Не комильфо - Так не должно. Часть I Глава XV

XV

           Через час должна приехать Анна. После разговора с Евгенией Константиновной остался у Михаила небольшой душок. – “Я не думаю, чтобы такая женщина, как она, чтила верность после смерти своего мужа столько лет. Наверняка соблазны были. Красивая женщина в среднем возрасте и небольшой флирт с лёгким налётом фетиша. Ничего криминального в этом нет. Яркий пример моя Аннушка. Уже за сорок, а я от неё без ума. Рядом с ней Лера какая-то сучковатая.”
           Другое дело необузданное желание Ани, будучи замужем довольно короткое время, да ещё с дочерью под боком, пусть и перекликалось с его устремлениями, даже больше того, с инстинктивным влечением к незабываемому прошлому, приобрело другую окраску. Её души скитания момент.
           – “Это состояние требует крепкого кофе.” – Бодро вскочив с кресла, Михаил направился в ресторан. Мокка на тройном эспрессо это сейчас самое то.
           – Анна, ресторан работает?
           – Карловна я. Вокруг посетители. Безусловно. У нас прекрасное “Ара’бико”.
           – Спасибо Анна Карловна, учту.
           Мокко действительно был славным. Употребляя его медленно, мелкими глотками, XIV
          
           Погода разыгралась не на шутку. Исаакий, освещённый солнцем, блестел шапками снега, ниспадающего с золотых куполов. Что не говорите, а Ленинград одно из красивейших мест на планете. Чего стоит только эта площадь. Сколько бы раз Михаил ни был здесь в любую погоду, она была прекрасна. Только вот сейчас он её не видел, неторопливо прогуливаясь с малой Морской до Воскресенского проспекта в сторону памятника Николаю Первому.
           Он не знал как ему поступить. Вполне понятны желания Анны и его, соответственно, тоже. И в то же самое время он действительно прикипел к этим двум женщинам вовсе не из-за их благополучия. Флот давно забыт и с ним безответственность к разгульной жизни. Но Аннушка, его последнее незабываемое увлечение, то и дело, пусть даже редко, проявлялось во снах, как нечто реальное, фантастическое, неизгладимое из памяти.
           Михаил решил вернуться в гостиницу опять.
           Анна Карловна, дружелюбно улыбаясь, протянула ему записку.
           – Спасибо.
           – Она уехала за дочкой. Думаю скоро вернётся. Вы её родственник или воздыхатель? Совсем на неё не похожи.
           – Седьмая вода на киселе. – Михаил, улыбнувшись, направился к свободному креслу в холле.
           Устроившись поудобнее, открыл конверт.
           “Миша, позвони – (412) 146 – 4587”. Что могло произойти? Скорее всего Алёнка раскапризничалась. Он подошёл к стойке. – Анна  Карловна...
           – Через девятку. – Поняв предстоящий вопрос, не отвлекаясь от записи в журнал очередного посетителя, она указала на телефон.
           Трубку подняла Алёнка.
           – Алло. Это кто? Миша? Сейчас. Мама, тебя другой Михаил спрашивает. И я хочу к нему. Он весёлый. Правда?
           – Возможно и правда, если ты говоришь.
           – А что такое возможно? Только не говори, что мне это рано знать, как мне сказал дедушка. – Дед не сводил с неё, должно быть, счастливых глаз.
           – Вот болтушка. Без устали. – Михаил рассмеялся в трубку.
           – А что такое у’стали. Уста’ли ножки, а у’стали что?
           – Перестань приставать к дяде Мише. – Лена забрала трубку у дочери.
           – А ты где?
           – От Анны Карловны.
           – Будем через два часа. Нас заберёт дядюшка. Ему нужно вернуться домой.
           Михаил обернулся к Анне Карловне. Она уже довольно долго присматривала за ним. Видно было некоторую жалость её к самой себе.
           – Хотя бы кому-то в жизни везёт, а вот о Вас, Миша, этого не скажешь. Странно. По большому счёту, жизнь в своём разнообразии непостижима. Интересно, каков
процент обоюдно счастливых пар?
           – Меньше одной сотой процента. Можно мне подождать девочек в номере? Я не выспался.
