дВЕРЬ

АННОТАЦИЯ
дВЕРЬ –лазейка в другой мир, которая открывается не для каждого. И даже те, кому повезло пройти сквозь неё, не всегда считают это за счастье. Так и Рада, героиня рассказа, всей душой мечтает вернуться обратно, в свой мир. Однако жить приходится в новом, где все переворачивается с ног на голову и меняются приоритеты. Фэнтези с вкраплениями славянского фольклора и старины понравится любителям драконов. Является продолжением «Знаков Грозы», но может читаться и как отдельное произведение.
Приятного чтения!




- Не надо путать цели и желания, - говорит он, - Тебе хочется вернуться в свой мир, но это недостижимо. Смирись. - Голос звенит как сталь, - Чтобы дверь открылась на неё должны надавить с ТОЙ стороны. С этой ходу нет.
Острый коготь царапнул каменный пол.
- Но ты сам-то свободно за эту ДВЕРЬ ходишь! - В её голосе бьётся отчаянная надежда.
- Я - другое дело, - в его голосе сквозит равнодушие и скука, - В твоем мире у меня чертог. Мне приносят дары. Это - прочная связь. Ты же свою разрушила, - он помедлил, - Когда явилась сюда по ДОБРОЙ воле, хоть и в ЧУЖОМ обличии…
Рада закусила губу. И не поспоришь. По глупости она ничего с собой не взяла: ни камня, ни горсти земли, ничего, что могло бы притянуть ее обратно. Кто ж знал, что пригодится. Выдавая себя за сестру девушка с самого начала не питала иллюзий по поводу возвращения и долгой счастливой жизни. Проступок совершен, святыня осквернена, кто-то должен платить по счетам. Лучше пусть кара настигнет её, чем родного и близкого человека.

Дни клонились к зиме, задували холодные ветры. Приютившие её скалы всё чаще поливались дождями. Мелкие ручейки превратились в бурные потоки камней и грязи, а и без того крутые склоны стали совсем скользкими и неприступными.
В долине поспел урожай, и день ото дня к алтарю у подножья гор устремлялись крестьяне, оставлявшие на камнях вино, дичь, зерно, корнеплоды, похожие на редьку и диковинные чаши с пёстрым узором.

Горюну до даров не было дела. Он всё чаще расправлял свои грозные крылья и летал куда-то на север, возвращался под вечер, уставший и злой. Было слышно, как он царапает скалы, временами издавая рык, чем-то похожий на вой.
Дни тянулись за днями. Рада собрала все, какие нашла, местные травы, но ничего путнего сотворить из них так и не смогла: ни морока, ни зелья от ран, ни даже приличной похлёбки. Чуждая магия нового мира не слушалась и ускользала.

- Твои мысли далеко, - рокотал Горюн, - А ворожить пытаешься ЗДЕСЬ. Ничего не выйдет, пока не примешь свою судьбу.
- Куда стремится мысль, туда движется тело, - повторяла Рада слова Исагора, учителя. – Преграды нет, я пробью барьер.

Ответом ей был лишь смех.
В одном только месте волшебство без труда отзывалось на зов, выходило как соль на поверхность земли. Чтобы добраться туда, приходилось одолевать не одну сотню крутых, вымощенных в скале, ступеней. В конце пути ждал тёплый источник. Рада окуналась в его мутные зеленоватые воды и чувствовала, как по коже бегут колючие искорки силы. Она не знала пока как её применить, но верила, что способ найдется.
Ей было многое не в домёк. Почему, к примеру, Горюн не разорвал её на части в тот самый первый вечер, когда вскрылся подлог. Ведь это сестра Рады, не она сама, коснулась запретных сокровищ в Горюновом чертоге в некогда родном для Рады мире. Неужели змею всё едино, кого забирать? Что вообще она знает про его чертог и обряды? Что-то про «невест» и призвание дождя в засушливые годы, грозящие неурожаем. Ни одна из тех дев обратно не возвращалась, да и здесь их не видно. Не уж то сгинули? Ждёт ли её та же участь? Было не ведомо.

Новый мир меж тем манил своей самобытностью и неизведанностью. Под ногами не встречалось знакомых трав. Над головой парили диковинные синие птицы. Невиданные доселе зверьки обитали в лесах.
Как-то раз во время очередной отлучки змея, Рада покинула покосившийся охотничий домик, в котором жила в горах, и спустилась к подножью, надеясь получше изучить местность и её обитателей. Минуя каменный алтарь на границе гор она с каждым шагом углублялась всё дальше в лес, пока деревья не скрыли из виду место, откуда она пришла.

