Предательница

Предательница
Дан её ненавидел. Ненавидел так, что челюсти сводило, и сердце не билось, а глухо вздрагивало в груди. Это притупляло боль. Его тело – как раздавленная жестяная банка в мусорке, побитое, порезанное и в ожогах, да ещё железные кольца наручников, впившихся в кисти, а он ничего не чувствовал, глядя на мерзкое создание в другом углу тюремного контейнера.
Все мысли сводились к одной – предательница подохнет раньше, чем он сам, и он успеет это увидеть! Её лёгкие обойдутся без воздуха максимум две минуты, а он сможет минут семь. Когда их довезут до места казни и отцепят контейнеры на орбите какой-нибудь отдалённой планеты, кислород в забитом до отказа помещении израсходуется очень быстро. И в последний миг его жизни ему достанется невероятная радость лицезреть смерть этой сволочи.
Дан с трудом оторвался взглядом от женщины и посмотрел на свои закованные руки. Задушить землянку самому доставило бы вдвое больше удовольствия. Он даже представил, как его пальцы сжимаются на тонкой шее, как ломаются позвонки...
Но тогда она умрёт быстро, а Дан хотел, чтобы она мучилась. Ему вспомнилось, как однажды во время рейда командир их отряда – землянин, приказал пытать женщину. Она держалась упорно, терпела удары без стонов. Когда у обозлённого командира лопнуло терпение, он повалил её в грязь и разорвал на ней одежду. Никто из солдат поначалу не соглашался выполнить его приказ, но потом один всё же решился.
Землянка была раза в три меньше прижавшего её к земле новума. И по мере этой пытки все, стоявшие рядом, начали отходить. Кто раньше, кто позже, но отошли все.
Солдат сполз с девушки, едва смог подняться сам, так что Дан протянул ему руку. У парня было странное выражение лица, напуганное.
Дан отошёл всего на шаг, и в затылок словно плеснули из ведра с характерным звуком выстрелившего оружия. Стремительно развернувшись, он увидел оседающее на землю наполовину безголовое тело. Солдат застрелился.
Потом об этом часто говорили. Раса, которой принадлежал Дан, была сильней и здоровей своей родоначальницы – человеческой, но часть генетической информации людей не передалась их новым потомкам. Новумы недолго выживали на войне. У них не было защитного механизма, позволявшего людям адаптироваться к её уродливым условиям – родовой памяти, в которой накопилась информация о тысячелетних войнах на их родной Земле. Собственную жестокость люди прощали себе с лёгкостью, а у солдат новумов при её проявлении происходило нарушение психики, которое приводило к самоубийству. Кого сразу удалось остановить, всё равно слетали с катушек рано или поздно.
Но сейчас, при виде предательницы, Дан не боялся этого, и ненависть настойчиво шептала ему:
– Только бы добраться до тебя, чёртова шлюха! Разорву!
А «шлюха» сидела неподвижно, как и остальные пленники в контейнере прикованная цепями к полу. На лице молодой женщины распухали разбитые губы. Тело затекло от долгого сидения и болело.
Все здесь были такие. Все после сражений с погибающих и сдающихся в плен кораблей, с разгромленных медицинских пунктов.
Генералы новой системной конфедерации Глизе не гнушались ничем, посылая боевые отряды на мирные территории, не принимавшие участие в войне. Марина Зотова сглотнула горький комок. Больше половины из сидящих на грязном, ржавом полу холодного тюремного контейнера людей, были взяты прямо из своих домов. И вместе с семьями приговорены к заключению за помощь коалиционному правительству планет, не пожелавших подписать договор о присоединении к захватническому режиму конфедерации. Остальные, включая саму Марину, были офицерами флота коалиции, разгромленного в последнем сражении.
– «Разгромленного из-за меня», – от этой мысли волна ненависти к самой себе снова нахлынула на Зотову.
Её губы дрогнули, но она удержалась от слёз. Это здесь ни к чему. Скоро их привезут на тюремную базу Лефорт и там оставят до конца дней, наверное, уже недолгих. Может, там она осознает всё, что произошло и, наконец, сможет оплакивать дорогих ей людей.
Случайно взгляд Марины упал на новума, сидящего в противоположном конце контейнера. Она заметила его при погрузке заключённых, но не обратила внимания, а сейчас увидела, что он смотрит на неё, не отрываясь. Заметив, что женщина увидела его, но не узнала, Дан злобно усмехнулся и крикнул:
– Здравствуй, Зотова!
Получилось наигранно весело и угрожающе. Кто был в состоянии соображать, встрепенулись. Марина нахмурилась.
– Смотрю, ты меня не помнишь, – продолжал новум.
Зотова выпрямилась, всматриваясь в его лицо.
– Как ты здесь оказалась? – спросил Дан. – Неужели попользовали и выкинули?
– Замолчите, офицер, вы не в своём уме, – твёрдым голосом сказала Марина.
– А ты не в штабе конфедерации, предатель, – прорычал новум и женщина побледнела.
Остальные офицеры начали прислушиваться к «беседе».
– Указания будешь там раздавать, – продолжал рычать Дан.
Марина молчала. Теперь, она вспомнила этого новума. Видела всего пару раз в коридорах базы на планете Глизе-607. Давно, месяцев пять назад, сразу после первого официального заявления о начале гражданской войны в системе.
Удары сердца отчётливо били в груди женщины.
– Ты хоть скажи что-нибудь, – Дан сменил тон на нежно-издевающийся. – А то так и сдохнем, не поговорив ни разу. А всё-таки, почему ты здесь? Ты должна быть где-нибудь на курорте конфедерации с... с кем ты там спала-то?
Зотова отвернулась:
– Заткнись. У нас будет много времени пообщаться в Лефорте.
Хохот новума прокатился по ней волной раздражения. Она злобно уставилась на него, а Дан прямо задыхался:
– Дура!.
Марина не поняла, как и остальные. Правда, некоторые офицеры тоже знали этот секрет конфедерации. Они мрачно переглянулись друг с другом.
– Уже давно никого не возят в Лефорт! – зло смеялся Дан. – Тюрьма взорвана ещё три месяца назад. Нас просто доставят к дальней планете и отцепят.
Марина замерла. Её взгляд невольно переместился на группу подростков, сбившихся вместе у стенки контейнера.
– Но здесь дети, – прошептала она. – Их должны поместить в спецотдел Лефорта...
– Очнись, гадюка, – посоветовал новум. – Нас всех везут подыхать. Спасибо тебе.
– Прекрати! – резко сказала Зотова.
– А ты что не знала, что людей, которых ты сдала на бойню, не будут развозить по тюрьмам, а просто уничтожат? – прорычал Дан.
– Заткнись!
– Ах, ты мра-азь... – Дан натянул цепи с такой силой, что на руках вздулись пульсирующие вены. Было видно удары сердца в крепких сосудах. – Ты уничтожила наш флот одним посланием разведке конфедерации! Погибло пятьдесят тысяч человек!
Марина молчала, тяжело дыша. Лёгкие переполнялись едкой смесью из боли, страха и ненависти к самой себе. В глазах появились слёзы.
– Ого! – усмехнулся Дан. – Давай, давай, я хочу это видеть.
Один из офицеров спросил его:
– Ты уверен? То, что ты сказал, правда?
Дан утвердительно кивнул:
– Мы видели своим глазами. Те, кто выжил на Глизе-607. Генерал Корнеев прислал за ней свой личный корабль. Её провели прямо перед нами под охраной, боялись что разорвём.
Разговор мгновенно пополз по рядам.
– Почему она здесь? – резонный вопрос просто оглушил Марину.
– Ты... – сидящий напротив неё мужчина в обгоревшей форме пилота, дотянулся ногой и пнул в коленку, – скажи хоть, что это не правда, может, тебя подставили?
– Подставили, – прошептала Зотова.
Голос просто отказывался ей подчиняться. Вокруг были только озлобленные ненавидящие лица. А Дан с удовольствием наблюдал за яростью людей, нарастающей с каждой секундой.
