В боях за Будапешт

                В боях за Будапешт.

                Герой Советского Союза
                Н.Л. Никольчук

                Командир артбатареи 1301-го
                пушечно-артиллерийского полка,
                2-го Украинского фронта,
                Николай Леонтьевич Никольчук,
                1919 - 1976. В Красной Армии с
                1938 года. На фронтах ВОв - с
                июля 1941 года. Награждён
                орденом Ленина, Красного
                Знамени, двумя орденами
                Красной Звезды и медалями.

                В ШТУРМОВОЙ ГРУППЕ

                На Будапешт Красная Армия наступала с двух сторон. В конце декабря 1944 года советские войска заняли предместья города. Начались тяжёлые бои в городских кварталах.
       Я был командиром артиллерийской батареи, которая поддерживала стрелковые части с южной окраины Пешта. Каждый дом, каждую улицу приходилось брать штурмом.
       Бой начинался десятиминутной артиллерийской подготовкой. Орудия били прямой наводкой по подвалам и окнам, а затем в бой шла пехота.
       С каждой атакой ряды атакующих таяли, а резервов не было. Дня через два в ротах осталось не более полтора десятка активных штыков. Нам приказали усилить пехоту.
       Из артиллеристов взводов управления были организованы штурмовые группы, которые должны были действовать позади пехоты и зачищать дома и улицы.
       Меня назначили командовать сводной группой в количестве сорока человек. Для согласования боевых действий мне было приказано связаться с командиром стрелкового батальона.
       Штаб батальона находился в подвале, а в домах через улицу сидели немцы и венгры. В этом месте продвижение наших частей приостановилось, а приказ был очистить от фашистов два квартала, чтобы выйти в центр города.
       Наше появление мало обрадовало комбата.
   - Сорок артиллеристов, что за помощь? По всем правилам устава - бои в городе самые сложные. Только людей зря положишь.
   - У меня приказ вас поддержать в атаке, - невозмутимо ответил я.
   - У меня больше нет бойцов. Наступать некому.
   - Время уже исходное. Надо штурмовать улицу.
   - Вот и выполняй приказ.
        Я понял, что на помощь пехоты рассчитывать не приходилось. Мало того, командир не считал нас полноценными бойцами, что вызвало неприятные чувства.
       У меня была карта города и я уже представлял в каком направлении нам надо двигаться, чтобы выйти в центр. Пришлось разделить своих бойцов на две группы, чтобы одновременно штурмовать большой многоэтажный дом, где засели гитлеровцы.
       По моему сигналу все сорок человек открыли дружный огонь по дому напротив и стреляли минут пять. Потом с криком "За мной! Ура!" я повёл свою группу в атаку.
       Внезапная стрельба и атака русских напугала фашистов. Они стали выпрыгивать из окон, не оказывая сопротивления. Мы косили убегающих фрицев из ручных пулемётов и автоматов.
       Я понял, что нам нельзя тратить время на зачистку домов, а нужно продвигаться вперёд, ведя стрельбу и создавая панику среди врагов. Таким образом нам удалось продвинуться вглубь города на полтора километра.
       Дойдя до какой-то большой ратуши мы наткнулись на сильный ружейно-пулемётный огонь. Пришлось остановиться в большом доме, с которого хорошо просматривалась площадь и широкий перекрёсток двух дорог.
       Со мной были связисты с линией и телефонным аппаратом. Я проверил связь с огневыми взводами. Связь работала чётко.
   - Никольчук, жив? Ты где? - спросил меня командир дивизиона.
   - Возле церкви. Ориентир отличный.
   - Молодец! Далеко продвинулся.
       И тут связь неожиданно прервалась. Я послал двух телефонистов исправить линию.
       Вернувшись, они сообщили мне, что провод соединили, но попали под пулемётный огонь врага. Значит, в тылу у нас гитлеровцы. Они вновь перерезали провода и телефонной связи больше не было.
       Я это предвидел, так как не первый год был на фронте. Поэтому, идя в бой, взял с собой радиостанцию. По рации я срочно связался с командиром полка и доложил ему обстановку. Он попросил подготовить данные для стрельбы.
        Мы занимали два квартала и с верхних этажей высокого дома видели, что гитлеровцы накапливают силы. Они были со всех сторон и я понял, что скоро враг начнёт атаку.
       Вернулись мои разведчики, которые сообщили о том, что к немцам подходит большая группа резерва и несколько приземистых штурмовых орудий "Штуг-3".