Было сыро и пахло прелой листвой. На кустах алели спелые ягоды. Рада потянулась за ними и спугнула стайку мелких грызунов. Другой мир, а мыши всё те же. Ягода горчила на губах, по вкусу напоминая клюкву. Сходства бросались в глаза, но были и отличия. Совершенно непривычно, по-свойски, гудел чужой лес. Он, казалось, рассказывал что-то сбивчиво и торопливо на своем непонятном языке.

Рада прислушалась. Гул нарастал, становился ближе. Прибавились голоса и стук копыт. Внезапно из-за деревьев выскочило крупное животное с телом быка, головой вепря и козлиными рогами. Чудище было ранено и свирепо металось по кустам, осыпая землю алыми ягодами, поливая ковер из листвы свежей кровью.

С трёх сторон к зверю подступали всадники. Кольцо смыкалось. Острые пики блестели неотвратимостью. Животное замерло на мгновение и взглянуло на своих убийц полными понимания и боли глазами. Охотники тоже застыли выжидая.

Послышался смех. Новая группа всадников прибыла к поляне явно навеселе. От них несло алкоголем и табаком. Рада сама удивилась, как почувствовала запах, несмотря на расстояние между ней и группой. Слух обострился. Топот копыт гремел как барабаны и сводил с ума. Вой рогов выворачивал наизнанку. Земля закружилась перед глазами. Рада упала коленями в мокрые листья. Рядом с плечом просвистела стрела.
Группа людей миновала её не замечая. Собаки пробежали мимо не принюхавшись и не остановившись, будто никого и не было на пути. Зверь с козлиными рогами жалобно взвизгнул.

Кровь забилась в висках. Раду охватил гнев. Она зажмурилась и дала волю силе, захлестывающей ее. По земле прокатилась волна, повалив охотников на землю. Собаки прижали уши и сникли. Зверь же встрепенулся и ринулся в бой. Он прорвал кольцо окружения, больно ранив кого-то и скрылся в лесу.

С досады один из всадников достал хлыст и стал бить им все, что попадалось под руку. Он был отвратителен в своем гневе, жалок и мерзок. Но других это заботило мало – неудача была лишь новым поводом выпить.

На землю бросили тушки убитых зверьков. Размером с зайца, штук сорок. Мертвые глаза остекленело блестели. От них веяло холодом и тоской. Раду передёрнуло. Во рту стало горько.

Люди громко разговаривали и суетились, разжигая костер. Рада брела по их лагерю молчаливым призраком, бледной тенью. Без мысли и без цели. Ноги едва её слушались. Какой-то парнишка присел на корточки перед ней и поднял с земли ветку, на которую она чуть было не наступила. Двое других перекидывались шишками из-за кустов. Снаряды пролетали так близко, что чудом не угодили в девушку. От чего-то её присутствие не беспокоило ровным счётом НИКОГО. А может быть и не было присутствия-то?! Рада открыла рот, чтобы закричать, но из него вырвался лишь хрип.

В воздухе снова просвистела стрела. Лучники забавлялись, целясь в дерево. Бежать! Из этого кошмарного сна. Подальше. От этих ужасных чудищ. Не видеть больше их сытых глумящихся рыл. Бежать. Как раненный зверь, вырываясь из ада. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

Ноги сами несли ее сквозь бурелом и ветки, заросли колючего кустарника и валуны. Подальше. Прочь.



В большой каменной чаше трепетало беспокойное пламя. «Что-то грядёт». Оно поднималось, делилось надвое и шептало. «Кто-то с тропы сойдёт». Искры разлетались как светлячки. «Гостья уже в пути». Птицы притихли, ветер сник. «Дорогу ей освети…»

Хруст веток и треск зацепившейся за кусты одежды. Руки исцарапаны в кровь. Ноги подвернулись на кочковатой земле, и тело чуть ли не кубарем полетело вперед, в траву и мокрые листья, на поляну, освещенную пламенем. Окруженную чашами с причудливым пёстрым узором, усеянную самоцветами.
 
Женщина, сидевшая в кругу камней, была также спокойна, как и до прихода незнакомки. Ее темные глаза внимательно наблюдали за девушкой, появившейся из чащи. «Она другая», - шептало пламя. «Она чужая», - гудел лес. «Она не знает…», - повторяла земля. Эти голоса были слышны лишь той, что так пристально смотрела на Раду сквозь языки дрожащего пламени.

