Только этим одним...

Бежит метель впереди паровоза, временами останавливается, дабы обождать. В спину ей - отставшие слегка снежинки. Оседают они на землю, запыхавшись, а метель им, - айда, за мной! Некогда, мол, прохлаждаться...
Смешно. Им, снежинкам, иначе-то и нельзя. Только прохлаждаясь не проводят они время в безделье. Их трудами нарядна округа зимой, худоба и ущербность сведены их же усилиями на нет. Всё ровно и гладко, а любой изъян - где его не отыскать, - глядится достоинством.

Тщится чёрный паровоз обогнать белое облако метели, отдувается горячо и важно. Снежинки, срываясь с подола ослеплённого собственным устремлением паровоза, впиваются в кожу щёк мелкими колючками, но те жарки чересчур, чтобы понять это, принять побуждение, как рану. И тогда летят те снежинки дальше, липнут к хрупким худым рукам трав, что выглядывают из засученных рукавов сугробов. Укрывая их, они делают одолжение, но больше себе, - кто станет разбирать красу снежинок в толпе? А так - каждая на самом виду.

То на суше, а подле воды... Качается незаметно у берега, с заметной укоризной крошево льда, торопится вслед за ветром вода, переливается через край, а с нею выплёскивается на сушу и лёд. Лежит на мокром песочке, млеет, нежится на сквозняке, будто холит его морозцем. Обветренный, словно засахаривается... и пускай слижет его первым же лучом солнца, но покуда лёд здесь, он и жив, и счастлив. Только этим одним.