торгашки он достал купюру, судя по зеленоватому цвету в пятьсот рублей, и протянул ее еще одному персонажу, появившемуся уже перед ним. Только после этого, пересиливая самого себя, произнес:
        - Такого уговора не было… Я всегда вовремя плачу… И типографию я не обносил. Просто по случаю пришлось… Повезло, можно сказать…

        Мужчина, принявший деньги, немного отличался от своих дружков – подельников. Он был постарше, одет не в спортивный костюм, удобный только для драки, а в короткую кожаную куртку. На среднем пальце его левой руки была довольно внушительная печатка, да и его уверенный взгляд говорил о более высоком статусе.

        Он снисходительно принял деньги, сунул их в модную барсетку под цвет куртки, после чего заявил:
        - Не парься, сохатый. Он пошутил. Все пока остается в силе, - немного помолчал, поднял вверх указательный палец, потом подмигнул и многозначительно добавил, - а мы с тобой ни о чем и не уговаривались...

        После чего передвинулся к женщине продававшей книги-«рамки». Витек как-то непроизвольно оказался у него за спиной, но уходить не спешил.

        Женщина, перед которой остановился криминальный бригадир, как и ее сосед по торговому ряду только что распрощавшийся с деньгами, похоже, видела его не впервые и радости от общения с ним не испытывала. Брови ее насупились, поджатые губы вытянулись в тонкую полосочку, а плечи высоко поднялись и тут же опустились, подавляя тяжелый вздох.
        В лице мужчины тоже произошли изменения. Веселая усмешка, с которой он обращался к любителю зарубежного фэнтези, превратилась в кривую пренебрежительную ухмылку, верхняя губа приподнялась, как у волка, оскаливающего пасть, а черные навыкате глаза уставились прямо на пожилую коммерсантку.

        Женщина молчала. Не дождавшись ни слова, ни действия от замершей старушки бригадир заговорил первым:
        - Что, старая, опять платить нечем?
        - Нечем, - тяжело вздохнула та, - денег нет. Я еще ни одной книги не продала.
        - А какого … сюда приперлась, - чуть не заматерился он. - Тебя же предупредили – нечем платить – сиди дома. Это наш рынок, - уже нависая над сухонькой, действительно выглядевшей как старушка, женщиной,  угрожающе, в голос продолжал наседать он. - Здесь все платят …

        Женщина, опустив глаза, продолжала молчать.
        - Ладно, - чуть погодя, продолжил бригадир, - нет денег – будешь натурой расплачиваться.
        После того как женщина изумленно  и непонимающе вскинула на него глаза голос его подобрел настолько, что с трудом скрывал готовый вырваться смех – шутка понравилась ему самому.
        - Не парься, - уже откровенно весело продолжил он, - на путану ты никак не тянешь, - потом пояснил, - книгами рассчитаешься.
        Слово «не парься», которое он за пять минут употребил уже дважды, похоже, было его любимым. Потом обратился к своим дружкам, стоящим уже позади женщины и прислушивающимся к словам начальника:
        - Синий, товар собери … В счет долга пойдет, - как о деле окончательно решенном заявил он.

        В глазах женщины заметался страх. Она с ужасом смотрела, как качок в расстегнутой куртке ни мало не стесняясь, собрал все «рамки», шагая прямо по «прилавку» из полиэтилена, и направился к вишневой девятке, стоящей на противоположной стороне площади.
        Женщина сначала потянулась за уходящим братком, даже непроизвольно вскинула руки, потом  словно налетела на невидимую стену, отшатнулась, буквально уменьшилась в размерах, и как-то мгновенно обмякла, словно из нее выпустили воздух.

        Никаких звоночков в голове Вити Конюхова, предупреждающих о том, что жизнь его сейчас может круто измениться, не прозвучало. Будь это книги какого-нибудь Стендаля или, может, Бальзака, он бы так и ушел в сторону, не вмешиваясь в конфликт, но это были книги его детства, с которыми так поступать было нельзя, да и старушку со стоящими в глазах слезами было откровенно жаль. Поэтому, нисколько не думая о последствиях, он загородил дорогу парню со стопкой книг в руках.

        - Книги бабке верни, - мрачно проговорил он, уже представляя, что сейчас начнется, но нисколько не жалея о своем выпендреже.
        Наоборот, накопившаяся за последние дни злоба на свою неудачную жизнь, где не было ни денег, чтобы купить эти самые книги, ни возможности найти работу, чтобы эти деньги зарабатывать, участившиеся упреки матери, да мало ли что еще, требовала выхода, и, похоже, сейчас выход будет найден.

        Руки Синего, а именно так назвал его бригадир, были заняты стопкой книг упирающейся практически в подбородок, поэтому делать ими он ничего не мог. А вот рот был совершенно свободен, даже жвачку к тому времени этот невольный носильщик уже не жевал. И он им воспользовался.
        Сказать, что Синий очень удивился словам какого-то бродяги, требовавшим от него, Синего, что-то выполнить, это значит ничего не сказать. Он резко остановился, пытаясь переварить полученную информацию. Глаза его полезли из орбит, а нижняя челюсть синхронно поехала вниз, хотя губы оставались сомкнутыми. От этого щеки ввалились и лицо его стало очень живописным, напоминающим лицо запойного доходяги, чему Витек не преминул улыбнуться.

        Это было последней каплей. Не выпуская стопки книг из рук, чтобы не разочаровать начальника, Синий, ставший вдруг красным как помидор,  практически заорал:
        - Ты чё, фраер недорезанный, рамсы попутал? Козлина!.. Ты на кого пасть открыл? Знаешь?.. Нет?.. Давно пи…лей не получал? Сейчас получишь…
        Он нисколько не боялся этого … непонятно кого, и давал выход своей злости – два года уже в бригаде, а все на побегушках. Вот еще носильщиком назначили…

        Стоявший напротив парень ростом был чуть выше, а вот в плечах явно поуже качка. Да и лицо было слишком интеллигентное. Да и был он один. Во всяком случае, рядом с ним никого не было, а за спиной Синего были дружки, закаленные, как и он сам не просто в драках, а в настоящих побоищах. И словно чувствуя их поддержку, он только распалялся и орал все громче:
        - Волчина позорный!.. Пасть порву… Скажи спасибо, что руки заняты…

        Действительно, если бы руки братка были свободны, он бы давно пустил их в ход, как делал это не раз, и, чувствуя эту несуразность, Синий практически взбесился. Изо рта его вместе со словами вылетали слюни, но вытереть их он не мог – книги, будь они неладны, и от этого еще больше выходил из себя.
        Витек не стал ждать продолжения в виде парочки дружков, уже повернувших  в сторону конфликта и устремившихся сюда, а сделав шаг к орущему бандосу схватил его за нос. Да так сильно, что весь пыл Синего как будто испарился, и он, мгновенно замолчав, поджимая одну ногу от боли даже присел, все еще не выпуская стопки книг из рук. Голова его при этом задралась подбородком вверх, так что выглядело все это довольно комично.

        Приблизив свое лицо к побелевшему лицу только что оравшего качка, десантник зло прошипел:
        - Убью, сука… - и что было силы толкнул страдальца от себя.
        Надо было резко уменьшать количество противников и не допустить нападения со всех сторон, ибо это есть самый короткий путь к поражению. Эту истину ему вдалбливали два года, и он ее хорошо усвоил.

        Синий, так и не выпуская книг, завалился на спину и грохнулся об асфальт, чудом успев приподнять голову. На этот раз ему повезло - черепно-мозговой травмы удалось избежать, но вот книги разлетелись во все стороны, шелестя перелистываемыми ветром страницами. Да и его замечательный черный спортивный костюм сразу же превратился в грязно-серый.
        Асфальт на площади не мыли с начала перестройки.

        «Так… Один на время выбыл… Надолго ли?» - усмехнулся и одновременно озадачился Витек.
        Перед ним уже маячили два не самых слабых противника. Впереди оказался бригадир в кожаной куртке, никак не ожидавший, что Синий, правильный пацан, не раз показавший себя в разборках на стрелках, так элементарно завалится.
Дожидаться помощи бригадир не стал, мгновенно принял боксерскую стойку и атаковал бывшего десантника длинным прямым выпадом левой – классический джеб, за которым должен был идти хук правой.

        Когда-то он занимался боксом, ходил в секцию при дворце спорта и даже участвовал в областных соревнованиях, правда, до призовых мест так и не добрался. А чтобы добиться определенных высот в криминальном мире, пришлось вспомнить босоногое детство и частенько использовать навыки, наработанные в молодости. Нередко это помогало сразу расставить все точки по местам и показать кто в доме хозяин.

        Витек боксером не был. Он был бойцом. Два года его учили убивать и выживать, и, наверное, научили. Ему было все равно кто перед ним – боксер, борец, штангист - тяжеловес или новомодный каратист. Для него было главным победить и победить любой ценой.
        Увидев летящего на него качка, он спокойно шагнул назад, одновременно отклонил корпус, пропуская вытянутую руку, и нанес резкий удар стопой, обутой в высокий ВДВэшный ботинок со шнурками, по выставленной вперед голени опорной ноги неудачливого боксера.
        Что боксер неудачливый стало понятно сразу, как только он, охнув, обхватил подбитую ногу руками, завалился не хуже Синего на пыльный асфальт, катаясь, матерясь и также пачкая свою замечательную кожаную куртку.

        «Так… Заводила выбыл… и  надолго… Пусть поваляется, да спасибо скажет, что ногу не сломал» - про себя думал удачливый десантник ни на секунду не расслабляясь и понимая, что все еще только начинается.
        Перед ним опять было двое противников - налетевший вслед за бригадиром Колян и на удивление быстро поднявшийся Синий, сжимающий в руке нож-выкидуху.
        «Однако… Как все серьезно…» - с усмешкой в душе, которая как ни странно чуть ли не пела, думал он. Злость, копившаяся в последние дни, постепенно таяла, а настроение улучшалось.

        Дружки в спортивных костюмах, изрядно обескураженные скорой расправой с начальником, на рожон уже не перли. Не обращая внимания на корчившегося от боли шефа, они стали расходиться в стороны, пытаясь взять Витька в кольцо, что было совершенно правильным и при других обстоятельствах заслуживало бы похвалы.

        Но оставаться на месте Виктор не собирался. Он хорошо знал, что максимальную выгоду в бою дает ситуация, когда перед тобой один противник, и уж совсем хорошо, если он закрывает собой всех остальных. Для этого надо только быстро двигаться. Широкая площадь с недействующим фонтаном в центре как нельзя лучше подходила для бега с препятствиями в виде братков - бандосов. Просто надо было эти препятствия преодолевать по очереди.

        Боец сместился в сторону, разорвал дистанцию и легко побежал в сторону фонтана. То, что он увидел в следующую секунду, его немного смутило, но никак не встревожило.
        Навстречу от вишневой девятки, стоящей на противоположной стороне площади, и куда, скорее всего, Синий  должен был отнести книги, бежал еще один браток, отличающийся от «спортсменов» только бейсбольной битой в руках да синим цветом спортивного костюма.

        «Ха!.. Правильно я думал, что все только начинается…» - пронеслось у него в голове, но растерянности там не было. Он чуть изменил траекторию, прибавил и практически не замедляя бега взлетел на самую верхотуру фонтана, что было не таким уж сложным делом - оттолкнулся от стены бассейна и оказался в чаше, края которой располагались чуть выше роста человека.
        «Уж сюда-то они не полезут, - осматриваясь, подумал он. - Во всяком случае, все сразу».
        То, что он увидел, ему сильно не понравилось.

        Во-первых, довольно приличная часть продавцов и покупателей сгрудилась возле книжного развала и с интересом смотрела на возникшую свару и ликовала. Еще бы! Эти бандосы достали всех! А тут какой-то парнишка метелит их одного за другим. «Так им и надо» - легко читалось на возбужденных лицах.

        Во-вторых, бригадир, немного отошедший от боли, продолжая сидеть и с ненавистью поглядывая на людей, тыкал пальцем в экран небольшого приспособления и Виктор знал, что называется оно пейджер. Это было не хорошо – «… подмогу вызывает…» - отрешенно подумал он.

