Избранник Божий Иоасаф Белгородский

Среди жизнеописаний святителя Иоасафа Бедгородского особое место занимает биография, составленная в начале XX века его ревностным почитателем, князем Н.Д. Жеваховым.
 
В ней князь, в частности, акцентирует внимание на том, что «жизнь малороссиян (наверняка и в целом всех православных в России) В ТО ВРЕМЯ отличалась особенной религиозностью. Домашняя жизнь их шла по церковному уставу – строго соблюдались посты и обряды Православной Церкви, назначались особые епитимии – прочесть несколько раз Псалтирь или Новый Завет. Они знали как Божии заповеди, так и заветы Отцов и старались исполнять их».

Упоминание о религиозной атмосфере тех времен (вплоть до прихода антихриста в начале XX века), породившей многих святых подвижников и в целом освящающей землю русскую, важно ДЛЯ СРАВНЕНИЯ с нашей действительностью, когда подавляющее большинство людей (особенно молодежи), судя по опросам, практически ничего не знают (и не стремятся узнать!) о спасительном для их душ учении Христа.

А те, кто, согласно повелению Спасителя в Евангелии, ОБЯЗАНЫ просвещать людей в этом направлении, недавно на самом высоком церковном уровне НЕ ПОДДЕРЖАЛИ поступившее предложение исключить из школьных учебников антирелигиозную теорию эволюции Дарвина, которая в сознании людей закрепилась как констатирующая происхождение человека от обезьяны.
 
При этом было заявлено, что «эволюция не против Божьего замысла, а свидетельствует о невероятном божественном замысле, когда человек своими силами, опираясь на внешние факторы, может развиваться таким образом, как это произошло в результате эволюции».

В итоге эта казуистика означает, что нашей молодежи по-прежнему будет перекрыт доступный для ее понимания путь не только к познанию ИСТИННОГО сотворения всего сущего БОГОМ, но и развития и совершенствования СЕБЯ для достижения жизни вечной в Его окружении.

Святитель Иоасаф (в миру – Иоаким) Белгородский родился в 1705 году в  Прилуках Полтавской губернии и происходил из знатной, богатой и благочестивой семьи Горленко. Его отец был полковником Прилукского казачьего полка, мать – дочерью гетмана Данила Апостола.

Уже с малых лет на нем была печать избранника Божия, поскольку появился он на свет в день Рождества Пресвятой Богородицы (имя Иоаким получил в честь отца Богоматери), а вскоре его отцу, Андрею Горленко, Господь возвестил Свою святую волю о будущем его сына в чудесном видении.

Однажды при заходе солнца отец увидел в небе Божию Матерь с Ангелом и у их ног стоящего на коленях сына своего Иоакима. Потом он услышал слова Пресвятой Богородицы: «Довлеет Мне молитва твоя», и в этот момент Ангел Господень слетел и облачил Иоакима в архиерейскую мантию. Пораженный дивным и знаменательным видением, отец Иоакима дерзнул спросить: «Нам же, родителям, Пречистая Богоматерь, что оставляешь?» Ответа не последовало, и явление окончилось.
 
Иоаким Горленко рос в богобоязненной семье, живущей по всем правилам православной Церкви и склонной к благотворительности. Представители этой династии строили за свой счет храмы, щедро жертвовали на действующие церкви и монастыри, выделяли немалые суммы  на милостыню нищим, а некоторые ее члены постриглись в монашество.

Неудивительно, что, воспитываясь в таких традициях, Иоаким с ранних лет отличался большой религиозной настроенностью, которая и радовала его родителей, но одновременно огорчала, поскольку он был первенцем в семье, и его прочили в наследники родительских богатых имений.

На восьмом году жизни Иоакима отправили на учебу в Киевскую (будущую Киево-Могилянскую) академию, которая в то время была единственным высшим духовным учебным заведением для всего юга России и служила главным оплотом православия.