Странное чувство. Теперь Рада была готова поспорить, что её видят. Только вот радоваться этому или плакать - было неясно. Женщина в длинных одеждах с резкими чертами лица смотрела на неё не моргая. Вероятно, стоило что-то сказать, но слова прочно засели в горле, так и остались непроизнесенными.

По лесу поплыл туман. Белый, густой как сметана… Запах сырости, мха и грибов. Тишина. Алых ягод вкус горький, похожий на клюкву... Мышь скользнула в траве у самой ноги. Рада дернулась, но не смогла пошевелиться. Обувь будто вросла в землю, руки раскинулись ветвями, ягоды повисли на волосах… Она слышала всего в паре шагов от себя нервное сопение крупного зверя. Голова вепря с острыми рогами козла что-то вынюхивала в листве. Еще мгновение и он найдет ее, несмотря на нынешний облик, а тогда… Перед глазами полыхнуло пламя. Женщина с резкими чертами лица теперь сама была ОГНЕМ… Она теснила зверя прочь в лес. Он пятился и пыхтел отступая. Их противостояние длилось вечность. А потом всё залил СВЕТ. Было ярко и горячо. Рада не чувствовала больше своего тела. Она падала в белую пустоту пока кто-то не протянул руку и сказал «Держись!»…

Она очнулась на траве под кустами. Рядом сидела женщина с темными глазами и поила её чем-то белым из чаши с причудливым пёстрым узором.

- Ягоды гобхе не для простых смертных, - говорила она, - тебе повезло остаться среди живых. – Жидкость в чаше здорово прочищала мысли, но вкус оставлял желать лучшего.
- От ночного плясуна так не спрячешься, – продолжала женщина, - Все равно учует…
- Плясун? – удивилось Рада, - Тот зверь?
Незнакомка кивнула.
- Язвецы в гон ночами по лесам бродят. Кружатся в танце, пару себе выбирают. От того и зовутся плясунами. Гобхе они едят, чего прочим делать не стоит.
Чаша опустела. Смеркалось и холодало. Накрапывал лёгкий дождь.
- Мне бы дорогу обратно к себе отыскать, - начала было Рада.
- Можно и назад, - Незнакомка хитро сощурилась, - Коли знать откуда пришла. А твой путь был неблизким я погляжу…

Рада хотела ответить, но осеклась. Похоже женщина говорила не про горы, с которых началось путешествие в лес, а про то, что было гораздо дальше обычной досягаемости. Мир, покинутый Радой. Быть может… А если…
Воздух разорвал рык. Гигантская тень пронеслась над деревьями. Налетевший ветер склонил ветви к земле. «С севера он идёт».

Дрогнул лес. Треск и стук копыт. Язвецы убегают прочь. «Сила его ведёт»
Алым полыхнуло пламя. Камни в кругу засветились. «Надо себя спасти».
Сладкий удушливый запах. Гвоздика и мёд. Дым застилает глаза. «Новую мощь обрести»…

Рада закашлялась. Было нечем дышать. На глаза наворачивались слезы. Незнакомка исчезла, и белая пелена дыма окутала все вокруг.
Хруст упавшего дерева. Что-то большое и тяжелое грохнулось оземь следом. Дождь, острый как сталь, посыпался с небес. Не было сил прятаться и закрываться. Кто-то схватил ее цепкой лапой и понес вверх…



–  Самонадеянность – злейший враг, - Змей был в настроении поучать, - Сомнение – вестник разума. – С видом серьезным как никогда он продолжил, - Какое Лихо понесло тебя в тот лес?
Со случившегося прошел день. Солнце ярко сияло в небе.
- Что же мне сиднем сидеть в четырех стенах?
- Вот и сидела бы, - Змей огрызнулся, -  Уничтожай всё, что стремится уничтожить тебя! А не можешь – не суйся туда, где оно живёт! – Рычал он от плохо скрываемой ярости. – Есть и другие способы посмотреть мир…

Темнота. Узкий лаз, покрытый пылью и паутиной. Пробираться на ощупь не очень-то и удобно. Под ногами неровный каменный пол. Коридор ведёт вглубь скалы под острым углом вниз. Возвращаться будет ещё тяжелей. Но не важно.

Звон колокольчиков. Он говорил: «Как услышишь, сверни налево». Там и вправду проход. Десяток шагов и ступенька. Споткнулась, чуть не упала… Скупой свет с потолка падает на очаг, заброшенный не иначе как сто лет назад. По углам ларцы и бочонки вина, порошки в прозрачных сосудах… Стол завален свитками, чашами и камнями. В темном углу - невод и рыболовная морда1 [1.Морда - снасть-ловушка, имеющая вид двух вставленных один в другой конусов, сплетенных из прутьев]. По стенам – острые колья, рогатины и звериные шкуры.

