Арест

Все персонажи и события вымышлены, совпадения - случайны!

Зима в 1976 году была снежная.
Огромные сугробы навалило на все дорожки, дороги и газоны города.

Наш завод стоял на центральной улице.
Так уж получилось, что вся заводская территория занимала половину квартала, окружена была деревьями и не портила городской пейзаж.

С утра руководство погнало всех учеников чистить снег на прилегающих у заводской стене тротуарах.

Было нас четверо: я - ученик фрезировщика, мой друг - ученик шлифовальщика и два ученика токаря.
В помощь нам привлекли ещё и двух девчушек из бухгалтерии.

Наличие девчонок существенно оживило процесс уборки снега. Мы хохмили, дурачились, кидались снежками. Хохот не утихал ни на минуту.

В разгар нашей весёлой работы ко мне подошёл невысокий человек в сером полупальто и чёрной меховой шапке. Он был весь какой-то сморщенный, с плохо выбритыми щеками и чёрными усиками.

Маленькие злые глазки бегали туда-сюда, как буд-то он был иностранным агентом и пришёл на тайную встречу со связным.

Лет ему было не больше сорока.

Подойдя ко мне, он махнул красной корочкой, представился следователем по особо важным делам капитаном Лефтеровым.
- Вам нужно пройти со мной, - хриплым голосом сказал он.

Я никогда не имел проблем с милицией до этого момента. Не обвинялся , не привлекался. Вообще, был законопослушным гражданином.

Страха перед ментовской ксивой у меня не было напрочь.
Обрадованный, что можно увильнуть от чистки снега, я нисколько не смущаясь, радостно объявил, что готов бросить лопату и проследовать с капитаном, только нужно предупредить руководство.

- Не нужно, - сухо оборвал следователь меня, - всё уже согласовано.

Он оглянулся и махнул рукой в сторону серого уазика.
Машина тут же подъехала, меня посадили на заднее сидение. Сам Лефтеров сел впереди.

Уазик был явно служебным, но ничем не выдавал этого. Не было на нём ни синих полос, ни надписи «милиция», не было мигалок.

Только шипела под торпедой рация и на задних дверях не было ручек.

Буквально через пару минут мы притормозили у нашего местного РОВД.
Капитан открыл заднюю дверцу и приказал мне двигаться вперёд.

Поднявшись по небольшой лестнице в одноэтажное здание из серого кирпича, я оказался в небольшой приёмной, где слева было большое стекло, за которым сидел дежурный, справа  стоял небольшой столик, вокруг столика были прилеплены к стене деревянные скамейки, оббитые дермантином.

Прямо располагалась металлическая дверь, со стеклянным окошком, которое было защищено решеткой.
Всё: стены, двери, рамы, мебель были покрашены облупленной серой краской.

Капитан кивнул дежурному, тот нажал кнопку, железная дверь щёлкнула электронным замком и отворилась.

- Прямо! - скомандовали за спиной.
- Мы двинулись по узкому серому коридору.

- Стоять! - раздалось за спиной, когда мы поравнялись с третей по счёту дверью.

Я остановился и стал немного волноваться. Вся атмосфера этого здания, помноженная на команды за спиной, растворила мою беззаботность, как  масло на сковородке.

Открыв ключом дверь,  Лефтеров втолкнул меня в небольшой квадратный кабинет, силой усадил на деревянный стул с прямой спинкой, резко поставил ногу на сидение прямо возле моего бедра и, наклонившись прямо к моему лицу заорал:

- Колись, сука!!! Где ты был 2 декабря в 10 часов утра?!!!

Я от неожиданности не мог вымолвить и слова. В голове всё перемешалось. Я не мог вспомнить где был вчера, а где был 10 дней назад не вспомнил бы и тем более.

- Колись, сука!!! - продолжал орать мне в лицо Левтеров, - рупь за сто даю, что я тебя посажу!!!

Я бекал-мекал, пытаясь хоть что-то сказать.
Тогда капитан резко открыл смежную с другим кабинетом дверь, втащил в комнату какую-то перепуганную бабу, тыкнул ею в меня и проорал:
- Он?!!!

Баба судорожно закивала головой и дрожащими губами выдавила из себя:
- Он!

Лефтеров вытолкнул бабу обратно за дверь и победоносно вскинув голову опять заорал!
- Колись, сука!

Мне стало совсем плохо. Паника, как вода в закипающем чайнике, рванулась в мои мозги.  Я понимал, что со мной происходит что-то очень скверное, но никак не мог понять что!