Благочестивый уклад полумонашеской жизни в академии, обилие святынь в Киеве и особенно знакомство с иноками Киево-Печерской Лавры, с которыми любил беседовать Иоаким, способствовало тому, что уже на 18-м году жизни в нем окончательно созрела и утвердилась мысль об отречении от мира и принятии монашества.

Эта мысль оставалась в юноше непоколебимой, однако, чтобы не расстраивать родителей, он целых два года после учебы в академии скрывал от них свое поступление в качестве послушника в Киево-Межигорский Спасо-Преображенский монастырь, где его аскетические подвиги по умерщвлению плоти и покорению ее духу доходили до того, что он не вкушал даже вареной еды, довольствуясь самой скудной, суровой пищей.
 
На 21-м году жизни послушник Иоаким принял рясофор в пещерном храме Межигорского монастыря и наречен был в иночестве Иларионом.

Вскоре, в возрасте 22-х лет, рясофорный Иларион, обративший на себя внимание высшего духовного начальства строгой подвижнической жизнью, принял великое пострижение в мантию с именем Иоасаф, а затем был посвящен в сан иеродиакона и три года нес послушание учителя Киевской академии.

На 30-м году жизни иеродиакон Иоасаф стал иеромонахом и начал трудиться на ниве пастырского служения: сначала в Киевском братском монастыре, а потом в Софийском кафедральном соборе, а также являлся членом Киевской духовной консистории.

В 1737 году 32-х летний иеромонах Иоасаф был назначен игуменом Лубенско-Мгарского Преображенского монастыря, где ему предстояла нелегкая деятельность по восстановлению разрушенного хозяйства обители. Еще до его прихода в монастырь в нем совершенно обрушился соборный храм, а впоследствии пожар истребил все деревянные здания обители. При этом на восстановление главного монастырского храма и прочих зданий не было никаких средств.

В период управления Лубенской обителью игумен Иоасаф продолжал вести строгую подвижническую жизнь, что приводило его к частым и продолжительным телесным недугам.

Однако Господь во всем благоволил к Своему избраннику. Не обращая внимания на слабое здоровье, игумен Иоасаф решил во что бы то ни стало изыскать средства для приведения вверенной ему Лубенской обители в надлежащее состояние. С этой целью он, с разрешения Киевского митрополита, отправился в Москву и Санкт-Петербург за добровольными пожертвованиями.
 
В Санкт-Петербурге игумен Иоасаф, по Божьему изволению, удостоился высочайшего внимания императрицы Елизаветы Петровны. Благочестивая государыня, любившая церковное благолепие и усердно посещавшая храмы и монастыри, милостиво приняла просителя и приказала выдать ему на сооружение храма 2000 рублей.
 
Более того, в 1744 году игумен Иоасаф по прямому указанию императрицы был возведен в сан архимандрита, а в январе 1745 года вызван в Москву и назначен наместником Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, с оставлением за ним настоятельства в Лубенском монастыре.
 
Но недолгим было служение архимандрита Иоасафа в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре. Промысл Божий скоро указал ему, великому труженику Божиих дел и носителю Божией благодати, более обширное и многотрудное поприще деятельности – архипастырское служение.

В 1748 году наместник Иоасаф по высочайшему повелению императрицы Елизаветы Петровны был рукоположен во епископа Белгородского и Обоянского.

О том, что епископ Иоасаф благодаря своей подвижнической жизни уже в то время был исполнен Духом Святым и близок к Богу, свидетельствуют многие удивительные случаи из его жизни.

Вскоре по вступлении на Белгородскую кафедру владыка Иоасаф собрал к себе городских и окружных пастырей. В толпе стоявших пред ним он заметил одного дряхлого старца-священника, которого задержал после ухода всех остальных и, узнав, что тому уже минуло 130 лет, сказал ему: «Поведай мне, не опорочена ли твоя совесть каким-либо тяжким грехом, который связывает тебя и не дает умереть? Надо очистить душу твою покаянием».