Рада не представляла где искать нужную вещь. Ларцы были наполнены тканями и зерном. Среди чаш на столе ни одна не подходила под описание искомого предмета. В полутьме девушка обшаривала стены пока руки не коснулись чего-то острого и твёрдого - небольшой выступ в скале, похожий на алтарь. На камне покоился длинный предмет остроконечной формы. Рада поднесла его к свету чтобы лучше рассмотреть.
Деревянные ножны плотно прилегали к лезвию. Рукоять клинка была искусно переплетена тесьмой и слегка наклонена вправо. Тяжелый и грозный этот меч непреодолимо тянул к себе. Стало интересно, так ли он хорош внутри, как снаружи, не тронула ли его ржа за годы, проведенные в горной тюрьме. Рада вынула клинок из ножен. Послышался стон. Или ей показалось? Крестовина оружия была в форме головы дракона с разинутой пастью, лезвие клинка как раз выходило из нее.

Рада коснулась стальных зубов. В ушах зазвенело. Раздался резкий хлопок. Свет сделался ярким, что не было сил выносить. Глаза закрылись и перед взором возникла широкая река. Тело будто парило над ее волнами. Места незнакомые, но внутренний голос шепчет: «Ильд». Здесь все начиналось. Откуда-то она это знала.
Снова вспышка - новое видение. В крынке воды бабогурь-камень2 [2-белый агат]. Женщина пьет, чтобы благополучно разрешиться от бремени. Подходит срок ребенку появиться на свет. Детский крик.

Вспышка. Светловолосый мальчик лет десяти рыбачит один на широкой реке. У него на шее висит бабогурь обвитый плотной тесьмой. Знакомый взгляд не по-детски суровых глаз. Ветер крепчает, обещая грозу. Громыхнуло.
Рада очнулась и выронила меч. Пол под ногами зашатался. В очаге вспыхнуло пламя озарив комнату. Оно ревело и метало искры как гневный домовой дух стремящийся прогнать непрошеного гостя.

В стороне от очага золотой молнией блеснул предмет по форме напоминавший небольшое блюдо, бронзовое, будто недавно начищенное до блеска, с голубой каймой по краю. «Это оно», - подумала Рада, - «То, зачем я пришла». Девушка крепко схватила вещь, поспешно пробираясь к выходу. «Сколько шума! Змей будет не рад…»



Он ждал ее у выхода из пещеры. Волнение – странное чувство, которое давно его не посещало. Трепет в груди и боль, будто кто-то сжимает сердце. «Что же так долго?! Давно пора вернуться. Вечно с ней что-то не так…»

- Достала! – её голос звучал звонко и радостно, в руках блестел тот самый искомый предмет, общий вид был потрепанный и изрядно пыльный. – Ты забыл упомянуть, что в очаге живет юж3[3- славянский огненный дух], - проворчала она, - По твоей вине чахнуть начну. Всем известно, что южи изводят своих жертв.
- Хоть в достатке помрешь, - усмехнулся он, - всем известно, что богатство к южовым жертвам так и льнёт.

- Ну и что теперь делать с этой штуковиной? – осведомилась Рада.
Блюдо разместили на каменистом выступе. Наполнили водой из горного источника.
- Запоминай слова, - деловито начал Змей, - От Черна до Красна, с Синевы до Бела, туча к морю пришла, слёзы выплакала. Пусть очистится взор, водных капель узор, между Былью и Явью откроет зазор4[4- В славянских верованиях Север был черный, Юг – красный, Восток – синий, Запад - белый].

Гладь воды в блюдце стала серебристой, натянулась как металл. По поверхности побежали блики, соединяясь в картину какого-то большого города.  Высокие башни и роскошные дворцы. Осенние сады и фонтаны. Алые листья раскидистого дерева ярким багрянцем устилают землю. Кровавая рана. Сталь тяжелых решеток впиваются в камень. Тени удлиняются, извиваются мрачными закоулками трущоб. Люди с оружием маршируют по улицам. Зеваки сбиваются в стаи. Из окон домов летят вещи. Ломаются. Звенят. Горят костры. Стопками пылают КНИГИ.

