живое сердце варинии. пастух патрик

Теперь же, с Вашего дозволения, вернёмся к несравненной, как внешне, так и внутренне, жившей в те времена первой красавице королевства, принцессе Варинии.
Да, дорогой читатель, и у добрых и справедливых королей настаёт то время, когда к ним приходит любовь, не наигранная - за ради укрепления их могущества власти и расширения территорий, а самая настоящая, естественная, человечная, а, потому и - в высшей степени гармоничная.
Да ведь тут, всем королям из династии Диамедов, как говорится, «и карты в руки»! Но, естественно, не игральные, а, так называемые, карты судьбы, дарованные свыше, ведь, что есть духовное и физическое единение двух людей, как не судьба двоих взаимно влюблённых мужчины и женщины, не зависимая от их сословных принадлежностей, но имеющая в основе своей веру в истинную назначенную небесами любовь.
О, великодушно прошу простить меня, дорогой читатель! Ибо поправлюсь: в достаточной степени зависимая от различий их сословий, родов и положения в обществе влюблённых индивидуумов. Именно от их различий! Далее постараюсь несколько прояснить свою мысль по поводу так называемой «истинной любви». Наш мир устроен так, что в выборе первого индивидуума вторым, как и этого второго индивидуума первым должна преобладать изначальная их гармония. Что есть гармония в мире? Гармония человеческой пары, в которой «правильный» партнёр, скажем, по всей видимости – всё же мужчина, имеет право выбирать «правильного» для него партнёра, очевидно женщину, то есть выбирать правильного партнера с точки зрения их здорового потомства, заключается в гармонии внешних и внутренних признаков обоих, которая, как ни парадоксально, проявляется в естественных контрастах взаимно любящих друг друга людей, но вовсе не в естественных совпадениях. Здесь используется слово «естественных» потому, что фактический контраст добра и зла, при их сосуществовании, во всём мире не является и не может быть естественным, потому как добро основано на сострадании к себе подобным существам, а зло основано на возвышении над себе подобными существами. Вот, например, если богатящаяся жена словесно унижает своего мужа за его материальную несостоятельность, а он это терпит, потому как любит её, а она его не любит, а если и когда-то любила, то лишь за его деньги, или, наоборот, муж подвергает телесным унижениям свою жену за то, что она душевно мила с другими мужчинами, не изменяя при этом ему телесно, а она это терпит, опять же потому, как любит его, а он её не любит и никогда не любил. Сюда же можно отнести аналогичные браки не по любви как между августейшими фамилиями разных королевств, так и между высшими титулованными особами королевств. Показателем ложного (или ошибочного в духовном плане) брака таких людей является отсутствие их доброго и здорового потомства, пережившего их самих, а также их ненужность всему человечеству в целом, ибо заботятся такие лишь сами в себя «влюблённые» прежде всего о своей семейной выгоде и материальном благосостоянии в таком браке, порой даже за счёт разграбления чужого, а порой даже и своего собственного народа, а вовсе не о процветании в совокупности всего человечества на Геосе. Вышеизложенные примеры браков свидетельствуют об отсутствии изначальной гармонии союза этих партнеров в браке, что привело к дисгармонии и их дальнейших отношений в их браке в целом, то есть к явлению злых деяний этих партнеров, состоящих друг с другом в браке, под личиной добра по отношению к прочим людям, а мы с вами, дорогой читатель, конечно же знаем, что между добром и злом не может быть никакой гармонии. И хотя они диаметрально различны, но при этом один из партнеров ошибочно считает, что его действия, неважно физические или духовные являют собой абсолютное добро, что зачастую не соответствует действительности, но укрепляется смирением к этому самообману второго партнера, который меньшего о себе мнения.
Вот, дорогой читатель, мы и подошли к тому, чтобы рассмотреть, что есть гармония в природе и в человеческом мире. На примере цветов, гармоничен ли букет состоящий лишь из ярко-красных роз, которые Вы, дорогой читатель, дарите своей возлюбленной?.. Скорее нет, чем да, потому, что этим на языке цветов Вы говорите о своих страстных чувствах к ней, всё сметающих на их пути, в том числе сметающих и свободу принятия решения Вашей возлюбленной. Да-да, увы и ах!.. «Лучшее всегда было и есть враг хорошего»! Неужели ж Вы забыли эту старую и мудрую пословицу? Не уместней ли, как и не гармоничней ли в Ваших с нею отношениях было бы подарить ей букет из равного количества красных и белых роз, но, для соблюдения закона нечётности живых цветов в букете, на одну красную розу больше и общим количеством цветов в букете 7, число удачи в Вашем с нею союзе, следующим за вашей встречей?!. При этом наличие белых непорочных роз в букете говорило бы в пику Вашей, всё сметающей, страсти о том, что Вы уж точно не маньяк, что чувства Ваши пусть чуть более страстны, но при этом и высоко-духовны, и, наконец, что Вы исключительно доверяете своей избраннице и уж, точно, не будете не только проявлять по отношению к ней рукоприкладство, что является в любом случае абсолютно диким поступком для любого, уважающего себя, мужчины, но и даже малейшим образом осуждать за любые её, кажущиеся Вам дурными проступками, её поведенческие отклонения от канонов, широко пропагандируемого в массах, женского целомудрия. Ибо, изначальное такое отрицание небесного брака по Вашей с нею любви это её поцелуй, дарованный другому мужскому индивидууму, а уж потом только их совокупление, как самое последнее дело, разрушающее понятие истинной любви дело. Так вот, такой букет из четырёх красных и трёх белых роз будет свидетельствовать о Вашем исключительном уважении к будущей супруге и моментально поставит в её возможных на этот момент сомнениях все точки над “i” исключительно для её выбора в Вашу пользу. Даже для замужней женщины должен соблюдаться гармоничный баланс между её духовной человеческой свободой и её непременной принадлежностью своему избраннику в сексуальном плане.