Старец, не сознававший за собою никаких преступлений и считавший долголетие особою милостью Божией, был настолько ошеломлен словами святителя, что далеко не сразу и с большим трудом вспомнил свой давнишний грех в бытность свою приходским священником.

Однажды, поведал, заливаясь слезами, старец, совершив в своем храме Божественную литургию и собираясь домой, он был остановлен посланником от местного помещика с требованием совершить литургию вторично, какового требования он не мог исполнить ввиду того, что храм был однопрестольный.
 
Однако никакие возражения священника не принимались, и, под угрозой наказания за ослушание, он вернулся в храм и все-таки приступил к совершению литургии на том же престоле, на котором только что закончил ее. Но в этот же момент он услышал таинственный и грозный голос: «Остановись, что ты делаешь... Не дерзай, аще же дерзнешь, проклят будешь»...

В порыве безумия он ответил: «Сам будь проклят», – и продолжил службу. С тех пор прошло уже свыше 70 лет, ветхая церковь разрушилась, а там, где она стояла, теперь чистое поле, еще недавно вспаханное.

С ужасом выслушал святитель Иоасаф рассказ дряхлого старца и сказал ему: «Несчастный, что ты сделал... Ты проклял Ангела Божия, Хранителя того места святого...».
 
После этого владыка велел немедленно приготовить походную церковь, разыскать то место в поле, где стояла прежняя церковь и приказал старцу совершить там Божественную литургию. Затем он обнял старца, отпустил ему грехи и с удивлением увидел, что тот прямо в это время отдал Богу душу.

Владыка Иоасаф был строг к себе и требователен к другим. Современники святителя утверждали, что за время его архиерейского служения весь Белгород и его округа стали ощутимо нравственнее. Святитель Иоасаф, не жалея сил, объезжал даже самые отдаленные церкви и деревни и проводил просветительские беседы с народом. Он боролся с остатками язычества среди мирян и пьянством духовенства, лишая сана священников, если те приходили нетрезвыми в храм.
 
Князь Н.Д. Жевахов свидетельствовал: «Жизнь святителя была непрестанной борьбой с мягкотелостью и теплохладностью, и эта борьба поражала своей смелостью и размахами. Святитель не смешивал христианского милосердия с сентиментальностью; не заботился о том, что скажет свет, как будут относиться к нему лично; не покупал популярности и любви к себе ценою измены долгу и правде. Он был чист и безупречен и ничего не должен был миру и, кроме Бога, никого не боялся. В этом был источник его прямолинейности и строгости».
 
Следуя по стопам святого Николая Угодника, владыка Иоасаф стремился тайно помогать всем нуждающимся в своей епархии. К большим церковным праздникам он готовил подарки для бедных семейств и посылал своего келейника по ночам их разносить. Этому келейнику давались указания положить дар у окна или порога дома, три раза стукнуть в стену, для привлечения внимания хозяев, и поспешно удалиться.
 
Однажды под Рождество этот келейник заболел, и святитель Иоасаф, чтобы не привлекать к своим благодеяниям третье лицо, сам в бедной одежде пошел ночью разносить гостинцы по дворам. Когда же святитель возвращался в свой дом, его заметил и остановил привратник. Владыка не показывал своего лица и не отвечал на задаваемые ему вопросы, чтобы сторож его не узнал. Тогда привратник, подумав, что это некий вор, намеревающийся проскользнуть в архиерейский дом, стал ударами дубинки прогонять его. Случайно заметив лицо святителя, страж в шоке отскочил, а владыка быстро скрылся в своих покоях. На следующее утро привратник пришел к святителю, ожидая наказания, а ушел, богато вознагражденный за свою бдительность.

За неуклонное следование на протяжении всей своей жизни воле Божьей святитель Иоасаф был удостоен чудодейственных сновидений, в одном из которых ему довелось общаться с Самой Матерью Божьей.

Богородица поведала ему о небрежном отношении к Своей иконе в одном из храмов его епархии. При этом он увидел в притворе некоего храма стоящую в углу среди мусора икону Божией Матери с необычным сиянием и услышал слова: «Смотри, что сделали с иконою Моею служители храма сего! Сей образ Мой предназначен быть источником благодати для веси сей и всей страны, а они повергли его в сор!»