Лефтеров схватил толстую стопку папок с прошитыми бумажными листами и, забежав мне за спину, со всего размаху врезал мне этим прессом по голове.

Я думал мой позвоночник провалится  в трусы. Ощущение было, буд-то на меня упала бетонная плита.
В глазах потемнело. Я сполз со стула на пол.

Где-то далеко забухал в ушах колокол.
Я тужился прийти в себя. Круги перед глазами вызвали тошноту. Едва не отблевавшись, я пытался приподняться на полу, упираясь в крашенные доски расползающимися руками.

- Дежурный! - эхом раздалось за горизонтом.
- Этого в камеру!- голос следователя раздавался как из подвала.

Тут же меня схватили с двух сторон крепкие руки и потащили в дежурное помещение.

Я постепенно стал приходить в себя. Голова гудела, шея болела, глаза слезились.

Я, пошатываясь стоял посередине большой комнаты.
С разных сторон на чём попало сидели и стояли три милиционера в затертых шенелях.
Передо мной сбоку письменного стола, сидел на стуле молодой лейтенант и, заполняя ручкой какой-то бланк, медленно промолвил:
- Шнурки и ремни снять! Содержимое карманов - на стол!

Я наклонился к ботинкам и чуть не упал.  Тут же мордатый, явно выпивший амбал, схватил меня за воротник моего румынского пальто и удержал на весу, громко гогоча.

- Дурило! - скалился мордоворт, телепая меня за воротник, как тряпичную куклу, - у тебя же нет шнурков!

Действительно, подумал я, глядя на свои войлочные полуботинки с металической молнией посередине.

- Так у меня и ремня нет! - выдавил я из себя, с трудом выпрямляясь.

Тут же мне в лоб прилетел тычок огромного кулака.
- А это что?! - дышал мне перегаром в лицо, мордатый милиционер, вырвав с мясом пояс от пальто, который был собран на двух петельках за спиной.

Швырнув оторванный пояс на стол, он опять гаркнул мне прямо в нос:
- Всё из карманов на стол!

Я начал вынимать все, что таскал с собой. Чего там у меня только не было: оторванная пуговица, какие-то болтики, винтики, скрепки, зпжигплка, шариковая ручка из винтовочного патрона, подшипник, куча мелочи, монетница, два бумажных рубля, тарахтелка из плотной бумаги, в которой было закручена металическая шайба на куске аптечной резинки и множество другого барахла.

Лейтенант вместе с милиционерами с интересом рассматривали всё это «богатство», перебирая каждый предмет отдельно и с гоготом комментируя для чего его можно использовать.

Смеху добавило, когда лейтенант стал разворачивать «тарахтелку».
Это такая прикольная вещь. Пока она завернута в плотную бумагу, никаких подозрений на неожиданность не возникает.
Но стоит добраться до последнего загиба, как металлическая шайба начинает стремительно раскручиваться на резинке, вызывая треск и вибрацию в руке.

Как правило, человек, не ожидающий такого, вскрикивает, отбрасывает пакет в сторону и даже подпрыгивает.

С лейтенантом было всё точно так. Едва не свалившись с перепугу со стула, когда в его руке что-то задрыгалось и затрещало, он вскочил и, под оглушительный хохот своих подчиненных, влепил мне размашистую пощёчину.

Щека вспыхнула пламенем. В глазах опять всё поплыло.
Последним я извлёк из бокового кармана блокнот.
Тогда не было ни мобильных телефонов, ни планшетов, ни смартфонов. Всё, что нужно было держать в памяти, фиксировали  в блокнотики.

В блокноте я нарезал алфавит и записывал туда номера телефонов своих знакомых и друзей.
Но за телефонным справочником, был тайный раздел, посвящённый девочке в которую я был влюблён.

Там были мои стихи, посвящённые ей, мои мысли о ней, мои тайные желания.

На обложке блокнота, под прозрачной плёнкой была приклеена фотография этой девочки.

Обнаружив мои сочинения, лейтенант стал зачитывать их в слух, намеренно интонацией коверкая смысл написанного и вызывая шквал похабных шуточек у присутствующих в комнате.

Я стал приходить в себя. Можно было издеваться надо мной, но над любимой…
Я выхватил у лейтенанта из рук блокнот и прижав его левой рукой  к груди, правую сжал в кулак
Ноздри мои раскрылись, глаза налились кровью.
Я тяжело задышал и готов был врезать по его наглой, холёной морде.