        В-третьих, унижение на глаза десятков людей братки забыть не смогут и будут гонять его до конца, пока не прибью окончательно. Или он их…

        Так что надо было заканчивать этот бой как можно быстрее и сваливать как можно дальше. К счастью здесь его никто не знал.

                Глава IV. Победа или поражение?

        Бегуны – «спортсмены» в модных спортивных костюмах, один из которых был изрядно испачкан, добрались до фонтана сильно запыхавшимися, хотя дистанция была неприличной короткой. Они сгрудились с одной стороны бассейна, отплевываясь и вяло матерясь.
        Вооруженный водитель вишневой девятки пару раз ударил битой по краю чаши, пытаясь достать расположившегося там десантника, но безуспешно. Что делать дальше они не представляли, а лезть вверх, откуда стопроцентно слетишь вниз, не хотели.

        Из внушительной чаши фонтана металлисты давно утащили все металлические внутренности и сдали скупщикам, которых к тому времени повсеместно расплодилось как грибов в дождливое теплое лето, так что Витек был надежно прикрыт ее стенами до пояса. Перевесившись через край, он откровенно насмехался над неудачливыми спринтерами.
       - Что, дефективные, задохнулись? Курить надо меньше… - злорадно засмеялся он, после чего услышал такой набор ненормативной лексики, чередующийся с роскошным описанием тех кар, которые непременно постигнут «фраера ушастого», как только он вылезет из этого горшка.

        Витьку только этого и надо было – вывести врагов из равновесия. Он вскочил на борт чаши с противоположной стороны от злых собеседников и сделал вид, что сейчас даст деру. Даже присел как перед прыжком.
        Колян и водитель купились и бросились за ним, оббегая бассейн с разных сторон, естественно опустив глаза и глядя под ноги. Синий, как человек опытный, уже встречавшийся с этим хитрым «терминатором», остался на месте, наоборот, не отрывая глаз от балета на крае каменной чаши.

        Боец мгновенно перескочил на противоположный борт и, не раздумывая, нырнул головой вперед далеко за спину офигевшего качка, пролетел над ним, и, сгруппировавшись, мягко приземлился на руки, перекатился через спину и в ту же  секунду был на ногах, стоя уже лицом к противнику. Проще всего такой кувырок можно сделать с разбега, чтобы успеть и выпрыгнуть, и прогнуться, и сгруппироваться, но место не позволяло, да и время поджимало - Виктор помнил о пейджере в руках бригадира.

         Синий, пока его дружки еще бежали навстречу друг другу, резко развернулся, выставил руку с ножом перед собой и замахал ею в разные стороны, поворачивая лезвие то вправо, то влево. Звать дружков на помощь он почему-то не решился. Наверное, посчитал, что справится сам.
        По его мнению, один вид этого хищно изогнутого, поблескивающего  клинка должен наводить парализующий страх на любого человека, стоящего напротив. Тот или должен падать на колени, или бежать быстро и далеко. Что кто-то может сопротивляться, ему даже не приходило в голову.
А напрасно…

        Виктор был прекрасно обучен и рукопашному бою, и ножевому.  Метая нож, он с десяти метров легко попадал в тысяче рублевую купюру и то, что Синий для него не противник, он понял сразу. Он видел, что основам ножевого боя тот не обучен, и даже не имеет представления, как надо держать боевой нож в руках.
        По широко раскрытым и побелевшим от возбуждения глазам бандоса было ясно, что нож он собирается пустить в дело на полном серьезе. А кто стоит перед ним - пацан или пенсионер - роли не играло. И наказать его за это стоило.

        Предплечьем левой руки Виктор легко блокировал широкий мах ножом, правой рукой поймал Синего за плечо и притянул к себе. Перед тем как нанести удар коленом в пах он наклонился к самому уху практически  поверженного врага и прошептал:
        - Не обижайся… Ничего личного… Сам виноват…

        После чего без проблем завернул руку с ножом за спину и резко дернул вверх. Он еще услышал, как глухо звякнул об асфальт выпавший нож, и только после этого площадь огласилась отчаянным криком. Похоже, к боли Синий совсем не привык. Это ведь совсем другое, чем причинять ее другим.
        Виктор еще успел поднять выкидуху, убрать со стопора лезвие, протереть его пальцами и спрятать нож в карман, чтобы никто из двоих уже набегавших подельников не смог подобрать его и снова пустить в ход.

        Колян и последним присоединившийся к драке браток набегали с разных сторон. Бита, которую водитель сжимал в побелевших пальцах, уже была заведена за спину, и это только мешало ему – он чуть приотстал.
        Тактика предстоящей схватки, последней на сегодня, как надеялся Витек, мгновенно сложилась у него в голове. Он бросился в сторону водителя и когда тот из-за спины вынес  биту над головой, готовый опустить ее на тело стремительно приближающегося противника, тот, более чем стремительно, изменил направление движения и уже через секунду был возле оторопевшего Коляна.

        Бойцом Колян тоже не был. Он как-то неуклюже выставил перед собой руки и все же попытался сделать зверское лицо, напугать обидчика своего кореша, да и шефа. Но очевидно яркая свежая картина падения напарника по сбору дани с торговцев и его несмолкающие крики помешали Коле  войти в роль злодея. Лицо было больше растерянным, чем зверским.
        Витек обозначил, что планирует ударить его ногой в живот и делал это так явственно и прямолинейно, что тот сразу понял его задумку, но не понял, что в очередной раз купился.

        Он вроде бы сноровисто захватил бьющую ногу своими руками и тут же принялся выворачивать ее, чтобы уронить Витька на асфальт. А там уж он этого фраера…
       Но попавший в капкан фраер и не думал падать. Он толкнулся второй ногой и, используя руки Коляна как упор, продолжая приданное тем вращение, врезал ему подъемом стопы куда-то в область уха. И хоть бил он в полсилы, тяжелый ВДВэшный ботинок свое дело сделал – Колян даже не пикнув, грохнулся и отлетел к стене бассейна, ударившись головой еще и об нее. Этого хватило. Он замолчал, и, похоже, надолго.

        Теперь оставался один-единственный противник – водитель вишневой девятки с бейсбольной битой в руках. Но тот, увидев полный разгром своих дружков за какие-то три минуты, сдулся, и буквально замер в трех шагах от обидчика. Весь криминальный азарт его куда-то делся, а лицо приняло испуганно - растерянное выражение, примерно как у Коляна перед тем, как он прилег у бассейна.
        Когда же Витек повернулся к нему, еще не зная, что будет делать, тот не придумал ничего лучшего, как запустил битой в сторону надвигающейся катастрофы и бегом устремился к своей машине, надеясь или удрать, или, хотя бы заблокироваться в ней.
        Сейчас угроза со стороны этого монстра казалась куда более существенной, чем возможные разборки с шефом.

        Поле боя осталось за Витьком. Из четырех братков, с кем ему довелось схлестнуться, относительно целым и невредимым остался только один - водитель девятки, сидящий сейчас в закрытой машине и готовый сорваться и удрать, если тот направится в его сторону. Грозное  оружие - бейсбольную биту, Виктор, даже не сделавший попытки добраться до девятки, во избежание продолжения этой локальной войны, забросил в чашу фонтана, откуда быстро достать ее кому-то, кроме него, будет не просто.

        Синий сидел возле фонтана, баюкая покалеченную руку, и тихо постанывал. Орать он больше не решался, но и вставать не торопился, все поглядывал на перемещения «бандита», сломавшего ему руку. Зря он сразу не отдал книги бабке… Хотя, тогда бы от бригадира получил... Не знаешь где лучше…

        Колян по-прежнему лежал возле стены бассейна, но глаза его были открыты, хотя определенная муть из них окончательно еще не ушла.
        Бригадир, пострадавший одним из первых, был уже на ногах, но, с трудом сделав пару шагов, остановился и стал снова что-то набирать на своем пейджере.
Трогать этого страдальца Витек не стал – хватит с него, да и слишком много людей, открыто восхищаясь, во все глаза смотрели на него.

        Он молча собрал разбросанные на асфальте книги, из-за которых и разгорелся весь этот сыр-бор, какие-то обтер рукавом от пыли и передал хозяйке, женщине, так несправедливо ограбленной, другого слова и не подобрать. Та с не скрываемой внутренней радостью приняла всю стопку,  поспешно пробормотала: «Спасибо, молодой человек», и быстренько стала складывать их в небольшую тряпочную сумку.
        Подняв глаза, Виктор с удивлением увидел, что побитый им бригадир, с каким-то чувством превосходства и злорадством смотрит на него, и только потом расслышал звук мотора.
        «А вот и продолжение …» - только и успел подумать он.

        На площадь выскочил милицейский Уазик желтого цвета с синей полосой по бокам и сразу притормозил возле книжного развала. Было понятно, что ехал он именно сюда.
        Любопытные граждане, увидев вылезающего из дверей служителя закона в форме, синхронно и довольно быстро стали расходиться и даже исчезать. Было понятно, что представителей власти они не любят.
        «Потому и платят дань бандитам, что ментам не доверяют…» - продолжал про себя рассуждать Виктор.

        Из водительской двери появился милиционер в серо-синей форме с четырьмя небольшими звездочками на погонах -  капитан, что было само по себе не обычно.
«Целый капитан за рулем Уазика?.. Ладно бы была «Волга» или «Жигули», а тут Уазик раздолбанный, которому за рулем и сержанта хватило бы… И к тому же один… Странно… На разборки по вызову обычно группу посылают» - мысли продолжали крутиться в голове десантника, и он, занятый ими, совершенно не обратил внимания, что кое-кто из немногочисленных оставшихся граждан стал поглядывать на него с сочувствием.

        Но были и люди, которых появление милиции только обрадовало. Из вишневой девятки осторожно, стараясь не хлопать дверью и не привлекать к себе излишнего внимания, выбрался «спортсмен» в синем костюме и направился к фонтану. Сначала он помог лежащему Коляну, приподнял и посадил его у стенки бассейна, но когда попытался поставить на ноги, тот сопротивляясь, вяло замахал руками и остался сидеть.
        А вот Синий с его помощью, хоть с трудом, но поднялся и направился поддерживаемый дружком к беседующим мужчинам. Хотя беседой их разговор можно было назвать лишь издалека.

        Прибывший капитан был высок, худощав и строг. По властному тону и первым словам, которые он произнес, стало понятно, что этот человек привык задавать вопросы и так же точно получать на них ответы.
        - Что здесь происходит? - оценивающе огладывая компанию, но задержав взгляд преимущественно на Викторе, спросил он. - В отделение сигнал поступил, что на рынке возле колбасной фабрики драка. Похоже, это вы здесь побоище устроили?

        Связываться с милицией в планы Витька никак не входило. Он уже собрался заявить, что никакой драки не было, вызов был ложным, уверенный, что братки его в этом поддержат. Жаловаться, а тем паче обращаться к ментам за помощью для уркаганов было бы не по понятиям, западло, но скорее всего это были неправильные братки – он просчитался.
        Бригадир не дал ему рта открыть.
        - Да вот, товарищ капитан, этот гражданин, - он льстиво кивнул головой в сторону своего обидчика, оторопевшего от неожиданности, - настоящую войну здесь устроил. Людей… Хм… Друзей моих покалечил… - он кивнул головой уже в сторону выглядывающего из-за Уазика Синего и сидящего у фонтана Коляна.

        Капитан сразу подобрался, более внимательно посмотрел на Виктора, потом как бы мимоходом на всю остальную братию. И тут до Витька дошло, что бригадир-то по-своему прав, это ведь действительно он все устроил, начал первым – первым схватил Синего за нос, первым толкнул его… А что потом закрутилось уже не важно. Однако, похоже, влип…

        - Поподробнее, пожалуйста, - больше приказал, чем попросил капитан и бригадир, увидев в том благодарного слушателя, заговорил с таким жаром, что не поверить ему было невозможно.
        - Мы живем в этом районе на машзаводе. Это наш рынок и мы следим здесь за порядком…
        Кто такие «мы», почему этот рынок «их» и кто уполномочил «их» следить здесь за порядком капитана, похоже, совсем не интересовало. Во всяком случае, на эти слова он никак не отреагировал, хотя вопросы напрашивались как бы сами собой.