В гармонии цвета красного и цвета белого чем Вам не подходящий букет? Кстати, вспомните, как ужасно закончилась ревнивая страсть к Дездемоне шекспировского Отелло в одноименной трагедии, и у Вас отпадут по поводу сказанного выше все сомнения.
Гармония цветов, на самом деле, создана не человеком, а - самой природой. Например, гармония красного, синего и белого цветов, классический природный триколор, означает гармонию четырёх стихий: огня, воздуха, воды и земли. Огонь (красный) - умеренное солнце, дающее инфракрасное тепло, Воздух (синий) - жизненно важная атмосфера для любой населённой живыми существами и растениями планеты, Вода (белый) - «облака», дающие живительную влагу в виде осадков, Земля (сиреневый) - все предыдущие цвета вместе, смесь триколора, что означает жизнь, любовь, космическая истина. Земля это и есть единство и противоположность трёх остальных стихий Огня, Воздуха и Воды, ибо только в их единстве и противоположности Земля (Жизнь, Любовь, Истина) может существовать. Посудите сами, дорогой читатель, Огонь (Солнце) порождает заблаговременными испарениями, - недостающую во время засухи Воду в виде дождя из облаков, но также и убивает чрезмерную Воду на промокших ржаных полях, не давая им сгнить последним, и в первом и во втором случаях спасая Землю, а значит, и людей от недостатка и избытка воды. Вода из облаков тушит избыточность стихии Огня, проявляющуюся в виде, губительных для всего живого, лесных пожаров, но Вода также и порождает Огонь, являясь катализатором для воспламения в ходе некоторых химических лабораторных реакций, служа в первом случае лесной природе Земли, а во втором - техническому прогрессу добрых идей для людей Земли. Также можно дать оценку единства и противоположности прочих пар: Огонь-Воздух, Огонь-Земля, Вода-Воздух, Вода-Земля, Воздух-Земля. Вот мы и подошли, дорогой читатель, к пониманию, что гармония это и есть мировой закон Единства и Борьбы Противоположностей, единственной мировой религии двуединого божества Инь и Ян.
Вот ещё пример гармонии в природе: яркий селезень краше его неброской уточки, значит их контрастностью, а стало быть и их гармонией распорядилась сама природа, ибо, когда приходит весенняя пора любви эта пара находит друг друга, как предписано на небесах, избранная селезнем утка, отнюдь не испытывает затруднений из-за своей внешней блёклости, а назначенный ей небесами селезень не задаётся ложной целью найти себе более красочную подругу в виде другого селезня. Так любая контрастность, кроме контраста добра и зла, предписана гармонией природы в истинной любви для продолжения рода и животным, и человеку. Ибо, если Вы будете любить свою избранницу, тем самым возвеличивая, по сути самого себя, то какая Вам от этой любви награда? Не так ли поступает и любой бездельник-король по отношению к своей невесте, так же, как и он, весьма богатого происхождения, дабы укрепить ещё более знатность своего королевского рода, дабы ещё более возвыситься над простым трудовым человеком.
В гармонии противоположностей как раз и заключается мировой закон истинной любви человеческой!
Надеюсь, дорогой читатель, Вы простите мне это затянутое лирическое отступление от основной темы нашего с Вами повествования, хотя связь между ними колоссальная, такая же, как связь духовно-плотской любови двух избранных небесами с их духовно-материальной любовью к другим людям, как следствие взаимной любви двух избранных.
Но, вернёмся всё же к планете Геос, а также - к тайне рождения принцессы Варинии. А, впрочем, нет здесь никакой тайны. Это было, как и всё гениальное, просто. А именно, рождена была принцесса Вариния по любви, то есть благодаря истинной любви её родителей, причём истинной любви в законном браке, что, как мы знаем, для всех, без исключения, прочих королей, не считая королей Славянинии, большая редкость, которая маловероятна в любое время на любой планете.
Король Диамед Седьмой, Искусный, сочетался законным браком со своей придворной поварихой, красавицей Изольдой. Она закончила кулинарный техникум с отличием, но помимо этого обладала ещё и своим собственным талантом готовки вкуснейших блюд, азам же поварского искусства, теперь уже королеву Изольду, научила её мама. Ведь кулинария она и в королевстве Афрании – кулинария. А разнообразие лакомых блюд того или иного народа есть дело национального вкуса.
Так вот, от этого, пусть и социально неравного, но, между тем, духовно крепкого союза, у Диадема и Изольды и родилась дочка, принцесса, которую король и королева единодушно назвали при рождении Варинией. Принцесса Вариния росла милым, приветливым и неприхотливым ребёнком. Главное богатство, которое у неё было в детстве, это безусловная любовь к ней со стороны её родителей. Хотя она и вела себя порой совсем как мальчишка, совершала разные акробатические трюки, даже иногда тайком от родителей дралась с заносчивыми сыновьями герцогов и графов королевства Славянинии, но… своих любимых отца и мать она всегда слушала с повиновением, беспрекословно исполняя все их веления, обращённые к ней.
А чем же жило, в духовном плане, сердце прекрасной принцессы Варинии?
Да, дорогой читатель, принцесса Вариния с самого, я бы сказал, младенчества очень любила рисовать. Она рисовала всё!.. И у неё неплохо это получалось, конечно же, с поправкой на её неуклюжую детскость, которая ещё не вполне постигла отточенного совершенства в изображений окружающего мира взрослой художницы. Она рисовала Гелиос и Мун, речку и луг, дорогу в поле, тропинку в лесу, садовые цветы при дворе, интерьер её дворца и многое другое на что падал взгляд её сердца в данный момент. Но почему-то в детстве, отрочестве и юности принцесса Вариния избегала на своих детских рисунках, а позднее - на своих картинах, изображений каких-либо людей. Да-да, её картины были целиком и полностью об окружающей её природе и человеческом быте, наверное, потому, что она любила рисовать что-то искреннее, а к людям, даже в своём королевстве, она относилась с некоторой долей сомнения, естественным исключением из этого всё же были её родители. Но, согласитесь, дорогой читатель, ведь не будешь же рисовать одних лишь своих любимых и близких тебе людей, как будто бы единственные на Геосе?