- Страна, у которой нет будущего, избавляется от прошлого… - Задумчиво протянул Змей.
Рада застыла, совсем не такой мир она ожидала увидеть.
Картина в серебристой воде сменилась на другую. Соломенные крыши домов в лучах закатного солнца. В деревню входят военные, забирают лошадей, ведут к обозу. Грузят зерно в мешки и вывозят, не оставляя крестьянам практически ничего.
- Почему они не сопротивляются? – Голос Рады от волнения стал высоким и громким.
- Порой люди не способны что-то изменить. Но им только кажется. Они просто легко сдаются. – Ответил Змей.

Огромная площадь в центре города заполнилась народом. Там была знать, чернь и … мрачные люди в гранатовых одеждах с остроконечными колпаками на головах. Суровые и бесстрастные лица последних не предвещали ничего хорошего. Один из них вышел вперед, воздел руки к небу и долго о чем-то говорил перед толпой. За его спиной возвышался деревянный помост. На помосте - жертвенник и несколько стогов сена. Гранатовый закончил свою речь, и толпа поддержала его одобрительным гулом. Мужчина гордо взошел на помост, расправил полы длинной мантии и кивнул группе других, одетых так же как он. Братья поднесли к жертвеннику пёстрые чаши, разлили по ним вино, присыпали чем-то похожим на соль. Жидкость вспенилась и забурлила, от нее пошел пар. Главный нараспев читал молитву, сопровождая ее резкими жестами рук. Толпа подхватывала его слова и повторяла многократно, словно эхо.

Змей стал мрачнее тучи. Он уже знал, что будет дальше.
Жрецы внесли на помост тяжелый сверток, окутанный тканью. Главный прочел над ним молитву и сорвал покрывало. Рада вскрикнула. Голова ночного плясуна упала на жертвенник. Грозные рога были обломаны и украшены бумагой. Гранатовый посыпал жертву горстями соли, полил черной смолистой жидкостью и поджег. Вскоре весь жертвенник пылал, распространяя едкий черный дым. Небо нахмурилось и затянулось тучами. Послышался отдаленный рокот надвигающейся грозы.

Рада очнулась от оцепенения и поняла, что раскаты грома слышны уже не где-то далеко за серебряной пеленой воды, а здесь, над ней. Жестокий ветер налетел из ниоткуда. Он бился, кружился и превращаясь в смерч. Сверкнула молния. В небе открылся портал. Горюн расправил свои мощные крылья и поднялся ввысь. Его вызвали по всем правилам. Он не мог уклониться от встречи. Крылатая фигура миновала светящееся окно в небесах и исчезла в порывах ветра. Грозный змей появился над площадью. Толпа охнула. Кто-то закрыл глаза, кто-то спрятался, кто-то злорадно усмехнулся.

Голос гранатового гремел над собравшимися, обращаясь к древней могучей силе. Он упомянул Клятву и Договор. Говорил дерзко, гордо выпятив спину, не сомневаясь в своем Праве. Жрец отправлял Змея к морским берегам, навстречу кораблям, идущим с Севера. Приказ был один: «Сжечь!». Без предупреждений и угроз.  Сразу. Уничтожить. Обратить в пепел. Переговоров не будет. ВОЙНА.
 


Ночной сумрак окутал дом на высоких сваях в лесной глуши. Тихое пламя в очаге сонно подрагивало. Женщина с резкими чертами лица протянула к огню тонкие пальцы.
«Заревом берег объят», - шептал огонек.
«Нет больше хода назад», - шипели угольки.
«Север уже не спасти», - сыпался пепел.
«Надо скорее уйти», - потрескивали искры.

«Снова срываться с места. Одна морока…», - думала она. Скоро здесь будет небезопасно. Увы и для неё. Но разве это новость! Голоса… Они неустанно шептали хозяйке пламени о том и о сем… Змей не преуспел в попытках примерить державы. О его самовольных визитах в северные земли ей тоже было известно. «Глупец. Делу конец», - она покрутила на пальце беспокойную прядку волос, - «Ан нет», - В темных глазах мелькнула недобрая искорка. – «Только начало! Скоро будет жарко.» Рука бросила в огонь горсть щепок.

Свет очага озарял стеллажи, засыпанные минералами всех мастей, форм и расцветок. Струганцы, смарагды, калаиги, яхонты лазоревые и алые… Здесь было всё, что удалось собрать в этом захудалом мирке. Всё да не то. Где же тот, что когда-то носил ОН на шее? Или подобного тому. Белый с волнами-прожилками. Бабогурь. Тайная сила и талисман. Камень странника. Где он?