        - Периодически наведываемся… - уже уверенно продолжал бригадир, увидев, что его внимательно слушают, - вот и сегодня приехали. Смотрим, а этот, - никак не называя стоящего напротив Витька, а только обозначив кивком головы о ком говорит, - с бабки деньги трясет. Есть тут бабуся одна, божий одуванчик, книгами детскими торгует. У той денег не было - ни одной книги еще не продала, вот он книги у нее и забрал… Все… Целую стопку.

        От такого наглого вранья Виктор просто онемел. Нет, ну надо же так все перевернуть с ног на голову, свалить с больной головы на здоровую. Все же через минуту он попытался остановить этот поток лжи, но капитан жестом остановил его, увидев несмелый порыв.
        А бандос заливался соловьем:
        - Мы сначала его тормознуть хотели. По-хорошему… Говорим, отдай бабке книги, жалко же старушку… А он, куда там… Он же у нас «терминатор». Сначала Колю Синева толкнул. Потом мне по колену своей бутсой врезал, чуть ногу не сломал. Потом ребят давай гонять по одному… Не иначе спецназовец какой…

        Терпеть этот подлый поклеп сил не было, и Виктор еще раз попытался защититься.
        - Да врет он все, - чуть не закричал он, но капитан уже не жестом остановил его:
        - Молчать! Я Вас потом спрошу, - и повернулся опять к бригадиру.

        Тут в диалог вступил Синий, которого, как оказалось, тоже звали Колей, как и подельничка, отдыхающего сейчас у фонтана.
        - У него нож в кармане, товарищ капитан. Он когда нас с Коляном покалечил, хотел Гарика порезать, но тот успел в машину удрать и заблокироваться.
        Синий очевидно решил прикрыть водителя девятки перед бригадиром, да заодно и отбрехаться от холодного оружия. Мало ли что… Капитан нахмурил брови и вопросительно уставился на Витька.
        - Врет он все, - в очередной раз закричал тот, - это его нож…

        Не считающий себя виноватым Виктор, видя, что все вешают на него, еще надеялся достучаться или докричаться до милиционера.
        - Разберемся, - почти сурово пообещал кому-то капитан и требовательно вытянул руку с раскрытой ладонью, накрыв ее предварительно относительно свежим носовым платком.
        Нож, завернутый в носовой платок, перекочевал из кармана Виктора в карман служителя закона, после чего тот разрешил говорить обвиняемому во всех смертных грехах бывшему десантнику.


                Глава V. Необычное предложение

        - Все было не так, - чуть собравшись, начал Виктор. – Это не я, это они дань с торгашей собирали. По пятьсот рублей. Со всех или нет,  не знаю, но у вот этого, - он ткнул пальцем в уже практически собравшего разложенные книги в свои баулы  любителя зарубежного фэнтази, - и бабки, - поискал ее глазами, но не нашел, - точно. Сам и видел и слышал. У нее денег действительно не было.

        Тогда вот этот, - он указал на стоявшего с ухмылкой на лице бригадира, - он у них главный – приказал вот этому, - он указал на Синего, - книги у бабки забрать в счет долга. Она, вроде, давно не платила. Тот и забрал все, понес в машину, а я не дал. Толкнул его, было дело.
        Этот на меня с кулаками, - опять кивок на бригадира, - ну я и врезал ему по ноге. А что? Ждать что ли пока огребусь?
        Капитан слушал молча, не перебивал,  и на риторический вопрос рассказчика не ответил.
 
        - Этот поднялся, - Виктор опять указал на Синего, - и на меня с ножом… Пришлось брать на прием. Вот тогда руку ему и повредил. А на меня сразу двое, один с битой, который потом в машине закрылся. Другой – с кулаками. Этого я действительно ударил, - он указал на Коляна все еще сидящего у фонтана, - слегка. А он упал и головой о стену бассейна. А этот, водитель, битой в меня запустил, и драть отсюда. Я биту потом в фонтан забросил. Она и сейчас там.

        Потом книжки разбросанные собрал и бабке отдал. Она, похоже, ушла уже, а то бы все подтвердила. Да вот этот мужик все видел, - он указал на первую жертву рэкетиров, - спросите его.

        Видимо продавец книг не горел желание встречаться с милицией, поэтому демонстративно игнорируя высказывания, касающиеся непосредственно его, суетливо прибирал остатки книг и торопливо складывал их в один из баулов. Его единственным желанием было смыться отсюда  подобру-поздорову и как можно быстрее.

        - Спросим… спросим, - как-то скучно произнес капитан и даже сделал пару шагов к торговцу, но его опередил бригадир.
        Несмотря на свою хромоту, он шустро подскочил к продавцу со спины, приобнял его за плечи и, притянув к себе, что-то жарко зашептал на ухо. Смотрелось это довольно комично, поскольку браток был ниже своего «приятеля» на пол головы. Через несколько секунд он развернул того лицом преимущественно к капитану и уже громогласно, скорее утвердительно, чем вопросительно, заговорил:
        - Ты же расскажешь товарищу капитану всю правду?! Ты же видел, как этот деньги с бабки тряс?!

        Продавец, не решаясь сбросить руку бригадира со своего плеча, чуть распрямился и, щурясь, посмотрел вокруг. В его глазах просматривалась какая-то решимость, но ровно до тех пор, пока он не увидел стоящего сзади всех Синего. Брезгливо улыбаясь, тот выставил указательный палец левой руки в виде дула пистолета, направленного прямо на торгаша, поскольку правая двигалась крайне плохо, и чуть приподнял его, обозначая произведенный выстрел.
Продавец сник, опустил глаза и обреченно закивал головой.

         От взгляда милиционера не укралась метаморфоза произошедшая с ним и он не менее обреченно махнул рукой:
        - Вот что…  Тут у вас сам черт ногу сломит… Одни одно говорят, другие другое… Так что собираемся и едем в отделение. Там все подробно напишите и пусть следователь разбирается.

        Он еще раз внимательно осмотрел площадь, рынок, фонтан, задержал взгляд на вновь баюкающим руку Синем, сидящем Коляне, и закончил:
        - Ты и ты, - палец переместился с Витька на бригадира, - едете со мной, - чуть подумал и указал на продавца книг, - Вы тоже, поскольку вроде как единственный свидетель. А ты, - обратился он к уцелевшему Гарику, - везешь дружков своих в травмпункт и тоже подъедешь к пятому отделению.

        Закончилась эта история не скоро, и совсем не так, как думал Виктор.
        На очередном допросе следователь Годовиков, невысокий мужчина с непропорционально маленькой головой, что, вероятно, служило поводом для насмешек со стороны сослуживцев, занимающийся дракой на рынке, заявил, что против Виктора возбуждено уголовное дело сразу по трем статьям: нанесение тяжкого вреда здоровью, вымогательство и ношение холодного оружия. Максимальный срок, который может грозить «рыночному терминатору» по совокупности ни много ни мало – от восьми до двенадцати  лет.
        Огласив с немалым удовольствием этот чудовищный вероятный исход обычной рыночной драки, удовлетворённый следователь прямо с допроса отправил его в ИВС.

        Вспоминать свое пребывание в камере изолятора Виктор не любил, да и помнил это с пятого на десятое – тогда все было как в тумане. Зато сколько раз, лежа на скрипучей, сваренной из металлических полос шконке,  он прокручивал  все события того злосчастного дня до мельчайших подробностей. Как все могло бы повернуться…
        Если бы не эти книги… Если бы не злость на эту убогую жизнь, где даже работу невозможно найти… Если бы не эта бабка… Да еще исчезла, разыскать не могут… Вот на хрена он полез?.. Прошел бы мимо – ничего бы этого не было. Поди не обеднела бы она… А восемь лет это много!.. Очень много!.. А двенадцать?! И за что?!..

        Машина правосудия особо не торопилась, двигалась с черепашьей скоростью, но преимущественно в сторону далекую от интересов «рыночного терминатора». Все его попытки направить следствие в нужном, как ему казалось, правильном направлении натыкались на непреодолимую стену, о которую было проще разбиться, чем пролезть через нее. Наступившая черная полоса казалось бесконечной. И отчаянье все больше и больше охватывало его…

        Чем бы все это кончилось – неизвестно, но судьба все же сжалилась над этим, по сути нормальным, разумным парнем. Хотя, как посмотреть…

        Очередной вызов на допрос, к которым Виктор привык и воспринимал уже без волненья, поскольку ничего нового и хорошего от них не ждал, закончился не в комнате следователя, а в комнате оперов, где его встретил все тот же капитан по фамилии Острецов. Тот самый, который и привез его сюда.
        Острецов курил сигарету, стряхивая пепел в консервную банку и без того набитую окурками. Он молча указал Виктору на стул рядом со столом и так же молча, жестом отправил конвойного.

        В комнате они остались вдвоем, но начинать разговор капитан не торопился. Он не без удовольствия докурил сигарету, с трудом затушил ее в переполненной банке, и повернулся к Виктору. Тот был безучастен, бессмысленно смотрел в пол и на взгляд милиционера совершенно не отреагировал, даже не повернулся.

        Это несколько раздосадовало служителя закона, и он, не церемонясь, обратился к подследственному:
        -  Вот что, Конюхов, политесы перед тобой я разводить не буду. Скажу сразу – хреново у тебя дело. Нет, даже не хреново, а очень хреново… Вот как…
        Он еще раз внимательно посмотрел на Виктора, пытаясь оценить его реакцию на это сногсшибательное заявления, но не дождался. Виктор продолжал молчать, уставившись в пол. Капитан скривил губы, совершенно не ожидая такой реакции, вернее полное ее отсутствие.

        - Значит так… - хмуро продолжил он, - парни, которых ты покалечил, все трое написали заявления о причинении вреда здоровью.
        Вот тут Виктор поднял голову – почему трое? Вроде двое должно быть...
        - У этого, который башкой о фонтан треснулся, ушиб мозга тяжелой степени. Он неделю всего как из больницы выписался. Второй, которому ты руку сломал, еще в гипсе. У этого средняя степень тяжести. А третий, которому ты в ногу заехал, с тем проще – легкий вред здоровью. Перелома нет, но вроде кровь в суставе, ушиб сильный.

        Виктор как сомнамбула закивал головой, хотя лицо его по-прежнему оставалось безучастным, но стало понятно откуда взялся третий.
        - Дальше… - тон капитана стал деловым, - торговец книжный с баулами дал показания, что это ты вымогал у него деньги. Те самые пятьсот рублей, как ты и говорил. Не они, кого ты побил, а именно ты… И это все в протоколе зафиксировано и к делу подшито…
        Виктор в бессильной злобе закачал головой уже в стороны, поражаясь человеческой подлости, нисколько не думая о том, в какие жернова попал этот торгаш. Себя было жальче…

        Капитан, все же увидев реакцию своего визави, и, скорее всего, ту, на которую рассчитывал, уже с удовлетворением добавил:
        - Ну и нож из твоего кармана… На нем только твои отпечатки. Такое заключение дала экспертиза, - он вроде как с сочувствием развел руками, мол, не от меня зависит, стараясь чуть расположить к себе бывшего десантника.

        Все, о чем сейчас говорил Острецов, Виктор в общих чертах знал. Следователь Годовиков, словно размазывая кашу по тарелке, периодически касался то первого, то второго, то третьего. Этот же раскладывал все по полочкам, но вот в чем его интерес Виктор пока понять не мог. Вроде бы сделал свое дело, доставил подозреваемого, передал следователю и свободен… Но вот нет.

        - Срок тебе светит огромный - от восьми до двенадцати, и это не страшилка, - с красивой печалью в голосе, явно сострадая, продолжил капитан.- Это самая что ни на есть правда…
        Виктор замотал головой еще отчаяние, а оперативник, преследуя какую-то свою цель,  елейным голосом добивал его:
        - Тебе сейчас двадцать. Выйдешь, если даже по УДО через две трети, в двадцать восемь. Это уже много… А у тебя ни профессии, ни жилья, ни денег… Ничего. Да и невеста, поди, столько ждать не будет.
        Это хорошо еще, если на зоне туберкулез не подхватишь. Или зэки тебя на ножи не поставят. Думаю, что дружки на зоне у местных братков, тобой покалеченных, обязательно есть. А радио тюремное везде достанет, сам же по изолятору знаешь.
        Это Виктор знал.