Марина закрыла глаза, чтобы не видеть этой ненависти, чтобы собраться с мыслями. Это ещё не конец, ещё можно кое-что попробовать. Идея внезапно осенила женщину, и она посмотрела в потолок. Там была видеокамера.
Зотова подняла руки и начала показывать жестами. Дан присмотрелся к движению её пальцев и прочитал на языке глухонемых: «есть важная информация для разведки».
У новума даже в глазах потемнело от ярости:
– Гадина, пытаешься спасти свою шкуру?!
Марина отчаянно повторяла один и тот же текст, моля, чтобы камера работала, чтобы её увидели, и чтобы сочли всё это важным. Это шанс добраться до капитана корабля, везущего их на смерть. Возможно, удастся обмануть его, заставить связаться со штабом разведки конфедерации и отсрочить казнь пленников. Зотова не знала, чем это поможет, но это попытка была единственным, что она могла. Если повезёт, капитан доставит их на одну из тюремных баз до дальнейших указаний. Наблюдатели Межпланетной организации защиты военнопленных есть на каждой такой базе. Может быть, они заметят, что этот корабль не имеет пункта назначения в бортовом журнале и поймут, что происходит.
Лица людей, прочитавших послание Марины, просто перестали быть лицами людей. Кто был рядом, начали выдирать руки из оков, пытаясь дотянуться до женщины. Она встала, насколько позволяли цепи, прижалась к стене, чтобы не запинали до смерти и продолжала показывать жесты.
Зотова уже сама не верила, что получится, но внезапно люк перехода в другой контейнер открылся.
– Тихо, все! Заткнулись!
Вошли двое охранников и быстро распинали обозлённый народ прикладами оружия. С Марины сняли кандалы, подняли её и повели к переходу.
Дан был готов сделать рывок за ними прямо сейчас, но внезапно...
– Затихни, – прозвучало рядом.
Дан обернулся. Лежащий рядом майор с залитым кровью лицом, смотрел на него:
– Поверь мне.
В пальцах офицера сверкнул мелкий металлический предмет вытянутой формы. Новум мгновенно расслабился, пропуская мимо охрану с женщиной. Дождался, пока опустится за ними ручка люка и начал считать:
– Шаг первый, второй, третий... тридцатый, первый переход. Шаг первый, второй, третий... второй переход... рубка.
Дан подтянулся к майору, взял у него отмычку и вскрыл старый замок на кандалах за три секунды. Конфедерация экономила на подобных вещах, тем более что при отсутствии отмычек обычные железные кольца по-прежнему отлично выполняли свою роль.
– Спасибо, друг, – шепнул Дан майору. – Почему сразу не использовал?
– Ты вокруг оглядись, – ответил тот.
Было понятно, что он имеет в виду. Раненые, измученные люди, в основном гражданские. Да и против вооружённой охраны, у которой приказ стрелять на поражение, даже военные ничего не сделают.
– Зря ты подорвался, – сказал майор. – Хрен с ней, всё равно не жилец. Такая же, как мы.
– Погоди ещё хорониться-то, живы пока, – усмехнулся Дан. – Может, пробьюсь в кабину.
Он встал и в один прыжок оказался у люка, управился с ним за секунду и помчался по следующему контейнеру. На дисплее в кабине старого корабля он промелькнул большим светлым пятном.
Дану в жизни везло, и он догадывался почему. Война, с её кровавыми бойнями и трупами на пепелищах, постепенно уничтожала всё лучшее, что было в нём, но он всё равно страшился судьбы своих товарищей. Убивать по приказу всех, кто движется на пути, а потом стрелять себе в голову...
Дан не хотел этого. И всегда точно знал, почему пропускает мимо себя женщин и детей, стариков, раненых солдат и офицеров. Когда-то давно священник, читавший проповедь перед солдатами его полка, произнёс фразу, которую Дан нёс в себе через войну, как спасительное лекарство от безумия.
– Спасённая тобою жизнь рано или поздно окажется твоею, – сказал священник. И Дан понял слова правильно.
Словно в награду за это ему всегда везло. Пуля не попадала, пролетев в сантиметре от его уха, у медиков оказывалась последняя таблетка для него, и когда смерть смотрела на взрывающийся корабль, она всегда видела последнюю спасательную капсулу, которая уносила новума на базу флота. Вот и сейчас, члены экипажа тюремного судна по счастливой случайности, глядя на показания приборов, не обратили внимания на дисплей видеоконтроля, и пленник проскочил незамеченным.
Когда Дан миновал стыковочный люк с кораблём, никто не увидел, как двухметровый новум, словно машина из мускулов и ярости, переломал позвоночники обоим охранникам. Дан не остановился перед кабиной перевести дыхание, он ринулся вперёд сразу в одном порыве сметающей ненависти. Убить всех!
При виде разъярённого заключённого, пилот корабля ринулся за оружием, а командир экипажа закричал:
– Охрана!
Дан проломил ему грудную клетку одним ударом. А пилот даже не успел подняться. Новум в один прыжок оказался рядом с ним и прямым ударом в челюсть, которая просто вылетела с частью лицевых костей, отключил навечно.
Дан огляделся. Самому стало жутко. И только сейчас он увидел Марину. Зотова сидела на полу, совершенно потеряно глядя на великана, только что расправившегося с людьми голыми руками.
Дан подошёл к ней:
– Ну что, не вышло?
Марина вздрогнула:
– Что не вышло?
Новум схватил её и поднял над полом. Едва смог удержаться от того, чтобы не свернуть эту тонкую шею прямо сейчас. Глаза Марины закатились от удушья, и Дан, выругавшись, с сожалением разжал пальцы. Женщина упала на колени.
– Не жди, так рано ты не сдохнешь, – зарычал Дан, – я отвезу тебя в штаб флота. Ты получишь всё, что заслужила.
Зотова, хрипло дыша, с ужасом смотрела на новума. Дан пнул её ногой в живот, чтобы подольше полежала и, не обращая внимания на стон боли женщины, повернулся к обзорному окну. Увидев за ним голубой шар планеты, вздохнул с облегчением. Они прибыли на место казни. Ещё минута в контейнере и конец – их бы сбросили. Новум проверил местоположение. Корабль висел на орбите планеты под названием «Ритомартис». Дикая, неосвоенная планета в отдалённом квадрате конфедерации.
Дан начал вводить новый курс, когда характерный звук заставил его резко обернуться. Он промедлил всего секунду, поражённый тем, что женщина вообще смогла подняться, а уж тем, что она добралась до шлюза в спасательную шлюпку...
Новум успел нажать кнопку освобождения цепей в контейнерах, чтобы люди смогли добраться до корабля, и ринулся за Мариной. Она с невероятной скоростью миновала короткий шлюзовой коридор, упала на лежанку и включила трёхсекундный отсчёт. Люк шлюпки закрывался автоматически на первой секунде, но именно в этот момент Дан успел протиснуться в него, а в следующий миг их обоих прижало друг к другу на лежанке. Отсчёт закончился, и спасательная шлюпка успешно отчалила от корабля в открытый космос.
– Ты на что надеешься, тварь?! – Дан в ярости влепил Марине подзатыльник.
С учётом его ладони это был удар, от которого она потеряла сознание. Новум нажал выпуск панели ручного управления. Надо было вернуться на корабль, а для этого снять шлюпку с нулевого курса и лететь стыковаться.
Капсула-шлюпка СШК-5 была рассчитана на одного пассажира – человека. Кресло располагалась горизонтально для положения лёжа и умещаться на нём вдвоём было едва возможно. Дан решил этот вопрос, подмяв женщину под себя.
Зотова очнулась, увидела, что делает новум и прошептала:
– Я не вернусь назад.
Дан хмыкнул:
– Я тебя спрашивал, что ли?
Марина внезапно выбросила руку вперёд и нажала на панели сброс введённого курса. Дан зарычал, завернул её руку обратно и начал вводит курс заново. Не успел он закончить, как Зотова вывернула вторую руку и снова сбросила курс.