           – Если девочек, то можно. – Анна Карловна протянула ключ. – Я Вам доверяю. А моей тёзке завидую. Только тихо. – В интонации женщины прозвучала неожиданная двойственность последнего слова: тихо к поведению или к зависти...

           Наконец у Михаила появилось время попытаться сложить концы с концами. Ясность картины совсем даже не проступает. Главный вопрос упирается в дядю Анны. Вопрос совершенно естественный. Почему фамилия Анны Кушнир?
           – “Если её мать умерла при родах, кто её забрал? Родственники? Возможно. Время было беспокойное.1931 й год. В стране голод. Ребёнок неизвестно от кого. Могли просто не забрать. Кто тогда её удочерил? Получается брат Василия Петровича. Каким образом? В случае, если он принимал роды или работал в этом отделении, такую версию отбрасывать нельзя. С другой стороны, возможно у него была с ней связь. Тогда почему Кушнир? Анна ребёнок еврейки, а Леонтьев, очевидно старший брат Василия Петровича, откровенного антисемита, русский. Это вовсе не означает, что у них одинаковые отношения по межнациональным вопросам.”
           В особенности после НЭПа, в России к евреям стали относиться только хуже. Много евреев покинули страну, забрав с собой самое главное достояние – мозги.
           Ленин проклинал царизм за травлю евреев в стране. Но от векового преследования их повсеместно за несколько лет ничего изменить было нельзя. До сих пор в умах мало что изменилось.
           Пусть антисионизм процветал не только в народе, но и был даже государственной политикой, в стране было достаточно много порядочных людей. Однако это не означает, что они их защищали. Они всего лишь уравнивали евреев с остальными национальностями на право быть равными. Хотя бы в слух. Просто в двух столицах таких “чутких” было значительно меньше. В особенности в 1931 году.
           – Что из этого следует? – Михаил любил задавать вопросы самому себе вслух, как оппоненту. – Мало что. Почти ничего. – Он снова стал искать варианты с фамилией.
           Инстинктивно набрал номер Евгении Константиновны.
           – День добрый, Евгения Константиновна. Извините за звонок.
           – У Вас, Миша, что-то стряслось?
           – Нет. Меня мучает вопрос: почему у Ани сохранилась фамилия мамы? Непонятно. Она действительно умерла, или оставила ребёнка в госпитале, а сама уехала за границу? Из какой мама Ани семьи? Ничего не сходится. Наши домыслы очень часто проявляются при первом взгляде, что в большинстве случаев неверно. – Он замолчал. На другом конце провода глумилась над ним полная тишина.
           – Я уже не помню. – Евгения Константиновна, всё ещё не отошедшая от стресса, говорила тихо и неторопливо. – Отец Софьи работал инженером на Путиловском, а вот мама обитала в сфере обслуживания. Я их никогда не видела. Знала со слов невестки. И Евгенья тоже была из семьи того же уровня. Я была против этих девочек только из-за родословной. Гены, от них никуда не денешься.
           – Значит они не могли сбежать за рубеж?
           – Откуда у них деньги? Плюс у Софьи были ещё, кажется, две сестрёнки. К сожалению, Евгеньи нет. Некому пролить свет на правду. Мой сын со мной насчёт Софьи тоже помалкивал. – Она замолчала.
           Михаил каким-то особым чутьём всегда знал, когда надо вступить в разговор. И ждал...
           – Оказывается время и показывает нам всю нашу гнилую подноготную. Не устрой я тогда умышленно их разлуку из-за Жени, и если Аня действительно его дочь, то сейчас моя семья была бы в два раза больше. Наказание Всевышнего. Миша, Вы здесь?
           –  Да, Евгения Константиновна. Должен Вам сказать, Анна потрясающая женщина во всех отношения. Умна, с чрезвычайно широким кругозором знаний. Её лексикону может позавидовать любой литератор. Если можно так выразиться, в ней заложена врождённая грамотность. Но самая большая её особенность – манера поведения. Откуда это в ней? Неужели генетически возможно? Кстати её дочь унаследовала несомненно многое от матери.
           – Вы были близки?
           В трубке не слышно даже дыхания.
           – Значит я права.