        После таких откровений в кабинете повисла пауза, которая затянулась до неприличия. Капитан чего-то ждал. И дождался.
        Виктор поднял голову, посмотрел в глаза капитану, пытаясь понять чего он хочет и к чему такой душещипательный разговор, но вместо искреннего сочувствия, что с натяжкой можно было предположить по голосу, увидел только прагматичный интерес.
        Капитан понял это по-своему.
        - Я могу тебе помочь, - без обиняков заявил он и достал очередную сигарету, но Виктору не предложил, ждал ответной реплики.
        И тоже дождался.

        - Денег у меня нет, - не поднимая головы, бесцветным голосом ответил он, - и у родителей тоже нет…
        Капитан вроде повеселел.
        - Денег я сам тебе могу дать. Здесь другое…
        Это было уже интересно. Виктор поднял голову и снова посмотрел капитану в глаза, пытаясь понять, а тот ли капитан человек, за кого себя выдает? И за что же он готов «денег дать»?

        Острецов, решивший, что Виктор не прочь выслушать его предложение, и, опасаясь, что кто-то из сотрудников, не вовремя войдя в кабинет, услышит разговор совсем не предназначенный для посторонних ушей, заговорил быстро.
        - Короче… Тобой заинтересовался один влиятельный человек. Не знаю, где он тебя видел, скорее всего, во время драки на рынке, но его твое умение зацепило. Он в восторге, как ты один с целой кодлой расправился, причем голыми руками, и хочет тебе работу предложить.
        Какую – не знаю. Может телохранителем нанять, может своих охранников тренировать, а может где-нибудь в боях без правил как своего бойца выставить. Там такие бабки крутятся… - он покачал головой, явно сожалея, что эти баки плывут мимо него. - Если согласишься, с тобой встретятся и все расскажут.

        Виктор думал недолго – все равно хуже, чем здесь не будет, это уж точно, а там видно будет.
        - Как я выйду отсюда? – задал он самый главный для себя вопрос.
        Капитан ответил на удивление быстро, словно знал о его согласии:
        - Завтра ты попросишь у следака заменить своего назначенного адвоката, на адвоката по соглашению. Это твое законное право, и ты решил им воспользоваться. Нынешний тебя не устраивает – квалификации маловато, с ним ты не видишь никаких перспектив. Ни тактика, ни стратегия защиты до сих пор не проработана, - что отчасти было правдой. – Новый защитник все сделает как надо. Ему заплатит тот, кто хочет видеть тебя на свободе.

        С братками поработают, и они свои заявления заберут. Торгаш, естественно, показания свои изменит, вроде, как стыдно ему стало, что  оговорил тебя. Маленько за это получит, но ему все компенсируют. Еще и доволен будет.
        - А нож?.. – не дождавшись продолжения, спросил изумленный Виктор.
        - Чтобы нож признали холодным оружием, - резво продолжил служитель Фемиды, - надо чтобы он отвечал пяти параметрам: длина клинка, заточка, хотя бы с одной стороны, твердость стали и еще что-то, я уж и не помню. Думаю, что эксперт найдет к чему придраться. Не парься, не твои проблемы… - совсем как криминальный бригадир в свое время закончил капитан.


                Глава VI. Стычка

        Дальше все прошло именно так, как описывал Острецов. Уже через два дня, как Конюхов заявил о своем желании сменить назначенного государственного защитника на адвоката по соглашению, в комнате для конфиденциальной беседы его уже ждал импозантный мужчина, представившийся «Адвокатом».
        Среднего роста, худощавый, с умным лицом и внимательными глазами, спрятавшимися за очками в тонкой золотой оправе, он производил приятное впечатление. Первые десять минут он вел беседу, соблюдая видимые приличия, и пытаясь понять, что за человек перед ним и что так о нем печется его доверитель. Виктора доверителем этот человек однозначно не считал.

        Когда мнение о своем «подзащитном» у него сложилось, он не стал больше играть в благородство, а открытым текстом заявил:
        - Вытащить тебя отсюда – вытащим, но дело твоё не закроют. Его просто притормозят. А дальше все зависит от тебя. Отработаешь честно – будешь в азях. Попробуешь спрыгнуть – опять сюда попадешь, и уже надолго. Расклад понятен?

        Виктор, получивший надежду вырваться из этих стен и передумавший за последние дни о предстоящей «работе» все что можно, о последствиях уже не думал. Даже резкая смена тона и оборотов речи этого внешне респектабельного человека его не особо насторожила. Мысль о свободе полностью подчинила себе и душу, и разум.  Он был готов на все, но все же задал вопрос сидевшему перед ним пижону:
        - Надеюсь, на воле из меня киллера делать не будут?
        На что человек в золотых очках снисходительно улыбнулся:
        - Ну… до киллера тебе еще расти и расти… - так что Виктор так и не понял, на что он подписывается.

        Уже  через неделю он был на свободе.

        А дальше закружило, понесло… Совсем как в песне Газманова.
        Кеже, криминальному авторитету городка, где происходили эти события,  уже в первый час после драки на рынке доложили, что практически одну его бригаду с Вовой Раменским во главе, бывшим боксером и считавшимся серьезным человеком, покрошил в мелкую капусту какой-то залетный пацанчик.
        Вова, не смотря на свою покалеченную ногу – именно так представили дело дружки бригадира, не участвовавшие в разборках, все же сумел стреножить резвого кренделя с помощью прикормленного мента и тот попал сначала в ИВС, а потом и в СИЗО.

        В камере его особо не трогали, ждали вердикта смотрящего за городом. Кежа, человек опытный, имевший три ходки за плечами по тяжелым статьям, сколачивал свою империю тщательно, надеясь в дальнейшем подняться повыше – вокруг были другие шахтерские поселки, и городки и не  совсем бесхозные.

        Он видел, что рядом с его дружками, живущими «по понятиям», и с которыми всегда можно было договориться, как грибы после дождя поднимаются не признающие никаких авторитетов безбашенные молодчики, способные не просто попортить нервы, а легко отнять и саму жизнь. Ни в какие переговоры, чтобы разойтись краями или подвинуться, они обычно не вступали, надеясь на свою силу.

        Многие их них пришли в криминал из спорта, да люди не чета тому же Вове Раменскому, так что биться они умели. А надеяться только на перо и волыну уркаганам было не безопасно. Надо было «спортсменов» организовать, возглавить  и перетянуть на свою сторону. Вот Кежа и пытался подобрать хороших бойцов.

        Да еще побитый бригадир, стараясь прикрыть свою задницу, расписал способности «рыночного терминатора» так красиво, что у хозяина появилось навязчивое желание во что бы то ни стало прибрать этого супер бойца к себе. А желание хозяина – закон.
        Так Виктор оказался в обычной ОПГ, рядовым явлением девяностых.

        Кежа, руководствуясь веяниями времени, ввел для своих вояк обязательное посещение спортзала, да и сам периодически туда заглядывал. Правда, не для того, чтобы потягать железо или провести схватку с кем-нибудь из спарринг-партнеров. Он предпочитал смотреть за тренировочными боями, которые зачастую перерастали в жёсткие схватки. Наиболее умелых он незаметно старался приблизить к себе, держать под рукой для всяких непредвиденных ситуаций.

        Из СИЗО Виктора забирал Адвокат, вновь превратившийся в респектабельного и достойного человека. Чуть вальяжно он помог получить  необходимые документы, которые тут же спрятал в свой дорогой кожаный кейс с кодовым замком, посадил в собственную красную «Ауди, недавно пригнанную из Германии, что было большой редкостью, и отвез на встречу с заказчиком.
        Ресторан «Дружба» располагался вдали от шума городского, но не на самой окраине, а где-то между. Несмотря на свое совковое название, он был не плох и по интерьеру, и по сервису, и по кухне. Кормили здесь даже в лихие девяностые вполне прилично. Да и винная карта было емкой и разнообразной.
        Именно из-за этого Кежа и выбрал его в качестве своей штаб-квартиры.

        В последние годы как грибы после дождя в  стране  стали в изобилии появляться новомодные дизайнерские течения и в городе уже появились кафешки и ресторанчики с интерьером, оформленным в стиле Кантри, Авангард или Индустриализация.
        Владельцы этих заведений, стараясь увеличить число посетителей, привлекали к отделке своих детищ самых креативных оформителей, которые воплощая свои авторские концепции, зачастую напрочь забывли об эстетике. Правда, как это сказалось на числе посетителей, никто не анализировал.

        Хозяева «Дружбы» остались приверженцами старого, доброго Классицизма. И большой зал ресторана, и имеющиеся отдельные кабинеты были выдержаны в светло-бежевых тонах, хорошо сочетающиеся с персиковым, терракотовым и цветом шампанского. Основная стойка, выполненная из дерева, отличалась благородным темно-коричневым оттенком, но в целом ансамбль смотрелся неплохо.
        Да и веяло от него умиротворением и спокойствием.

        Вечера здесь в целом проходили тихо и благопристойно, за исключение тех случаев, когда в ресторане разухабисто гуляли братки по случаю возвращения «от хозяина» верных дружков, празднования чьих-то дней рождений или новогодних праздников. Чужим бузить в вотчине Кежи не дозволялось. Жаль, что иногда они этого не знали.

        Когда Виктор, сопровождаемый Адвокатам, подъехали к ресторану, на небольшой парковке рядом с ним, несмотря на довольно ранний для отдыха час, уже разместились несколько машин. В глаза сразу бросились два черных Мерседеса, напоминающие растянутый бронированный сейф для перевозки самых уважаемых людей.
        Хотя, в то же время они чем-то напоминали и отечественный Уазик.
        Один из них стоял в гордом одиночестве ближе к выезду, а вот второму, стоящему почти рядом с центральным входом, компанию составил более скромный тоже черный джип Чероки.
        Было понятно, что хозяева этих крутых тачек уже отдыхают в ресторане.

        Адвокат, бывавший здесь не раз и чувствующий себя раскованно и непринужденно, мимоходом глянул на «сладкую парочку» у входа, а вот Гелендваген у выезда удостоился его более пристального внимания. Словно он не мог понять, откуда здесь взялся еще один такой же автомобиль, как и у городского авторитета. Вроде не по чину…
        Оценив ситуацию в целом, он заторопился, махнул рукой Виктору – не отставай, и… с трудом увернулся от резко открывшейся двери. Одна нога его соскользнула со ступеньки и если бы не Виктор, поддержавший его в последний момент, он бы вполне мог оказаться на асфальте.

        В проеме двери показались две довольно колоритные фигуры. Высокие, крепкие  мужчины кавказской внешности с гладко выбритыми смуглыми лицами, с широкими плечами, одетые в одинаковые темные костюмы с черными, расстегнутыми у ворота рубашками, вышли на крыльцо покурить, о чем говорили незажженные сигареты у них в руках.
        Крыльцо с высокими блестящими перилами от входной двери уходило в сторону вдоль фасада здания метра на три, образуя такой своеобразный открытый, но огороженный уголок, где стояла небольшая урна – пепельница на высокой хромированной ножке. Именно сюда они и направились.

        Один из них, выглядевший помоложе, не скрывая своего презрения, глянул на оступившегося не без его помощи Адвоката и что-то проворчал на своем языке. Второй, более серьезный, внимательно посмотрел не только на субтильного человека в золотых очках, но и не более крепкого сопровождающего, покачал головой и ответил своему дружку фразой, вызвавшей у того неприкрытый смех.
        Не обращая больше никакого внимания на входивших в здание людей, они прошли вдоль перил к блестящей пепельнице.

        Адвокат после первой же фразы резко остановился, словно наткнулся на что-то неприятное, сузил глаза, потемнел лицом, но, не сказав ни слова, через секунду устремился в зал. Виктор с трудом поспевал за ним, не понимая, почему его провожатый так бурно отреагировал на совершенно непонятную фразу.

        В небольшом уютном кабинете, скрытым от посторонних глаз жаккардовой тканью дверным проемом, негласный хозяин города ждал своего юриста, официально решающего некоторые вопросы, которые решить неофициально было проблематично.
        Этот кабинет Кежа присмотрел давно и частенько здесь обедал, ужинал, проводил деловые встречи, разбирался в непонятках между братками, нещадно карал виноватых и щедро награждал отличившихся. Входить туда  без разрешения могли только люди доверенные или приглашенные.