– Ну всё! – Дан окончательно разъярился.
Он приподнялся, встав на колени над женщиной, и ударил её в поясницу. Марина замерла, уткнув лицо с гримасой боли в ткань лежанки, потом громко завыла.
– Ещё дёрнешься, убью, – прошипел Дан ей в ухо.
Он ввёл курс и сразу увидел на приборах разворот. На радаре замигала точка корабля, хотя в тёмном пространстве космоса за бортом капсулы не было видно ничего. Они отлетели на довольно приличное расстояние.
«Минут десять, – прикинул Дан, – и будем на корабле».
Он посмотрел на Марину. Она тяжело дышала. Одна рука была заведена назад, лежала на пояснице в месте удара, таз приподнят, ноги напряжены. Дан прекрасно знал, что происходит в теле человека после удара в почку.
«Может, я перегнул? – мелькнула у него мысль. – Убить её надо, но я ведь решил вести её на трибунал. Пусть доживёт до него».
Дан окинул взглядом Марину. Мягкие светлые волосы достигали лопаток женщины. Ткань форменного костюма плотно обнимала её тонкую талию и широкие бедра. А упругие ягодицы Дан уже прочувствовал своим собственным телом. Пахом лежал как раз на них.
 «Красивая сучка, – со злобой подумал новум.
Он снова плотно налёг на женщину, и она тихо охнула:
– Нет...
Впереди показались очертания корабля и контейнеров. Шлюпка быстро приближалась. На дисплее приборной панели появилась команда запуска стыковочного протокола. И в этот момент Зотова неожиданно приподнялась, а в её руке...
Дан не успел перехватить оружие. Женщина приставила дуло к панели, и громкий хлопок в закрытом пространстве оглушил обоих.
Капсула-шлюпка остановила движение, зависнув в космосе. На маленьком аварийном экране появился значок установки нового курса.
Стандартный протокол: если капсула повреждена, уцелевшая часть компьютерных мозгов ставит курс на ближайшую базу или на ближайшую планету. В связи с отсутствием базы...
С гудящим звуком в голове Дан смотрел на приближающуюся громаду голубой планеты. Он ещё не верил, что такое могло произойти. На первой секунде он вырвал пистолет из руки Марины, на второй шлёпнул её по голове, отчего она отключилась, и теперь гадал – откуда она взяла оружие? Других мыслей в оглушённой голове не было.
Повреждённая капсула прорезала слои атмосферы, горя факелом и шансы выжить были один к ста тысячам.
– Если мы не погибнем, – Дан с ненавистью смотрел на Марину, – я тебя всё-таки убью.
***
Автопилот шлюпки сделал всё, что мог. Запустил тормозную систему, просканировал площадку приземления и посадил капсулу на мягкий песок, после чего умер, прощально пикнув. Дан долго возился внутри, чтобы открыть корпус. Когда ему это удалось, кислород был уже на исходе. Обидно было подохнуть запертым в железном ящике.
Новум вывалился наружу и какое-то время лежал на песке, осматриваясь. Капсула приземлилась на берегу большого озера с чистой синей водой. Вокруг стоял лес – высокие стволы с кронами из крупных листьев. За озером виднелись пёстрые холмы. На голубом небе два больших шара – спутники планеты. И никого. Пели какие-то птички.
Дан вернулся в капсулу, достал пистолет, порылся под лежанкой и нашёл в потайном кармане две полных обоймы. Надо было сразу догадаться, что в спасательной шлюпке может быть оставлено оружие. Это входило в обычную практику на кораблях конфедерации. В сумке под лежанкой нашлись самые ценные вещи – маяк с комплектом батарей, кое-какие припасы и лекарства. Сложив всё добро возле капсулы, Дан вытащил Марину и бросил её под ближайший куст.
– Без глупостей, – жёстко сказал он. – Поняла?
Зотова застонала и обняла руками голову. По её уху на шею стекали струйки крови.
«Что же он меня не убил? – это было единственное, о чём она могла думать. – Чуть сильнее удар и проломил бы череп. Ведь мог положить конец мучениям».
Перед глазами женщины плыл туман, её сильно тошнило, но она видела, что новум сидит на корточках и чем-то занят. Звенели железки.
Марина по звуку поняла, что он собирает маяк. Конечно, ведь корабль недалеко. Наверняка, заключённые уже добрались до кабины и видели шлюпку, падающую на планету. Корабль в состоянии временно отцепить контейнеры, поставить их на якорь и спуститься, главное указать ему местоположение.
Страх снова охватил Зотову. Она не вернётся туда! Стоять перед сотнями людей на расстрельной площадке, ждать пока родственники погибших и командование выплеснут своё презрение, смотреть в камеру, транслирующую казнь предателя на все точки, принимающие сигнал, чтобы твоё лицо стало символом позора... Нет!
Марина следила за новумом. Он собрал маяк, вставил батареи и сел на песок в полутора метрах от него. Индикатор замигал, пошёл сигнал.
«Надо вырубить не позже, чем через семь минут, иначе сигнал дойдёт до корабля», – сказала себе Зотова.
Она напрягла мышцы и неслышно вдохнула. Для рывка сил должно хватить. Нужен камень и момент.
Ближайший камень лежал прямо в метре от неё, а новум неожиданно встал. Марина даже не поверила. Он собрался к шлюпке! Женщина выждала несколько его шагов и вскочила на ноги.
Перед тем как встать, Дан посмотрел на Зотову. Она сидела неподвижно, глядя в никуда, будто отключилась от реальности. Так что он решил сходить поискать второй комплект батарей в шлюпке.
Дан поднялся и успел сделать пару шагов, как внезапно, какое-то ощущение коснулось его спины. Он обернулся и замер. Внутри прямо что-то лопнуло и начало разливаться в голове жгучей кислотой, выжигая остатки его воли, всё это время сдерживавшей ярость по отношению к этой женщине.
Она стояла рядом с маяком с камнем в руке, которым только что ударила точно в контактный разъём батарейного отсека. Индикаторы подачи сигнала и питания погасли мгновенно. Это гадское человеческое создание вывело из строя маяк!
Сквозь ярость, заполнившую каждую клетку тела, Дан услышал собственное рычание. Мышцы налились всё той же ядовитой кислотой.
Марина выпустила ослабевшей рукой камень. Она ждала всего после своего действия, но вид новума, на лице которого расплёскивалась уже не ярость, а бешенство, вызвал ужас, который сам понёс её ноги прочь. Зотова ринулась в джунгли, зная, что никуда не убежит.
Дан нагнал её через секунду. От пинка в колено Марина улетела в густую траву. Новум поднял её, сомкнув пальцы на шее, и потащил назад, везя по всем кочкам конечно специально. Дану хотелось бить её головой о землю при каждом шаге, но тогда она не доживёт ещё десять метров до пляжа, а он очень хотел, чтобы она дожила!
Новум швырнул женщину на песок и, насев на неё, начал рвать её одежду. Спецткань формы поддавалась с жутким треском. Марина сопротивлялась, но вырваться, конечно, не могла.
Дан сдавил её шею пальцами, перекрыв дыхание, и ещё секунды она отчаянно извивалась всем телом, силясь сбросить его с себя. Но без кислорода мышцы слабели, а в сознании смешивались боль и страх, и от этой ядовитой смеси страшные воспоминания нахлынули на Марину нескончаемой пыткой. И, наконец, закрыв глаза, она просто зарыдала.
Что она наделала? Предала свою семью ради сопротивления, а потом предала сопротивление ради семьи и, несмотря на это, никого не спасла! Никого из них! Марина перестала сопротивляться. Силы иссякли не потому, что их не осталось в мышцах, а потому что они ушли из разума.
– Прости, я виновата... – выла она, – я всех предала... прости...
Если бы Марина открыла глаза, то увидела бы, что новум поражённо слушает её. Она не осознавала, что говорит вслух. А Дан смотрел на плачущую женщину, и как ни старался, но прежней ярости вызвать в себе не смог.
«Я об этом пожалею» – подумал он, уже поднимаясь.