Всё это беззаботное рисование принцессы Варинии длилось до поры до времени, пока она, как и любая другая девушка, не вступила физиологически и психически в естественную возрастную фазу женского полового созревания. Суть вопроса заключалась в том, что начиная с тринадцати лет любой принцессе на планете Геос полагалось быть помолвленной с её будущим избранником и сочетаться с ним законным браком через пять-шесть лет. Естественно, у короля Диамеда для помолвки её любимой дочери были кандидатуры одних лишь королевичей, царевичей, ну в крайнем случае, сыновей герцогов на примете, пусть даже и из недружественных королевству Славянинии государств. Об этом знала от отца принцесса Вариния и потому, что она вообще не могла пока ещё, в силу её столь юного возраста, окончательно вообразить свою любовь в облике её мужчины и, именно поэтому, она была весьма удручена тем, что от неё требуется выбор её решения, и непомерно этим горевала. Но это было возрастное и семейное…
Король Диамед Искусный уже который день был печален. Ему отказывала его любимая доченька, принцесса Вариния в том, чтобы выбрать себе в будущие мужья одного из званных и титулованных женихов.
И вот он воззвал к двуединому божеству Яна и Ины, ибо всем своим сердцем верил лишь в них:
– О, всемогущие Ян и Ина!.. Подскажите!.. Как мне быть с помолвкой моей любимой дочери Вареньки? Ибо её ничто не прельщает в её будущем замужестве,
а я желаю ей лишь счастья, как и процветания нашего королевства!
И вот, что весьма странно и непредсказуемо поразительно, к нему, смертному, так и явились бог Ян и богиня Ина. Сошли, так сказать, с самих Небес.
Двуединое божество, состоящее из красивейшей пары бога Яна и богини Ины, тепло и радостно улыбнулось вопрошающему к нему королю Диамеду Искусному и тихо, но поучительно, молвило всего-то несколько фраз:
– Верный и благородный король Диамед, разве ты искал своей выгодной помолвки, женившись на простолюдинке Изольде?.. Разве ты грезил при этом об укреплении своего королевства? Нет. Но тем самым ты укрепил силу любви и добра на планете Геос в противовес силе хитрости, коварства и гордого возвышения над себе подобными. А потому оставь в покое свою милую и очаровательную дочурку и предоставь ей в будущем самой и без посторонних наставлений выбрать свой жизненный путь и своего попутчика. Поверь нам, что этот выбор к ней придёт со временем и будет велик для отрадного существования не только твоего королевства, но и всей планеты Геос. Мы ведь точно такие же люди, как и ты, Диамед, просто дольше твоего существуем на Небесах, и потому нас зовут у вас на Геосе богами. Всё, что создано нами: звезда Гелиос, планета Геос с её спутником Муном, с её необыкновенно красивой природой, включая растительный и животный миры, – создано благодаря нашей изначальной взаимной любви друг к другу, как истинной и бескорыстной любви мужчины и женщины. Так же и тебя, Диамед, постигшего любовь, подобную нашей, и твою дочь Варинию, которой дано постичь подобную любовь в будущем, ждёт совершение великих чудес на полях искусства во имя истинной и человечной любви мужчины и женщины.
– О, всемогущие Ян и Ина, я всецело раскаиваюсь в моём несправедливом давлении на сердечный выбор спутника жизни моей дочери!.. Больше ни слова не скажу из своих недавних наставлений по поводу помолвки принцессе Варинии. Пусть со временем всё решит она сама! И да будет мне и ей в вашем чудесном плане по слову вашему!

И при этих словах короля Диамеда двуединое божество исчезло так же внезапно, как и появилось.

И ещё одна маленькая деталь в завершение темы отрочества принцессы Варинии. Она, желая видеть планету Геос наиболее масштабно в целях своего живописного творчества, попросила любимого отца построить ей самую высокую башню в крепости Диадеме, которую её отец, построив, назвал «Башня Не бесная», и, созерцая красоту родного края с высоты орлиного полёта, Вариния, всё ещё юная принцесса, продолжала писать свои восхитительные пейзажи, каких и весь Белый Свет не видывал.
При этом, и сама удивляясь потрясающей красоте, окружающей природы, принцесса Вариния, как есть, будучи с художественной кистью и мольбертом в руках, с восхищением восклицала так, что слышала находящаяся в непосредственной близости от неё прислуга:

– О нет!.. Никто!.. ни из идолов на Небесах, ни из людей на Геосе не смог бы
никогда создать такого непостижимого природного великолепия, состоящего из высоких гор, густых лесов, плодородных полей, обширных лугов, полноводных рек и солёных морей!.. Никто и ничто, кроме истинной небесной любви мужчины и женщины!

А, горячо любящий свою единственную дочку, король Диамед, которому докладывали обо всём этом, снисходительно улыбался её восклицаниям, но при этом уже более никогда не вмешивался в её внутренний настрой и измышления, какими бы несуразными и неестественными они ему на первый взгляд ни казались.