        За столиком недалеко от входа, так, чтобы не слышать приватных разговоров за занавеской, но быстро среагировать на нештатную ситуацию, коротали время двое «пехотинцев». Крепкие, накачанные парни, угадать «профессию» которых большого труда не представляло – они даже не удосужились снять свои короткие кожаные куртки, хотя температура в зале была очень комфортной.
        Один из них лениво потягивал яблочный сок из высокого стакана, второй суетливо пил минералку, открытая бутылка которой стояла на столе.

        Адвокат, буквально летевший по залу, все же зная правила, притормозил перед спрятанным дверным проемом, переглянулся с охранниками, получил утвердительный кивок любителя сока и нырнул за штору, требовательным жестом оставив Виктора снаружи.

        - Виктор Петрович, - услышал тот его резкий голос, - это беспредел! Меня, коренного жителя этого города, в Вашем заведении какой-то занюханный чурка назвал сыном свиньи, который на ногах стоять не может.  Вообще все берега попутал! Вы должны вмешаться…
        Он готов был продолжать свою гневную речь, но Кежа перебил его:
        - А ты что же? Почему в чайник ему не зарядил? Тем более, раз он занюханный?
        - Это я так, образно… Он здоровый, да и двое их было… Вы бы их видели… - секунду помолчав, Адвокат продолжил. - Но дело не только во мне. Он всех русских оскорбил, сказал, что мы все такие, свиньи, нация уродов. И это на нашей земле…

        Хорошее настроение босса быстро улетучилось. Губы сжались в узкую полосочку, что придало лицу непонятное выражение, а в глазах появился неприятный блеск. Похоже, за державу хозяину города было обидно.
        - Кто такие?
        - Не  знаю… Залетные какие-то… Кстати, на Гелике прикатили…
        - Где они? – голосом привыкшим задавать вопросы, вел своеобразный допрос Кежа.
        - Да тут, в зале отдыхают. Похоже, грузины. Во всяком случае, на грузинском говорили. Уверены были, что их никто не понимает.
        - А ты что, грузинский знаешь?
        - Мы в Грузии до семи лет жили… Ну, в смысле, когда мне семь исполнилось…

        Босс неопределённо хмыкнул и задумался. Через минуту поднялся и так же неопределённо произнес:
        - Ладно… Посмотрим сначала…
        Сразу рубить с плеча как человек опытный и осторожный он не хотел.

        Виктор едва успел отступить в сторону, когда его сопровождающий и еще двое мужчин, один из которых напоминал не то японца, не то китайца, отодвинув жаккардовую занавеску, вышли из кабинета. И японец, и второй, явно славянин, с тяжелым взглядом и наколками на пальцах левой кисти внимательно посмотрели  на него. Но этим все и ограничилось.
        Не зная, что делать, Виктор в отдалении последовал за ними.

        Кавказцев было четверо. Они сидели за дальним столиком у окна. Двое, те самые,  которые выходили курить и успевшие вернуться, сидели по разным сторонам стола. Молоденький парнишка лет восемнадцати, расположился у окна и потягивал сок, а пожилой грузин с седыми, вьющимися волосами, что придавало ему импозантный вид, сидел спиной к залу, то ли скрывая свое лицо, то ли не желая видеть все здесь происходящее.

        Один из абреков тоже пил минералку, а вот второй любитель никотина и пожилой, явно главенствующий в этой компании, пили красное вино. Вернее, допивали. Опустевшая бутылка, остатки шашлыка и зелени на столе говорили, что обед путешественников должен скоро закончиться.

        Кежа оценил залетную компанию издалека. С первого взгляда стало ясно, что это чужие. Всех кавказцев, азиатов и прочих нерусей он знал. Вернее, знал тех, кто отвечал за них и исправно платил ему за возможность жить и торговать в его городе. Эти были явно не из тех.
        А вот Адвокат и «японец» подошли чуть ближе. Адвокат явно рассчитывал, что Виктор Петрович сразу поставит на место зарвавшихся иноземцев, поэтому оказался к столу ближе всех.

        Тот, что чуть не сбил его на ступеньках крыльца, узнал этого типа в очках и с непониманием уставился на него. Потом на лице его вновь появилась презрительная гримаса:
        - Что, ходить научился? Уже не падаешь? - добавил какую-то фразу по-грузински, и закончил.  - Чего вылупился? Чего надо?
        Лицо Адвоката опять изменилось. Стало понятно, что и эта непонятная фраза оскорбительна. Он повернулся к боссу, беспомощно посмотрел на него, но тот не торопился вступаться за своего юриста. Молча повернулся и отправился в кабинет. Его правоведу ничего не оставалось делать, как последовать за ним.

        Выглядело это довольно глупо и смешно – молча подошли, выслушали оскорбление и так же молча ушли, что буквально вывело Адвоката из себя.
        Виктор, наблюдавший за всем происходящим издалека, отчетливо понял, что добром это не кончится. Но как это кончится лично для него он и подумать не мог.


                Глава VII. Разборка в Дружбе

        В кабинете, где вновь расположился босс со своими подручными, некоторое время было тихо, потом заговорил повторно оскорбленный юрист. В голосе его отчетливо слышались истерические нотки:
        - Виктор Петрович, ну что же Вы… Уедут ведь…
        Голос Кежи был спокоен, но все же в нем звучали нотки сомненья.
        - Не кипишуй, Афоня… Не уедут… Здесь  с кондочка решать нельзя. Очень уж ребятки необычные… Да еще не Гелике приехали… Не торгаши, ежу понятно… - вслух рассуждал он. – Дед этот, грузин, тоже… - он повернулся к «японцу», - ты печатку его видел?
        Тот молча кивнул головой.
        - Как бы на положенца не нарваться… А за него и спросить могут. Нам международная война ни к чему.

        Еще через минуту он посерьезнел, видимо вспомнив, что он тоже не из последних на этой земле, да и что братва думать будет, если он промолчит. Голос его уже не отражал ни капли сомнения:
        - Здесь мы в своем праве…  На своей земле… Не мы – они начали. Борзые чурки уважаемого человека оскорбили. Свои поймут…
        Дальше он говорил как на автомате:
        - Самурай, - слова предназначались «японцу», - звони Борту, пусть выезд перекроет, да капот поднимет, вроде как сломался… Не уедут, Афоня, не уедут… - барабаня пальцами по столу, продолжал он. - Потом Петруччо с бригадой сюда, махом, - это опять «японцу».

        Потом вдруг ни с чего заулыбался и повернулся к своему юристу.
        - Афоня, это ведь твой «терминатор» там стоит? - кивнул он на занавеску. - Ты ведь с ним должен был приехать? - дождался утвердительно кивка и заулыбался еще шире. - Вот он нам сейчас и покажет, на что способен. Проверим, так ли он хорош, как Вова Раменский рассказывал. Если что, на него все спишем - впрягся, мол, сам за своего спасителя, - все же решил подстраховаться он.
        Так Витя впервые попал в заветный кабинет.

        Кабинет изнутри оказался довольно вместительным. Помимо приличного по размерам стола, уставленного блюдами с закусками и  разнокалиберными бутылками, у стены располагался мягкий диван явно не советского производства, небольшой сервант со стаканами, фужерами и рюмками на полках, да небольшая тумбочка с телефоном. Рядом лежала какая-то амбарная книга и простая шариковая авторучка. Наверное, для записи звонков.

        Хозяин кабинета сидел во главе стола. Рядом с ним расположился «японец», названный Самураем. Адвокат, пригласивший Виктора в кабинет, пристроился чуть дальше.
        Все они внимательно следили за бойцом и молчали. Виктор, не знавший чего ждать, нейтрально поздоровался и тоже замолчал, спокойно поглядывая то на одного, то на другого, иногда переводя взгляд на обстановку в кабинете. Обстановка ему понравилась. Даже уютно.

        Наконец Кежа не увидевший в новичке ничего сверхъестественного, но все же решивший следовать намеченному плану, заговорил:
        - Кто я такой ты знаешь, - утвердительно заявил он. - О тебе я тоже много слышал. В частности, что ты боец отменный…
        Виктор сначала хотел отказаться от такой чести, но потом неопределённо пожал плечами – ну если вы так думаете,  а авторитет продолжил:
        - Из-за этого тебя, собственно, с кичи и вытащили. Я люблю хороших бойцов. Уж очень Вова Раменский, кому ты ногу чуть не сломал, тебя расписывал. Даже «рыночным терминатором» окрестил.
        Витек улыбнулся краем рта и дернул головой – вот уж не думал, кому обязан.

        - Ты же понимаешь, что долг платежом красен. Чего твоя свобода стоила, тебе лучше не знать. Но об этом потом…
        Сейчас надо одну проблему решить, разрулить, так сказать, одну ситуацию, и я думаю тебе она по силам, - он замолчал, ожидая вопросов, но стоящий перед ним парень молчал.
        Кежа, не ожидавший такого, продолжил.
- Заезжие кавказцы – они здесь сейчас в зале отдыхают, оскорбили одного уважаемого человека, - он глянул на Афоню и чуть ухмыльнулся, - зная, что ответку он им дать не может. Не по понятиям…
        Да ты его знаешь, - хозяин кивнул на сидящего чуть в стороне Адвоката, - Афон… Афанасий Сергееич. Он очень много сил положил для твоего освобождения. Так что ты ему сто пудово должен. Вот и вернешь должок.

        Вопросов опять не последовало и паузу пришлось прервать.
        - Надо просто чтобы они извинились. Просто извинились… и все.
        Вопросы у Виктора, конечно, были, но он решал с какого начать. Кежа воспринял заминку как признак слабости.
        - Мои ребята тебя подстрахуют, если что…
        - Не стоит, - все же заговорил Виктор. – Мне надо знать границы моих полномочий в просьбах или убеждениях… как уж получится.

        Кежа удивленно и обрадованно хмыкнул – а он уж подумал…
        - Полномочия самые широкие. Вот только жмуров нам не надо…
        Виктор понятливо кивнул:
        - А обстановка?.. Ну, мебель, посуда там?..
        Авторитет уже открыто рассмеялся, да и дружки его заулыбались:
        - За это не беспокойся. Тут ограничений нет. Они за все и заплатят, если что…

        Направляясь к столу, где заканчивали обед незваные гости с юга, Виктор абсолютно не представлял, что будет делать. Он прекрасно понял, что умный и хитрый мафиози, хочет использовать его в своих целях, причем, сразу в нескольких.
        Во-первых, действительно хочет посмотреть чего он стоит в драке, а что ее удастся избежать, надеждами себя не тешил. Скорее всего, его и вытащили из СИЗО для решения вот таких проблем.
        Во-вторых, не хочет подставлять ни себя, ни своих людей. Если что – я не я …. Кто Витек для них? Чужак… Вот пусть сам и отвечает.
        В-третьих, вдруг все выгорит, тогда авторитет окажется еще в большем авторитете, вон как четко все разрулил…

        Иностранцы обед уже закончили. Один седовласый аристократ допивал кофе, получая эстетическое удовольствие, что легко читалось по его лицу, а остальные молча посматривали по сторонам, готовые отправиться по своим нелегким делам. Поторопить столь важную фигуру они не решались.

        А вот Виктор решился нарушить эту мимолетную идиллию. Он остановился в двух шагах за спиной пожилого мужчины, не зная как начать разговор.
        Поздороваться? Вот уж увольте… Желать здоровья этим чужеземцам, мимоходом оскорбляющих ни в чем не повинных людей, никого стремления не было.
        Извиниться, что прервал их безмятежное спокойствие? Фиг вам… Это они должны извиниться и он здесь именно для этого.