Ещё секунда понадобилась, чтобы окончательно взять себя в руки и не смотреть на напряжённый голый живот Марины, играющий гибкими мышцами при каждом хриплом вздохе.
Дан сделал шаг назад, а Зотова затихла, тяжело дыша, открыла глаза и посмотрела на него. Дан заставил себя сделать ещё один шаг, даже отвернуться. За его спиной раздались стоны, а потом звук везущейся по песку ткани.
«Поползла?» – подумал новум, оборачиваясь, и увидел, что так и есть.
Марина на четвереньках добралась до озера, по дороге стянула с себя остатки разорванной одежды и двинулась в воду.
– Похоже, топиться, – Дан всё ещё взирал на эту картину. – Нет, действительно пытается утонуть. И правда тонет!
Он пошёл за женщиной, поднял её из воды и понёс на берег. И в этот момент началось...
Зотова одним рывком выпрыгнула из объятий новума и ринулась назад к озеру, бросилась в воду и со всей скоростью, на которую была способна, поплыла от берега. Дан не ожидал такого, ведь казалось, что сил у женщины действительно не осталось. Он выругался, направился за ней, догнал и вынес обратно.
Марина сопротивлялась и кричала не переставая. Дан взял одеяло из спального мешка и попытался завернуть Зотову в него. Но она всё-таки вырвалась, отшвырнула одеяло и внезапно замерла. Встала напротив новума, глядя на него сверкающими глазами, и вдруг зашипела:
– Что, хочешь меня?! Чего ждёшь?! Мразь! Давай!
Она широко расставила ноги, словно приглашая. Мокрое, плотно прилипшее белье не скрывало ничего.
Дан сдержал гнев за «мразь» и подавил желания собственного тела, потому что понял: утопиться у Зотовой не получилось, значит, ей надо найти другой способ покончить жизнь самоубийством. До оружия не добраться, но есть кое-что получше – он сам.
Новум молниеносно схватил Марину, наконец завернул её в одеяло и, крепко сжав в объятиях, сел с ней на песок. Зотова безуспешно пыталась драться с ним ещё несколько минут, но потом окончательно выбилась из сил и, промычав пару ругательств, затихла, а через минуту уснула.
Дан рассматривал её лицо, накладывая медицинскую повязку на голову. Во сне разглаживались морщинки, расслаблялись мышцы и вот, наконец, он смотрел не на маску. Теперь это было лицо молодой женщины с красивыми крупными чертами, очень напуганное даже во сне.
Закончив перевязку, новум лёг на тёплый песок, на всякий случай привязал ногу Марины к своей руке лианой дерева и тоже задремал.
***
Ночь на планете была тихой и светлой. Отсутствие шума было почти абсолютным. Дан так не привык. Он засыпал под раздирающий душу рокот боевых кораблей, крики раненых, через собственную боль, которая вросла в него, как привой.
Сейчас побаливало бедро, рёбра, кисть правой руки и шишка на бритой макушке. Но Дан не замечал этого. Для него такая боль была ничем. Вот когда ему отрезало ногу куском железной обшивки, и когда мальчишка двадцати лет, уже лейтенант медицинской службы, не имея в своей аптечке даже нормального обезболивающего, начал пришивать её микронитками... Вот тогда Дан кричал.
Воспоминания жёстко пролезли в сон. Он снова мчался в коридоре корабля, сотрясаемого ударами снарядов. Отчаянная мысль билась в голове – только бы успеть! Осуществить перезапуск системы охлаждения, пока корабль не разнесло на осколки!
Ему казалось, что он видит, как мощный штурмовик конфедерации с красивым женским именем «Тиана» на бронированном борту, ощетинив дула плазменных пушек, наводит их на цель – маленький поисковик «Тополь», отчаянно удирающий от смерти.
Мощный заряд, ударивший точно в цель, прошил щит, два слоя корпусной брони, линию оборудования и выбил куски внутренний обшивки. Кислородная защита сработала на ура! Спася всех, кто был на корабле. Но за секунду до того, как на зияющую в космос дыру опустилась защитная плёнка, кусок металла пролетел на бешеной скорости сквозь ногу новума. Он рухнул на пол и застыл, молча. Болевой шок отключил его мозг, но он всё ещё слышал бешено орущий сигнал тревоги.
Потом перед глазами возникло лицо. Мальчишка медик поднялся на корабль этим утром, это был его первый день войны после учёбы. Он сделал несколько уколов и вернул сознание, за что Дан сразу его проклял. Горе-медик, стоя на коленях перед раненым, начал пришивать ногу, быстро орудуя машинкой для сшивания. Дан не кричал, он ревел диким зверем. Микронитка вплавлялась в разорванные ткани разрядами тока и без специального обезболивающего выдержать это было невозможно. Дан отключался, приходил в себя и снова ревел.
Корабль сотрясали удары, безумно выл сигнал тревоги, коридор наполнил дым. Мальчишка медик надел на себя и на раненого кислородные маски и продолжил работу, не взирая ни на что. Несмотря на всю боль, Дан зауважал его – двадцатилетний пацан, первый день вступивший в войну, делал сложную операцию в бешено скачущем корабле.
Прозвучал голос их капитана:
– Ребята, погибаем! Покинуть «Тополь»!
И медик потащил своего раненого к шлюпке. Дан кричал, чтобы он оставил его и спасался сам! Но что ты! Пот лился с худого парня градом, но он так и допёр здорового новума до капсулы, пристегнул его, запустил программу и положил его руку на панель.
– Ты нажмёшь? – спросил он. – Сможешь?
Дан показал большой палец, и мальчишка пулей вылетел в коридор, устремляясь к своей шлюпке. Система охлаждения не справилась с перегревом двигателя, взрыв разорвал металл внутренних конструкций, словно бумагу, он же подсказал датчику капсулы, что ей давно пора. И она сорвалась в пространство космоса, в котором шёл бой.
Дан лежал в кресле, не чувствуя ногу в перевязочном поясе. На лице кислородная маска и слёзы от этого страшного чувства, подсказывающего, что человек, выдравший тебя из цепких лап смерти, погиб секунду назад. Он знал, что парень не успел. Мгновения разделили закрывающийся люк капсулы и взрыв. Медик помог ему ценой своей жизни.
Дан проснулся внезапно и сразу вскочил на ноги. Но сел обратно, сделав глубокий вдох. Над головой ярко светило солнце, нежно припекая пляж. Ночи как не бывало. А казалось, он только закрыл глаза.
Уже с утра стояла жара, так что новум, наконец, догадался снять верхнюю одежду и ботинки. Сложил всё это в аккуратную стопку и прошёлся босыми ногами по белому песку.
По-прежнему стояла тишина. Только теперь в ней различались звуки леса, какой-то тонкий стрёкот. Дан удивился, что смог его услышать. Казалось, он должен был давно потерять чувствительность слуха от вечно грохочущего рядом железа.
Марина так и спала, свернувшись под одеялом, а новум отправился осмотреть окрестности. Хищников ему не встретилось, что было большой удачей. В медкомплекте капсулы нашёлся портативный биоанализатор, так что Дан набрал съедобные плоды с местных деревьев. Рыба в пресном озере плавала прямо у берега. В общем-то вопрос с едой решился довольно быстро.
Дан соорудил мангал из камней. В ящике инструментов для ремонта оказался лазерный нож, и, повозившись немного, новум выплавил из металла внутренней обшивки капсулы шампура и котелок. Обычным ножом выскреб из куска дерева тарелки, ложки и кружки.
О ночлеге можно было не беспокоиться, на планете стояла жара тридцать градусов, и песок не остывал даже ночью. Но солнца лучше было поберечься, так что Дан перенёс лагерь подальше – к первому ряду деревьев леса, и сделал навес из веток, под которым положил Марину.
Сутки Зотова пряталась под одеялом. Не разговаривала, не вставала. Уходя в лес в очередной раз, Дан на всякий случай привязал её ногу к самой высокой ветке дерева, до которой смог допрыгнуть. Собственно, зря. Когда к вечеру он сел у костра, женщина так и лежала, накрывшись одеялом с головой, не сделав за день ни одного движения.
