О философии Жижека

Сколько его не читай, а операция мысли, посредством которой он обращается с категориями и проникает реальность одна и та же: субстанция или субъект, который находится в основании – падает на объект, поглощает его и обнаруживает определённое удвоение, проваленный центр между противоположными сторонами, и вместе с тем тождество противоположных сторон в себе, определённую интерсубъектность с креном на первый, активный субъект. Но что удивительно, вот уже 40 лет Жижек не знает, что дальше делать, все что он не берет есть данное удвоение и обнаружение тождества противоположных сторон с проваленным центром. Выход из ситуации заключается в том, что ирравновесная интерсубъектность, которую он находит должна быть приведена к абсолютному равновесию с чувством живого центра, а абсолютная синергирентность этого равновесия стать абсолютной потенцией всякого временного бытия, всех экспликаций реальности. Поэтому, когда Жижек рекомендует себя как «атеистического христианина», то есть того, который возводит в основу своей философии религиозное представление о проявлении бога в мире, и трансполирует принцип активности бога на отношения категорий, классов, психоаналитическую процедуру и пр., то в строгом смысле это неверно. Поскольку лишь в арианстве соотношение между субъектами в боге мыслится как неравновесность и необособленность их бесконечного равенства от временного бытия, а так же, как сохранение временной пустоты между субъектами, то есть проваленный центр, то более правильным будет считать его философию «атеистическим арианством». Если же Жижек достигнет понятия интерсубъектности как абсолютной потенции всякого временного бытия, то есть того, что составляет итог Логики Гегеля, то, лишь в таком случае он может претендовать на то, чтобы по праву именоваться «атеистическим христианином». ...Проблема однако в том, что перевод самосознания в этот всеобщий регистр предполагает такую пластичность, умиротворенность и даже прозрачность духа, посредством которой снимается сам атеизм и для субъекта, чей кругозор не ограничен лишь непосредственным бытием и неглубокой ретроспективой явлений, кроме того, что открывается истинная бесконечность (как бытие при себе) и имманентность понятия сферам наличного бытия, интеркорректность и сквозьпронзитарность понятия, эта кроссдостоверность «вечного» и эксплицитного (экстемпорального и контемпорального) есть также и тот паралакс, в котором осуществляется восстановление панбогословского холоса знания, то есть движение перехода от микросистемного кругозора к макросистемному видению: ретранзитация самосознания, и, вспышка захвата конечного в Бесконечном.