        Курильщики, увидев близко подошедшего чужака, синхронно приподнялись со своих мест, пытаясь понять, чего он хочет, и оценить, чего можно ждать от этого парня. Очевидно, именно они выполняли роль телохранителей при уважаемой персоне.
        Успокоенный не особо богатырским сложением непрошенного гостя, тот, что выглядел постарше и сидевший за противоположным краем стола, опустился на стул, а второй  своим гортанным голосом с неповторимым кавказским акцентом заговорил, помогая себе руками:
        -  Ты что? Зачем пришел? Зачем мешаешь уважаемым людям отдыхать? Иди отсюда…

        Вот как! У вас люди уважаемые, а у нас быдло, дети свиньи… Это наглое заявление мгновенно разозлило Виктора, но контроля ни над собой, ни над ситуацией он терять не собирался.
        Приблизившись на полшага к почти орущему абреку, он, глядя на второго, казавшегося более опасным, мрачно произнес:
        - Вы оскорбили одного уважаемого человека безо всяких причин. Никаких поводов он вам не давал. Назвали сыном свиньи, а потом и всех русских людей обозвали уродами. Вы рассчитывали, что вас никто не поймет, поэтому можно безнаказанно хамить всем подряд?
 
        Виктор сделал небольшую паузу, надеясь услышать хоть какие-то реплики, но, похоже, гости соображали туго.
        - Так дело не пойдет, - продолжил он. - Вы – гости в нашем городе. А гости так себя вести не должны. Вы должны извиниться.

        Постепенно понимая, что говорит и даже требует этот вроде бы молоденький паренек, лица кавказцев начали меняться от безмятежных до явно озлобленных.
Вновь приподнявшийся охранник с явным презрением к словам этого русского прошипел что-то вроде: «Шени траки лапораки» (Это задница твоя говорит), чем вызвал улыбку у молодого, сидевшего у окна. Что это значило Виктор, конечно, не понял, но что что-то вновь оскорбительное догадался и сжал зубы.
        Второй, снова на грузинском его поддержал: «Пирши шевеци, бичо!» (Мальчишка, я тебе рот порву!).

        Из этого Виктору было знакомо всего одно слово - бичо – мальчишка. Мальчишка?!  Ладно…
        - Значит извинений не будет? – так же мрачно переспросил он.
        На что хозяева жизни только рассмеялись. Как до этого тупого русского не дойдет, что настоящий джигит извиняться перед собакой не будет, даже если виноват.

        Но смеялись не все. Пожилой грузин молчал, но и осадить своих мэгобари не спешил. Похоже, он один догадывался, что за этим парнем могут стоять другие, более серьезные люди. Пусть они сейчас и не показываются. Не самоубийца же тот, чтобы в одиночку предъявлять претензии настоящим бойцам, коими он считал своих охранников.
        Виктор качнул головой, еще раз осмотрел всю компанию, бросил взгляд на стол и, ухмыльнувшись, повернулся к веселящемуся кругу спиной.

        Кежа, заявивший своим сотрапезникам, что он излишним любопытством не страдает, остался после ухода Виктора в кабинете, а вот адвокат Афоня и «японец» Самурай решили все же посмотреть за разборкой в «Дружбе». Но ни они, ни охранники в зале, которым Самурай успел шепнуть, чтобы те подстраховали «пацана» в случае чего, так и не поняли, что же произошло за крайним столом у окна.

        Буквально через минуту все четверо кавказцев, только что весело смеющихся, лежали на полу, причем трое из них не шевелились, а один стоял на коленях и, раскачиваясь, что-то шипел сквозь зубы на своем родном языке, выражая все своей колоритной физиономией неимоверное страдание.
        Только после того, как босс со своими подручными несколько раз подряд прокрутили видеозаписи с камер наблюдения недавно установленных в зале, они примерно поняли, что же произошло.

        Повернувшийся к грузинам спиной Виктор даже сделал первый шаг, обозначив свое стремление ретироваться. Широко шагнув правой ногой, он и не думал уходить, а мощно качнув ею, не поворачиваясь к ближнему охраннику, ударил пяткой тому между ног. Удар стопой, обутой в тяжелый ВДВэшный ботинок был смачным и впечатался как надо и куда надо.
        Скалившийся житель гор замер, выпучил глаза, схватился обеими руками за причинное место и только после этого упал на колени, пытаясь втянуть в себя воздух. Происходило все это в полной тишине, утробный крик раздался чуть позже.

        На все это «терминатору» потребовалось три секунды. Еще секунд пять, чтобы вырубить второго охранника.
        Развернувшись на каблуке, Виктор глядел только на поднимавшегося из-за стола второго телохранителя, а в руке у него уже была вилка. Когда и как он умудрился ее схватить, было совершенно непонятно. Вот не было, а вот уже есть.
        Он жестко воткнул ее в бицепс правой руки своего противника, отчетливо ощущая как это импровизированное, но грозное оружие уперлось в плечевую кость. Благо вилки здесь были не алюминиевые из советской столовой, а настоящие буржуйские из хромоникелевого сплава с длинными и острыми зубцами.

        Когда тот рефлекторно потянулся другой рукой к ране, надеясь выдернуть застрявшую вилку и уменьшить боль, пустая бутылка из-под вина только что стоявшая на столе впечаталась ему в бритый затылок.

        Бодигард молча рухнул под стол, а зажатая в руке  нападавшего «розочка», оставшаяся от разбитой бутылки, уже летела в лицо хреново охраняемой особе. К чести старика, тот не стал ждать встречи с таким колючим цветком – резко толкнулся от стола и спиной упал на пол.
        Единственный, кто успел из сидящей троицы вскочить на ноги, оказался молодой грузинчик, сидевший у окна. Лицо его мгновенно изменилось – из высокомерно  презрительного стало по-детски удивленно испуганным. Широко открытые  вытаращенные глаза дополняли картину и делали ее поистине шедевральной.

        Ждать от него какой-то подлости в виде удара в спину Виктор не собирался. Не зря десантника два года учили не оставлять за спиной живых и невредимых противников. Удар в челюсть буквально отбросил последнего стоявшего на ногах кавказца от стола и опрокинул навзничь. При падении тот ударился затылком о подоконник, после чего тоже замер на полу под столом.

        Упавший старый грузин, похоже, прошедший неплохую тюремную школу, практически не пострадал. Притворившись и замерев буквально на пару секунд, дождавшись пока боец отвлечется на последнего противника, уже тянул из наплечной кобуры, спрятанной под пиджаком, пистолет, но вот дослать патрон в патронник не успел.
        После прекрасно выполненного апперкота Виктор мгновенно развернулся и это, возможно, спасло ему жизнь. Не думая ни секунды на автомате шагнул к неудачливому стрелку и той же бутсой от души врезал по руке, сжимавшей ствол.
Пистолет отлетел прямо к ногам Самурая. Тот спокойно поднял его, оценил положение предохранителя и молча сунул в карман пиджака.

        После такого короткого, но насыщенного боя победитель даже не выглядел запыхавшимся. Он подошел к появившемуся в зале Кеже и словно оправдываясь,  произнес:
        - Они не стали извиняться. Я предлагал…

        Обычно любая драка в ресторане сопровождается громкими криками, матерками, женским визгом, звоном бьющейся посуды. Здесь все было по-другому.
Громкий крик был, но всего один, да и то в самом начале, когда гордый горец упал на колени и заорал как обезьяна – ревун в брачный период. Дальше он только скрипел зубами, шипел и ругался на родном языке.
        Ну а звук разбитой о другую горячую кавказскую голову бутылки тоже был не особо впечатляющим. Так, что-то ухнуло и даже не зазвенело. Голова все же была не пустой.

        Все произошедшее вызвало некоторый шок у посетителей, которых было не особо много, но выразившийся больше в полном молчании, а не в истерическом визге.
        А вот когда в следующую минуту в зал ворвалась небольшая толпа братков, один из которых в стиле американских боевиков держал в руке настоящий помповик, женщины решили покричать.

        Этот шум заставил местного Дона Корлеоне действовать быстро, как он умел. После его минутной накачки, отомщенный и вновь принявший респектабельный вид, Адвокат появился перед вскочившими из-за столиков гостями ресторана и, успокаивающе подняв руки вверх, заговорил приятным уверенным голосом:
        - Господа! Господа! Администрация ресторана приносит Вам свои извинения за доставленные неудобства. Убедительно просим Вас успокоиться. Ничего особо критического не произошло. Через минуту здесь все будет в полном порядке.
        В качестве компенсации руководство ресторана презентует на каждый стол бутылку шампанского. Ваши затраты за сегодняшний вечер администрация так же берет на себя. Пожалуйста, отдыхайте…

        Это был сильный ход. Если женщины еще пытались что-то говорить своим спутникам, убеждая их как можно быстрее покинуть этот бедлам, то мужская половина никак не могла отказаться от халявной выпивки и закуски.      
        Постепенно все успокоилось. Тем более, что распоряжения Кежи выполнялись действительно быстро.

        Пока Адвокат убеждал почтенную публику успокоиться, Кежа, не теряя времени, давал распоряжения своим подручным.
        - Так, Петруччо, этих через черный ход на базу, - он кивнул головой на все еще лежащих на полу кавказцев. - Рассовать по разным комнатам... Да, старика, не трогать ни под каким соусом, если уж совсем борзеть не начнет. Я часа через два подскочу, сам с ним перетру… Посмотрим, что за птица такая…
        Не забудь лепилу выдернуть. Пусть в божеский вид их приведет.

        Потом, щедро улыбаясь, он покровительственно похлопал победителя по спине и отправил его в кабинет за желтой занавеской, отдохнуть, выпить и закусить, обещая подскочить через минутку, чтобы составить ему компанию. Сам же отвел Адвоката в сторону:
        - Так, Афоня, сейчас берёшь своего «терминатора» и везешь на  нашу квартиру в Лисовцах. Скажешь, пусть там покантуется, пока все не уляжется. Кого-нибудь из наших, кого здесь не было, пристрой к нему, пускай присмотрит, мало ли что…
        Завтра подскочишь с озадаченной мордой, скажешь, что парнишка этот, грузинчик, ласты склеил… Да и лучше, чтобы наши тоже так думали. Реши, как это провернуть.

        Через пару дней загрузишь по полной. Мол, пацан этот, покойный, племянник грузинского авторитета. Имя позвучней придумай. Ираклий Кутаисский, например, вор в законе. А дядя за своего племяша поклялся шкуру с «терминатора» живого содрать. Пусть притихнет, а мы, мол, попробуем ситуацию разрулить.
        Естественно, скажешь, что домой ему нельзя. Его там в раз вычислят. А мы жилье подыщем, где чуреки его не достанут.
        Привязать его надо. Понял задачу?

        Кежа помолчал, улыбаясь чему-то своему, и, подмигнув помощнику, ткнул его кулаком в бок:
        - А мальчишка-то непростой, Афоня... И нам очень пригодиться…

                Глава VIII. Непонятки

        Пауза затягивалась, но незнакомец, непринужденно барабанящий пальцами по столу, особо не торопился и больше поглядывал по сторонам, нежели на хозяина. Он ждал ответной реплики, и дождался.
        - Ты кто? – тусклым хриплым голосом произнес Виктор Павлович, чуть смутившись внешнего проявления своей слабости, откашлялся и уже равнодушно, как ему казалось, посмотрел на своего неожиданного собеседника.
        Тот, чуть улыбнулся, словно удивляясь непонятливости своего оппонента, ответил:
        - Я?..  Я боевой маг империи Туран.

        Вот тут господин бизнесмен, если бы он сейчас играл в покер, безусловно бы проиграл, поскольку его глубоко спрятанные эмоции мгновенно разрушили так тщательно удерживаемую маску равнодушия и буквально вырвались наружу.
        Его губы растянулись в саркастическую ухмылку, а брови непроизвольно поползли вверх. В глазах, удивительно быстро ставших большими и круглыми, появилось какое-то радостное просветление. Он закачал головой как китайский болванчик и заговорил, обращаясь больше к себе:
        - Ну конечно!.. Как это я сразу не догадался?! - тут он, явно оживившись, даже прилег грудью на край стола. - Ты – псих?! - больше утвердительно, чем вопросительно обратился он к своему визави. –

        Мужчина, сидящий напротив, улыбнулся еще более снисходительно и посмотрел на хозяина дома как на несмышленыша:
        - Если тебе так удобнее пусть будет «псих». Но псих, - он многозначительно поднял вверх указательный палец, - который легко прошел через все три кольца твоей охраны…  Что ты на это скажешь, Виктор Палыч?
        Вопрос был настолько неожиданным, что застигнутый врасплох хозяин дома даже не обратил внимания, что неизвестный собеседник назвал его по имени-отчеству, которого знать никак не мог. Как, впрочем, и его клички из бурного прошлого в девяностых прошлого века. Ведь он даже свою фамилию на фамилию жены поменял, чтобы и следа не осталось.