Дан зажарил куски рыбы на шампурах, ещё понадеялся, что запах заставит Марину хотя бы высунуть нос, но нет, этого не произошло.
В мыслях новума громыхала буря. С одной стороны его эмоции по отношению к предательнице не давали ему покоя, с другой стороны истерика, которую он видел, была не совсем такой, какой должна была быть.
– Прости, я всех предала, – вспомнились Дану слова Марины.
И причём здесь семья Зотовой? Которая, явно погибла. Иначе, откуда столько слёз?
Как бы там ни было, новум понял, что женщину не подкупили на предательство, не посулили денег и привилегий, как сказали военнопленным на базе Глизе. Скорее всего, ей пообещали жизнь её семьи, но раз все погибли – что-то не получилось.
Дан посмотрел на небо. Какое же безмятежное оно было. Уже давно он не ощущал такого спокойствия. Облачка под двумя лунами неторопливо уплывали на другую сторону озера за холмы. Никаких кораблей, шума двигателей, вспышек орудий.
Белые песчинки налипли на босых ступнях новума. Он стёр их ладонью и ссыпал на землю, просеивая пальцами. Почему-то это простое действие вызвало странный отклик в душе. Под светлым ночным небом, слушая тихий плеск воды, Дан, не заметив как, задремал.
***
Утром Марина проснулась в одиночестве. Новума рядом не было. Она огляделась и поняла, что лежит не на открытом берегу озера, а под навесом из веток. В двух метрах от неё ярко тлели угли костра, над которыми располагалось интересное сооружение – несколько камней с двух сторон, между которыми положены металлические палочки с нанизанными на них кусками рыбы. Рядом с костром лежали вырезанные из дерева тарелки, или что-то их напоминающее.
Зотова чувствовала себя мёртвой, без каких-либо ощущений разглядывая новшества пейзажа. Дан появился из леса, неся в руке самодельный кувшин. Видимо, ходил куда-то за водой. Он присел у костра, перевернул шампура и взглянул на женщину. Марина смотрела в одну точку.
– Есть хочешь? – спросил новум.
Зотова не ответила.
– Опять задумала что-нибудь?
Молчание.
Марина даже не была уверена, что слышит его слова. Болела голова. Тело ослабло и онемело, словно мышцы растворились и застыли в желе внутри него. Была лишь одна мысль:
– «Я ещё жива. Надо же. Зачем?»
Новум встал. Зотова это отметила, не более. Страх умер вчера, сегодня осталось пустое пространство сознания без эмоций.
Дан положил в тарелку кусок рыбы и подошёл к Марине. Одной рукой придал ей сидячее положение, второй положил ей на бёдра тарелку.
– Это надо съесть, – сказал он.
Зотова не реагировала. Дан сел рядом, облокотился спиной о дерево и внимательно посмотрел на её онемевшее лицо. Ну что, надо что-то делать.
Он отломил кусочек рыбы, подул на него и поднёс к губам Марины. Никакой реакции. Дан решил не отступать, взял её за нижнюю челюсть, приоткрыл рот и запихал туда кусочек.
Тишина.
Новум всё равно не сдался. Сел удобнее, плотно захватил пальцами челюсть Марины и начал опускать и поднимать её, создавая жевательные движения. В глазах Зотовой после этого появилось что-то осмысленное. Она шевельнулась, потом отвела голову в сторону.
Дан улыбнулся:
– Нет уж, теперь погоди, ты ещё не видела, как мы с тобой глотать будем.
Марина отвела голову дальше, даже попыталась оттолкнуть руку новума.
– Пусти, – с трудом двигая языком, прошептала она.
– А ты доешь?
– Да...
– Ладно, – Дан отпустил её.
Зотова помедлила ещё секунду, но потом всё-таки начала есть, медленно-медленно поднося кусочки ко рту.
Ей понадобился час, чтобы справиться с ними. Дан забрал пустую посуду и вручил женщине кружку пресной воды, в которую подмешал успокоительного из аптечки. Марина выпила и уставилась на кружку.
– Водки хочу, – вдруг прошептала она.
– Прогресс, – кивнул Дан.
Зотова через минуту уснула, а новум пожал плечами:
– Где ж это я тебе водку возьму?
Он поднялся, взял кувшин и нож. Вроде пока он бродил по лесу, ему встретилось одно интересное деревце. Биоанализатор показал как раз нужный состав древесного сока. Надо подумать, как это использовать.
***
Следующий день был такой же солнечный, как и предыдущий. Проснувшись, Марина почувствовала запах ухи. Над костром добавился самодельный котелок, в котором она варилась, а Дан сидел перед ним в одних трусах. Заметив, что женщина открыла глаза, он налил в тарелку ухи и направился к ней.
Зотова села сама, взяла тарелку, к которой прилагалась деревянная ложка, и начала есть, разглядывая содержимое ухи. Кроме рыбы там плавали ещё какие-то коренья.
Говорить по-прежнему не хотелось, так что ела молча. Когда закончила, новум дал ей кружку, но на этот раз не с водой. Принюхавшись к незнакомому запаху, Марина, наконец, спросила:
– Что это?
– Ты же хотела водки, – пожал плечами Дан.
– А это что?
– Аналог, – отмахнулся новум, – пей.
Он взял другую кружку, демонстративно налил в неё густой белый напиток и сделал глоток. Зотова последовала его примеру. Жидкость была похожа на горький ликёр.
– Крепость, как у водки, – сказал Дан.
Он поднёс свою кружку к Марининой и стукнул по ней:
– Твоё здоровье.
Зотова вздрогнула:
– Ты хотел меня убить.
– Не убить, – поправил новум, – а доставить в штаб флота.
– Для казни.
– Для суда.
– Для казни.
Дан замолк. Верно, конечно. Неужели суд вынесет ей другой приговор?
– Сейчас это неважно, – сказал он. – В суд я тебя не доставил и, наверное, не доставлю. Мы с тобой на дикой планете, на которую и раньше залетали только корабли экспедиций, а сейчас и подавно никто не прилетит. Так что мы с тобой здесь надолго.
Дан одним глотком опорожнил кружку:
– За то, чтобы ты быстрее поправилась.
Марина провела рукой по своей голове, ощупала медицинскую заплатку на весь затылок и взглянула на новума:
– Спасибо.
Дан не ответил на слова благодарности, тем более что голову Марине разбил он сам, зато обновил кружки по второй:
– Просила водки, а сама не пьёшь. Давай теперь за моё здоровье, я его с тобой много потерял.
– Ты меня ненавидишь, – с надрывом прошептала Зотова. – Я предатель, из-за меня погиб наш флот.
Новум серьёзно посмотрел на неё. Марина ждала ответа.
– Наверное, сейчас не время рассказывать мне причины, – произнёс Дан. – Когда захочешь – расскажешь.
Они выпили, помолчали, и Дан налил ещё.
– За что пьём? – спросила Марина.
– За усопших, Зотова, за твою семью.
Женщина замерла, в глазах мгновенно появились слезы, и лицо исказилось, как всегда при плаче. Она спряталась над кружкой, одним глотком осушила её и глубоко задышала.
– Откуда знаешь? – прошептала она.
– Не знаю, – ответил Дан, – но мне показалось, что это так.
Марина долго смотрела на него, потом подняла кружку:
– Ещё.
– Это будет уже четвертая, – заметил новум. – Вообще-то после неё тебя свалит.
– Я трёх первых не почувствовала, – храбро хмыкнула Зотова и огляделась по сторонам.
Новум вопросительно проследил её взгляд.
– В туалет хочу, – сказала Марина.
Дан усмехнулся:
– Выбирай любое место.
Зотова поднялась, покачалась после выпитого, но всё же неуверенно зашагала к ближайшим кустам, на ходу потуже затягивая одеяло. Ведь под ним на Марине остались только трусики и короткая майка.