Случилось так, что в соседней с островным королевством Славянинией материковом королевстве Великомории лет на двадцать раньше принцессы Варинии тоже родился ребёнок, мальчик по имени Патрик. Патриком назвали его родители: придворная уборщица, и вовсе без всякого образования, простолюдинка Мари и камердинер короля Великомории граф Йозеф. С самого рождения маленький граф Патрик более всего на свете полюбил окружающую его природу, то есть растительный и животный мир своей родины. Наверное, поэтому он, повзрослев, не ограничился, поступив в королевскую академию при некотором содействии отца, легкодоступным и обещающим ему неплохую прибыль, кулинарным дипломом, а тяготел также и к иному, более духовно возвышенному, нежели, профессия повара, и потому, следуя зову своего живого сердца, закончил с отличием консерваторию по классу игры на флейте и на свирели, к чему у него с детства были неплохие способности, а, по завершении своего дважды высшего образования, и вовсе сделался обыкновенным монастырским пастухом. Ведь, так как он очень любил не только своих отца и мать, но и восхитительную природу своего родного края, то пасти овец и одновременно с этим видеть красоту и гармонию этого его вполне мирного труда на фоне его любимых с детства пейзажей, при этом бесконечно играя на свирели, было для него верхом духовного и творческого блаженства. В то же время Патрик, пася своё стадо, научился ещё и неплохому лирическому стихосложению.
Однажды Патрика, играющего на пастушьей свирели, увидел настоятель этого монастыря, а точнее, магистр одного из рыцарских орденов, которых в те далёкие времена, дорогой читатель, по всему миру на планете Геос было «хоть пруд пруди». К слову сказать, этот монастырь был очень беден и зарабатывал на своё существование не столько духовным, сколько мирным будничным трудом всех монахов ордена, включая и самого магистра ордена, настоятеля монастыря. Отец и мать Патрика по просьбе настоятеля беспрекословно отдали своего сына в церковно-воинскую службу во имя двуединого божества Яна и Ины, и юноша 14 лет отроду прошёл в этом монастыре суровое четырёхгодичное воспитание. Итак, с 18 лет это был уже полный благородства и отваги, блещущий великолепием и обаянием, но вместе с тем простой и скромный, одним словом, Рыцарь с большой буквы, вовсе не думающий, как многими полагается, о разграблении других народов, но всецело мыслящий лишь о защите своего государя, своего народа, и своей родной земли в случае такой необходимости.
Как «родителей не выбирают», также не выбирают государство, в котором появляется на свет человек, а стало быть в момент рождения не выбирают и своего государя. И надо сказать, что Патрику повезло в этом его «отсутствии выбора» несравненно больше с его добрыми и простыми сердцем родителями, нежели с государством его места рождения и с гордым, напыщенным государем, оказавшимся на деле вероломным, о чём, дорогой читатель, Вы узнаете из дальнейшего повествования.
Так вот королевством Великомория, где родился Патрик, издавна управляла династия королей Ландеморов. В те времена Великоморией правил король Ландемор Тринадцатый, по прозвищу Гордый. Ещё в младенчестве, как и все его королевские предки, он принял веру в двуединое божество Яна и Ину, как и все дети королевств этого превалирующего на тот момент в мире вероисповедования. Надо сказать, что принятие ребёнком той или иной веры в те времена было больше данью государственной моде на эту веру, причём со стороны родителей ребёнка, тем более в королевстве Великомория, которое тяготело к разграблению соседних государств и их народов. Разве что, именно мода на веру в двуединое божество Яна и Ину, очевидно, вовсе не относится к родителям Патрика, то есть к придворной уборщице Мари и камердинеру короля Йозефу, которые верили во вселенскую любовь и справедливость упомянутого выше двуединого божества своими двумя, собранными воедино половинками единого живого, любящего сердца. Здесь, я, многоуважаемый читатель, нисколько не оговорился, размышляя о том, что у двух действительно любящих людей сердце – одно, и оно действительно, состоит, образно говоря, из двух половинок, составляющих, упомянутый мною ранее, волшебный пазл «Сердце» в виде пресловутой карточной формы сердечка. Обе, как мужская, так и женская, половинки одного такого «Сердца» на протяжении всей своей жизни ищут друг друга, и если, рано или поздно находят, то образуется из этих двух ранее разъединённых образно говоря одиноких и «мёртвых» сердечных половинок единое большое и полное жизни «Сердце», которое будучи добрым, приносит добрый плод, то есть крепких, здоровых, любящих подобно их родителям весь окружающий мир, всю вселенную, их детей. Злым такое Сердце быть не может, ибо оно приносит в окружающий его мир новую, полную физиологических сил и психологического здоровья, жизнь, в прямом и в переносном смысле слова, то есть с одной стороны: продолжение рода, рождение полноценных в физическом и психологическом аспектах детей; а с другой стороны: способствующая жизни на любой планете защита всех людей от сил зла. Здесь же повторюсь: защита от сил зла, а не инициированное добрыми силами нападение на силы зла, ибо защита и нападение это диаметрально противоположные вещи, кроме случая превентивного тактического удара по силам зла, которые первыми развязали войну против добра. С вашего позволения, дорогой читатель, назовём такое Сердце, состоящее из двух человечных и добрых людских разнополых половинок, термином «Живое сердце». Так вот, если такие сердечные половинки друг друга не находят, то, видимо, в этой жизни – не судьба, и, так и не найдя именно уготованную судьбой свою половинку, чтобы соединиться с нею в пазл «Живое сердце» впоследствии «мёртвые» половинки, так и умирают (но уже физически, а не духовно), состоящие не в том браке, что уготован им двуединым божеством Яном и Иной, при этом они могут и вовсе уйти из жизни в полном одиночестве, а если и рождаются у несовпадающих в пазл «мёртвых половинок» дети, то сами понимаете, каково будет дано печальное хворое будущее не доброй воли плоду от не «Живого Сердца» и с не живого, пусть всё ещё пока и жизненного, Древа.
Заведя разговор о, ныне правящем в Великомории, короле Ландеморе Тринадцатом по прозвищу Гордый, надо сказать, что произвела его на свет дочь герцога Ворленда (тоже, кстати, Тринадцатого) – молодая герцогиня по имени Мод. Маму юной герцогини звали Мартой, она была простолюдинкой и пастушкой свиней и умерла в совсем ещё юном возрасте от недоедания. Герцог Ворленд Тринадцатый, владыка герцогства Лэнд, в силу своей природной скупости, не оказывал своей любимой красавице Марте должного внимания и заботы и, уж конечно, не испытывал тяги на ней жениться. Так их, предполагаемые судьбою добрые и живые сердца физически разъединились, не успев в полной мере соединиться духовно. И поскольку у герцога Ворленда не было других детей, кроме её любимой дочки Мод, то он, несмотря на предостережения всех епископов королевства, являющихся мнимыми приспешниками веры в двуединое божество Яна и Ину, о незаконнорожденности Мод, завещал своей дочке всё положенное ей, как единственной наследнице, герцогские владения и крепостных крестьян герцогства. Надо сказать, что выросшая без надобной строгости под нежным, но зорким оком её отца, герцогиня Мод была весьма взбалмошна, своенравна и капризна, в общем, избалована так называемой «ослиной любовью» своего теперь уже одинокого папеньки. Она полагала, что не она обязана миру за своё в нём появление, но – что весь мир, начиная с её отца, существует именно для неё одной. Так, юная герцогиня Мод, благодаря своей эгоистичной сущности, достигшей по вине Ворленда чудовищных размеров, первой на планете Геос стала открыто поклоняться новоявленной богине Мамоне. Она «драла», если можно так выразиться, с крестьян герцогства «в три шкуры», тремя податями, коими были производимые крестьянами для герцога овцы, пшеница и вино, как основные виды сельскохозяйственной продукции любого государства. Сами же крестьяне герцогини жили впроголодь, питаясь легко выращиваемой рожью и выпивая ежедневно для поднятия работящего крестьянского духа, производимую ими же дешёвую брагу.
Шло время. Герцог Ворленд Тринадцатый умер от старости, дожив до 75. Его любимой доченьке, теперь уже законной наследнице, герцогине Мод было к этому времени уже 34 года. Вот именно тогда, полностью осиротевшая дочь герцога на охоте в своём лесу, будучи облачённая в великолепные дамские охотничьи наряды и в сверкающие на солнце драгоценности её охотничьих аксессуаров, кстати, созданные за счёт денег от реализации изъятой герцогиней крестьянской продукции землепашцев и скотоводов, находящихся в подчинении у герцогини… Так вот, именно тогда, чуть войдя не в свои, но в соседние с её герцогством королевские охотничьи угодья, она, лоб в лоб на полном скаку, столкнулась с тогдашним королём Великомории Ландемором Двенадцатым, по прозвищу Знатный.
– О, прекраснейшая Богиня!.. Я король Великомории Ландемор Двенадцатый по прозвищу Знатный!.. Неужели мы с Вами никогда не встречались ранее? – воскликнул поражённый красотой Мод король.
– О, мой великий Король!.. Я никакая не богиня, а всего лишь герцогиня Мод, пока во всяком случае… И действительно до сей поры мы с Вами никогда не встречались. Но, главное не это, а то, что мы с Вами, Ваше величество, наконец-то встретились теперь, и, мне думается, что эта наша историческая встреча сулит Вам ещё большее, непревзойдённое величие, а наша дальнейшая совместная жизнь с Вами – наше с Вами мировое могущество и вечное процветание нашего с Вами королевства!   
Эта их первая встреча была не без основания вспышкой их влечения и страсти. Король Великомории был поражён несравненной красотой герцогини, а также, как он узнал впоследствии, знатностью и благосостоянием её титула, а Мод весьма соблазнилась возможностью обладать высшей королевской властью. Здесь, дорогой читатель, надобно произнести нам следующую правду про Ландемора Знатного о том, что он, так сказать, «обрюхатил» свою королевскую садовницу, простолюдинку Лизабет по своей большой, тайно королевской, но, на самом деле, истинной любви, да жажда денег и богатств, как и прочие прелести королевской жизни, взяли в «мёртвом сердце» короля Ландемора верх, и он со своею поистине единственной любовью, красавицей Лизабет, так и не обвенчался…
Теперь же, внезапно найдя герцогиню Мод, превосходящую по своей красоте всех иных известных ему красавиц, Ландемор Двенадцатый уже на прочих девиц даже и не смотрел ни по их красоте, ни по их знатности, ибо герцогиня Мод буквально околдовала его присущей ей женственностью её прекрасного образа.