Ситуацию разрядил мордатый милиционер, который стал передо мной и выпыхивая перегар спросил:
- Всё выложил?!
- Всё! - ответил я не выпуская блокнот из рук.
- Ну смотри! - он стал растирать перед моим лицом огромный кулак.
- Как что найду, так сразу получишь в лоб!

Он довольно разгоготался.

Ощупав мои карманы, он резким движением вырвал из моей руки блокнот и швырнул его на стол.
- Не положено! - буркнул он и потащил меня из дежурки.

Мы спустились в подвал.
Там находились камеры временного задержания.

Мордатый открыл одну из дверей и втолкнул меня внутрь.
Дверь лязгнула и защелкнулся замок.

Я осмотрелся.
Камеры была метра три в длину и метра два в ширину.
Тусклый свет попадал из квадратной дырки над дверью, в которой горела электрическая лампочка, прикрытая железной пластиной с дырками.

На противоположной двери стене, под потолком, было небольшое оконце, которое так плотно было забито решетками, сетками и железом, что ничего не было видно.

В камере было пусто. Ни нар, ни табуреток. В ней можно было ходить или сидеть на полу.
Стены были бетонными, пол тоже. В камере было холодно.
Поэтому сидеть на полу мне не хотелось.

Возле одной из стен я обнаружил небольшой выступ, который начинался сантиметрах в шестидесяти над полом.

Устав стоять, я попытался присесть на это выступ. Но он был очень узким и верхняя его часть была наклонена к полу.

Зацепиться за него мне не удавалось никак. Зад просто съезжал вниз, как на горке.

Сидеть на бетонном полу мне совсем не хотелось, поэтому я продолжил эксперименты с выступом.

Очередная попытка зацепиться копчиком за стену, принесла мне вдруг, ощущение, чего-то твердого в подкладке пальто.

Перебирая руками, я обнаружил небольшую дырку в кармане пальто и вытащил через неё складной перочинный нож, который считал давно потерянным.

С одной стороны я очень обрадовался, что нашлась потеря, с другой - очень испугался, что этот нож найдут при мне в камере.

Засунув опять нож под подкладку я всё-таки сел на пол в угол и задумался обо всём со мной приключившемся.

Сколько прошло времени с момента моего задержания я не знал. Улицу не было видно, а часов у меня с собой не было.

Судя по тому, что я устал стоять, времени прошло не мало.

Я задремал.

Резко лязгнул замок и дверь в камеру открылась.
 В проёме нарисовался лейтенант.

- Ну что? - сочувственно спросил он, - грустишь?
- Да уж не весело, - растроганный его вниманием, я расслабился.
- Ну вставай, повеселимся! - игриво вымолвил он, растянув рот в улыбке.

Не успел я встать и выпрямиться, как лейтенант метнулся ко мне и с размаху ударил ногой в живот.

Я отлетел к стене и задохнулся от спазма в солнечном сплетении.
Скрутившись на полу, я выл от боли и жадно хватал воздух открытым ртом.

- Вставай, ещё раз врежу и будем спать!

Встать я не мог, поэтому он два раза пнул меня сапогом по рёбрам и захлопнул дверь.

- Гад!!! - подумал я про себя.

Я ненавидел свою беспомощность. Я не знал, почему я здесь, не знал, что мне делать.

Дома, наверное, все волнуются…
Я закусил от злобы губу так, что ощутил во рту соленый привкус крови.

Тем временем прошли сутки, как я не вернулся домой.
Родные метались обзванивая друзей, больницы, морги.

На второй день ко мне домой заявился Лефтеров с обыском.
Так моим родным стало известно, что обвиняют меня в ограблении комиссионного магазина, что  «узнала» меня продавщица через окно магазина.

Я каждый день ходил на завод мимо этого комиссионного.

Главная примета и улика была в темных оптических очках, которые я носил. Со слов продавщицы, на нападавшем тоже были тёмные очки.

Когда бандит напал на продавщицу в магазине, она успела ударить его большими деревянными счётами прямо по голове и разбила ему очки с темными оптическими стёклами.

Осколки собрали и проверили. Это были плюсовые стёкла в 3 диоптрия.

Мои тёмные очки, которые Левтеров изъял у меня в день задержания и отдал на экспертизу, были со стёклами минус 2!!!