– Ты бы сняла одеяло! – крикнул Дан. – Ну в смысле пока там.
– Зачем? – спросила Зотова уже из-за кустов.
– А вдруг забрызгаешь.
– А я не писать!
– Тогда тем более!
Из-за кустов раздался хрюкающий звук, потом хруст сломанных веток и хохот. Сначала Марина, садясь на корточки, попала попой на колючку, потеряла равновесие, запутавшись в одеяле, и упала на землю. И вот тут уже начала хохотать.
– Марина! Ты жива? – Дан поднялся и направился к кустам.
– Не ходи сюда... – отозвалась она.
– Ты что упала?
– Да.
– Тогда ползи назад.
– Не могу, я в туалет ещё не сходила.
Новум тоже начал смеяться:
– Ну я даже не знаю, как тебе помочь.
Из-за кустов вылетело одеяло.
– Подержи. И вообще... иди назад, чего ты тут слушаешь? И налей мне ещё.
– Ага, и ты пойдёшь блевать.
– Нет.
– Да!
– Не-е-т. Я уже это делаю.
Дан расхохотался до слёз. Надо было раньше напоить женщину. На флоте иногда перепадали рюмки чего-нибудь горячительного, но одна рюмка и редко, а сейчас Зотова вылакала литр сорокаградусной самогонки. Вместе с сотрясением мозга эффект был вот такой.
Марина, наконец, выползла из-за кустов на четвереньках. Дан направился к ней. Зотова всё же как-то выговорила заплетающимся языком:
– Стой, я сейчас оденусь...
Новум отмахнулся:
– Это надолго, давай лучше я.
Он завернул её в одеяло и принёс обратно к костру. Здесь уложил на спальный мешок. Марина промяукала что-то, засыпая. Дан, смеясь над ней, выпил ещё кружечку и тоже задремал.
***
На следующий день новум проснулся от того, что Зотовой рядом не было. Он сразу подскочил и осмотрелся. Берег пустовал, но в воде озера, довольно далеко, было заметно какое-то движение. Дан поднялся в полный рост.
– Марина! Плыви сюда! – крикнул он.
– Сейчас! – донеслось в ответ.
– Плыви немедленно! – грозно рявкнул новум.
Зотова направилась к берегу и встала на ноги на мелководье. Мокрое белье снова прилипло к её телу, и белая ткань стала едва заметной.
– Ты что там делала? – недовольно спросил Дан, подойдя к ней.
– Просто плавала, – ответила Марина.
Новум ещё секунду пристально смотрел на неё, и Зотова засмеялась.
– Последний раз купалась в озере лет в десять, наверное, – сказала она. – Только сегодня утром это осознала.
Дан наконец успокоился. Похоже на правду. Марина сияла, поглядывая на озеро. Свободное плавание определённо пошло ей на пользу.
– Пошли, – новум всё равно решил не позволять ей шляться по берегу самостоятельно.
Он развёл новый костёр и начал чистить рыбу. Зотова села напротив, оглядела самодельные принадлежности: посуду и шампура. Потом осмотрелась по сторонам, остановилась взглядом на навесе из веток над спальным местом. Дан следил за ней. Любопытство хороший знак.
– Где ты этому научился? – спросила Марина.
– Чему? – новум насадил кусочки на шампура и положил на мангал.
– Делать всё это.
– Кое-чему учили, – ответил Дан, – ускоренные курсы выживания. Хотя ничего нового на них не дали. Больше сделали мой отец и старший брат.
– Твоя семья, – улыбнулась Зотова, но в её глазах погасла искра. – А кто ещё у тебя есть?
– Мама, две сестры, – Дан так и смотрел на Марину.
Она молчала, и он понял, что должен спросить:
– Ты расскажешь мне, что на самом деле случилось?
Зотова молчала.
– Я знаю то, что нам сказали, – тихо добавил новум. – Ты сдала главную базу коалиции лично генералу Корнееву, который якобы твой любовник, ну и так далее. Но ведь это неправда?
Марина закрыла глаза и вдруг прошипела:
– Я ненавижу Корнеева. Он – поганая, жестокая тварь без единой капли милосердия, и он никогда не был мне любовником, другом или хотя бы знакомым. Я встречалась с ним всего два раза.
– Как? – не понял Дан. – Как же вы вообще пересеклись?
Зотова вдохнула, помолчала и вдруг на этом дыхании начала говорить:
– Я отправилась домой. Почти полгода не было возможности даже связаться по видеосвязи и тут мне дают отпуск. Никто в моей семье не знал, кем я являюсь в штабе коалиции. Они думали, я вроде секретаря в канцелярии. Так и было изначально, пока меня не привлекли в спецпроекты, а потом в группу советников по новым технологиям командующего флота. Мне дали седьмой уровень допуска. Это держалось в тайне, и я не опасалась лишнего внимания, но Корнеев каким-то образом узнал обо мне...
Марина сделала перерыв, подышала и снова заговорила:
– В семь часов мы проснулись от грохота. Над домом штурмовик, а десант конфедерации тащит нас на улицу. Корнеев был там лично. Сказал, что я должна работать на него. И если я вдруг не согласна с этим, то меня он не тронет, но на моей семье отыграется за зря потраченное на меня время. Я плюнула ему в лицо в ответ на это. Я была уверена, что он не реализует угрозу. Намеренное убийство мирных жителей – военное преступление. Но я ошибалась. Сначала он приказал солдатам насиловать мою сестру...
Голос Зотовой задрожал и сорвался, перейдя в шёпот:
– А всех нас заставил смотреть.
Дан мрачно взглянул на озеро. Он знал эту пытку. Ничто так не ломает волю, как боль родного человека.
– Я молчала, – шептала Марина. – Какая была дура...
Её голос исчез, и Дан читал только по её губам.
– Когда Саванна потеряла сознание, её бросили, и взялись за младшего брата. Они били его ногами, прикладами...
Зотова замолчала, задыхаясь в слезах:
– Ему было всего семнадцать лет.
Дан пересел к женщине и обнял её. Марина уткнулась лицом в его плечо и окончательно разрыдалась. Она смогла говорить через полчаса. Дан слушал всё до конца. Как забили до смерти брата на глазах у всей семьи, как умерла мама, и как после этого Зотова согласилась работать на генерала разведки конфедерации, чтобы спасти сестру и отца. Корнеев увёз их с собой, чтобы шантажировать женщину их жизнями. Потом он связался с ней и велел в нужный момент – когда на главную базу сил сопротивления прибудут командиры штабов, направить ему сообщение об этом. Марина направила, а после этого пошла к командующему флота и всё рассказала.
Это было новостью для Дана. Он знал, вернее, ходили слухи о том, что кто-то успел предупредить командование о предстоящем нападении, и только поэтому флот коалиции, несмотря на огромные потери, всё же уцелел и продолжил сопротивление. Оказывается, это была сама Марина!
Что случилось после этого с её родными было понятно. Корнеев направил за ней корабль не для того, чтобы спасти, а для того, чтобы показать ей казнь сестры и отца, а после этого выкинуть её ко всем остальным военнопленным.
Кроме того Зотова оказалась подставным лицом для отведения удара от агентов конфедерации, работавших в рядах сопротивления. Дан только сейчас начал это понимать. Разве могла одна женщина – советник по новым технологиям, вычислять и докладывать о важнейших операциях флота, передвижении командования, структуру и штат всех объектов? Конечно, только если была в двадцати местах одновременно.
Дан был потрясён. За всеми событиями, гибелью больше половины флота, поражением и пленом он не смог сразу понять всей этой игры. Даже если бы Марина не направила послание, это сделали бы другие шпионы. Наверняка они продублировали его несколько раз. Неужели флот конфедерации начал бы атаку на основании одного только донесения ненадёжного агента?
Марина так и сидела, уткнувшись в плечо. Дан уложил её в спальный мешок, налил самогонки. Зотова сделала глоток, а потом залом осушила кружку, наверное, надеясь, что опьянение успокоит боль.