Неустанно жгла она горькие травы, чтобы прозреть. Разливала вино по чашам, чтобы открыть порталы в новые земли. Искала там и сям. Но без толку. «Не рассказывает Зверь, как выходит через Дверь… Только ключ не сохранит, мне ту Дверь он отворит…» Её лицо тронула хищная улыбка.

«Так, так… Новая невеста у тебя значит… Глупая и бесстрашная!» - Тёмные глаза блеснули, - «Ищет смерть свою девица, от чего же мне дивиться... Как, впрочем, и все до неё», - Женщина закатила глаза, - «Был ли прок спасть сестрицу? Авось чем-то мне сгодится?» Женщина призадумалась. Рука сжала железный прут, которым мешала угли. «Крепче прочих невест Змея, эта, видно, ворожея». Внезапная мысль поразила говорящую с пламенем как стрела. «А если…»



Недобрые сны терзали Раду. Ночь за ночью оказывалась она посреди площади на алтаре, связанная по рукам и ногам. Гранатовый жрец заносил над ней свой кинжал. Люди смеялись и громко кричали. Просыпаясь, она все ещё чувствовала рану.
Три ночи как Змей улетел к морю, и никаких вестей. От блюдечка мало толку. Вещица показывает что угодно, кроме того, что надо. Впрочем, это не удивляло. Магия чуждого мира всегда слушалась Раду из рук вон плохо. На что только Горюн надеялся, вручая ей этот предмет. Где теперь ОН сам? Что держит его в стороне? Чья неведомая злая воля…

Близился рассвет. Зная, что уже не сомкнет глаз, Рада вышла из дома прогуляться по скалам. Бодрящий утренний воздух настойчиво прочищал мысли, но беспокойство не отпускало. Что делать если ОН не вернется? Зерна хватит еще надолго, но…  стоит ли оставаться здесь, когда дело идет к войне? Вряд ли мародёров отпугнет святость места. Могут и позариться. Что тогда? Одной не отбиться. А значит надо во что бы то ни стало узнать где ОН.

- Здраве будь, странница!
Рада обернулась. Старая знакомая стояла на узкой тропинке опершись о клюку. В темных глазах полыхал пламень. Острый подбородок врезался в холодный ветер. Высокие скулы бросали вызов промозглому утру.
- Здравься и ты, чаровница! – Поклоном ответила на поклон.
- Не с пустыми руками к тебе Я, с дарами, - Из заплечного короба гостьи появились предметы, которые Рада видела не раз. Большие и малые числом девять штук. Сперва можно было подумать, что это обычная домашняя утварь, но ОНА хорошо понимала, что это не так. Не с проста их гладкая поверхность всегда оставалась холодной, не нагреваясь от огня или пищи, а если поднести к уху слышался низкий протяжный гул… Убранство чаш, пёстрое и яркое, изобиловало символами, значение которых Рада не понимала.
- То небеса и звезды, - объясняла женщина, указывая на каплевидные вкрапления узора, - а то земля. Леса да поля, города и горы с высоты птичьего полёта не более чем лоскутки на огромном цветном одеяле. Подобно нитям между собой их скрепляют жели. Они – разломы в тверди земли, по которым течет сила. Может, и ты уже их встречала?
Рада вспомнила ступеньки, ведущие к тёплому источнику, зеленоватые воды, искорки, и молча кивнула.
- Чаши перенесут тебя, куда пожелаешь, - продолжала темноволосая с клюкой, - Если умеешь пользоваться, конечно, - она улыбнулась лукаво.
Рада не умела. Но в том была отчаянная необходимость - оказаться там, где Змей сейчас. Узнать, что с ним и как дальше быть. Вот и представился шанс.
- Прошу, научи…



  Туман одевал саваном скалы. Каменные вершины терялись в молочной белизне неба. Долгий серпантин ступеней уводил ввысь две едва различимые во мгле фигуры. Они медленно шли, выверяя каждый шаг.

От источника исходил пар. Вода цвета жидкого малахита играла маслянистыми бликами. Воздух звенел от силы. Жель проходила здесь.