Но капитана это не остановило.  Жажда быстрого результата, заставила его убрать из дела это несоответствие и с удвоенным рвением продолжить клепать на меня дело.

Я это узнал позже, как и то,  как боролась за меня моя семья.

Старшая сестра у меня - филолог. Высокопрофессиональным  языком она написала и разослала письма во все возможные инстанции от прокуратуры до министерства внутренних дел.


Отец мой, в прошлом,  боевой лётчик, ушедший на войну с фашистами прямо с выпуска училища.

Ветеран Великой Отечественной войны, инвалид, получивший тяжёлое ранение в бою, ветеран КПСС, он надел свой костюм с боевыми наградами и отправился в приёмную Первого  секретаря обкома.

Подняв в калеченной руке партбилет, он беспрепятственно дошёл до приёмной обкома и не дожидаясь реакции секретарши, вошёл прямо в кабинет
Первого секретаря.

Там он с размаху швырнул партбилет в секретаря обкома и заявил, что сейчас же  поедет в Москву в Центральный Комитет партии, и расскажет всю правду, как издеваются над семьёй ветерана.

Надо было знать моего отца. Это был несгибаемый человек с огромным, заслуженным авторитетом.

Когда он говорил, ни у кого не вызывало сомнений, что его слова не разойдутся с делом.

Партия,  в то время, это была сила, которая могла поднять до небес, но могла и раздавить, как поганую букашку.

Это был уникальный по резонансу поступок - коммунист швырнул  в обкоме партбилет.  Получи это огласку, никого бы уже не интересовало, что побудило к такому шагу ветерана.

Сам факт такого события, тряханул бы дерево партийных структур так, что посыпались бы все снизу до верху. И не известно, кем бы этот верх ограничился.

Закрутилась партийная машина так, что брызги полетели.
Тут уже подоспели и жалобы сестры в соответствующие инстанции.

Я продолжал страдать в холодной камере, когда в неё ворвался Лефтеров.

Бегом, схватив за рукав, он потащил меня в свой кабинет, находу тарахтя, что он во всём разобрался и с меня сняты все подозрения.

В кабинете он, чуть ли ни под  локоть, усадил меня на своё место и подсунул мне бланк и ручку.

- Подпишите здесь, что не имеете к нам претензий и можете идти куда хотите.

Я не знал, какая буря творилась за стенами РОВД и, не веря, что весь этот кошмар закончился, взялся за ручку.

Тут я вспомнил о своём блокноте.
- А где мои вещи?! - я насупился.
- Следователь «по особо важным делам», капитан Лефтеров, с перекошенным от злости лицом вылетел в коридор и истошно заорал:
- Где его вещи?!!! Мать вашу!!!

Через секунду нарисовался лейтенант и высыпал на стол передо мной гору моего барахла.
Я схватил блокнот. Фото моей избранницы было оторвано.

Я разозлился.
- Здесь была монетница, мелочь и два рубля!
Я с вызовом смотрел на лейтенанта.

Левтеров готов был вцепиться в лейтенанта зубами.
- Где его деньги?!!! - он уже не кричал, он рычал, так, что слюни летели.

Лейтенант бестолково выкатив глаза, с отчаянием развёл руки.
- Наряд…

Достав из кармана смятую трёшку, Лефтеров бросил её на кучу добра из моих карманов и пододвинул мне бланк и ручку.

Конечно, я всё подписал, рассовал по карманам вещи со стола и быстрым шагом направился к выходу.

Итоги:

Я лишился куртки, которую Лефтеров изъял при обыске и которую так мне и не вернули.

Через год, в нашем районе стали находить трупы азербайджанцев в канализационных колодцах.
Подключившиеся к расследованию областные бэхи, неожиданно раскрыли сеть крупных спекуляций цитрусовыми через овощные базы района.

Крышевал всю незаконную деятельность следователь Лефтеров.  Прикрывал Лефтерова  начальник РОВД.

Раскрывший эту схему областной бэх Зимин, подвергся вооруженному нападению.

Нападавший - следователь РОВД Лефтеров  был убит в перестрелке.

Спустя ещё год, когда я уже проходил срочную службу на Дальнем Востоке, ко мне домой заявился следователь, который отрабатывал анкетные данные по делу о разбое.
Он очень удивился, что меня нет дома и что я с честью отдаю долг Родине  в танковых войсках КДВО.

Итогом расследования афер с цитрусовыми, стало включение в штаты РОВД надзорных сотрудников КГБ.

Такие дела.

01.11.24