Когда она заснула, новум искренне понадеялся, что её сон пройдёт в темноте. Ведь сейчас, рассказав ему правду, она должна почувствовать облегчение, которое приходит после того, как человек, который тебя ненавидел, наконец узнал обо всём, что случилось с тобой. И Дан не ошибся. Марина спала без снов, отдыхая телом и разумом впервые за долгое время.
***
Проснувшись вечером, Марина засела за изучение записей биоанализатора. Устройство сохраняло данные анализа. Так что можно было быстро разобраться, что из местной растительности можно употребить в пищу и в каком виде.
Утром Дан застал Зотову, колдующей над котелком. Суп из грибов с красной точкой на круглой шляпке. Есть было страшно – как будто глаза сваренные плавают. Всё утро оба умирали со смеху, пытаясь скормить друг другу грибы из супа:
– Ну съешь глазик, смотри, как разварился...
– Ты кого-то убила ночью?
Потом вдвоём прошлись по джунглям. Дан за эти дни уже протоптал дороги в нескольких направлениях.
– Нам повезло, – сказала Зотова по дороге. – Попали именно в этот квадрат планеты. Могли оказаться где-нибудь в пустыне.
– Ты вовремя уничтожила шлюпку, – заметил Дан. – Как раз над этой долиной.
Марина замерла, а новум взглянул на неё с доброй с улыбкой:
– Выстрелила бы секундой позже, врезались бы в холмы за озером.
– Ты серьёзно? – Зотова смотрела ему в глаза, пытаясь уловить его действительное настроение.
Всё-таки они говорили о том, почему они оба оказались здесь.
– Да, могли бы разбиться, – Дан невозмутимо кивнул и пошёл дальше. – Но нет, упали на райский пляж.
– Райский пляж?
Марина внимательно смотрела на новума, вернее на его спину. Дан шёл впереди, так что её взгляд упирался в его рельефные мышцы. И Зотовой невольно вспомнилось, как он переломал голыми руками четверых человек на корабле. В прямом смысле слова переломал.
Такое физическое превосходство не могло не пугать. Новумы были высокими, отлично физически развитыми, с исключительно крепким иммунитетом. Они не переняли от людей никаких физических недостатков. Ничего удивительного, ведь каждого ребёнка первого поколения вырастили под строгим надзором в специальных учреждениях. Они были новым видом. Несколько десятилетий назад вымирающая человекоподобная раса, встретив людей, попросила чистый генетический материал человека для восстановления собственного генома, почти уничтоженного биологическим оружием в совсем другой войне.
Люди были не против. Взамен попросили бойцов в свою армию, когда новое поколение подрастёт. Представитель уже третьего такого поколения сейчас шагал впереди Марины. И она помнила, что новумы плохо переносили жестокость, а этот... явно с ней совладал.
– Хорошее место выбрала, – говорил Дан. – Я думал когда-нибудь поселиться именно в таком. Построить дом у озера, рыбачить...
Ещё несколько шагов они прошли молча.
– Честно сказать, – новум внезапно остановился, – я думал, не доживу до этого.
Он обернулся к Марине. Она внимательно смотрела на него сначала этого разговора.
– У нас военный контракт на двадцать лет, – объяснил Дан. – Закончить службу не в цинковом ящике удаётся немногим.
Зотова несколько обрадовалась. То, что новум доволен местной обстановкой – это здорово. Страшно представить что бы он делал, если бы ему здесь не нравилось.
Дан смотрел на женщину ещё мгновения, потом подошёл к ней.
– Для тебя было бы хорошо себя простить, – произнёс он.
Марина сглотнула.
– А ты смог бы? – спросила она.
– Не знаю, – честно ответил Дан. – Но тебе придётся. Мы с тобой в полевых условиях и у нас ничего нет, кроме собственных рук. И никого, кроме друг друга. Так что мне надо простить себя за то, что я сделал с тобой, а тебе нужно простить своё предательство. Иначе долго не протянем. Можешь поверить новуму: сожрать себя за вину у нас обоих получится очень быстро.
– Ты о том, что было тогда на пляже? – вздохнула Марина. – Ты ничего не сделал.
Дан невесело усмехнулся:
– Но был очень близко к точке невозврата.
Минуту между ними была тишина. Минута, чтобы опустошить мысли. Изгнать те, что царапали душу до крови.
Дан отошёл к дереву и взглянул вверх. В просветах среди пышных листьев виднелись плоды ярко-жёлтого цвета.
– Марин, лазить по деревьям умеешь? – улыбнулся новум.
– Ты смеёшься? – Зотова приложила ладонь ко лбу, закрываясь от слепящих солнечных лучей, просеивающихся сквозь листву, и окинула глазами ветки.
Их расположение было удобным по всей высоте ствола.
– Лет в десять умела, – кивнула Марина.
Она подпрыгнула, ухватилась, легко подтянулась и полезла наверх.
Дан с улыбкой следил за женщиной снизу.
– Отлично, – кивнул он.
А то с его весом по таким веткам...
Вечером они вместе тушили собранные плоды на костре и больше не вспоминали о страшных событиях. Вечер сменило утро и новый день. За ним новый вечер. И вот уже солнце следующего дня согревало пляж.
Марина завела календарь. Вырезала палочки на дереве.
Они продолжали исследовать территорию вокруг лагеря, готовить пищу, смотреть в звёздное небо но ночам. Никто не прилетал. Ритомартис считалась дальней планетой, как северный полюс на Земле. Экспедиции были большой редкостью, да и вероятность того, что корабль попадёт именно в эту точку планеты, была настолько мала, что её не стоило и рассчитывать.
А маяк ремонту действительно не подлежал. Зотова была специалистом по новым технологиям, инженером. Так что, убивая устройство, действовала наверняка. Даже если бы над ними пролетел корабль, подать сигнал было бы невозможно.
Дан не считал это проблемой. У него довольно скоро возникла другая. Одежду он снял давно, ходил в трусах. И теперь часто становился объектом пристального внимания Марины. Причина была.
Когда она находилась слишком близко или сидела в мокром белье, поджав под себя крещенные ноги, Дан вставал и шёл плавать до противоположного берега. Объяснял это тем, что не хочет потерять форму. Так продолжалось не одну неделю. Он даже начал привыкать к своему постоянно возбуждённому состоянию и к тому, что Марина этого якобы не видит.
Но в очередной раз, возвращаясь с ночного плавания, Дан увидел, что она сидит у воды. Зотова явно ждала его и смотрела на него, щурясь.
– Задумала опять что-то, – усмехнулся новум, проходя мимо.
Марина встала и пошла за ним, а Дан остановился и удивлённо взглянул на неё.
 В чём дело? – спросил он.
– Ни в чём, – Зотова провела пальцами по его животу и зацепила пальцами ткань трусов.
Дан на мгновение замер, просто не поверил, что она это сделает. Но когда ткань поползла вниз, грубо схватил руку Марины:
– И чего добиваешься?!
Он хотел остановить её и вдруг понял, что не может. Единственным желанием было уложить её под себя прямо здесь и сейчас.
«Вообще это мысль, – решил Дан, понимая, что реакция женщины на такое действие его отрезвит.
Он опрокинул Марину в долю секунды и налёг на неё всем телом, но вместо страха, которого он ждал, она обвила его шею руками. У Дана закружилась голова, в основном из-за ощущений внизу живота.
– Ты ведь не шутишь, – хрипло прошептал он.
– Дан... – Марина уже целовала его плечо и сжимала талию ногами, – не шучу...
***
Время шло. Не замечаемое никем. Просто двое перестали отсчитывать дни и часы. Кому они были нужны на этой планете? Утро приходило всегда, принося белые туманы и прозрачный рассвет, вечер наступал быстро, зажигая две луны и затемняя уютный мир на белом пляже.
Здесь не было рокота космических кораблей, так мучившего Дана по ночам, не было страданий и боли, на которые он насмотрелся за время службы, не было бешеного сигнала тревоги, возвещавшего смерть. Ему словно предоставили отпуск и позабыли об этом.
