Лейтенант госбезопасности Николай Попенков

Лейтенант госбезопасности Николай Попенков
(глава из биографического романа «Камень», автор – Владимир Шабля).
1942 год, февраль. Исправительно-трудовой лагерь "и"/6.

Начальник лагеря "и"/6, лейтенант госбезопасности Николай Попенков проходил свои университеты в детском доме. Воспитатели и сверстники всегда считали его середнячком как по физическим, так и по умственным способностям. Но Коля, хотя на виду и пытался соответствовать такому своему имиджу, в глубине души был с ним абсолютно не согласен. Пусть большинство людей этого и не знали, но ведь это именно он организовал увольнение директора детского дома, подговорив нескольких эмоциональных товарищей написать жалобы... Это с его "лёгкой руки" угодили в детскую зону зарвавшиеся претенденты на звание лидеров пацанской среды... Это он исподтишка столкнул лбами двух невзлюбивших его учителей... И ещё много, много других примеров его, Николая, исключительности!
Сейчас лейтенант, развалившись, сидел за своим огромным двухтумбовым столом, сделанным заключёнными по его специальному заказу.
«Да, стол, безусловно, хорош, – подумал Попенков, в который раз с гордостью осматривая необъятную столешницу и любовно поглаживая её ладонями, – посетители сразу чувствуют масштаб власти восседающего за ним начальника. Да и высокое кресло с подставкой для ног даёт возможность, как и подобает, смотреть на этих людишек сверху вниз!»
Мысль Николая скользнула в годы детства и юности, где, как он считал, им самим были заложены основы его сегодняшнего успеха.
Сам низенького роста, щуплый, никогда не блиставший успехами в учёбе, Попенков видел своё предназначение и силу в способности выгодно для себя, вовремя и эффективно представлять нужную ему информацию другим людям. Ещё в детстве Коля усвоил, что человек воспринимает любую информацию, и скорее склонен принять её как истину, нежели как ложь. Особенно если эта информация поступает из двух независимых источников и соответствует собственным эмоциям и мыслям человека. А уж он-то, Николай, всегда сумеет "подогреть" человеческое самомнение, зависть, ревность, злость и ненависть, направить их в нужное русло, а затем подвигнуть контрагента на "поступок"! Самолично он вступал в дело лишь на завершающем этапе, когда оставалось сделать последний, решительный и уничтожающий, удар.
– Какое это счастье – видеть, как мастерски подготовленная комбинация срабатывает! – пробормотал лейтенант и улыбнулся.
А как красиво он взошёл на престол начальника лагеря! Простая, как дверь, но эффектная и результативная двухходовка. Когда ему поручили провести допрос одного из ежовских прихвостней средней руки, он применил свой "фирменный" метод – лишение сна. К пятой бессонной ночи "клиент" созрел и был готов подписать что угодно. Но подписывать пришлось не "что угодно", а заблаговременно подготовленную Николаем бумагу, в которой "разоблачались" пособники и помощники ежовца – начальник лагеря и наиболее вероятный претендент на его место. До этого Попенков в показания ещё нескольких пешек включил косвенные улики против тех же своих потенциальных конкурентов. Теперь оставалось дождаться удобного момента, когда майор будет "на взводе" и, строжайше соблюдая субординацию и всячески выказывая почтение, преподнести ему добытую информацию вместе с собственным планом разгрома тайной организации двурушников. Всё прошло, как по нотам, и теперь уже он, лейтенант НКВД Николай Попенков – единоличный хозяин лагеря!
Вообще-то, высшим удовольствием для Попенкова было "ломать" здоровенных громил и бывших начальников, наблюдая, как под его воздействием высокие чины и "крепкие орешки" превращаются в тряпки, о которые он с наслаждением и упоением вытирает ноги.
Но не царское это дело – "раскручивать" маховик допроса. Теперь для этого есть специально подобранные, подготовленные и обученные им люди – оперуполномоченные. Он вооружил их своими "фирменными" приёмами, определил "объекты" – пусть работают. А лейтенант госбезопасности Попенков – "весь в белом" – будет появляться уже в решающий момент, когда остаётся только додавить врага народа, проведя эффектную психическую атаку, растоптать его и бросить к ногам.
На этом месте своих победоносных мыслей начальник лагеря осёкся, вспомнив этого упрямого хохла:
«Как, бишь, его?.. Какая-то оружейная фамилия: "Сабля"? Ага, "Шабля"! Уже почти три недели оперуполномоченный болван Кидман не может расколоть этого юнца на сотрудничество с органами! Хотя ему было дано всего десять дней!»
– Сволочь! – крикнул Попенков и одновременно резко вскочил со своего "постамента". На его лбу выступило несколько капелек пота, лицо исказилось и стало красным.
Лейтенант почувствовал прилив крови к вискам, сжал кулаки. Он страшно не любил проигрывать, а особенно в присутствии низших по рангу. А этот Шабля не сломался, да ещё смотрел прямо в глаза таким вызывающим взглядом. Где только силы взялись? Позапрошлой ночью, как бы случайно зайдя к Кидману во время ночного допроса этого хохла, Николай заключил, что "клиент уже доведен до кондиции" бессонницей и голодом. А, следовательно, пора вступать в дело и разыгрывать финальный акт пьесы. Но на сей раз вышла промашка...
«Ну, ничего, недоедание, отсутствие сна и психическое давление всё равно сделают своё дело! И не таких ломали! – попытался мысленно успокоить себя Попенков. – Мой наезд на труса Кидмана сыграет свою роль: уж кого-кого, а начальства Мойша боится и будет рыть землю по полной! Может даже сегодня всё разрешится…»
К сожалению, успокоиться лейтенанту не удалось. Он ощутил тупую боль в затылке. Ко всему ещё в голову лезли всякие нелепости и неурядицы последних дней.
«Всё одно к одному, – с досадой подумал Николай, – и начальство давит: отчёты ему подавай… Напридумывали кучу никому не нужных бумажек: "Выполнение плана по лесозаготовкам и по выпуску готовой продукции", а теперь ещё и "Обеспеченность заключенных продовольствием, медикаментами, помещениями", "Наличие оборудования и квалифицированных специалистов", "Смертность". Тьфу! Да что здесь, курорт, что ли?! Здесь враги народа! А если враг не сдаётся – его уничтожают! Так говорит товарищ Сталин, и это правильно! И я это делаю! К чему же тогда эти предупреждения, выговоры? Идиоты!»
Лейтенант госбезопасности вцепился дрожащими руками в подлокотники, затем в бессильной злобе откинулся на спинку кресла и зажмурил глаза. По опыту он знал, что нервозное состояние будет держать его в напряжении ещё как минимум полдня...