Епископом в срочном порядке были организованы поиски иконы, которая действительно была найдена в Вознесенской церкви в городе Изюме. Она стояла в углу притвора и служила как бы перегородкой, за которую ссыпали уголь для кадила.

Владыка приказал немедленно очистить и поставить икону на подобающее ей место в храме, сказав: «В сем образе преизобилует особая благодать Божия, в нем Пресвятая Владычица являет особенное значение Своего заступничества для веси сей и всей страны».

Пробыв в Изюме более трех дней, епископ ежедневно утром и вечером приходил молиться в Вознесенскую церковь. От этой иконы, именуемой Песчанской иконою Матери Божией, и доныне совершаются многие чудеса и знамения.

Незадолго до своей кончины святитель Иоасаф, с благословения Святейшего Синода, отправился в Киевскую епархию и в родной город Прилуки, для свидания с родителями. Прощаясь со своей белгородской паствой, он сказал, что они уже более не увидят его живым, просил у всех прощения и, в свою очередь, сам всех простил и благословил.

Посетив свое родовое гнездо, святитель Иоасаф в середине сентября 1754 года отправился обратно в Белгород, но, как он и предсказывал, туда ему при жизни уже больше не суждено было попасть. Тяжело заболев, он остановился в селе Грайворон и, проведя более двух месяцев на одре болезни, 10 декабря 1754 года мирно предал дух свой Богу в возрасте 49 лет.

Два с половиной месяца после блаженной кончины св. Иоасафа тело его во гробе стояло открытым в белгородском Свято-Троицком соборе, не предаваясь тлению и не теряя обычного цвета и вида. Задержка с похоронами была связана с тем, что назначенный святейшим Синодом для совершения погребения святителя Иоасафа Переяславский и Борисопольский преосвященный Иоанн Козлович был задержан разлитием рек.

Таким же нетленным тело святителя Иоасафа оставалось и через два года, когда священнослужителями был открыт его гроб. Слух об этом вскоре распространился повсюду, и в белгородский Свято-Троицкий собор начали прибывать страждущие люди, многие из которых получали исцеления у нетленных мощей святителя, что не прекращается и до сих пор.
 
Вследствие своего постнического аскетического образа жизни и изначально слабого здоровья владыка Иоасаф Белгородский прожил недолгую жизнь, однако ему и не требовались многие годы для прохождения испытаний на верность Богу – с малых лет он проявил себя, как преданный Господу подвижник, что и обусловило его стремительный духовный рост и быстрое восхождение по службе.

Поэтому, когда в декабре 1910 года Святейший Синод принимал решение о канонизации епископа Иоасафа, то в качестве бесспорных обоснований выступали не только его засвидетельствованные нетленные мощи, но и 54 (а по упрощенному текущему учету епархии – более 400!) ДОСТОВЕРНЫХ СВИДЕТЕЛЬСТВА «чудесных действий», совершенных по предстательству Иоасафа, что чрезвычайно много.

Император Николай II наложил резолюцию на поданном Синодом докладе: «Приемлю предложения Св. Синода с искренним умилением и полным сочувствием», а сама канонизация епископа Иоасафа Белгородского состоялась в 1911 году.

…Еще до начала военных действий в Донбассе в 2014 году мне выпал знаменательный повод побывать у той самой, найденной святителем Иоасафом, Песчанской иконы Божьей Матери в городе Изюме. В то время я озаботилась необходимостью освятить венчанием свой многолетний брак с мужем (его скорую смерть тогда еще никто не мог предвидеть).
 
В моем «месте силы», Святогорской Лавре, где я бывала каждый год, венчаний не проводили, поэтому решено было ехать в близлежащий Свято-Вознесенский храм в Изюме, где у знаменитой чудотворной Песчанской иконы Божьей Матери и состоялось таинство венчания.