Итак, молодая красавица, герцогиня Мод, бракосочетаясь с падшим душою, по мнению простых крестьян королевства Великомории, королём Ландемором Двенадцатым Знатным стала единовластной королевой Мод для всей Великомории и, так между прочим, всё же родила королю и его наследника, Ландемора Тринадцатого, по прозвищу Гордый. В момент бракосочетании Ландемора Знатного с герцогиней Мод была напрочь отвергнута и забыта старая крестьянская вера в двуединое божество Яна и Ину. Ландемору Двенадцатому, восхищённому умом и красотой королевы Мод ничего не оставалось, как пойти на поводу у своей несравненно красивой жены в вопросе вероисповедания, ибо новое вероисповедание Мод не шло в разрез с его далеко идущими планами о процветании его королевства за счет разграбления других соседствующих народов. И, именно в момент их королевского венчания, старой вере короля Ландемора, а стало быть, и всего королевства Великомории, в двуединое божество, сотворившее Геос, на смену пришла новая вера в богиню Мамону по настойчивому волеизъявлению молодой, теперь уже королевы Мод. И сильно возросло при этом тяготение короля Ландемора Знатного не к защите его собственного государства Великомории от внутреннего голода и военных посягательств со стороны других государств, а к разграблению чуждых ему соседних народов, чего в правящей королевской династии не было замечено прежде, но появилось лишь только с подачи новоявленной, не только неотразимо красивой, но и весьма умной и сообразительной, королевы Мод.
Патрик после его воспитания в монастыре, как он того и хотел, стал доблестным рыцарем-монахом, защитником своего отечества королевства Великомория, но, видя, что его благородная рыцарская миссия по охране пределов родного государства с началом поклонения народа Великомории богине Мамоне постепенно превратилась в насилие над невинными чужими простолюдинами и в грабежи беспомощных в военном отношении соседних народов, прежде доблестный воин презрительно вложил свой рыцарский меч в ножны  и подался в пастухи, чем был весьма недоволен король Ландемор Двенадцатый, а после его смерти – так же и его сын и наследник трона, Ландемор Тринадцатый, по прозвищу Гордый, ведущий, как и его вдовствующая мать, королева Мод, политику порабощения и унижения соседствующих народов ради собственного обогащения и славы молодого короля и вдовствующей королевы Великомории.
Вот за этими мыслями я и застал, многоуважаемый читатель, Патрика, мирно пасущего своих овец, да и самого себя, размеренно пишущего эту, полагаю, занятную сказку про живое сердце Варинии. Но опять же обо всём по порядку…