       Своих бойцов я разместил в пяти домах и приказал вести только прицельный огонь, так как у нас были на исходе патроны и гранаты. Мы заняли круговую оборону и приготовились дорого продать свои жизни.
       Четверо артиллеристов уже были ранены. Но им перевязали раны и они выразили желание драться с оружием в руках. В бинокль я увидел, что к площади подошли четыре вражеских бронетранспортёра, с крупнокалиберными пулемётами. Но нацелились в нашу сторону и открыли огонь. Их поддержали остальные и началась яростная пальба.
       Я связался с огневой позицией и приказал дать два снаряда, чтобы подготовить данные для стрельбы. Скоро засвистели снаряды, которые разорвались прямо на площади.
       Я разделил огонь батареи: одно орудие оставил на том же прицеле, а остальным приказал увеличить прицел на несколько делений. Таким образом мне удалось управлять довольно прицельным огнём всего дивизиона.
       Тем временем, гитлеровцы пошли на штурм со всех сторон.
   - Драться до последнего! С места не сходить! - приказал я своим бойцам.
       Каждый из нас понимал, что шансов отбить атаку мало. Нас было мало по сравнению с немцами. Нас штурмовали несколько сотен фашистов, при поддержке самоходок и бронемашин. Но мы были артиллеристы и бойцы верили в меня.
       Перестрелка усилилась, начались взрывы ручных гранат. Мы косили в упор бежавших с громкими криками немцев и венгров. Но их было очень много.
       Больше медлить было нельзя, и я подал команду на открытие артиллерийского огня всем дивизионом в количестве шестнадцати орудий.
       Огонь разметал наступающих с площади. Всё вокруг заволокло дымом. Страшный грохот и многочисленные осколки от разорвавшихся снарядов прервали атаку.
   - Даю огонь полком или рано? - спросил меня по рации командир полка.
   - Полком, срочно! - ответил я.
       Началось что-то страшное. Всюду рвались снаряды, страшный грохот потрясал дома. Некоторые из них превратились в груды развалин. Дома, в которых находились мы, также частично были разрушены. Но по счастливой случайности у нас ранило только одного человека. В этот огневой налёт полк выпустил сто восемьдесят тяжёлых снарядов.
       Когда дым и пыль рассеялись, я поднял своих бойцов и приказал им занять свои позиции. Затем мы заняли новый дом. Это было сделать легко, так как от нашего огневого налёта погибло много фашистов. Много было раненых, контуженных  и деморализованных. Кто смог, то убежал, а кто пытался оказать сопротивление, были уничтожены. Остались и горели две самоходно-артиллерийские установки врага. Прямым попаданием снаряда был уничтожен один бронетранспортёр.
       К вечеру к нам подошло подкрепление. Мы страшно устали от сильного напряжения, но от радости и общего успеха усталость прошла.
       Тем бы день и кончился, но меня лично подстерегала смертельная опасность, о которой я даже не догадывался.
       Мы с ординарцем решили осмотреть подвал одного из захваченных нами дома. Я шёл первым, держа в руке пистолет ТТ. Как только я вошёл в помещение, кто-то неожиданно ударил меня и выбил пистолет. Передо мной оказался немец с серебряными погонами на плечах и автоматом в руках. Не знаю, как это произошло, но в следующее мгновение я выхватил висевший у него на поясе финский нож и ударом в грудь повалил его. Справится со здоровым фрицем мне помогла железная выдержка и занятия рукопашным боем ещё в юности.
       Пока я боролся с вражеским офицером, позади раздалась громкая автоматная очередь. Я оглянулся и, сквозь дым, разглядел своего ординарца, расстрелявшего в упор остальных фрицев. Всего их было пять человек. Одного нам удалось взять в плен. Это был совсем юный немец, который был немного в стороне и его мы в полутёмном подвале не увидели. Он легко мог поразить нас из своего оружия, но в силу неопытности, растерялся или испугался. Он замер и не оказал никакого сопротивления, поражённый гибелью своих товарищей.
       Мы так рассудили, что фашисты решили нас взять живьём или тихо придушить, не поднимая шума. Но они просчитались.
       Меня одолевала страшная усталость. Внезапно я почувствовал боль в ноге. Оказалось, что я был ранен пулей в левую ногу выше колена. Но где и как меня ранило, я совершенно не помнил. Возможно во время атаки, но в горячке боя я ничего не почувствовал.
       Из сорока человек штурмовой группы я был ранен двенадцатый. Но зато мы не имели ни одного убитого.