Без вести

Каждый из нас хотя бы раз в жизни задумывался о своих корнях, о своём происхождении, о своих предках. Полагаю, что в этом человеческом устремлении нет ничего удивительного. Поэтому, когда из истории твоей семьи война пытается стереть с помощью чудовищной фразы "пропал без вести" родного деда, стремление разыскать и поклониться его могиле становится высокой целью.

В 1939 году, оставив жену и четырёх детей, мой дед ушёл на войну с финнами. Отцу тогда было всего девять месяцев.
А в 1941 г. пришло письмо с фронта Великой Отечественной о том, что Елканов Амурхан Баззеевич пропал без вести.

Бабушка до самой своей смерти верила, что он вернётся или подаст весточку и не разрешала устраивать ему ни могилу, ни поминки, но так и не дождалась.

Мой отец и дядя тщетно пытались разузнать о судьбе пропавшего без вести, направляли многочисленные запросы в компетентные органы и искали людей, которые могли бы хоть что-то рассказать про судьбу Амурхана.
Последнюю информацию им сообщил командир роты, где служил дед.
Он сказал, что своими глазами видел, как в Белоруссии автоколонну, с грузовиком, за рулём которого сидел дед, разбомбили немецкие самолеты. Больше ничего узнать не удалось.

Я с братом тоже долгое время искал любую информацию, любые зацепки, и в итоге нашёл в сети интернет документы, которые однозначно указывали на то, что наш дедушка Елканов Амурхан Баззеевич погиб под городом Минском в местечке Масюковщина и похоронен в братской могиле вместе с другими восемью десятью тысячами солдатами и офицерами советской армии.

Мы с братом съездили на могилу и поклонились.
Как принято у осетин, сказали царствие небесное.

Я в детстве часто в мечтах разговаривал с дедом. Представлял, как он меня учит правильно косить траву, ездить на лошади, спиливать деревья.
Но чаще всего я представлял, как он меня гладил по голове и рассказывал разные сказки и удивительные случаи из жизни.

И когда по прошествие многих десятков лет я стоял у его могилы, то не смог не поговорить с ним.

Конечно, я не слышал его, но в моей голове мягкий низкий голос старика отвечал словами, которые я очень бы хотел услышать от него живого.
А ещё, когда я рассказал ему, что у него семеро правнуков, он широко улыбнулся, пригладил рукой свою седую бороду и одобрительно кивнул головой.

Мы попрощались с дедом, пообещав обязательно его снова навестить, положили на братскую могилу осетинскую землю и забрали белорусскую землю с собой.

Когда мы вернулись в селение Лескен, откуда Амурхан уходил на войну, отец организовал запоздалые почти на семьдесят лет поминки.
Его сердце лишь тогда успокоилось, а для нас это было самое главное…