Безмолвно и терпеливо наблюдала Рада, как чаровница выставляет чаши. Одна из них отличалась от прочих. В центре узора были не загадочные символы, а вполне понятное и знакомое изображение могучего зверя... Копыта плясуна разрывали землю, рога пронзали небо, обрушивая потоки звёзд. Чудище выглядело отчаянным и свирепым, как тогда, на охоте, в лесу. Воспоминание заставило вздрогнуть. Края чаши были окрашены алым. Именно она ближе других оказалась к девушке.
Время пришло. По пояс в зеленоватой воде Рада слушала, произносимые нараспев слова. Женщина окуривала её травами от запаха которых кружилась голова, давала испить горького снадобья, что туманило взор. Глаза закрывались…

Широкая река снова поманила прозрачностью и чистотой. «Ильд, кажется так». Мальчик с белокурыми волосами исчез, мама зовет его, но впустую. Где ты, родной... Запах гари, металла звон, крики солдат. В гематитовом небе неистово бушует гроза. ОН смотрит на битву с уступа скалы. Израненные крылья висят как тряпьё безжизненными лохмотьями. Корабли сожжены. ОН спалил их дотла, как просили… только не так, как хотели... Лишь дерево. Люди на берег сошли невредимыми. Сошли, чтобы снова потом умирать... В дне пути от моря их ждали рыцари и маги. Последним Змей был особенно не рад…

Молнии сверкали в обезумевшем небе. Хаос царил на земле. ОН устал. От всего: чужой воли, навязанной и постылой, затянувшейся борьбы и …. бесконечной человеческой глупости! «Ильдмир!», - голос раненой птицей пронзил его мысли. Будто мама звала там, у реки. Сквозь расстояние и время призраки прошлого всегда находят дорогу. Память проснулась не к месту. ОН отмахнулся.

- Ильдмир! – звала Рада сквозь морок отчаянных снов. Ильдмир – настоящее его имя. Теперь она знала. Но был ли в том прок? Звала, да всё безуспешно…

Низким протяжным гулом чаши пели в исступлении брошенных слов.  Пар источника возносился дымкой к турмалиново-серым небесам. Глаза девушки закатились, тело обмякло. Пора! Пальцы тонкие сжали кинжал. Глаза черные целились в сердце. Удар. Струя алая хлынула в чашу с жертвенным зверем. Пора! Узкий рот приоткрылся в предвкушении. «Не открыть ключом мне ДВЕРЬ, щепки пусть летят теперь!» Камни дрогнули. Грозный рокот в глубинах скал нарастал с каждым мгновеньем. Гул чаш сменился высоким звоном. В небе разверзлось окно. Могучие камни устремились ввысь, будто невесомые, притянутые мощной силой. Всё залил СВЕТ.



Рада не чувствовала тела. Снова, как тогда, в лесу. Только в этот раз белая пустота оживала журчанием ручьев, шумом дождя, шелестом невидимых листьев.
- Я в лесу? – спросила Рада как бы сама себя, не ожидая услышать ответ, который внезапно пришел.
- Ты везде, – голос звучал мелодично-приятно, был скорее мужским, чем женским, точнее сказать было сложно.
- Мне надо обратно?
- А ты хочешь?
- Не знаю…
Пустота расширилась, стала прозрачной и зыбкой как вуаль, сквозь которую просвечивали города и горы, моря и реки, леса и пустыни… Все кружилось в безудержно быстром танце.
- Мы вращаемся? - удивилась Рада.
- Куда стремится мысль, туда движется тело…
- Это действительно так?
- Да, ты ведь веришь…
- А моё тело, что с ним?
- Разбито и непригодно больше для этого мира…
- Как же быть?
- Посмотрим…
Пейзажи сменились воспоминаниями последних дней. Блюдце показывало, как северян выгоняли из домов в легких одеждах на покрытые инеем улицы. «Детей врагов» ловили в подворотнях, раздавая синяки и ссадины. Благочестивые дамы, завидев нищих прятали кошельки, бормоча: «Да поможет Бог». В лавках торговцы обсчитывали ничего не подозревающих горожан. Богатые плевали на бедных. Бедные злословили о власть имущих.
- Хочешь к ним? – спросил голос.
Рада вздрогнула. Голова ночного плясуна снова упала на роковой камень жертвенника перед её мысленным взором.
- Нет. Только не с ними.
Молчание. Белый свет. Голос понял. Пустота протянула руку и сказала «Держись»…



Вспышка. Сияние. Тишина. Голоса, что всегда нашептывали ответы, исчезли. Портал схлопнулся оставив безликое Ничто. В ледяном гнетущем безмолвии тонкие пальцы безуспешно искали формы. Путь есть, она знала наверняка. Решимость в темных глазах не угасла, губы сжались линией воли. Вера пламенем жгла изнутри. «Всё не напрасно», - думала она, - «Смерть и кровь, предательство и жертва... Всё допустимо ради великой цели».

Этот мир слишком тесен. Силой здесь обладают многие, ты не более чем мушка среди роя других. Не самая одаренная притом. Голоса вечно шепчут: «Беги». Бесконечно мотаться по кругу нет сил. Прорвать кольцо и выйти наружу. Туда, где не достанут. «Где моя мощь будет на порядок выше других.»