Так вот, как раз именно в тот прелестный и безоблачный день, и увидел король Ландемор Двенадцатый мирно пасущего овец рыцаря-монаха Патрика… И узрел король Великомории вину бывшего рыцаря в том, что тот весьма обленился и более не встаёт с оружием в руках под воинские стяги для служения королевству Великомории!.. И изгнал во гневе король Ландемор Гордый бывшего верного рыцаря Патрика на все четыре стороны за пределы королевства, объявив его государственным изменником воинской присяге, но при этом всё же пообещав сохранить ему жизнь.
А когда опальный рыцарь Патрик собрался и выступил в путь, раздосадованный и вероломный Ландемор всё же схитрил и изменил своему королевскому слову о неприкосновенности рыцаря-монаха Патрика, направив своих королевских гвардейцев в погоню за его головою.
Патрик, преследуемый стражниками Ландемора, отважился в сильнейший шторм переплыть на небольшой рыбацкой лодке пролив между материковой Великоморией и соседним островным королевством Славянинией. На выходе из шторма рыбацкую лодку поглотила пучина морская, а еле живого рыцаря выбросило волной на незнакомый ему песчаный берег Славянинии, и он, потративший на борьбу со стихией последние силы, крепко уснул.
Волей провидения было суждено совершать именно в этот час над прибережными скалами свой верховой путь в сопровождении храбрых рыцарей ордена Каменного Братства короля Диамеда, его дочери принцессе Варинии. Ей на тот момент уже исполнилось семнадцать лет. Возможно поэтому пусть и тридцатидевятилетний, но прекрасный своим, хоть и испачканным морским песком, лицом и крепкий своим мускулистым телом, выступающим из-под изорванных яростным штормом одежд, таинственный незнакомец, впавший в сон, ранее рыцарь-монах, а ныне - простой пастух, Патрик предстал в глазах прекрасной принцессы непревзойдённо и обаятельно мужественным. Она спешилась, подбежала к лежащему на берегу Патрику, припала рядом с ним на морской песок на колени и робко дотронулась до лица Патрика рукой. Тот мгновенно очнулся от её нежно-щекочущего прикосновения, открыл, щурясь от света дня, свои небесно-голубые глаза, и… не знавшее доселе истинной человеческой любви, и никогда ранее не ставившее себе задачей найти её, юное сердце красавицы-принцессы вдруг растаяло, хотя она при этом сдержалась своих чувств и виду не подала, что чем-то смущена, опять же в силу своего королевского происхождения. Патрик же в свою очередь навсегда остался впечатлён, несравненной для него, впрочем, как и для многих других юношей королевства Славянинии, красотой Варинии, и впечатлился он ею, как говорится, «с первого взгляда».
Только вот беда, вслед за Патриком, через совсем небольшой промежуток времени после этой знаменательной встречи двух назначенных друг другу судьбою влюблённых сердец, к тому же самому берегу пристали две ладьи стражников Ландемора, которым было теперь уже приказано во что бы то ни стало погубить восставшего против воли короля, хотя и преданного ему ранее, его бывшего рыцаря Патрика.
Стражники Ландемора превосходили количеством небольшую рыцарскую свиту принцессы, силы были не равны, но Вариния приказала одному из своих рыцарей взвалить обессилевшего Патрика на седло коня, и тот скорейшим образом ускакал с этой ношей в королевскую крепость.
Сама же принцесса затрубила в свой боевой рог, призвав тем самым к бою, находящийся неподалёку полк гвардии короля Диамеда. И спустя совсем короткое время уже силы славянинов, сосредоточившихся в боевом порядке, превышали силы воинов Великомории, которые сперва было потребовали у принцессы выдать им изменника Патрика, но увидев, что существенный численный перевес на стороне их врага, мигом сели обратно на свои чёлны и убрались подобру-поздорову восвояси. Так юная принцесса Вариния волею случая спасла несчастного чужестранца от его неминуемой смерти, а доблестный, хотя и бывший, рыцарь Патрик нашёл себе надёжную защиту на острове Славяниния и, вместе с тем, добровольно стал подданным мирного и справедливого короля Диамеда Двенадцатого Искусного.
Так в мире вновь восторжествовала свобода и справедливость, а влюблённый Патрик остался верным своему двуединому божеству Яну и Ине, в которых верила также и вся Славяниния, включая и саму принцессу Варинию.