        Достичь такого положения, какого достиг Виктор Павлович, сейчас  Конышев, мог только человек думающий, решительный, даже жесткий, просчитывающий свою жизнь на несколько ходов вперед.
        После слов своего незваного гостя лицо его мгновенно изменилось. Оно вновь стало равнодушно напряженным, а мысли вновь закрутились  с головокружительной быстротой.

        «Действительно… А как?» - бизнесмен прокручивал в голове сразу несколько вариантов.
        Мало того, что особняк окружен панорамными видеокамерами, работающими круглосуточно, так еще есть пост у ворот, двое вооруженных охранников на первом этаже, не считая оператора видеонаблюдения в доме. Да не просто охранников… Как это у Богомолова – настоящих зубров.

        Недаром начальником охраны у него работает бывший полковник ФСБ, в свое время служивший в отделе экономической безопасности. Так что работу знает не понаслышке, и ему ли не понимать, как охранять не только информацию, но и дом, где эта информация хранится.
        Сотрудников он набирал под стать себе, хозяин не вмешивался. Все они из «бывших», даже один офицер – пограничник есть. Вот только компьютерщик из матерых хакеров, когда-то этим полковником на крючок подцепленный. А так все из «органов»… «Пусть даже из внутренних», - невесело пошутил он про себя.

        Больше всего Виктора Павловича смущала тишина в доме, тем более, что он уже трижды незаметно нажимал на тревожную кнопку, пристроенную под столешницей. Здесь же рядом в специальном держателе расположился и старый верный «Макаров», увидеть который собеседник никак не мог, но прибегать к его помощи хозяин не спешил – далеко не все еще ясно, а что он во всем разберется, Конюх не сомневался. Хотя какой-то дискомфорт испытывал…

        «Все же, как он попал в дом? - судорожно размышлял Виктор, глядя на незнакомца. - Пострелял всех из пистолета с глушителем? Бред… Все равно хоть что-то да слышно было бы – хлопки какие-то, шум падающего тела… Да и дежурный  оператор сразу бы тревогу поднял. Тревожная кнопка у него в операторской тоже есть.
        А этот сидит вон, улыбается. На человека только что убившего массу людей совсем не похож. Так что, скорее всего, мимо…

        Человек – невидимка? Еще больший бред. Он прекрасно видимый. Еще и радуется чему-то, гад… Не может же он по желанию исчезать и появляться… У Герберта Уэллса человек – невидимка из-за этого и погорел, что раздеться быстро не мог. Похоже, тоже мимо…

        Усыпил или отравил всех одним махом? Интересно чем и как? На работе охранники не выпивают, с этим у полковника строго. Пищу для всех на кухне готовят. Откуда он знает где кухня… Пока искал, его бы все равно заметили. Газ? Вряд ли… Слишком большие расстояния и пространства: будка у ворот, весь первый этаж дома, закрытая операторская. Да и сам он без противогаза  …

        А может быть какой-нибудь гипноз? Он меня загипнотизировал и мне все это кажется? Я сижу и ничего не делаю, а уверен, что делаю, думаю…
Полный бред…».

        - Ну что, Конюх, - нарушил молчание «псих», - не складывается картинка?
        Он опять говорил тем снисходительным тоном, который так раздражал Виктора Павловича. С ним давно так никто не разговаривал. Он даже не мог вспомнить ни одного подобного случая за последний десяток лет. Разве что в далеких девяностых после первого задержания, которое и изменило всю его жизнь. Тогда человек, назвавшийся «адвокатом» говорил примерно так же.

        - Не пыжься, она и не сложится, - продолжил человек, представившийся «боевым магом». - Ты просто не способен допустить, что я говорю правду, как, впрочем, и никто вокруг. Вот и приходится пользоваться своими способностями для всякой ерунды. Доказывай вам…
        Виктору Павловичу внезапно стало душно, и он потянулся рукой к воротнику, чтобы распустить узел галстука, казалось сдавивший горло, но на половине пути вдруг понял, что никакого галстука у него нет. Его это напугало, но виду он все же старался не подавать.
Потерев шею, чтобы непроизвольный жест выглядел естественно, он как бы мимоходом задал вопрос:
        - Что с моими людьми?

        «Маг» откинулся на спинку полукресла и сложил ладони перед собой, словно собрался поаплодировать.
        - Браво, Конюх… Молодец! Хорошо держишься. Вида не подаешь, что страшно. А что тебе вдруг душно стало и горло перехватило, не удивляет?
        В ответ на последний вопрос Виктор Павлович непроизвольно поднял глаза. Как он понял?.. Или догадался?..
        - Да не догадался я, - словно отвечая на его немой вопрос, продолжил незнакомец. - Я это сделал. Я… Говорю же, что приходится размениваться на всякую ерунду.  Что касается «твоих людей», - тут он подбавил ехидства в голосе и развел поднятые вверх ладони в стороны, - как говорил «америкэн-бой», они в стране вечной охоты…

        Тут выдержка Виктора Павловича дала сбой, и глаза его испуганно забегали, на что незнакомец отреагировал достаточно быстро:
        - Да не переживай ты… Временно… Временно они там. Через пару часов очнутся. Тогда и на кнопку твою среагируют… - подлил он масла в огонь.
Хозяин особняка, понявший, что незнакомец знает гораздо больше, чем можно предположить и катастрофически быстро теряющий свой апломб все же старался держаться на равных.
        - Чего ты хочешь? - словно принуждая себя, через силу спросил он.

        - Я то?.. – на секунду задумался незнакомец. Потом снисходительности в его тоне поубавилось, и он продолжил уже более серьезным голосом. - Да, наверное, как и большинство людей в этой стране – справедливости.
        Для бизнесмена это было неожиданно, и сразу он не нашелся что сказать. Поэтому его собеседник продолжил:
        - Это ведь несправедливо, что ты сейчас живешь в таком шикарном доме, в деньгах купаешься, а родственники Вовы Раменского, которого ты лично убил в девяносто шестом, чтобы его место бригадира занять, с трудом концы с концами сводят. Мать даже не знала, чем ее сыночек занимается, и  вообще из-за гибели сына и померла. А, может быть, сейчас в этом доме они бы жили? А? Ну, или в похожем…  Согласись.

        Виктор Павлович буквально замер с приоткрытым ртом, не способный адекватно оценить это заявление. На несколько секунд он даже перестал дышать и только молча смотрел на этого внезапно раскрывшего его тайну авгура или, правильнее сказать, могильщика.

        А тот, не обращая никакого внимания на замершего бизнесмена, продолжил:
        - А бабушки из «Голубой лагуны»? Разве они не хотели дожить в родных стенах до глубокой старости? Это ведь твои молодчики «помогли» им перебраться на окраину, а прикормленный нотариус… как ее… - он на секунду задумался, словно вспоминая, -  «мадам Брошкина», так, кажется, ты ее называешь, документы липовые состряпала.

        А по умершей так и следствия никакого не было… От старости умерла… Да не от стрости, Конюх, не от старости… От тоски. Ты ее всего лишил…  Подруг последних, воспоминаний счастливых, прошлого собственного… На новом месте там ведь даже воздух другой… Тебе все равно этого не понять.
        Лицо его помрачнело, продольные складки на лбу стали значительно глубже и никаких веселых чертиков в глазах уже не было.
        - Ну получил ты после ремонта и продажи этих квартир пару – тройку миллионов. И что?.. Тебе все мало кажется? Еще надо?..  Еще?.. Зачем? - с неприкрытым и непритворным удивлением в голосе спросил он.

        - А поселок коттеджный на берегу? Сколько ты мэру занес, чтобы эту землю водного фонда в условно разрешенную перевели, да еще  блокированную жилую застройку разрешили? А сколько ты сам с этого поимел? Много, наверное? И прокурору рот заткнуть хватило, и газетчикам…
        А блогера не твои ребятки из Сибири случайно убили? Или не случайно? Да ведь как все под ДТП обставили! Не подкопаешься. Да и копать-то особо не копали, а, Конюх? Полковник-то МВДэшный у тебя тоже на зарплате? Или просто по дружбе помог, за то, что ты его в баньке на своей лесной заимке паришь?

        Это был конец. С каждым новым озвученным эпизодом челюсть Виктора Павловича, фигурально выражаясь, падала все ниже и ниже, а вместе с ней и сердце перемещалось куда-то вниз: сначала в область желудка, потом, трепыхаясь как пойманный карась, забилось еще ниже, а затем провалилось куда-то в область пяток.

        Про его прегрешения за долгие годы отвоевывания места под солнцем, вот так емко, масштабно, всеобъемлюще, не мог знать никто. Были, конечно, отдельные люди, которые знали про отдельные щекотливые дела и сами помогали их решать, но вот так основательно, и про старые, и про нынешние…  Невозможно, потому что Виктор Павлович не доверял никому. Даже начальнику собственной охраны он доверял с оглядкой, и в особо деликатных случаях в последние годы предпочитал обходиться без него и его связей. Вот как в случае с блогером.

        Для таких дел у него были друзья из девяностых. Единственное, что еще связывало  бывшего Конюха с прошлым, и связывало крепко-накрепко, можно сказать намертво.

        Надо было что-то делать. Причем немедленно. Тянуть время, когда отключенные охранники, как обещал этот «маг», придут в себя и займутся своим непосредственным делом идея так себе, ненадежная.
        Естественно, что такую информацию и в таком объеме собирают не для того, чтобы она просто пылилась где-то на полке, или в папке, или на флешке. Да какая разница! Ее просто обязаны пустить в дело. Или продать…
        «Любой компромат имеет свою цену и чем круче это черное досье, тем цена выше. Справедливость ему нужна!.. Ага… Щас-с… Выпендриться захотел, всего и делов-то. Денег ему надо… как и всем в этой стране. Здесь, наверное, одним миллионом не обойдешься…».

        Примерно так рассуждал Виктор Павлович, судорожно пытаясь понять – один все это затеял беспечный незнакомец или где-то есть дружки с заветной папочкой, которые пустят ее в дело, если этот «маг» не вернется. Не мог же он такого исхода не предположить, должен подстраховаться.
        После довольно резкой речи его визави успокоился, складки на лбу разгладились и он сидел чуть задумавшись, глядя как бы внутрь себя.
        Чего он ждал было непонятно.

        И тут Виктор Павлович мысленно шлепнул себя ладонью по лбу и чуть улыбнулся - конечно же предложения!
        - Сколько ты хочешь? - внешне не проявляя радости от своей догадки, нейтрально спросил он.
        Незнакомец словно очнулся от сна, с сожалением посмотрел на Конюха и грустно покачал головой:
        - Ничего-то ты не понял, Конюх. Да ты, наверное, и не можешь понять, не можешь допустить, что не все в этом мире продается.
        - Сколько? - уже более жестко спросил хозяин, перебивая этого инкогнито.
        Скорее всего, он бы тоже повел себя так же, набивал цену. Но каков артист! Как проникновенно говорит, не захочешь, а поверишь…
        - Да и что ты можешь мне предложить? - так же задумчиво продолжил непрошеный гость. - Те восемь миллионов да сто тысяч зелени, что у тебя в сейфе лежат? Так они и так у меня, - сделав паузу перед последним предложением, закончил он.

                Глава IX. Соглашение

        Вот тут Виктор Павлович дернулся как от пощечины - сумма, лежащая в сейфе, была названа точно.
        «Откуда?! Откуда он, сука, знает?! И что значит «…у меня»? Там же замок кодовый, итальянский… Таких в России нет! Черт! Черт! Черт!.. Что делать?..» - запаниковал он, догадываясь, что незнакомец хочет забрать у него все. Абсолютно все. А тот продолжил:
        - Да… компромат на мэра, прокурора и прочих дружков твоих, который ты так долго собирал, кассеты там с записями, фотографии тоже у меня. Прихватил на всякий случай, может пригодится когда…

        Это было последней каплей. Если потерю денег, имущества, даже этого особняка еще можно было как-то пережить, то пережить гнев практически всей верхушки региона, узнавшей откуда взялись дровишки для ее поджаривания, вряд ли удастся.