           – Это в далёком прошлом. Я был молод, т.е. совсем. Мне с ней было просто интересно. Моряк на последнем году службы, а она много старше меня. Такой вот мезальянс с её стороны. – Михаил не искал извинения после реплики Евгении Константиновны. Просто решил ответить так, чтобы больше не было вопросов. –После службы, я полностью окунулся в учёбу. Флот испарился из сознания вместе со всеми его аксессуарами. Сразу после университета аспирантура как продолжение дипломной работы. Через полгода защита. Как видити, времени на прошлую жизнь не остаётся.
           – А Лена?
           – Хочу просить у Вас её руки.
           На сей раз задумалась Евгения Константиновна. Последняя фраза бесспорно успокоила её. Но его появление с Анной и её блеск глаз рядом с ним не ускользнули от повидавшей жизнь женщины.
           – Я рада, Миша. Вы не ханжа. Надеюсь на вашу благовоспитанность. Что было, кануло. Рада вашей откровенности.
           – Остался только один человек, от которого можно услышать правду, забыв о медицине. Думаю я справлюсь. Мне очень хочется доставить Вам радость в вашем возрасте. Неимоверно счастливая случайность. Жду звонка.
           – Всего хорошего. – Евгения Константиновна положила трубку.
ихаил старался отогнать все мысли обо всём. Расслабиться и получить удовольствие. Подошедший официант спросил чем может помочь. Михаил заказал пирожное Буше, вспомнив о Лене. Он представил, как она обозлена. Как же её жалко. – “Ленка, Ленка... Потерпи ещё немного. После отъезда Анны я сделаю тебе предложение. Евгения Константиновна точно благословит.” – Тем более, что он перешёл экватор их взаимоотношений.
           – ”Как вести себя с Аннушкой? – Михаил уподобился по странному стечению обстоятельств состоянию Евгении Константиновны. Почему мы не меняемся с годами? Глупый с виду вопрос, а на самом деле любая переменная составляющая в целевой функции нашей жизни зависит от параметров в неё, жизнь, заложенных. По Аристотелю, каждый человек должен рациональную восприимчивость души своей сверять с моральной составляющей. Должен, но не для нашего социалистического общества. Скорее всего, для всех на матушке Земле, изрядно испорченных современной цивилизацией”
           Так за всякой ерундой, приходящей ему в данный момент безалаберной чепухи в полусонную голову, кто-то тихонько дёрнул его за локоть. Михаил не пошевелился.
           – Ты нас не ждёшь? Жалко. Мама, мама, Миша нас забыл. Кофе и Буше не забыл, а нас забыл. Посмотри на тарелку. – Миша быстро взял в рот последний кусочек пирожного.
           – Значит ты не спишь. Миша ты меня уже не любишь? – Алёнка стала карабкаться к нему на колени. – Мы сегодня так долго ехали. – Она тяжело вздохнула. – Со мной никто не разговаривал. И дедушка тоже. А мама уснула. Без тебя плохо.
           Анна стояла сзади, не торопясь сесть. Слушая болтовню Лены, она себе представила как Алёнка всё расскажет папе. – “А мне держать ответ. Муж хороший
психолог, могу сорваться. Зачем я ему позвонила?”
           – Аня, не кляни себя. Только проси Бога, чтобы получилось так, как желает твоя душа. –Михаил, интуитивно поняв мысли Анны, решил её успокоить. Ему неприятна ситуация, в которой они оказались по его вине, сложившаяся так нелепо, что говорить о ней будет обоюдно трудно.
           – А кто такой Бога? Купи мне Буше пополам. – Алёнка улеглась на его груди. Щемящее чувство зависти, что это забавное существо не его ребенок, никогда не покидало Михаила в присутствии девочки.
           – Давай спросим маму о её планах? Мама, Алёнка давно завтракала?
           Анна села напротив них, молча созерцая эту картину. Непонятное, невероятно удивительное отношение к Мише дочери, приводили к странным мыслям. – “Алёнка так никогда не сидела у мужа на руках. Откуда такое доверие? Или она просто устала от поездки в машине? Или это...”
           – Леночка, ты проголодалась? – Спросила Анна, раздосадованная за свою невнимательность.
