Бетанкуры. История одного семейства

                1.
­В марте 1916-го года при наступлении русских армий в районе озера Нарочь был тяжело ранен полковник Пётр Петрович Бетанкур и на санитарном поезде доставлен в Смоленский госпиталь. Когда пришел в себя, попросил вызвать к нему сыновей, находившихся в Петрограде. Старший, Георгий, учился там на юридическом факультете университета, а младший, Эмиль, был воспитанником Второго кадетского корпуса Императора Петра Великого, который когда-то окончил и сам полковник.
В ожидании сыновей Пётр Петрович думал о том, что скажет он своим наследникам перед неизбежным концом и вспоминал своих предков.
Поэтому позвольте мне тоже вернуться на сто лет назад, чтобы объяснить вдумчивым читателям, как и почему появился в российской регулярной армии офицер с французской фамилией Бетанкур.
Его прадед, Арман Бетанкур, был взят в плен крестьянами небольшого сельца в Смоленской губернии при отступлении армии Наполеона из Москвы. Они уже готовы поднять его на вилы, но их барыня приказала им не делать этого, ибо этот здоровый, пусть даже весьма изголодавшийся мужчина смог бы пригодиться в хозяйстве.
И, представьте себе, пригодился! И не только на скотном дворе, но и в спальне недавно овдовевшей помещицы. И через год у нее родился сын, вылитая копия Армана Бетанкура, которого назвали русским именем Иван. Но отец, хотя и говорил уже хорошо по-русски, упорно называл своего первенца Жаном.
А чтобы скрыть свой позор и не лишать жизни младенца, барыня отписала вольную грамоту одной из дворовых девок и женила на ней своего любовника. И даже старый флигель им отдала, где они могли бы жить и размножаться. Таким образом, через два года в их семье появился второй сын, названный Пьером. Кто был его матерью, история умалчивает, а для нас это совсем не важно. Но жил он не во флигеле, а в барском доме, и у него была прислуга и гувернер, бывший преподаватель словесности из губернской гимназии, изгнанный оттуда за пьянство.
Его названная мать – крестьянка утонула в пруду, когда Пьеру было пять лет. В деревне отнеслись к этому спокойно и по-деревенски мудро. Мужики молчали, а бабы на завалинках судачили так: «Настёна на мостках бельё полоскала и на воду загляделась. А водяной ей со дна язык показал, вот она и сумлела»
Спустя полгода его отца нашли во флигеле повесившимся и  сельчане опять рассудили по-своему: «Уж больно он Настёну любил, оттого и ушел к ней, греха не побоявшись».
А старший сын Иван, по-французски Жан, после этих трагических событий умом тронулся и пошел по городам и весям милостыню просить. Но, судя по тому, как он её просил, с головой у него было всё в порядке. Он сидел на церковной паперти в изорванном мундире французского гренадера с протянутой рукой и жалобно канючил: «Подайте на пропитание бывшему гвардейцу Наполеона». И ему подавали, порой, как ни странно, довольно щедро.
Старая графиня такого позора не стерпела, явилась с визитом к смоленскому полицмейстеру, и Жан исчез неведомо куда.
А его младший брат Пьер затосковал: он любил говорить на языке своих предков с отцом и Жаном, а теперь пытался общаться на нём же с графиней и гувернером, но они его не понимали. И тогда барыня выписала ему из Франции другого гувернера, пожилого и покладистого гасконца, которого все в доме стали называть «наш месье Фуко». Утром он просил принести в его комнату кувшин «русского шампанского», то есть, кваса, усаживал Пьера за парту и диктовал ему длиннющие цитаты из Вольтера. Те предложения, в которых мальчик делал ошибку, должны были выучены наизусть к следующему уроку. Но Пьер любил своего наставника за то, что он по вечерам пел ему чудные гасконские песни, аккомпанируя сам себе на старенькой скрипке.
Пьеру было уже семнадцать лет, когда скоропостижно скончалась матушка – графиня, отписав ему в наследство всё свое движимое и недвижимое имущество и солидную сумму денег в одном из столичных банков.
Но тратить деньги в этом захолустье было просто невозможно, и Пьер проводил свои молодые годы в одиноком загуле, ибо все его соседи – помещики не приняли его своё сообщество. Для них он был бастардом, что по-русски означает «незаконнорожденное дитя».
Но однажды к нему явился управляющий хозяйством поместья Прохор и попросил выдать ему деньги на ремонт дома в Санкт-Петербурге, который, по его словам, готов был вскоре развалиться.