        Его рука непроизвольно потянулась к скрытому под столешницей верному «Макарову». Пожалуй, это все же выход. А есть у этого Робин Гуда дружки или нет, будет ясно не сейчас. Он успеет в свой замок в Италии перебраться. Жаль, конечно, все бросать здесь, но свобода и жизнь, как говорится, дороже. Денег он еще заработает…
        - Конюх, - каким-то усталым голосом вдруг произнес мужчина, - не вздумай стрелять. Я все равно стреляю быстрее, - и в руке его появился пистолет.

        Причем ниоткуда. Только что не было, руки лежали на столе и вдруг – пистолет, да какой-то необычный, золотистый, пузатый, да еще со стволом в виде сужающейся спирали.
        Виктор Павлович запаниковал и сорвался. Он выхватил свой испытанный ствол, одновременно падая на пол, и стал нажимать на спусковой крючок так быстро, как только мог - пистолет всегда хранился со взведенным курком. Но вместо грома выстрелов он услышал сухие щелчки и понял, что это все… Конец…

        - Ах… да… - откуда-то сверху раздался ленивый голос незнакомца, - я и забыл сказать, что пистолет-то твой разряжен. Но, думаю, что сейчас ты это уже понял. Поднимайся давай, мы не закончили…
        Виктор Павлович вставал неохотно. Кому охота признавать свое полное поражение? Полное… Фиаско… Крах… Разгром… Как там еще?.. Он мог бы придумать еще пару - тройку подобных эпитетов, но все же пришлось подниматься.

        Едва голова его показалась над краем стола, как уши резко обожгла тугая волна горячего воздуха, последовавшая вслед за тонким лучом яркого света, промелькнувшего буквально в паре миллиметров от лица.
        Если бы не свет да непонятный звук, напоминающий и шепот, и легкий свист одновременно, Конюх однозначно решил бы, что это пистолетные пули, выпущенные большим мастером, пролетели так близко, но вот типичного звука выстрела не услышал.  Зато за спиной у него грохнуло так, что впору было предположить, что это рухнула часть стены. К тому же, словно в подтверждение, его накрыла целая туча пыли. Он замер, не решаясь даже моргать.

        - Поднимайся – поднимайся, - излишне спокойно для сложившейся ситуации произнес этот снайпер, прежде чем дать разъяснения. - Это бластер. Обыкновенный плазменный бластер, правда, легонький. Стреляет каплями раскаленной плазмы.  Выкинешь еще что-нибудь подобное, одна из этих капель будет твоей. А с головой будет тоже, что и со стеной, - как о деле само собой разумеющемся, заявил он.
Видя, что крайне напуганный хозяин дома, даже не собирается шевелиться, он добавил:
        - Можешь посмотреть.

        Виктор Павлович пересиливая себя, осторожно повернулся и с трудом смог проглотить застрявший в горле комок. Часть несущей стены над полом метра два на два прямо за спиной отсутствовала. Через образовавшуюся дыру легко можно было увидеть противоположную стену коридора с обугленными кусками итальянской штукатурки, когда-то бывшей гордостью хозяина, обгоревшую ковровую дорожку, да кучу битых кирпичей. Пыль к тому времени большей частью уже осела и разрушения были видны отчетливо. Представив, что что-то подобное будет с его головой, вернее, ее просто не будет, он не говоря ни слова, отчаянно замотал головой.

        Реакция бизнесмена вполне удовлетворила незнакомца и он, убрав свое дьявольское оружие, снова приготовился к беседе.
        - А знаешь, что я думаю, Конюх? – поразмышляв пару минут в полной тишине, которую напуганный хозяин нарушить не смел, продолжил боевой маг.
        То, что сидящий напротив человек действительно маг, и действительно боевой у Конышева больше не было никаких сомнений. Такое оружие, которое легко может разрушить несущую стену, а тот спокойно держит его в руках и называет легоньким, любого заставит поверить во что угодно.

        - Сейчас ты напуган… Сильно напуган, и готов дать любые обещания, сделать все что угодно, лишь бы остаться в живых или, по крайней мере, не сесть в тюрьму, - рассуждая вслух, продолжил незнакомец. - Но пройдет время, ты успокоишься и начнешь вспоминать все здесь произошедшее, анализировать, строить версии и додумаешься до того, что лучше все же удрать отсюда куда-нибудь за границу и жить там в свое удовольствие.
        Например, в собственном замке в Калабрии, на скалистом берегу, недалеко от Кротона, - вот тут всезнайка лукаво посмотрел на Виктора Павловича, который буквально начал меняться в лице.

        Удивление довольно быстро сменилось испугом, а в глазах заплескался самый настоящий страх, или, скорее, ужас отчаяния. Конюх понял, что этот человек знает про него абсолютно все и просто играет с ним как кошка с мышью, не раскрывая своих конечных целей.
        - Успокойся, Конюх, - вполне доброжелательно сказал мужчина, - я не такой кровожадный, как ты думаешь. Сажать в тюрьму, или тем паче убивать тебя в мои планы не входит.  У меня планы совсем другие… И задачи тоже другие… - чуть помолчав, с какой-то грустинкой закончил он.

        Через пару минут тишины, которые незнакомец просидел с отрешенным лицом, думая о чем-то своём, а Виктор Павлович не решился нарушить, тот произнес несколько слов, которые еще больше запутали бедного хозяина дома.
        - Ты у меня вроде как проба пера… Испытательный полигон, если хочешь… Я ведь просто мимо проходил. Смотрю, а тут такой огромный, красивый дом. Ну, ясно же, что не на зарплату построен.
        Тут голос его повеселел, похоже, он отрешился от своих грустных мыслей и опять решил похулиганить.

        - Конюх, ты же наверняка «Золотого теленка» читал. Помнишь, там Корейко бандероль с книгой получил? «Капиталистические акулы» называлась. Так вот, там первая неумирающая фраза была: «Все крупные современные состояния в Америке нажиты самым бесчестным путем».
        А у нас что? Не так что ли? Вот я и решил заглянуть в этот дом… Попробовать. А тут ты с такой интересной биографией. Самая настоящая акула…

        Виктор Павлович практически ничего не понял из выступления новоявленного спикера, кроме одного – убивать его или сажать в тюрьму, во всяком случае, сейчас, никто не будет. Эта мысль поглотила его целиком, поэтому и короткую речь незнакомца он слушал в пол уха, улыбался сам себе  и даже чему-то радовался…

        Эта улыбка, очевидно, и насторожила незнакомца.
        - Ты особо-то не радуйся. Дел ты наворотил немало, сам понимаешь, и расплачиваться за это придется. Только расплачиваться ты будешь не сроком тюремным, и не жизнью собственной, хотя, убить тебя было бы куда как проще…
        Тут сердце ожившего было хозяина вновь дало сбой и зачастило. Он опять замер и похолодел.
        - Расплачиваться ты будешь деньгами, неправедно нажитыми, - строгим голосом, словно читая приговор суда, продолжил маг. - А я проконтролирую, чтобы соблазна у тебя не появилось.

        Он еще более строго посмотрел на обвиняемого Виктора Павловича Конышева.
        - Ты веришь в то, что я тебя везде достану?
        Бывший Конюх быстро закивал головой - еще бы не поверить, когда твоя голова в любой момент может разлететься как грецкий орех под механическим прессом. Видели… Понимаем…
        Удовлетворённый строгий оппонент продолжил.
        - Значит так… Ты поедешь к себе на родину, - увидел удивленный взгляд бывшего Конюха, - и утвердительно продолжил, - поедешь – поедешь… Там проблем много. Вот ты их и решишь… Все… Ну, или на сколько денег хватит.
        Виктор Павлович немного спал с лица, но все же держался – жизнь дороже.

        - Ладно… - внезапно изменил свое мнение визави, - оставишь себе одну десятую своего состояния. На безбедную жизнь все равно хватит, а там можешь в свою Италию валить.
        Он опять строго посмотрел на владельца особняка, который облегченно выдохнул.
        - Еще раз напоминаю - не вздумай хвостом крутить. Тогда тебе уж точно ничто и никто не поможет.
        Он почему-то решил объяснить свою позицию мечущемуся Конюху.
        - С мертвого тебя какой спрос? И пользы никакой. Все твои денежки жене достанутся, или еще кому. Потом свара за твой бизнес начнется. Еще постреляют друг друга дружки твои. Зам твой, Ерофеев, еще тот фрукт. Хорошо, что ты ему не доверяешь. Давно бы тебя кинул.
        Если мне самому все это разгребать - уйма времени уйдет. А мне некогда.

        Виктор Павлович в душе вынужден был согласиться с приведенными доводами и опять закивал головой, демонстрируя свое полное раскаяние и готовность подчиниться.
        - Заменишь весь асфальт в поселке, от самой трассы до последней улицы. За последние пятнадцать лет там только ямочный ремонт проводили. Да и то тендер постоянно чуреки выигрывают. Я еще с этим разберусь.
        Закончишь, займешься стадионом. Да не просто поле с воротами построишь, а настоящий многофункциональный стадион. Футбольное поле с искусственным покрытием, легкоатлетические дорожки, площадки для волейбола, баскетбола, теннисный корт, трибуны современные, освещение, раздевалки с душевыми… Словом, чтобы стадион одним из лучших в области стал. Чтобы люди туда сами шли, особенно молодежь и детишки.

        Говорил заказчик с каким-то воодушевлением, на лице его появился легкий румянец, а в глазах какой-то азартный огонек. Поставив Виктору Павловичу и без того не легкую задачу, он и не думал останавливаться.
        - Потом построишь Дом спорта, пусть небольшой, но обязательно для борцов и боксеров. У вас там всегда и тренеры, и ребята активные были, частенько даже на Россию ездили. Надо им помочь…
        Да, потом капитальный ремонт в поликлинике проведешь, чтобы как стадион на уровне была. Оборудование все новое, современное закупишь…

        Оборудования Конышев уже не выдержал, застонал, поджал губы и стал качать головой. Его незваный гость с сожалением прервал свой монолог и уставился на него.
        - Что? Боишься не вытянешь? Вытянешь… Я твои доходы знаю. Хочешь, озвучу?
        Виктор Павлович снова напугался и задергался – откуда, но все же успокоился.
        - Нет, я не в этом плане, - быстро заговорил он. - Как я объясню все это? Спросят, что это за меценат такой выискался? В честь чего? У полиции вопросы опять же появятся… Да и у братвы могут. Я ведь оттуда вместе с общаком сорвался. Хоть и подстраховался - машину свою подорвал…

        - Ну-ну… - как провинившемуся школьнику стал пенять незнакомец. - Машину ты не свою подорвал, а шефа своего. Кежа, кажется… Вмести с ним заодно, и, вроде как, с общаком. А второй труп, который в машине нашли и за тебя приняли, это охранник. Это ведь ему ты накануне ночью и часы свои в карты проиграл, и печатку приметную. Такая только у тебя была.
        Ты еще настоял, чтобы он все это надел, раз выиграл, а сам по его документам после взрыва в Турцию в тот же вечер улетел. Для тебя их дружок твой Бенчик, карманник, выкрал, а Толик Стена фотку переклеил. Все и решили, что он за бугор свалил. Напугался, что за плохую охрану шефа спросить могут.

        За деньгами ты только через год явился, когда все притихло. Да и дружки твои друг друга не хило постреляли. Всё власть поделить не могли… Ну а остальных менты повязали, кого удалось.
        ДНК – экспертизу тогда не проводили – прибрались бандосы, туда им и дорога. Хотя по верхам копали долго, общак найти хотели, но все же приняли версию, что в машине деньги сгорели. Ты даже несколько сотен тысяч не пожалел, чтобы при экспертизе в пепле что-то денежное нашли.
        Не жалко шефа, Конюх? Он ведь тебе доверял…

        Виктор Павлович опять задрожал в буквальном смысле этого слова, а лоб покрылся испариной, почти как в сауне. Да узнай кто из оставшихся в живых братков об этой истории…  Бенчик со Стеной не в счет. Это дружки проверенные. А вот остальные…
        Лучше об этом не думать. Лучше сделать все как велит этот… «маг», мысли, что ли, читающий.

        Виктор Павлович даже не предполагал, как близок он был к истине…