Где-то далеко остался флот сопротивления, такой важный когда-то для обоих, военные действия, зачистка мирных поселений, экологические диверсии. Встречая каждый вечер вместе, Дан и Марина больше о них не вспоминали. Им было всё равно что и где сейчас происходит.
Иногда Зотовой казалось, что её просто нет, что она, словно призрак живёт в чьём-то сне, отдыхая от реальности, но что-то внутри подсказывало, что так не будет вечно. Хотя Дан и не верил, что однажды какой-нибудь корабль хотя бы случайно пролетит мимо них, он всё же пролетел...
Туманное утро разорвал далёкий звук тормозных двигателей. Знакомое очертание с короткими аккуратными крыльями проплыло под облаками. Зотова подскочила первой и растолкала новума. Оба спали на берегу под покровом тумана, так что их не могли видеть с корабля, если не был включён тепловизор.
Дан остался лежать на месте, в отличие от Марины, которая побежала под навес, где была сумка с вещами, и через секунду вернулась с бикомпом.
– Так, – возвестила она, глядя в небо через устройство, – борт коалиции, есть рисунок на хвосте: морская звезда и змей.
– Знаю таких, – кивнул новум.
Зотова молчала секунды, наблюдая за кораблём, потом сказала:
– Приземлился за озером у второго холма. Ты слышишь?
– Слышу, – Дан так и лежал, – просто не верю, что он здесь.
– Поверь, здесь. И только что сел.
Новум всё-таки встал и взял из рук Марины бикомп.
– Расстояние три километра, – произнёс он, поглядев на дисплей. – Предлагаешь сходить?
– А ты сам не хочешь? – удивилась Зотова.
– Ну почему же? – Дан задумался. – Давай сходим.
Они собрались быстро, взяли только фляжку с водой. Переплыли озеро и направились к холмам.
Новум о чём-то думал, не говоря ни слова, и Марина, глядя на него, догадывалась, что он решает для себя. Ведь оба прекрасно понимали, что она не может вернуться. Едва её личность подтвердится, как её арестуют и отправят на трибунал, после чего расстреляют.
С каждым шагом Зотова понимала, что останется на Ритомартис одна. Сознание просто отказывалось воспринимать эту мысль и отталкивало её со страхом. Но Марина знала, что Дана надо отпустить. У него остались семья, дом и друзья, которые ждут его возвращения. И никому не следует знать, что всё это время он помогал предательнице, и уж тем более не следует знать, что был её любовником. Служба безопасности генштаба после этого просто уничтожит его карьеру, и хорошо, если на этом всё закончится.
Несмотря на понимание, сердце Марины билось глухими ударами в груди, и ком подступал к горлу. Неожиданно Дан остановился и взглянул на неё:
– Ты ведь не полетишь со мной.
Зотова едва заметно кивнула.
– Можно попробовать, – произнёс новум, – на корабле, возможно, нет идентификатора, скажем, что у тебя амнезия, чтобы не расспрашивали. До флота ты долетишь незамеченной, а там я переправлю тебя в безопасное место.
Марина отрицательно покачала головой:
– Ты сам знаешь, этот план не сработает. На первом же корабле меня опознают, и ты никак не сможешь помешать аресту.
Дан молчал.
– А вот тебе надо вернуться, – в голосе Зотовой звучала уверенность.
Та самая лживая уверенность, которую можно сыграть, как роль в театральной постановке.
Новум улыбнулся:
– Помнится, кто-то сломал маяк, чтобы не допустить этого.
– Тогда ты хотел забрать меня с собой, – тихо сказала Марина.
Болезненное выражение так явно исказило лицо Дана:
– А сейчас ты думаешь, я этого не хочу?
– Сейчас ты не хочешь меня убить, – сглотнула ком в горле Зотова. – А значит, ты полетишь один.
Новум молчал.
– У тебя осталась семья, – добавила Марина, – друзья, твой полк, который будет рад возвращению без вести пропавшего пилота, у тебя есть жизнь и люди, которые тебя ждут.
Дан вновь не ответил ничего.
Остаток пути до места посадки они прошли в тишине. Наконец, сквозь заросли стало видно поляну и корабль. Трап был отпущен, экипаж на улице спасал один из двигателей. Пожар уже потушили, и вокруг поднятого сопла валялись гибкие трубы вакуумного огнетушителя.
Два человека и двое новумов, работая вместе, торопливо проводили замену деталей двигателя. Дан, понаблюдав за ними несколько минут, невольно улыбнулся. Ему было так привычно видеть подобное. Он и сам не раз спасал подбитый корабль.
Рядом тихо вздохнула Марина:
– Не надо больше ждать.
Новум взглянул на неё.
– Я ухожу, – твёрдо сказала Зотова, – а ты пойдёшь к ним. Так будет проще.
Её глаза покраснели и блестели. Дан видел это, и поэтому не попытался её удержать. Марина не хотела показать слёз. Она резко развернулась и быстро зашагала прочь, через мгновения исчезла в зарослях.
Дан посмотрел на корабль. Экипаж почти закончил ремонт. Внутри ещё зудела лазерная сварка, но в целом, ребята просто проветривали салон и все сидели на трапе с сигаретами. За их спинами из корабля вышел бортинженер и раздал всем подзатыльники.
– Я, значит, работаю, а вы тут курите! – в шутку возмутился он. – А ну пошли по местам! Командир, кстати, очнулся. Медику не угодно взглянуть?
Парень с нашивкой медслужбы рванул в салон.
– Ты бы ещё завтра об этом сказал! – донёсся его вопль из корабля.
– А я торопился, хирург ты хренов! Нечего черепные коробки по салону раскидывать! Ещё раз споткнусь, выкину!
– Я те выкину! Командиру твою приклею!
Трап содрогнулся от хохота. Дан улыбнулся. Он так же, как эти ребята понимал, что медик спасает их жизни каждый день. И невольно вспомнил свои экипажи, те многие, которые постоянно менялись из-за погибающих пилотов, медиков, инженеров. Та жизнь была полна боли и смысла. Тогда он ненавидел предателей, тогда мог смотреть, как их публично расстреливают на площадях или в специальных боксах на крейсерах. Тогда было неважно кто они – мужчины или женщины, пятьдесят им лет или восемнадцать. И ещё тогда... не было Марины.
Её не могло быть тогда. Даже если бы они встретились, то остались бы только знакомыми лицами в воспоминаниях друг друга. Может, он видел бы её расстрел и скорее всего, даже не вздрогнул бы.
Тот мир всё равно звал Дана. Манил воспоминаниями дома, родителей, братьев и сестёр, друзей, но там не было души. Что бывает всегда, когда война поселяется в людях. Только здесь – на этой планете, на этом пляже, рядом с Мариной, войне было не выжить. И она ушла. Уже давно.
Экипаж вошёл в салон, трап поднялся. Ещё не поздно выйти, показаться, чтобы тебя заметили. Но Дан стоял. Немного жаль было отпускать частицу другого мира, медленно отрывающуюся от земли, и он долго провожал её взглядом. Корабль быстро набирал высоту, превращаясь в далёкую точку на небе.
Дан пошёл обратно тем же путём, каким они пришли, и у первого ручья увидел картину, которую предполагал. Зотова сидела у воды, обняв коленки, и в голос рыдала.
– Сама выгоняла, а теперь расстроилась, кто ж ей рыбу ловить будет... – пробурчал новум, подходя.
Марина, услышав его, замолкла и резко обернулась.
– Ну чего, здесь не ловится? – улыбнулся Дан. – Поэтому плачешь?
– Ты что?. – прошептала Зотова и молниеносно вскочила: – Почему не улетел?!
– У них по весу перебор. Меня не взяли, – отмахнулся новум.
– Ты должен был улететь домой! – Марина тяжело дышала и пыталась вытереть мокрое лицо, но слёзы всё равно текли.
Дан шагнул к ней и обнял, сильно прижав к себе.
– Прости, Марин, – улыбнулся он, – но нам придётся терпеть друг друга очень и очень долго.