Нога споткнулась о незримое препятствие. Формы нового мира проступали сквозь белизну. Наконец-то! Женщина вытянула руку перед собой и замерла…  Из пустоты, как в зеркале, ей навстречу поднялась другая рука, сияющая и многопалая. «Голоса… как без них… голоса», - бормотала она, пытаясь ухватиться за светящиеся пальцы. Видение исчезло. Вместо одной руки появилось две в другом месте. Коснуться их снова не удалось, лишь пустота в сомкнувшихся ладонях. Рук становилось всё больше с каждым разом. Они пылали как свечи раскачиваясь на ветру. Тишина давила. Где голоса?!

В отчаянии она топнула ногой о землю, и ступня по щиколотку увязла в чем-то клейком, бурлящем, ЖИВОМ. Изголодавшееся за вечность НЕЧТО с жадностью накинулось на ее плоть. Женщина взвыла от боли.

- Div;5 posta;;! – С жаром выкрикнула она, вспоминая детские сказки о болотной деве, услышанные, казалось, века назад [5 - div; ;ena дух в чешской мифологии]. Слова в голове болтались разрозненными клочками, отказываясь соединяться в строки, не имея волшебной силы. Ногу затянуло уже по икру.

- Zachr;nit! – лицо женщины вытянулось от боли.
Руки, парящие над головой, соединили светящиеся пальцы в молитвенном жесте и исчезли, рассыпавшись на мелкие искры. Вся земля вокруг ожила, забурлила, зачавкала. Зеленоватая жижа с маслянистыми разводами, смешанная с грязью и кровью, как оскверненные воды источника, когда кинжал вонзился в Раду. Женщина плыла в них, не видя конца и края.

Покачиваясь на волнах вдалеке показался предмет, потом еще один, и ещё... Чаши кружились в бурлящих водах, приближаясь и отдаляясь. Весь горизонт вскоре заполнился ими. На каждой изображался жертвенный зверь. «Пей»: звенели и гудели предметы. Женщина отталкивала их в ярости и тонула. Не в силах больше справляться с потоком она ушла в него с головой порядком наглотавшись. Под толщей воды обнаружился свет. Собирая остатки воли, она направилась к порталу.

Казалось, тело иссушается, дрябнет и обессиливает, что-то глотками высасывало из неё жизнь. Каждое движение давалось с трудом. Последним рывком она пересекла черту и оказалась за гранью, на поверхности нового мира. Стоя на коленях пред грязной лужей (до таких размеров сжался портал), женщина увидела в отражении сморщенное старческое лицо. Бледно-голубые глаза, что некогда горели как угольки, подслеповато щурились. Кожа на руках потрескалась и облезла. Нога полыхала огнем от боли. Рана была обглодана до кости…

ОНА пробудилась под грудой камня и щепок, с каждым вдохом ощущая в себе всё б;льшую мощь. Легко, как пылинки, стряхнула обломки, прибившие тело к земле. Кожа увы погрубела. Ну что ж, ледяному ветру сложнее будет её терзать. «Шершава как кора, нет худа без добра!» с озорной улыбкой подумала Рада. Огромные зрачки нефритово-зеленых глаз ловили просветы в турмолиново-сером небе. С силой оттолкнувшись от земли, она поймала потоки восходящего воздуха и ринулась ввысь…

ОН знал, что конец уже близок. Сопротивление ослабевало с каждой минутой. Силы с самого начала были неравны. А внезапность магической атаки, практически сразу предрешила исход битвы, выключив из неё главную переменную - его. А жаль. Так был бы шанс…

ОНА упала молнией с неба, разметала порядки врага и накрыла пламенем магов. Нет пощады вероломным убийцам и ханжеским богословам, приносящим в жертву кружащихся в свадебном танце. Нет войне, правилам и законам, договорам и клятвам. Нет хозяевам. ОНА сама по себе. Оскаленной пастью, полной острых зубов Рада вдыхала воздух отныне РОДНОГО для нее мира. Там за дверью не предложили: «Уйти или остаться», сказали: «Жить или умереть». Развеяться в прах - значит сдаться, отступить, промолчать. Жить вопреки – сказать миру своё, наперекор обстоятельствам и жестокой воле.  Жить дальше – желать… теперь она поняла, ЖЕЛАНИЕ – лишь отправная точка на пути, а «вернуться» - не ЦЕЛЬ, главное – это Свобода.