- У меня есть дом в столице? – удивился Пьер.
- А как же, - ответил Прохор. – Его еще бабушка вашей матушки велела построить. В самом центре стоит, на реке Фонтанке, неподалеку от дворца князей Нарышкиных.
Пьер выдал управляющему нужную сумму, и уже год спустя переехал в отремонтированный дом. Он был не слишком велик, всего из пяти жилых комнат, но зато в нем была просторная и красивая, как тогда говорили, зала, где Пьер стал проводить почти еженедельные балы, приглашая на них молодых представителей знати Северной Пальмиры, не знавших о его постыдном происхождении. Для них он был богатым графом Пьером Бетанкуром, дружить с которым было приятно и даже почетно.
И часто в дружеских попойках они спрашивали его:
- А кем тебе приходится генерал Бетанкур, чьё имя носит построенный им мост через Малую Невку?
- По-моему, он мой родной дядя, - не моргнув глазом, отвечал Пьер, никогда не слышавший об этом выдающемся архитекторе в чине генерала.
Что касается дам, танцевавших на балах в доме графа Бетанкура, то они были в диком восторге от его изысканных манер и прекрасного парижского, как они говорили, «прононса», ибо Пьер говорил с ними только на французском языке. И, естественно, выбрать невесту из этого роскошного букета знатных и красивых дам не составляло для него труда. Но все его друзья и знакомые были крайне удивлены, когда граф Пьер Бетанкур женился на скромной и не очень красивой девушке из совсем незнатного рода, которую звали Лизой.
- Бедная Лиза! – ёрничали повесы из высшего света. – Как она не могла заметить, что наш Пьер это тот же любвеобильный Эраст из повести Карамзина, а, может быть, и похлеще.
- Ей не придется бежать далеко в поисках подходящего водоема, - смеясь, добавляли другие. – Фонтанка-то в десяти шагах от дома.
Но еще больше они удивились, когда Пьер неожиданно оказался прекрасным семьянином и заботливым отцом своих детей, одной дочери и двух сыновей, младший из которых и стал полковником Петром Петровичем Бетанкуром, с коим мы познакомились в начале этого рассказа, куда сейчас и вернемся.
               
                2.
Когда сыновья полковника, Георгий (Жорж) и Эмиль, пришли к нему в госпиталь, он успел подробно рассказать им историю обрусевшей семьи Бетанкуров и зачитал им завещание, согласно которому все движимое и недвижимое имущество делилось поровну между двумя братьями. О денежных средствах там ничего не говорилось, ибо их у полковника не было. Наказав сыновьям не опозорить делами и словами знатный род Бетанкуров, Пётр Петрович ушел в мир иной, а его чада, похоронив его, поспешили распродать завещанное им имущество, так как иных средств для существования у них не было.
И сделали они это весьма вовремя, потому что ровно через год в России произошла февральская революция, а за ней последовала и октябрьская.
Георгий воспринял это спокойно, а может быть, даже радостно, так как многие студенты Петроградского университета были ярыми революционерами и впоследствии стали вождями Страны Советов. Но Георгий даже не пытался примкнуть к ним, потому что носил титул графа и французскую фамилию Бетанкур. Но когда был взят штурмом Зимний дворец и революционные матросы пошли по домам с целью экспроприировать имущество подлых буржуев, Георгий записался в отряд самообороны. Документов при этом у него не потребовали, и на просьбу назвать фамилию, имя и отчество он чётко ответил: «Бетанкуров Георгий Петрович».
- Из башкиров, значит, будешь? – спросил его смешливый матрос с цигаркой во рту.
- Из них, - коротко ответил Жорж, которого теперь все стали звать Жорой - башкиром.
Рядовым бойцом он пробыл недолго, сказалось его незаконченное университетское образование на юридическом факультете. Он хорошо ориентировался не только в городе, но и в новых постановлениях Советов, которых было так много, что порой одно из них противоречило другому, и никто в отряде не понимал, какое из них надо выполнять, а какое не надо. А Жора выбирал из них то, которое , во-первых, соответствовало лозунгу «Вся власть Советам», а, во-вторых, не слишком нарушало права граждан новой России.
Например, заметив, что бывший ефрейтор Пашка Клюев из крестьян Псковской губернии прячет за пазухой серебряный подсвечник из дворца князей Шереметьевых, он шептал ему на ухо:
- А ведь за это, согласно постановлению Советов под номером шесть – дробь - семнадцать, расстрел полагается.
И Пашка смущенно бросал похищенную драгоценность в общую кучу экспроприированного имущества.