           – Я хочу спать. Миша, ты мне расскажешь сказку?
           – Давайте сначала перекусим. Ты не против? – Обратился он к Ане.
           – Алёнка, я тебе закажу творожок со сметаной и вишнёвым сиропом. Хорошо?
           – А себе?
           – И себе тоже, только в два раза больше. Аннушка, а тебе?
           – А мне, как и этой маленькой принцессе. – В первый раз за сегодняшний день, видимо, Анна улыбнулась самой себе.
           – А ты не королевна, ты Аннушка, правда Миша?
           Вместо ответа Михаил позвал официанта.
           – Пожалуйста, дамам творог со сметаной и вишнёвым сиропом, а мне двойную порцию. И этой маленькой леди чашечку молочка.

           Около двух часов дня они втроём поднялись в номер. Алёнка уснула моментально без сказки, а две расстроенных души угомонились в разных комнатах.
           Первым очнулся Миша. На часах три без четверти. Мысль о том, что время, отпущенное Анне на Ленинград стремительно тает, а он особенно не продвинулся в подтверждении своей гипотезы, будь она не ладна, не оставляла его ни на минуту. Впервые настигнувшее состояние ответственности за внутренний мир другого человека, выбило его из колеи привычного, размеренного образа жизни. Чем глубже проникал внутрь проблемы, тем больше нервозности накапливалось в его душе.
           – “Где выход? Лена, Анна, Евгения Константиновна, полковник, даже Алёнка втянутые в эту историю, не просто недовольны ситуацией. Все, абсолютно все болезненно её переживают. Каждый по своему. И перед каждым вопрос – “А дальше что? Что с этим делать?” И он, Михаил, уже стоит отодвинутым в сторону, как некоторый раздражитель будущего. Понятны их переживания, непонятно что делать с самим собой. И уже точно у всех на уме – лучше бы он не появился. Даже реплика Алёнки, этого маленького человечка – “Миша ты меня уже не любишь?” – говорит о его состоятельности.”
           Михаил вышел из номера без верхней одежды. В вестибюле никого. Он вышел на улицу. Морозно, конечно, но терпимо на несколько минут. Охладить воспалённый мозг не помешает. – “Хорошо тем, кто курит. Наверное дым что-то меняет в организме, ощущение в носу, доставляя некоторое успокоение.” Вспомнился полковник, чадивший в своём саду, его проклиная. Взгляд Анны в седьмом автобусе с надеждой непонятно на что, раздосадованное лицо Лены, ироничная, издевающаяся улыбка Евгении Константиновны, доверчивые глаза Алёнки. Картины менялись одна за другой, пока он ссутулившись, не вернулся в фойе отеля.
           – Промёрзли? – Анна Карловна сочувственно покачала головой. – Чувствую наделали Вы себе проблем. В глазах ни искры радости.
           – Что поделать? Посеяв, жни. – Ответил Михаил больше себе, нежели регистраторше, и зашёл в лифт.

           Анна ждала его в гостиной. Энтузиазма и в помине нет. Выглядит, словно осиротела.
           – Аня, у меня состояние будто я в полном дерьме. Сумел испортить для всех близких друзей определённую стабильность в их жизни. На сколько я понимаю, помочь в этом может только твой дядя, Евгений Петрович. Но он готов пристрелить кровопийцу, была бы его воля. Всё время издевается надо мной только один вопрос: почему ты Кушнир, а не Леонтьева. Возможно его старший брат Александр Петрович записал тебя на фамилию матери по каким-то непонятным причинам. Знать бы, он был врачом или не присутствовал ли при родах?
           – Твоя мама и мама Лены подруги ещё по детскому саду. – Продолжил он, мысленно обдумывая, что он скажет потом. – Они всю  жизнь до отъезда Владимира в Москву были неразлучными подругами. Ленин отец был влюблён в Женю. Но Евгения Константиновна воспрепятствовала их браку. И если окажется, что вы родные сёстры по отцу... – Михаил задержал дыхание. – Как могла случиться близость между ним и Софией, у меня не укладывается в голове.