Когда Патрик очнулся во дворце короля Диамеда, то он, как и недавно на берегу, снова увидел сидящую рядом с ним прекрасную девушку.
- Здравствуйте! Как же Вы бесподобно красивы! Меня зовут Патрик. Я бывший рыцарь-монах войска короля Ландемора, а ныне – просто монах и пастух овец. А Вас как изволите величать?.. – тихо вымолвил он, приподнявшись на кровати.
 - Я Вас приветствую, рыцарь! Меня зовут Вариния. Лежите-лежите, не вставайте!.. Вы слишком ослабли, спасаясь от Ваших многочисленных преследователей.  Вам нужно отоспаться. Вот выпейте снадобье из кружки, это поможет Вам восстановить силы.
- Вариния, какое красивое имя… Благодарю Вас, Вариния!.. Вы спасли мне жизнь. – прошептал Патрик, сделал несколько глотков снадобья, хотел ещё что-то промолвить, но силы его покинули, и он снова крепко уснул.
Спустя пару-тройку дней Патрик будто заново родился и физически, и духовно. И всё это благодаря заботе юной принцессы, в которую он, повторюсь, влюбился с первого взгляда. Принцессе Варинии бывший рыцарь Патрик тоже несомненно приглянулся своим мужественным лицом со шрамом на левой щеке, оставшимся, как свидетельство об одном из его былых рыцарских сражений. Что тут говорить - шрамы украшают любого мужчину, даже и пастуха, и выгодно контрастируют с нежной природно-безупречной женской красотой его возлюбленной. Но здесь, дорогой читатель, потребуется одна небольшая оговорка о том, что для любой женщины, увы, как правило, не существует её «любви с первого взгляда». Не исключение - и наша с Вами принцесса Вариния. Она лишь слегка, так сказать предварительно, влюбилась в рыцаря Патрика. И всем своим пытливым женским существом рассуждала так: «Ну и что ж, что он мужественный и красивый?.. А вдруг, это не моя судьба?.. Я должна буду влюбиться в него ещё, как минимум, два раза, по, как минимум, ещё двум другим причинам, кроме его мужественной красоты, пусть и честно им заработанной в его доблестных сражениях… Я полагаю, что он должен поразить меня ещё и своей способностью к какому-либо искусству, а также – своей исключительной заботой обо мне и о процветании нашего королевства. Хорошо, что я сказала отцу о том, что Патрик ранее был храбрым рыцарем, иначе он, скорее всего, не оставил бы в своем королевстве, «у себя под боком», простого пастуха, которых у нас «пруд пруди», хотя… далеко не все они обладают рыцарскими навыками, столь необходимыми для защиты своей родины. Что ж… Пусть он пасёт овец, я пишу картины, а там, глядишь, и дальнейшая совместная жизнь наша с ним как-нибудь да наладится.»

Заметим здесь, дорогой читатель, что король Диамед Искусный и его супруга королева Изольда очень любили свою единственную дочь принцессу Варинию. Король звал её ласково Варенькой, а королева, не менее ласково – Инночкой. Когда принцесса Вариния стала совершеннолетней, её мама, королева Изольда, всячески поддерживала дочь в её жизненном выборе и никогда не оказывала на неё давления в выборе спутника жизни принцессы. Король Диамед, как мы уже объясняли выше, напротив, всегда желал своей любимой дочери выгодную партию в виде принца или герцога из иного, желательно сильного и дружественного Славянинии, государства, на что принцесса Вариния отвечала, что она в вопросах её замужества последует зову своего сердца, и король Диадем Искусный постепенно смирился с этим решением дочери. Когда же появился монах и пастух, бывший рыцарь Патрик, король Диадем всячески противился этой увлечённости принцессы Варинии иноземцем из недружественного Славянинии государства, лукаво поясняя своё недовольство тем, что принцесса Вариния готова выйти замуж за первого встречного, то есть за простого пастуха. В свою очередь принцесса Вариния ловко парировала все «выпады» отца в её адрес, напоминая ему, что и он в своё время женился не на принцессе, а на обычной «первой встречной» кухарке, ничем не умаляя этим высказыванием своё уважение и любовь к матери. И король Диадем Искусный едва подняв эту тему, тут же замолкал, судорожно вспоминая сказанное ему при явлении двуединого божества Яна и Ины.
И, действительно, дорогой читатель, ведь права принцесса Вариния – никакому живому «сердцу не прикажешь», а «с милым и рай в шалаше»!

Надо сказать, что Вариния, впрочем, как и Патрик, была своим характером не особенно словоохотливая, считая женскую болтовню излишеством тогдашней вездесущей моды на планете Геос. Она предпочитала тратить время не на пустые разговоры, а на отдачу всей себя тому, что она считала всем смыслом своей жизни, то есть на данный момент - написанию картин. Вариния непрерывно упражнялась в том, чтобы отражать на своих полотнах живой окружающий её мир, то есть и природу, и людей, которые были обязаны природе их существованием. Её пейзажные картины были более пастельных тонов, они не содержали излишней яркости, но они были так мастерски написаны, что всё в них, помимо изображённых животных, также зрительно оживало, внешне неодушевлённое в глазах ценителей истинной живописи обретало свою душу: и растения, и речка, и даже прибережные камни…
И надо же так было случиться, что в один прекрасный день принцесса Вариния скакала на своём белогривом боевом жеребце около лугов неподалёку от крепости Диадемы и услышала мелодию свирели, а вместе с ней и пастушью песню, которая её сильно тронула за душу. Вот слова этой песни:

«Кто монах - пастух иль рыцарь? -
я у неба вопрошал.
Бог дождём с небес явился,
чтоб мой Геос орошать.