А Георгий Бетанкуров, башкирского происхождения, был замечен в верхах и стал чекистом с первых же дней создания ВЧК, то есть, Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем. О его подвигах на этом поприще нам ничего не известно, так как на всех делах, которые он вёл, стоит гриф; «Совершенно секретно». Но после упразднения ВЧК в 1922-ом году, Бетанкуров стал работником Наро;дного комиссариа;та вну;тренних дел РСФСР, а после 1923-го года - НКВД СССР. То есть, теперь он боролся только с внутренними врагами Советской власти, возглавляя один из районных отделов народной милиции в городе Ленинграде.
Криминальная обстановка там в начале тридцатых годов была весьма сложной, и Георгию пришлось трудиться не покладая рук. И он добился того, что его район стал самым благополучным в городе по части убийств, грабежей и мошенничества. А в 1931-ои году под его личным руководством был осуществлен захват банды, которую возглавлял преступный авторитет под кличкой Миля Курок, бывший белогвардейский офицер.
Допрашивать его тоже взялся сам Георгий, имея большой опыт по этой части со времен работы в ЧК.
В его кабинет ввели мужчину невысокого роста в дорогом шевиотовом костюме и с застенчивым, можно даже сказать, виноватым взглядом голубых глаз и улыбкой на тонком лице. Руки его были связаны за спиной, и поэтому он был похож на провинившегося гимназиста, пришедшего просить прощения у учителя. И только одна, но очень заметная деталь говорила, что это не отнюдь не школьник; через всё его лицо, от виска до подбородка, сразу через две губы, тянулся багровый след шрама. Оттого и казалось, что он всё время улыбается.
Георгий долго и молча смотрел на него, разглаживая на столе бланк протокола. Этот нехитрый прием он освоил еще в ЧК, и теперь уже знал, что преступники терпеть не могут тишины и равнодушного взгляда, направленного прямо в их глаза.
«Но с этим типом придется повозиться, - подумал он. – Он всем своим видом показывает, что ему не важно, что произойдёт с ним дальше. Придется заночевать в кабинете».
Но, как ни странно, допрос закончился, как у нас говорят, не успев начаться.
Когда Георгий попросил арестованного назвать свою фамилию, тот, уже по-настоящему, улыбнулся и весело сказал:
- А она у меня такая же, как и тебя, гражданин начальник. Только без окончания «…ов»
- Выходит, Бетанкур? – удивился Георгий
- Ну да, выходит, - спокойно ответил Курок…
- Имя?! – закричал Георгий.
- Мог бы и  сам догадаться, гражданин начальник, - продолжал изгаляться над ним бандит – Вспомни, как звали твоего младшего братишку. И запиши это имя в свой поганый протокол.
У Георгия вдруг закружилась голова и во рту стало сухо.
- Эмиль? – еле слышно спросил он.
- Как есть, он… Ты же сам меня Милей называл, когда мне было шесть лет. А теперь у меня кликуха такая: Миля Курок. «Кур» - это три последние буквы нашей с тобой фамилии. А «ок» - просто так, для красоты. И давай сразу договоримся: наш разговор с тобой закончен. Ты сейчас закрываешь эту лавочку и вызываешь другого следака. Я ему расскажу обо всём, в чем провинился и в чем нет. А ты узнаешь все о моей жизни, с семнадцатого года по сей день из протокола. Только я фамилию другую назову, чтобы мы оба с тобой не загремели под фанфары. Скажем так: Эммануил Иванович Курослепов. Меня ведь всё равно шлепнут, так хоть твоей вины в том не будет. Когда ты нас брал, то  не знал же, что глава банды твой младший братишка. А теперь узнал. Так зачем тебе грех на душу брать?
Но Георгий молчал. О подвинул к себе пустой лист протокола и начал заполнять его графы.
Фамилия: Курослепов.
Имя: Эммануил.
Отчество: Иванович.
Дата рождения …
Он еще помнил, что Эмиль родился 25-го декабря 1900-го годв, в День Рождества Христова, но писать не стал. Вызвав конвойного, он приказал:
- Увести арестованного Курослепова в камеру.
Эмиль чуть заметно улыбнулся и покорно пошел к выходу, ни разу не обернувшись.
А Георгий зашел в кабинет своего заместителя и положил ему на стол начатый протокол:
- Это дело будешь вести ты. Арестованный готов признаться во всех совершенных им преступлениях, так что особых трудностей не предвидится.
Через месяц он узнал, что Эмиль был расстрелян.

                (продолжение следует)