           – Миша, ты действительно взбудоражил всех нас... Главное, из самых лучших побуждений. И Владимир, и моя мама и Женя были молоды. Ты когда-нибудь задумывался о своём поведении, будучи морячком? То-то и оно. Чем Владимир был лучше или хуже, не имеет значение? – Анна невольно улыбнулась. – Вспомни себя.
           – Разное время, разные отношения...
           – Оставь. Не будь ханжой! Какая-нибудь вечеринка. Перепили. Под настроение переспал, забыв про Женю. А может быть и назло матери в подпитии. Сам-то грешил и не единожды.
           – Но не на зло! – Миша сел рядом с Анной на диван. – Ситуация прямо скажу – хреновая. – Он, обняв подругу, прижал её к себе. Она не сопротивлялась. – Какой, блин, на хрен секс. В голове, что в помойном ведре. Сегодня весь день проклинал себя за содеянное.
           – Ты, как всегда прав. Такого ... – Она склонила его, голову над собой – ...между  нами никогда не было. – Прошептала, прикоснувшись  к нему губами.
           Он прижал свою Аннушку плотнее, спрятав её лицо под шеей.
           – Я люблю тебя. Наверно нужны годы разлуки и вереница совершенно непонятных встреч во снах, чтобы понять безрассудность поступка беззаботного времени. Только всё слишком поздно. Действительно поезд ушёл. Карма способна настигнуть в любом возрасте... Вспомни продавца в “Пассаже”. Ему не больше девятнадцати...
           В это время телефон прервал Михаила на незаконченной фразе.
           Освободившись от его объятий, Анна поднялась со словами: – Только бы не дядя.
           – Анна?
           – Да. Извините, голос Ваш мне не знаком.
           – Евгения Константиновна. Вы не смогли бы быть сегодня у нас с дочерью к половине седьмого вечера. Только вдвоём.
           – Мы приедем. – Ответ прозвучал не очень убедительно. – Я позвоню Мише. Предупрежу его о своей занятости на этот вечер. Спасибо.
           – Буду признательна. – Евгения Константиновна прервала разговор
           – Это Евгения Константиновна. Странно, но она пригласила нас сегодня на вечер без тебя.
           – Это лишний раз подчёркивает её сопереживание по отношению ко мне, зная, что я буду чувствовать себя дискомфортно.
           – Ты действительно ко мне не безразличен? – Анна села рядом с Михаилом на диван. – Я ненавижу слово “люблю” по отношению к женщине.  Правда другого не придумали. – Она облокотила голову на его плечо. – Мне с тобой покойно, словно ты моя часть. А если посчитать сколько времени были вместе... – Она на несколько мгновений замолчала. – Пятьдесят два дня в Кронштадте и три здесь... Ты не считаешь это странным?
         – Как странно, я слышал случайно обрывки разговора Лены с Евгенией Константиновной. Это были единственные отчётливые слова: – “Ненавижу слово люблю, казёнщиной пахнет.” – Тебя это не удивляет? А насчёт твоего вопроса... Иногда, правда чрезвычайно редко, достаточно минуты. По-большому счёту я это понял на второй день после твоего приезда. Вчера, когда Алёнка залезла мне на плечи, так доверчиво обняв голову, ты с таким сожалением сказала: – “У тебя есть кому сидеть на голове.” – Твоё выражение на лице в тот момент рассказало куда больше, чем любые слова.
           Михаил замолчал. Была видна его вдруг настигнувшая успокоенность с мерно дышащей на груди подруги. Минутная умиротворённость.
           – Я опрометчиво вышла замуж. Всё время неосознанно сравнивала мужа с тобой. Он много старше тебя. Но у вас, у математиков, есть нечто общее. То ли в рассуждениях, то ли в необходимости делать выводы казалось бы в неразрешимых ситуациях. – Аня плотней прижалась к Мише. – Даже имена одинаковые. Только темперамент противоположный. И это меня убивает.
           – Не преувеличивай. У нас общий математический лексикон. И набор слов от Сократа до Гаусса один и тот же. И то потому, что оба занимаемся наукой в одной области математики. Вот у тебя, например. Я не знаю что ты закончила. Возможно филфак. Общий набор знаний из языка мировой литературы. А очень часто говоришь языком Евгении Константиновны. Это в тебе потомственное. Кстати, сегодня прислушайся к её речи, интонациям. Многое поймёшь.