На коня вскочу я. В стремя
вставлю латную стопу.
Верю мне покажет время
судьбой данную тропу!

Не видал я государя,
что не полон был вранья!
Пусть я был рубака-парень,
но теперь пастух лишь я.

Кто в ночное зрил на звёзды,
тому милы небеса.
Подарю тебе я розы,
дорогая принцесса!

Верю, что Ян с Иной вспрянет!..
Верю я - Они со мной!
Верю я, когда-то станет!..
Мне Вариния женой!»

Принцесса Вариния тут же спешилась и подкралась незаметно из-за высокого лесного кустарника к лугу, где находился певец. Но, к своему великому сожалению, она увидела лишь овечье стадо и ничего более. С грустью направилась принцесса Вариния обратно к своему коню… Но вдруг игра на свирели раздалась снова. И тут принцесса Вариния бросилась внутрь стада овечек и конечно же увидела, как вы уже догадались, наш дорогой читатель, пастуха… Патрика, лежащего в самом центре стада и напевающего овцам эту самую песню.
– Патрик, приветствую Вас, мой дорогой рыцарь! Надо сказать, я весьма приятно поражена Вашим услаждающим слух пением!.. Теперь моё мнение о Вас окончательно сложилось, причём в Вашу пользу.
– О, Ваше высочество, принцесса Вариния!.. По своей красоте и доброте Вы - земная богиня!.. С момента нашей первой встречи я не престаю думать о Вас. А если говорить о столь великом Вашем внимании ко мне, то тут уж я и вовсе, премного Вам благодарен, как ранее, так и теперь, и, надеюсь, непременно в ближайшем будущем!.. Потому, как прошу Вашу руку и сердце! Будьте, пожалуйста, моей женой!
– Смею Вас уверить, мой дорогой пастух и рыцарь, что эта песня, которую вы только что исполняли в мою честь, то есть мне, так сказать, «за глаза», говорит всецело в Вашу пользу, а если же Вы ещё и докажите свою любовь ко мне каким-нибудь героическим рыцарским подвигом, к примеру, в поединке на ристалище, то обещаю Вам немедленного исполнения этого Вашего желания по отношению ко мне! То есть, будучи в Вас абсолютно уверена, как в преданном мне мужчине, я безусловно соглашусь с Вашим предложением!
При этих словах принцесса Вариния подбежала к своему белоснежному жеребцу, вскочила на него и умчалась в королевский дворец. А нашему благородному пастуху овец только и оставалось, как посмотреть, с нескрываемыми грустью и надеждой, окончательно и бесповоротно пленившей его сердце, красавице в след.
Надо сказать, что совсем недавно впадавший в свойственное ему философское уныние Патрик, не позволял себе никаких мыслей о женщинах, считая их средоточием разврата при извлечении их материальной выгоды из безусловной любви мужчин к ним. Но, едва повстречав принцессу Варинию, пастух и рыцарь, монах Патрик в корне переменил своё мнение по отношению к противоположному полу. Он в буквальном смысле слова расцвёл в свои зрелые годы. Пик фазы этого цветения пришёлся на полнолуние. И надо было такому случиться, что в порыве своих чувств к принцессе Варинии, никогда не позволявший себе подобного, рыцарь Патрик как-то раз в такой полнолунный вечер оказался с букетом из 11 красных роз у стен дворца короля Диамеда Искусного, как раз под балконом спальни принцессы Варинии. В этот вечер, впрочем, как и всегда, в руке него была пастушья свирель. И, стало быть, забросив на балкон Варинии розы, он заиграл красивую мелодию, весьма похожую на серенаду, органично чередуя прекрасную музыку с напевом следующих любовно-лирических, им же сочинённых, куплетов:

«Краса моя!.. Тебя люблю и не устану ждать,
Что снизойдёт когда-нибудь твоя мне благодать...

Твоей улыбки чистый луч мне как Светой елей.
Его помазанием мой путь становится светлей.

Твой голос сладостно певуч – соловушкина трель…
Так манит ласково из туч божественна свирель.

Твоих ладоней ласку пить губами прикоснусь.
Моей «вины» не искупить. Развей же мою грусть!

И в поднебесной тишине, в высоком терему
Воздай же щедро при луне терпению моему!»

Услышав это завораживающее её душу пение, принцесса Вариния, находившаяся в своей спальне, как есть, не вполне одетая, стремглав выбежала на балкон, обрадовалась красивому благоухающему букету лежащему у её ног, и, увидев внизу поющего Патрика и дослушав его пение до конца, как бы это ни было опрометчиво по отношению к предполагаемому негодованию её отца, послала монаху Патрику свой нежный и изящный воздушный поцелуй, после чего настойчиво помахала рыцарю рукой на прощание, тем самым повелевая ему удалиться, а сама со счастливой улыбкой на её красивом лице направилась почивать в свою спальню. Между ними не было произнесено в этот вечер никаких слов. Да и какие, наш дорогой читатель слова должно произнести двум влюблённым друг в друга с первого взгляда и навсегда принцессе и пастуху, когда ни что иное кроме нежно-призывной песни и языка цветов и жестов не сможет так подчеркнуть тёплое и, вместе с тем, страстное взаимное расположение двух поистине «живых» сердец. А тем временем, король Диамед уже давным-давно крепко спал в своей королевской опочивальне.