           – Да брось ты говорить глупости. Хочешь сказать генетика передаётся во всём? – Махнула она рукой совсем как Евгения Константиновна, поймав его улыбающиеся глаза.
           – Скажи мне, пожалуйста. Кто из твоих друзей, знакомых употребляет в такой интонации выражение “Да брось ты”? – Миша поцеловал её руку. –  Ну так... Где пример? Евгения Константиновна говорит не только также. Ещё и с присущей тебе мимикой и артикуляцией. Даже движение рукой идентичные. Поверь моему предчувствию: ты будешь очень удивлена.
           – Мама... – Раздалось  из спальни. – Помоги мне одеться. А Миша здесь? Я хочу, чтобы он мне помог, как папа.
           – Можно я ей помогу? – Михаил моментально поднялся.
           – Ни в коем случае. Ты хочешь моего развода? Признавайся, подлый трус. Поездка в Калининград немного переносится. – Издевательские искры заплясали в её глазах.
           – Уже иди. Алёнка ждёт.

           Анна скрылась в спальне.
           Михаил решил пойти проветриться. В холле толпа иностранцев стояла в очереди к бедной Анне Карловне. Она просто ему кивнула, вместо приветствия.  Он вышел на улицу.
           – “Что за февраль? Постоянный снег. К чему Анна сказала про продление времени в Ленинграде. Или просто меня заводит. Рано или поздно быть нам вместе? Вскоре всё решится. Главное другое: и в том, и в другом случае я при своих, как говорят преферансисты. В лучшем случае, что под большим вопросом, попрошу руки Лены. В худшем вернусь к беспечной жизни. Уеду в гости к родным. Родители пожалуй заждались. А в третьих?” – он даже не стал отвечать на этот вопрос. Просто поднялся в номер. Подойдя к двери, вдруг остановился, уставившись на табличку. 317. – “Это число в нумерологии соответствует каким-то там приключениям, начинёнными радостью. Три – энергия, единица – уверенность в победе, а семёрка – сакральное число мудрости.” – Михаил рассмеялся, словно разрешил сложную задачу.
           Дверь самопроизвольно стала тихонько открываться.
           – Я за тобой слежу уже три часа. Что ты прочитал на двери и чему так фривольно улыбаешься? – Аня обняла его за талию.
           – Почему фривольно? У меня и в помине нет никаких задних, непристойных мыслей, дорогуша. Наоборот, неимоверно счастлив. Идём в номер. Лена ждёт.
           – Подождёт. Я скоро окочурюсь, умрёт душа, а тело без души лишь оболочка . Винить будешь себя, пощады не прося, до самого последнего звоночка. – Словно тропическая, самая красивая в мире из Центральной Африки, чешуйчатая кустарниковая змея с удивительно поэтическим именем гадюка проползла по его телу заставив остановиться сердце и провалиться в сонме воспоминаний прошлого.
           В коридоре открылась чья-та дверь.
           – Уже отвернись, совсем стыд потеряли. – Раздался брюзжащий голос пожилой дамы, скорее всего, супругу.
           – Какая ты невыносимая. Посмотри какая женщина! У них таки жизнь.
           – Я тебе покажу жизнь. Глаза твои бесстыжие.
           Когда диалог ног умолк в закрывшемся лифте, Анна подняла на Мишу пеленой затянутые глаза.
           – Ты можешь взять отпуск. Придумай что-нибудь.  Мы, я думаю, пойдём к Кравчинским. У тебя есть время уладить все проблемы. – Она выпрямилась и, поправив привычным жестом волосы, зашла в номер.
           – Миша, за дверью незнакомый дядя сказал невымосимая. Это какая? – Алёнка пальчиками крутила косички. – А ты где был пока я спала? Мама, он был у другой тёти Ани?
           – Какая же ты болтушка. Иди ко мне я поправлю тебе волосы. – Аня посадила дочку на стул к себе спиной. И стала распускать косички. – Миша, как нам лучше без косичек или с ними.
           – Мне нравятся косички больше. Тем более, что они сегодня необходимый атрибут. Алёнка, хочешь бублик с молочком?
           – Я хочу бублик с мороженым.